Гастроли NDT-1 в Большом театре 28 06 15. Sehnsucht. Schmetterling.
Они классные. Именно это слово наиболее емко характеризует труппу Нидерландского Театра Танца (NDT) из Гааги - одну из лучших сегодня в мире современного танца. Их выступление - живой пример того, как важно, когда танцовщики и хореографы дышат одним воздухом, говорят на одном языке, когда совершенно талантливый замысел передается идеально органичным воплощением.
Глядя на них, становится понятно, почему сформировавший сегодняшнюю идеологию NDT мэтр Иржи Киллиан очень холодно относился к переносу своих постановок в другие театры. И понятно, почему сегодняшние лидеры труппы хореографы Пол Лайтфут и Соль Леон говорят о концепции «театра-дома», в котором обязательно должна быть творческая семья, возглавляемая действующим и полным идей хореографом.
Голландцы (будем звать их так, хотя труппа невероятно интернациональна) привезли в Большой театр пять одноактных балетов, два из которых показывали на Исторической сцене первым блоком. Sehnsucht - тоска, желание, томление (почему-то по-немецки), хотя авторы - испанка Леон и англичанин Лайтфут. Музыка, правда, Бетховена, но это вряд ли объяснение, так как во втором одноактнике звучат англоязычные песни группы The Magnetic Fields и музыка британца Макса Рихтера, однако и он назван по-немецки - Schmetterling, то есть Бабочка.
Вспомнился известный комикс.
[Бабочка...]
Но вернемся к Бетховену и навеянным им томлениям. Сложилось впечатление, что постановки Лайтфута и Леон не предназначены для интерпретации и относятся к тому типу бессюжетных абстракций, к которым не надо пытаться притянуть за уши какой-то смысл или сюжет. Название есть, но его связь с происходящим на сцене, откровенно говоря, туманна. Sehnsucht - это визуализация авторами Третьего и Четвертого концертов и Пятой симфонии Бетховена, где выразительности и органичности движения самого по себе вкупе с музыкой вполне достаточно для получении удовольствия. Музыка Бетховена вообще благодарная основа для бессюжетного танца, ее пафос и глубина сразу облагораживают практически любые не чуждые классической школы движения, особенно с обнаженными торсами, сразу привнося в действие признаки философской глубины.
Этот балет был разделен на три части, и тема гуманистического пафоса была отведена второй из них - массовой. В труппе NDT-1 всего 28 участников, но все - солисты, поэтому, когда больше половины из них одновременно присутствуют на сцене и зависают в идеально синхронизированных широких прыжках - это выглядит роскошно. Красоты и органики добавляет лаконичная сценография - строгое сочетание у всех черных брюк с телесным верхом, такое же двухцветное световое решение, графичный дуэт черного и беж, в котором остается место только очищенному от всего наносного гимну человеческой природе.
Первая и третья части этого балета - камерные. Это история для двоих в комнате с участием, а точнее, с почти незримым присутствием третьего - то ли наблюдателя, то ли свидетеля, то ли причины проблем пары. Комната решена феерично - это открытый в сторону зрителя светлый куб на черном фоне, который вращается вокруг своей оси, так что пол, стены и потолок постоянно меняются местами, а окно, дверь и стул размещены в ней так, что при каждом повороте нормальное положение занимает что-то одно. Такая аллюзия на колесо для белки, только вращающееся медленно и дискретно, дающее невероятный простор для фантазии хореографов. Пара под лиричное фортепьяно, то сливаясь, то расходясь, существует в этом пространстве, показывая разные грани отношений, иногда отдавая тему призрачному, едва подсвеченному третьему, находящемуся вне куба. Естественно, все кончается исчезновением девушки и одиночеством мужчины в этой комнате. Но музыка и не обещала другого.
Schmetterling, как следует из аннотации, посвящена отношениям матери и сына, на фоне которых разворачиваются многочисленные истории любви. Здесь тот же случай, что и с предыдущим одноактником - если этого не читать, то догадаться непросто, а главное - и не нужно, потому что танцовщики снова так органично визуализируют музыку, что смысл отходит на задний план, уступая эстетическому удовольствию. Эта часть еще примечательна тем, что в ней звучит музыка Макса Рихтера. Если задаться целью ориентироваться в балете не только по именам хореографов и танцовщиков, то надо обязательно обратить внимание на имя этого композитора. Он много сотрудничал с МакГрегором, его пронзительная музыка - часть успеха недавно показанной Инфры, и теперь он снова создает поэтичный и завораживающий саунд.
Кроме него звучат песни американской поп-группы The Magnetic Fields. Милые, простые мелодии, в которых угадываются кельтские корни и отсылы к кантри, под мягким мужским вокалом иногда звучит клавесин, но чаще - банджо, и все вместе навевает мысли об ирландской пивной или маленькой закусочной на Среднем Западе. Простота, наивность и позитив - ключи к танцам этой части. В обрамлении черного задника на светлой сцене танцовщики в черных головных повязках и черных же платьицах по колено - независимо от пола - что смотрится невероятно органично и отсылает к шотландским килтам, вдохновенно радуются жизни. Язык хореографов описать невозможно - настолько он разнообразен и настолько неожиданны пластические решения. В этом всем чувствуется хорошая классическая школа - но не «наша», не российская, за их батманами и вращениями нет нашего классического менталитета и нет пиетета к академизму. Но есть ощущение свободы владения прекрасными инструментами - телами, есть драйв, есть чувство плеча, есть растворение в материале. И поэтому их танец оставляет очень позитивные впечатления и безусловное понимание неординарного таланта всей команды. Катарсиса, правда, здесь не предусмотрено. Они просто классные.
Еще немного фото
[Spoiler (click to open)]
На подходе к театру стояли фуры, не оставлявшие сомнений в серьезности намерений голландцев, прехавших со своим оборудованием
В конце на поклоны вышли все - в черных брюках участники первой части, в черных же платьях - второй.
Присоединились хореографы - Соль Леон и Поль Лайтфут
Я в Фейсбуке, в Вконтакте, в Твиттере и в Инстаграме
Глядя на них, становится понятно, почему сформировавший сегодняшнюю идеологию NDT мэтр Иржи Киллиан очень холодно относился к переносу своих постановок в другие театры. И понятно, почему сегодняшние лидеры труппы хореографы Пол Лайтфут и Соль Леон говорят о концепции «театра-дома», в котором обязательно должна быть творческая семья, возглавляемая действующим и полным идей хореографом.
Голландцы (будем звать их так, хотя труппа невероятно интернациональна) привезли в Большой театр пять одноактных балетов, два из которых показывали на Исторической сцене первым блоком. Sehnsucht - тоска, желание, томление (почему-то по-немецки), хотя авторы - испанка Леон и англичанин Лайтфут. Музыка, правда, Бетховена, но это вряд ли объяснение, так как во втором одноактнике звучат англоязычные песни группы The Magnetic Fields и музыка британца Макса Рихтера, однако и он назван по-немецки - Schmetterling, то есть Бабочка.
Вспомнился известный комикс.
[Бабочка...]
Но вернемся к Бетховену и навеянным им томлениям. Сложилось впечатление, что постановки Лайтфута и Леон не предназначены для интерпретации и относятся к тому типу бессюжетных абстракций, к которым не надо пытаться притянуть за уши какой-то смысл или сюжет. Название есть, но его связь с происходящим на сцене, откровенно говоря, туманна. Sehnsucht - это визуализация авторами Третьего и Четвертого концертов и Пятой симфонии Бетховена, где выразительности и органичности движения самого по себе вкупе с музыкой вполне достаточно для получении удовольствия. Музыка Бетховена вообще благодарная основа для бессюжетного танца, ее пафос и глубина сразу облагораживают практически любые не чуждые классической школы движения, особенно с обнаженными торсами, сразу привнося в действие признаки философской глубины.
Этот балет был разделен на три части, и тема гуманистического пафоса была отведена второй из них - массовой. В труппе NDT-1 всего 28 участников, но все - солисты, поэтому, когда больше половины из них одновременно присутствуют на сцене и зависают в идеально синхронизированных широких прыжках - это выглядит роскошно. Красоты и органики добавляет лаконичная сценография - строгое сочетание у всех черных брюк с телесным верхом, такое же двухцветное световое решение, графичный дуэт черного и беж, в котором остается место только очищенному от всего наносного гимну человеческой природе.
Первая и третья части этого балета - камерные. Это история для двоих в комнате с участием, а точнее, с почти незримым присутствием третьего - то ли наблюдателя, то ли свидетеля, то ли причины проблем пары. Комната решена феерично - это открытый в сторону зрителя светлый куб на черном фоне, который вращается вокруг своей оси, так что пол, стены и потолок постоянно меняются местами, а окно, дверь и стул размещены в ней так, что при каждом повороте нормальное положение занимает что-то одно. Такая аллюзия на колесо для белки, только вращающееся медленно и дискретно, дающее невероятный простор для фантазии хореографов. Пара под лиричное фортепьяно, то сливаясь, то расходясь, существует в этом пространстве, показывая разные грани отношений, иногда отдавая тему призрачному, едва подсвеченному третьему, находящемуся вне куба. Естественно, все кончается исчезновением девушки и одиночеством мужчины в этой комнате. Но музыка и не обещала другого.
Schmetterling, как следует из аннотации, посвящена отношениям матери и сына, на фоне которых разворачиваются многочисленные истории любви. Здесь тот же случай, что и с предыдущим одноактником - если этого не читать, то догадаться непросто, а главное - и не нужно, потому что танцовщики снова так органично визуализируют музыку, что смысл отходит на задний план, уступая эстетическому удовольствию. Эта часть еще примечательна тем, что в ней звучит музыка Макса Рихтера. Если задаться целью ориентироваться в балете не только по именам хореографов и танцовщиков, то надо обязательно обратить внимание на имя этого композитора. Он много сотрудничал с МакГрегором, его пронзительная музыка - часть успеха недавно показанной Инфры, и теперь он снова создает поэтичный и завораживающий саунд.
Кроме него звучат песни американской поп-группы The Magnetic Fields. Милые, простые мелодии, в которых угадываются кельтские корни и отсылы к кантри, под мягким мужским вокалом иногда звучит клавесин, но чаще - банджо, и все вместе навевает мысли об ирландской пивной или маленькой закусочной на Среднем Западе. Простота, наивность и позитив - ключи к танцам этой части. В обрамлении черного задника на светлой сцене танцовщики в черных головных повязках и черных же платьицах по колено - независимо от пола - что смотрится невероятно органично и отсылает к шотландским килтам, вдохновенно радуются жизни. Язык хореографов описать невозможно - настолько он разнообразен и настолько неожиданны пластические решения. В этом всем чувствуется хорошая классическая школа - но не «наша», не российская, за их батманами и вращениями нет нашего классического менталитета и нет пиетета к академизму. Но есть ощущение свободы владения прекрасными инструментами - телами, есть драйв, есть чувство плеча, есть растворение в материале. И поэтому их танец оставляет очень позитивные впечатления и безусловное понимание неординарного таланта всей команды. Катарсиса, правда, здесь не предусмотрено. Они просто классные.
Еще немного фото
[Spoiler (click to open)]
На подходе к театру стояли фуры, не оставлявшие сомнений в серьезности намерений голландцев, прехавших со своим оборудованием
В конце на поклоны вышли все - в черных брюках участники первой части, в черных же платьях - второй.
Присоединились хореографы - Соль Леон и Поль Лайтфут
Я в Фейсбуке, в Вконтакте, в Твиттере и в Инстаграме