Про ковид, смертность и постсоветское общество
Кстати, подумал, что описанное в прошлом посте «легкое» отношение современных россиян к «ковидной» смертности есть гораздо более важное явление, нежели то же антиваксерство. Причем, в отличие от последнего оно является практически не отрефлексированным на уровне общественного сознания - в том смысле, что мало кто обращает на него внимание.
Напомню, что за этот год Covid-19 унес на тот свет жизни 300 тысяч россиян, а всего за два года эпидемии умерло более 440 тысяч человек. (В прошлом году смертность от данной инфекции составила 144 тысячи человек.) То есть, только «напрямую» данное заболевание унесло жителей немаленького такого города - больше, например, Владимира (332 тыс. человек). И по смертоносности «ковид» оказывается очень близко от тех же сердечно-сосудистых заболеваний - главной причины смерти людей. (Скажем, в 2019 году инсульты привели к 330 тыс. смертей - т.е., с инсультами он уже сравнялся. Выше - только инфаркты.)
Впрочем, тут следует учитывать, что вероятность получения сердечно-сосудистых заболеваний после перенесенной коронавирусной инфекции так же возрастает. В результате чего сверхсмертность россиян в 2021 году оказывается еще выше - приближаясь к 800 тыс. человек. Еще раз: это не число умерших, а превышение смертности над «доковидным» 2019 годом. Всего же за 2021 в мир иной отправилось около 2,4 млн. человек. (Разумеется, речь идет о периоде с ноября 2020 по ноябрь 2021, поскольку годовые данные еще не готовы.)
В результате чего текущий год демонстрирует наихудшие показатели по смертности с 1945 (!!!!) года! Т.е., со времени самой страшной войны во всей мировой истории. Даже жуткие 1990 годы в данном случае оказываются позади: скажем, в 1995 умерло 2,2 млн. человек, в «рекордном» 2001 - 2,3 млн., а в последнем советском 1990 году - всего 1,6 млн. Надо ли говорить, что подобная ситуация иначе, как катастрофической быть названа не может. Но не называется: население больше волнует введение пресловутых «QR-кодов» и прочие «ограничительные меры». (Включая всевозможный бред о «чипировании».) Но не то, что страна попала в худшую за последние 75 лет демографическую ситуацию.
Причем, это самое «игнорирование смертности» происходит совершенно без «помощи» властей. В отличие от, например, 1990 годов, когда официальные СМИ просто замалчивали происходящее вымирание, а статистические источники были просто недоступны. (И лишь некоторые оппозиционные газеты могли донести правду.) Теперь же не просто демографическая статистика находится в открытом доступе, но и со страниц газет, телепередач и сайтов народу открыто говориться: сколько умерло. Но реакция нулевая. (Разумеется, есть вероятность, что официальные данные занижены - и в реальности смертность еще выше. Но суть это не меняет.)
Подобное положение заставляет очень сильно задуматься о происходящем. В том смысле, что подобный тип реакции - а точнее, отсутствие ее - очень сильно напоминает реакцию в традиционном обществе. Где, действительно, смерть людей воспринимается, как «естественный процесс», а поэтому даже массовые эпидемии не вызывают никаких эмоций. (В отличие от мер борьбы с ними: так, знаменитые «холерные бунты» проистекали не от возмущения холерой, а от протеста против карантинных мероприятий.) Разумеется, подобная особенность напрямую вытекала из господствующего тогда типа производства: для индивидуального крестьянского хозяйства - или даже хозяйства ремесленного - наличие «всех остальных людей» несущественно. Поэтому пока крестьянин (ремесленник, купец) жив и здоров - ему, в общем-то, безразличны болезни и смерти окружающих. (Это, понятно, очень сильное упрощение - но суть оно сохраняет.)
Но современный мир - включая Россию - живет по совершенно иным основаниям. Поскольку тут деятельность одного работника является исчезающе малой, а реальные производственные системы включают в себя множество людей. Поэтому подобное «неотрадиционное» отношение выглядит странным. Но на самом деле оно так же является неплохим показателем происходящих в обществе процессов и, в частности, того, что огромное количество людей сейчас уже не ассоциируют себя с индустриальной производственной системой. Даже если в реальности это не так. И поэтому так же не видят смысла в жизни окружающих.
Но говорить о том, почему так происходит, нужно уже отдельно. Тут же можно только указать, что в «постсоветизированном мире» положение человека сильно зависит не только от его трудовых взаимоотношений, но и от возможностей его утилизировать созданное в «предыдущие эпохи» блага.
P.S. Кстати, в странах, где указанная утилизация невозможна, и где сохраняются нормальные (без кавычек) капиталистические производственные отношения - скажем, в Юго-Восточной Азии или Латинской Америке - существует и нормальная (без кавычек) капиталистическая реакция на происходящее. Состоящая в том, что массы приветствуют любые меры борьбы с эпидемией и возмущаются бездействиями властей. (Как, например, было в Бразилии.)
Напомню, что за этот год Covid-19 унес на тот свет жизни 300 тысяч россиян, а всего за два года эпидемии умерло более 440 тысяч человек. (В прошлом году смертность от данной инфекции составила 144 тысячи человек.) То есть, только «напрямую» данное заболевание унесло жителей немаленького такого города - больше, например, Владимира (332 тыс. человек). И по смертоносности «ковид» оказывается очень близко от тех же сердечно-сосудистых заболеваний - главной причины смерти людей. (Скажем, в 2019 году инсульты привели к 330 тыс. смертей - т.е., с инсультами он уже сравнялся. Выше - только инфаркты.)
Впрочем, тут следует учитывать, что вероятность получения сердечно-сосудистых заболеваний после перенесенной коронавирусной инфекции так же возрастает. В результате чего сверхсмертность россиян в 2021 году оказывается еще выше - приближаясь к 800 тыс. человек. Еще раз: это не число умерших, а превышение смертности над «доковидным» 2019 годом. Всего же за 2021 в мир иной отправилось около 2,4 млн. человек. (Разумеется, речь идет о периоде с ноября 2020 по ноябрь 2021, поскольку годовые данные еще не готовы.)
В результате чего текущий год демонстрирует наихудшие показатели по смертности с 1945 (!!!!) года! Т.е., со времени самой страшной войны во всей мировой истории. Даже жуткие 1990 годы в данном случае оказываются позади: скажем, в 1995 умерло 2,2 млн. человек, в «рекордном» 2001 - 2,3 млн., а в последнем советском 1990 году - всего 1,6 млн. Надо ли говорить, что подобная ситуация иначе, как катастрофической быть названа не может. Но не называется: население больше волнует введение пресловутых «QR-кодов» и прочие «ограничительные меры». (Включая всевозможный бред о «чипировании».) Но не то, что страна попала в худшую за последние 75 лет демографическую ситуацию.
Причем, это самое «игнорирование смертности» происходит совершенно без «помощи» властей. В отличие от, например, 1990 годов, когда официальные СМИ просто замалчивали происходящее вымирание, а статистические источники были просто недоступны. (И лишь некоторые оппозиционные газеты могли донести правду.) Теперь же не просто демографическая статистика находится в открытом доступе, но и со страниц газет, телепередач и сайтов народу открыто говориться: сколько умерло. Но реакция нулевая. (Разумеется, есть вероятность, что официальные данные занижены - и в реальности смертность еще выше. Но суть это не меняет.)
Подобное положение заставляет очень сильно задуматься о происходящем. В том смысле, что подобный тип реакции - а точнее, отсутствие ее - очень сильно напоминает реакцию в традиционном обществе. Где, действительно, смерть людей воспринимается, как «естественный процесс», а поэтому даже массовые эпидемии не вызывают никаких эмоций. (В отличие от мер борьбы с ними: так, знаменитые «холерные бунты» проистекали не от возмущения холерой, а от протеста против карантинных мероприятий.) Разумеется, подобная особенность напрямую вытекала из господствующего тогда типа производства: для индивидуального крестьянского хозяйства - или даже хозяйства ремесленного - наличие «всех остальных людей» несущественно. Поэтому пока крестьянин (ремесленник, купец) жив и здоров - ему, в общем-то, безразличны болезни и смерти окружающих. (Это, понятно, очень сильное упрощение - но суть оно сохраняет.)
Но современный мир - включая Россию - живет по совершенно иным основаниям. Поскольку тут деятельность одного работника является исчезающе малой, а реальные производственные системы включают в себя множество людей. Поэтому подобное «неотрадиционное» отношение выглядит странным. Но на самом деле оно так же является неплохим показателем происходящих в обществе процессов и, в частности, того, что огромное количество людей сейчас уже не ассоциируют себя с индустриальной производственной системой. Даже если в реальности это не так. И поэтому так же не видят смысла в жизни окружающих.
Но говорить о том, почему так происходит, нужно уже отдельно. Тут же можно только указать, что в «постсоветизированном мире» положение человека сильно зависит не только от его трудовых взаимоотношений, но и от возможностей его утилизировать созданное в «предыдущие эпохи» блага.
P.S. Кстати, в странах, где указанная утилизация невозможна, и где сохраняются нормальные (без кавычек) капиталистические производственные отношения - скажем, в Юго-Восточной Азии или Латинской Америке - существует и нормальная (без кавычек) капиталистическая реакция на происходящее. Состоящая в том, что массы приветствуют любые меры борьбы с эпидемией и возмущаются бездействиями властей. (Как, например, было в Бразилии.)