Промежуточные итоги на «урбанизационную тему». Завершение
Итак, как было сказано в прошлом посте, основанной особенностью послевоенного советского общества выступает то, что это было общество, во-первых, урбанизированное. А, во-вторых, урбанизированное крайне быстро, в пределах жизни одного поколения. И не просто жизни, а активной жизни - т.е., человек мог начать трудовую деятельность в практически традиционном мире, а закончить ее в индустриальном, а то и постиндустриальном. (Скажем, в каком-нибудь передовом НИИ.)
И, разумеется, подобная скорость не могла не привести к крайне интересным последствиям. Например, к формирования того самого явления, которое в тогдашнем обществе получило наименования «мещанства» - хотя в действительности им не являлось. (Поэтому данное явление можно назвать «квазимещанством» или «псевдомещанством», дабы не вызывать путаницы.) Напомню, что под данным наименованием тогда - да и сейчас в среде левых - было принято называть стремление к накоплению личных вещей, к постановке личного благополучия выше, нежели благополучие общественное. Ну, и соответственно, было принято винить советских людей «застойного периода» в том, что они «предали идеалы социализма» ради собственного уюта. (Например, в значительной мере этому посвящена повесть братьев Стругацких «Хищные вещи века».)
Тем не менее, стоит понимать, что данное представление не может быть названо абсолютно верным. И потому, что и в «дозастойное» время для подавляющего числа людей обустройство личного быта было приоритетным - однако это не помешало СССР успешно развиваться. И потому, что указанный выбор личного первичным перед общественным, в общем-то, к основной массе советских людей тех же 1960-1970 годов неприменим. Поскольку они, в целом, не считали, что следует строить свою жизнь за счет общества - ну, за исключением незначительного меньшинства. Кстати, ИМХО, в это меньшинство входило непропорционально много представителей «творческой интеллигенции» - причем, по совершенно логичным причинам. О которых, впрочем, надо говорить уже отдельно. Поэтому вполне возможно, что «антимещанские настроения» среди многих авторов были связаны именно с тем, с чем они сталкивались в «своей среде» - распространяя эту картину на все остальное общество. Но, разумеется, об этом надо говорить уже отдельно.
* * *
Тут же следует обратить внимание на другое - на то, что под тем процессом, который кажется нам «накоплением имущества» среди советских «застойных граждан», в действительности часто скрывалось ни что иное, как реализация «крестьянского» восприятия мире. Отказаться от которого для людей, выросших в деревне - причем, даже после получения высшего образования - было очень и очень тяжело. Дело в том, что русский крестьянин всегда и везде рос в условиях не простого дефицита - а дефицита катастрофического. Да, именно так - несмотря на то, что на рынках и в лавках товары лежали «горой» (имеется в виду, до революции, и во времена НЭПа), однако приобрести их подавляющее число крестьян просто не могло. Поскольку реальный прибавочный продукт в русском традиционном крестьянском хозяйстве находился где-то около нуля - а порой даже заходил за ноль. Что поделаешь: климатогеографические условия нашей страны являются наихудшими в мире. (Особенно в условиях аграрного переселения.)
Поэтому крестьянин вынужден был беречь каждую мелочь - каждая тряпица, ржавый гвоздь, кусок кожи могли ему реально помочь выжить. Ну, а главное - он всегда помнил, что даже сытые годы могут смениться голодными. (Еще раз: голод в условиях традиционного крестьянского хозяйства случался с периодичностью 12-15 лет.) Если вспомнить, что последний «настоящий» голод «традиционного типа» страна пережила в 1932 году, да и во время войны и сразу после нее жизнь была далеко не сытой, то можно понять: почему это новоявленные советские горожане, попав в условия относительно обеспеченной жизни, принялись усиленно заниматься собственным благополучием. Начиная с «собирания хрусталя», и заканчивая откладыванием денег «на книжку». (Где последние благополучно и «сгорели» в 1991 году.) Более того - значительная часть еще более деструктивных действий, вроде пресловутого «несунства», происходит именно отсюда, из этого самого крестьянского восприятия мира. (Еще раз отмечу - вовсе не выгораживая «несунов» - что большая их часть брала те предметы, которые считались ими «бесхозными» или «не критичными» для предприятия.
Поэтому даже повара не выносили из столовых все мясо, лишь несколько уменьшая его долю в котлетах или супах. В отличие от того же современного бизнеса, не видящего ничего зазорного в выпуске колбасы из чистой сои с примесью костной эмульсии или «говяжьей тушенки» вообще непонятно из чего.)
На самом деле разница с «классическим мещанством» тут была крайне велика - поскольку за рамками данных представлений эти самые граждане были, в общем-то, не просто совершенно лояльными к Советской власти людьми, но и могли проявлять совершенно советские нормы поведения. Скажем, в плане уже не раз поминаемых «выездов на картошку» («на капусту», «на зерно» и т.д.), которые они воспринимали совершенно естественно, безо всякого возмущения. Чем и «расслабили» руководство страны - которое посчитало данную временную меру вполне достаточной. В то время, как со сменой поколений она - «совершенно неожиданно» (для властей, решивших, конечно же) - стала одним из тех механизмов, что привели к росту в стране антисоветских идей. Да и другие вещи -начиная с высокого уровня отчуждения труда, неизбежного для массового индустриального производства, и заканчивая малым ассортиментом товаров в магазинах - которые еще в 1960 годах выглядели для большинства, как «незначительные недостатки», с указанным процессом «неожиданно» стали фатальными.
* * *
Да, именно так - пока в СССР было «мещанское поколение», желавшее украшать свои дома коврами, «крутить» бесконечное количество банок с компотами, и откладывать все деньги «на черный день» - советское общество «эпохи застоя» развивалось вполне успешно. Но стоило ему начать замещаться новым, уже чисто городским, поколением, как неминуемо «полезли» проблемы, связанные с несоответствием его (поколения) восприятия и созданной системы. Собственно, само понятие «эпохи застоя» - это именно концепт, родившийся в головах «настоящих горожан» - кои в крупных городах могли считаться входящими в жизнь уже в 1970 годах. (Дети т.н. «первой», довоенной «волны урбанизации».) Ну, а когда пошли дети самой массовой «второй волны» - т.е., потомки тех, кто переехал в конце 1940-1960 годы (т.е., поколение 1960-1970 г.р.) - то указанное противоречие обрело фатальный масштаб. Проблема была еще в том, что его классифицировали, как «конфликт отцов и детей» - т.е., как явление совершенно иного плана - что, собственно, еще больше углубляло катастрофу. (Скажем, именно на основании этого ошибочного представления акцент в плане устранения данного «конфликта» был сделан на «духовном развитии молодежи» Что, в конечном итоге, привело к резкому росту религиозно-мистических представлений во всех слоях и возрастах населения. С соответствующим результатом.)
Самое же главное: вместо ориентации на сильные стороны нового «городского поколения» - таковые, как его высокий уровень образования и высокая мотивированность к приобретению новых знаний (ИМХО, именно люди второй половины 1950-1970 г.р. имели наивысшую потребность к приобретению новых знаний, что вызвало известный «книжный голод» 1980 годов) - советское руководство продолжило курс на продолжение «производственной политики» прошлого. Той, что так хорошо показала себя в период указанной «взрывной модернизации», и которая состояла в ориентации на массовое индустриальное производство. Позволяющее за счет внедрение высокоотчужденного монотонного труда обеспечить страну множеством качественной, дешевой, однако при этом слабо разнообразной продукции. Как уже было сказано выше, в указанных условиях не могло привести ни к чему иному, как к появлению целого «пучка» проблем. (Хотя еще лет десять назад приводило к исключительно положительным изменениям.)
Начиная с трудового дефицита: в условиях «урбанизационного шока» рождаемость в стране сильно упала, итогом чего стало невозможность дальнейшего наращивания производства. (Да и вообще, обеспечить рождаемость в 5-10 детей в городе, в общем-то, невозможно. Да и не нужно.) И заканчивая с ростом неудовлетворенности граждан ассортиментом выпускаемой продукции: напомню, что пресловутый «дефицит» - это вовсе не нехватка «массы», а нехватка разновидностей товаров. (Напомню, что даже в 1988-1989 годах полки советских магазинов, в общем-то, не были пустыми. Вот только лежало на них то, что было не нужно текущему поколению горожан - вроде комбижира, консервов или ботинок «прощай молодость».)
* * *
Ну, и разумеется, попытки устранить данные противоречия - которые появились только тогда, когда стало понятным, что одной только «духовностью» тут не обойтись - оказались не просто бессмысленными. А, скорее, еще более разрушительными для страны. Достаточно вспомнить знаменитый закон «О социалистическом предприятии (объединении)» от 1987 года. Должный повысить «самостоятельность предприятий» - и через это увеличить ассортимент производства. Но в действительности ставший главным «спусковым крючком» развала страны. Или, скажем, катастрофическую «антиалкогольную кампанию», одновременно приведшую и к астрономическим потерям бюджета (до 30 млрд. рублей в год), и к возникновению «алкогольного отката» 1990 годов, превративших уже начавшее спадать к началу 1980 годов «бытовое пьянство» в настоящую катастрофу.
В общем, может показаться, что как бы плохо не было «первое поколение горожан» для строительства социализма, но следующее оказалось еще хуже. Но это, разумеется, ложное представление, связанное с непониманием процессов социальной динамики. Которые абсолютно диалектичны - в том смысле, что сильные стороны в них неизбежно оказываются и слабыми. Разумеется, при условии неиспользования последних. Так и в данном случае - критичным стало непонимание того, что с последующими поколениями не получится обращаться так же, как с людьми, приехавшими в город из деревни. Тогда, как при наличии данного понимания гипотетически удалось бы реализовать невозможную до того эффективность производства - выводящую напрямую на коммунизм. (ИМХО, если бы к концепции ГАП - гибкого автоматизированного производства - подошли в конце 1960-начале 1970 годов, то к 1980 СССР бы имел возможность получить разрешение «проблем дефицита», причем безо всяких однозначно деструктивных механизмов типа частной собственности на средства производства.)
То есть, корни тех процессов, которые привели к гибели страны, стоит искать именно в сложностях, связанных с резким изменением образа жизни его населения. И, прежде всего, в возникновении убеждения в том, что «первое поколение советских горожан» в действительности может значить что-то, за исключением локального и неустойчивого состояния. Которое неизбежно должно было смениться на что-то иное: или на более «высокое», более коммунистическое - при правильном подходе. Или на катастрофически-деструктивное - т.е., на то, что и произошло в действительности.
Правда, тут стоит понимать, что до проведения данного эксперимента предсказать то, как поведет себя система, было невозможно. Ну, или почти невозможно - скажем, Иван Антонович Ефремов сумел увидеть судьбу страны с точностью вплоть до десятилетия. Но об этом, разумеется, надо говорить уже отдельно.
И, разумеется, подобная скорость не могла не привести к крайне интересным последствиям. Например, к формирования того самого явления, которое в тогдашнем обществе получило наименования «мещанства» - хотя в действительности им не являлось. (Поэтому данное явление можно назвать «квазимещанством» или «псевдомещанством», дабы не вызывать путаницы.) Напомню, что под данным наименованием тогда - да и сейчас в среде левых - было принято называть стремление к накоплению личных вещей, к постановке личного благополучия выше, нежели благополучие общественное. Ну, и соответственно, было принято винить советских людей «застойного периода» в том, что они «предали идеалы социализма» ради собственного уюта. (Например, в значительной мере этому посвящена повесть братьев Стругацких «Хищные вещи века».)
Тем не менее, стоит понимать, что данное представление не может быть названо абсолютно верным. И потому, что и в «дозастойное» время для подавляющего числа людей обустройство личного быта было приоритетным - однако это не помешало СССР успешно развиваться. И потому, что указанный выбор личного первичным перед общественным, в общем-то, к основной массе советских людей тех же 1960-1970 годов неприменим. Поскольку они, в целом, не считали, что следует строить свою жизнь за счет общества - ну, за исключением незначительного меньшинства. Кстати, ИМХО, в это меньшинство входило непропорционально много представителей «творческой интеллигенции» - причем, по совершенно логичным причинам. О которых, впрочем, надо говорить уже отдельно. Поэтому вполне возможно, что «антимещанские настроения» среди многих авторов были связаны именно с тем, с чем они сталкивались в «своей среде» - распространяя эту картину на все остальное общество. Но, разумеется, об этом надо говорить уже отдельно.
* * *
Тут же следует обратить внимание на другое - на то, что под тем процессом, который кажется нам «накоплением имущества» среди советских «застойных граждан», в действительности часто скрывалось ни что иное, как реализация «крестьянского» восприятия мире. Отказаться от которого для людей, выросших в деревне - причем, даже после получения высшего образования - было очень и очень тяжело. Дело в том, что русский крестьянин всегда и везде рос в условиях не простого дефицита - а дефицита катастрофического. Да, именно так - несмотря на то, что на рынках и в лавках товары лежали «горой» (имеется в виду, до революции, и во времена НЭПа), однако приобрести их подавляющее число крестьян просто не могло. Поскольку реальный прибавочный продукт в русском традиционном крестьянском хозяйстве находился где-то около нуля - а порой даже заходил за ноль. Что поделаешь: климатогеографические условия нашей страны являются наихудшими в мире. (Особенно в условиях аграрного переселения.)
Поэтому крестьянин вынужден был беречь каждую мелочь - каждая тряпица, ржавый гвоздь, кусок кожи могли ему реально помочь выжить. Ну, а главное - он всегда помнил, что даже сытые годы могут смениться голодными. (Еще раз: голод в условиях традиционного крестьянского хозяйства случался с периодичностью 12-15 лет.) Если вспомнить, что последний «настоящий» голод «традиционного типа» страна пережила в 1932 году, да и во время войны и сразу после нее жизнь была далеко не сытой, то можно понять: почему это новоявленные советские горожане, попав в условия относительно обеспеченной жизни, принялись усиленно заниматься собственным благополучием. Начиная с «собирания хрусталя», и заканчивая откладыванием денег «на книжку». (Где последние благополучно и «сгорели» в 1991 году.) Более того - значительная часть еще более деструктивных действий, вроде пресловутого «несунства», происходит именно отсюда, из этого самого крестьянского восприятия мира. (Еще раз отмечу - вовсе не выгораживая «несунов» - что большая их часть брала те предметы, которые считались ими «бесхозными» или «не критичными» для предприятия.
Поэтому даже повара не выносили из столовых все мясо, лишь несколько уменьшая его долю в котлетах или супах. В отличие от того же современного бизнеса, не видящего ничего зазорного в выпуске колбасы из чистой сои с примесью костной эмульсии или «говяжьей тушенки» вообще непонятно из чего.)
На самом деле разница с «классическим мещанством» тут была крайне велика - поскольку за рамками данных представлений эти самые граждане были, в общем-то, не просто совершенно лояльными к Советской власти людьми, но и могли проявлять совершенно советские нормы поведения. Скажем, в плане уже не раз поминаемых «выездов на картошку» («на капусту», «на зерно» и т.д.), которые они воспринимали совершенно естественно, безо всякого возмущения. Чем и «расслабили» руководство страны - которое посчитало данную временную меру вполне достаточной. В то время, как со сменой поколений она - «совершенно неожиданно» (для властей, решивших, конечно же) - стала одним из тех механизмов, что привели к росту в стране антисоветских идей. Да и другие вещи -начиная с высокого уровня отчуждения труда, неизбежного для массового индустриального производства, и заканчивая малым ассортиментом товаров в магазинах - которые еще в 1960 годах выглядели для большинства, как «незначительные недостатки», с указанным процессом «неожиданно» стали фатальными.
* * *
Да, именно так - пока в СССР было «мещанское поколение», желавшее украшать свои дома коврами, «крутить» бесконечное количество банок с компотами, и откладывать все деньги «на черный день» - советское общество «эпохи застоя» развивалось вполне успешно. Но стоило ему начать замещаться новым, уже чисто городским, поколением, как неминуемо «полезли» проблемы, связанные с несоответствием его (поколения) восприятия и созданной системы. Собственно, само понятие «эпохи застоя» - это именно концепт, родившийся в головах «настоящих горожан» - кои в крупных городах могли считаться входящими в жизнь уже в 1970 годах. (Дети т.н. «первой», довоенной «волны урбанизации».) Ну, а когда пошли дети самой массовой «второй волны» - т.е., потомки тех, кто переехал в конце 1940-1960 годы (т.е., поколение 1960-1970 г.р.) - то указанное противоречие обрело фатальный масштаб. Проблема была еще в том, что его классифицировали, как «конфликт отцов и детей» - т.е., как явление совершенно иного плана - что, собственно, еще больше углубляло катастрофу. (Скажем, именно на основании этого ошибочного представления акцент в плане устранения данного «конфликта» был сделан на «духовном развитии молодежи» Что, в конечном итоге, привело к резкому росту религиозно-мистических представлений во всех слоях и возрастах населения. С соответствующим результатом.)
Самое же главное: вместо ориентации на сильные стороны нового «городского поколения» - таковые, как его высокий уровень образования и высокая мотивированность к приобретению новых знаний (ИМХО, именно люди второй половины 1950-1970 г.р. имели наивысшую потребность к приобретению новых знаний, что вызвало известный «книжный голод» 1980 годов) - советское руководство продолжило курс на продолжение «производственной политики» прошлого. Той, что так хорошо показала себя в период указанной «взрывной модернизации», и которая состояла в ориентации на массовое индустриальное производство. Позволяющее за счет внедрение высокоотчужденного монотонного труда обеспечить страну множеством качественной, дешевой, однако при этом слабо разнообразной продукции. Как уже было сказано выше, в указанных условиях не могло привести ни к чему иному, как к появлению целого «пучка» проблем. (Хотя еще лет десять назад приводило к исключительно положительным изменениям.)
Начиная с трудового дефицита: в условиях «урбанизационного шока» рождаемость в стране сильно упала, итогом чего стало невозможность дальнейшего наращивания производства. (Да и вообще, обеспечить рождаемость в 5-10 детей в городе, в общем-то, невозможно. Да и не нужно.) И заканчивая с ростом неудовлетворенности граждан ассортиментом выпускаемой продукции: напомню, что пресловутый «дефицит» - это вовсе не нехватка «массы», а нехватка разновидностей товаров. (Напомню, что даже в 1988-1989 годах полки советских магазинов, в общем-то, не были пустыми. Вот только лежало на них то, что было не нужно текущему поколению горожан - вроде комбижира, консервов или ботинок «прощай молодость».)
* * *
Ну, и разумеется, попытки устранить данные противоречия - которые появились только тогда, когда стало понятным, что одной только «духовностью» тут не обойтись - оказались не просто бессмысленными. А, скорее, еще более разрушительными для страны. Достаточно вспомнить знаменитый закон «О социалистическом предприятии (объединении)» от 1987 года. Должный повысить «самостоятельность предприятий» - и через это увеличить ассортимент производства. Но в действительности ставший главным «спусковым крючком» развала страны. Или, скажем, катастрофическую «антиалкогольную кампанию», одновременно приведшую и к астрономическим потерям бюджета (до 30 млрд. рублей в год), и к возникновению «алкогольного отката» 1990 годов, превративших уже начавшее спадать к началу 1980 годов «бытовое пьянство» в настоящую катастрофу.
В общем, может показаться, что как бы плохо не было «первое поколение горожан» для строительства социализма, но следующее оказалось еще хуже. Но это, разумеется, ложное представление, связанное с непониманием процессов социальной динамики. Которые абсолютно диалектичны - в том смысле, что сильные стороны в них неизбежно оказываются и слабыми. Разумеется, при условии неиспользования последних. Так и в данном случае - критичным стало непонимание того, что с последующими поколениями не получится обращаться так же, как с людьми, приехавшими в город из деревни. Тогда, как при наличии данного понимания гипотетически удалось бы реализовать невозможную до того эффективность производства - выводящую напрямую на коммунизм. (ИМХО, если бы к концепции ГАП - гибкого автоматизированного производства - подошли в конце 1960-начале 1970 годов, то к 1980 СССР бы имел возможность получить разрешение «проблем дефицита», причем безо всяких однозначно деструктивных механизмов типа частной собственности на средства производства.)
То есть, корни тех процессов, которые привели к гибели страны, стоит искать именно в сложностях, связанных с резким изменением образа жизни его населения. И, прежде всего, в возникновении убеждения в том, что «первое поколение советских горожан» в действительности может значить что-то, за исключением локального и неустойчивого состояния. Которое неизбежно должно было смениться на что-то иное: или на более «высокое», более коммунистическое - при правильном подходе. Или на катастрофически-деструктивное - т.е., на то, что и произошло в действительности.
Правда, тут стоит понимать, что до проведения данного эксперимента предсказать то, как поведет себя система, было невозможно. Ну, или почти невозможно - скажем, Иван Антонович Ефремов сумел увидеть судьбу страны с точностью вплоть до десятилетия. Но об этом, разумеется, надо говорить уже отдельно.