О «нечаевщине» и ее месте в социодинамическом процессе
Примерно год назад товарищ Реми Мейснер выпустил прекрасный пост , посвященный одной из самых противоречивых фигур русского революционного движения XIX столетия: Сергею Нечаеву. Напомню, что этот человек стал прототипом Петра Верховенского из романа Достоевского «Бесы», а так же автором книги «Катехизис революционера», где он вывел идеал революционера, как некоего ницшеанского сверхчеловека. Т.е., личности, имеющей свою собственную этику и мораль, и ориентированной исключительно на достижение революции. (Кстати, сделал это независимо от самого Ницше и даже, кажется, раньше его.) Однако тогда все это выглядело только отсылкой к достаточно сложной и неоднозначной исторической фигуре. Да, фигуре, которая позволила высветить некоторые особенности русского революционного движения, однако, в любом случае, давно уже ушедшей в небытие.
Однако меньше чем через год после выхода данного поста вдруг оказалось, что в действительности ситуация совершенно противоположная. В том смысле что пресловутый образ дореволюционного нигилиста каких-то там «дремучих времен» чуть ли не один к одному способен реализоваться в наше время. Речь, разумеется, идет о «деле Сети» - которая оказалась практически чистым «косплеем» нечаевской «Народной расправы». Причем, «косплеем» настолько полным, что повторяется он не в привычной для нас форме «фарса», а в виде самой настоящей трагедии.
* * *
Это самое повторение способно невольно привести к «конспирологической мысли» о том, что данная организация была создана специально некими «органами» для каких-то своих целей. (Скажем, дискредитации любых левых сил или получении служебных поощрений.) Дескать, тех же «Бесов» - которые, как уже говорилось, писались на основании реальной истории - все читали. (В том числе, и сотрудники тех же «органов».) Однако появление в данной истории реального убийства, все же, выходит за рамки подобной «условной игры». (Для этого надо быть «реальным конспирологом высшего градуса».) Да и сама возможность осуществления подобных «игр» в любом случае означает то, что в обществе существуют личности, модели поведения которых в значительной мере совпадают с моделями поведения пресловутых «нигилистов» второй половины XIX столетия.
Поэтому «конспирологическую гипотезу» следует отбросить, как излишнюю. Поскольку указанный выше момент позволяет обойтись без нее - в том смысле, что если есть люди, которые ведут себя, как «нигилисты» прошлого, то они практически со 100% неизбежностью будут совершать те же действия, что и последние. Причем - даже при условии, что о своих «прототипах» они не знают абсолютно ничего. А точнее, именно при условии «нулевого знания» это и происходит: поскольку интересуйся современная левая молодежь хоть немного «русским освободительным движением XIX столетия», то она избежала бы тех самых ошибок, через которые прошло последнее. К коим однозначно следует отнести деятельность Сергея Нечаева и его «Народной расправы» -поскольку последняя с точки зрения борьбы за народные свободы не добилась ровным образом ничего. А точнее, только привела к определенной демонизации революционеров в глазах населения страны. (Что, по существу, и выражено в романе Достоевского.)
Однако история «устроена» так, что избегать ошибок становится возможным только при поступательном движении. В том смысле, что при переходе на новый виток развития диалектической спирали становится возможным изучение особенностей «предыдущего этапа»: так, большевики в качестве основы для своих действий использовали опыт Парижской коммуны и даже Великой Французской Революции. Однако это верно именно при развитии, при деградации же все знания прошлого удивительным образом «обнуляются». Как, например, «обнулились» знания о капитализме у жителей бывшей социалистической системы - кои имели прекрасные источники информации о том, как же обстоит дело в капиталистическом мире с той же безработицей или социальными гарантиями, но данные источники совершенно очевидно проигнорировали.
* * *
То же самое относится и к истории революционного движения - которая уже к концу 1970 годов оказалась полностью выброшенной из общественного сознания, и поэтому практически недоступной для масс. (Включая и тех, кто изучал это в школе - ну, а о тех, кто этого не делал, и говорить нечего.) Разумеется, книги об этом есть - однако современный молодой человек про них даже не догадывается. А те материалы - вроде «Бесов» - что находятся в деградирующем обществе «на слуху», разумеется, воспринимает, как реакционные. (Кстати, верно воспринимает.) Поэтому современный молодой человек, решивший выступить против тех или иных мерзостей нынешнего бытия, оказывается в полном неведении относительно того, что следует делать.
А не выступать он, в общем-то, не может - особенно если речь идет об относительно образованных и имеющих некоторую свободу действий, людях. (Т.е., о представителях т.н. «среднего класса» - или, точнее, того, что под этим «классом» подразумевают.) Поскольку для образованного и рационально мыслящего существа «принцип справедливости» рано или поздно, но выводится практически автоматически. (Об этом надо говорить отдельно, но если кратко, то данный факт крайне очевиден: ведь невозможно считать нормой то общества, в котором один имеет все - а другой ничто. Такая система может поддерживаться только через трансцендентное - но как раз последнего в более-менее развитом социуме быть не может.)
То есть: если образованный человек, не находящийся под действием религиозных или мистических идей, а так же обладающей определенной гибкостью мышления (т.е. если речь вести о молодежи) начинает задумываться о «сути вещей», то он неизбежно придет к необходимости бороться с имеющейся несправедливостью. Так было во второй половине XIX века, так происходит и сейчас. (Разумеется, тут много зависит от личных качеств. Скажем, если человек трусоват или ленив, то дело ограничится только словесными возмущениями. Однако общество включает в себя не только трусов и ленивцев - а так же мерзавцев различного рода, видящих своей целью увеличение личного за счет общественного. Поэтому резерв для рекрутирования «борцов за народную свободу» существует всегда.)
* * *
Однако тут возникает известного рода ловушка, состоящая в том, что первой возникающей мыслью тут становится мысль об устранение каждого конкретного случая несправедливости «в отдельности». Т.е., если есть, скажем, крупный чиновник, занимающийся «казнокрадством» и обдирающий народ, как липку - то его можно убрать. (Переубедить, напугать или, даже, применить более радикальные средства.) И тогда «станет всем хорошо». Разумеется, такая концепция является полностью ошибочной, и с реальной социальной динамикой не имеющей ничего общего. Однако для неподготовленного ума - т.е., для ума, не имеющего ни малейшего представления о сути социодинамических процессов - как раз ее принятие оказывается наиболее вероятным. Поэтому вслед за закономерным провалом «убедительной тактики» - которая применяется первой, и первой же уходит в небытие - неизбежно возникает «призрак силового решения проблемы». Т.е., то, что мы и можем наблюдать в той же Российской Империи в случае с «Народной расправой» или «Народной волей».
Причем, в данном случае организация Нечаева - т.е., образование в среде «борцов за народное счастье» некоего «закрытого ордена», спаянного железной дисциплиной, а точнее, идеей железной дисциплины (поскольку с реализацией ее было не очень), и подчиненного одной только цели революционной борьбы - оказывалась наиболее вероятным случаем. Собственно, и более широкий круг «разночинных революционеров» (скажем, те же народовольцы) так же определял свою жизнь примерно подобным образом. Другое дело, что они критически относились к концепции «фюрерства» Нечаева - который фактически хотел превратить свою организацию в полностью подчиненный своей воле инструмент. Однако мысль о том, что революция - это дело исключительно «безупречных борцов, всецело подчиненных своей высокой цели» - выступала практически общепринятой. (Кстати, первым подобный образ вывел не Нечаев, а Чернышевский в своей романе «Что делать?».)
То есть, этого «разночинского этапа революционной борьбы», со всеми его особенностями, включая стремление к «прямым действиям» и готовность для этого безо всякого сомнения жертвовать жизнями - и своими, и чужими - избежать было невозможно. (Причем, не только в нашей стране - через нечто подобное прошли все «борцы за народное счастье» в самых разных странах. Другое дело, что в Российской Империи уровень несправедливости был настолько зашкаливающим, а восприятие его «образованными поколениями» настолько «тонким», что именно тут указанное явление достигло своего апогея.) Однако невозможно было избежать и отказа от него после того, как стало понятно: даже самые успешные действия ни к каким переменам не ведут. А, скорее, наоборот - сплачивают обывателей и полицейское государство.
* * *
Вот тогда-то - братом одного их этих самых «русских мальчиков с горящими глазами» - и была сказана знаменитая фраза о том, что надо идти «другим путем». Который, собственно и привел к полной победе. Но, разумеется, это уже совершенно иная история. Если же вернуться к развитию «освободительного движения» - т.е., того, к чему приводит молодых людей понимание несправедливости текущего мира - то стоит понимать, что «разночинский период», а так же «нечаевский этап» этого самого движения есть неизбежная часть социальной динамики. Имеющая свое историческое значение как раз в доказательстве того, что кажущаяся «естественной» идея «локального устранения несправедливостей», да еще выполняемая некими «безупречными бойцами под руководством мудрого фюрера», есть не самая лучшая идея на свете. Да, тут можно было бы сказать: а зачем это надо делать после того, как уже было все доказано? Однако ответ тут простой: поскольку - как уже было сказано - это самое «уже было доказано» на этапе деградации давно уже кануло в Лету. (Тут можно, конечно, повинить тех, кто с такой яростью избавлялся от казавшегося ненужным и вредным «революционного прошлого» в 1980-1990 годах. Но зачем?)
Тем более, что, как кажется, данное дело - так же, как пресловутое убийство студента Иванова в 1869 году - уже осуществило свое историческое предназначение. В том смысле, что теперь уже не нужно обращаться к жизни Сергея Нечаева и даже читать роман «Бесы» для того, чтобы понять, что создание подобной «боевой организации» есть не тот путь, который приводит к победе. Скорее наоборот.