Вопрос о педагогической системе "Ефремова-Стругацких". Завершение
Интересно, но рассматривая вопрос о процессе развития советского образования, мы действительно можем прийти к пониманию его важности для перехода к коммунизму. В том смысле, что пресловутое «интернатная педагогика» действительно оказывается одним из тех элементов, которые способны приблизить данный момент. Правда, не в том смысле, в котором это принято считать - скажем, потому, что только в интернате ребенок оказывается включенным в «настоящие коммунистические отношения», или, тем более, «изолирован от частнособственнических представлений родителей». А по совершенно иным причинам.
И, в первую очередь, потому, что - как уже говорилось - в условиях СССР только «интернатная система» позволяла обеспечить высокий образовательный и воспитательный уровень для всего населения страны. Почему - говорилось в прошлом посте. (Если кратко - то это связана с тем, что создать высококачественную «распределенную» образовательную систему для огромной страны с низкой концентрацией населения практически невозможно. А изменять систему заселения в тех же условиях невозможно было еще в большей степени - это вопрос, доступный только коммунистическому обществу.)
Кстати, именно поэтому при любой, более-менее сознательной, попытке улучшить положение с данной проблемой приходили именно к интернатам. Это проявлялось, например, помимо уже описанных Суворовских и Нахимовских училищ, в создании т.н. физматшкол. (ФМШ) В которых наиболее «одаренные» подростки из провинции могли бы заниматься усиленным изучением физики и математики под руководством высококлассных педагогов. (Часто вузовских - но, в любом случае, более мотивированных, нежели сельская учительница.)
Впрочем, понятно, что подобные решения были паллиативными, и вызывали немалые проблемы в связи с тем, что подобные учреждения неизбежно воспринимались, как «элитарные». Хотя фактической элитарности не было - попасть в ФМШ можно было действительно «с улицы», были бы «способности». Но как раз с последними и возникали главные проблемы - в том смысле, что их (способностей) формирование на 100% оказывалось зависящим от счастливого стечения обстоятельств. Ну, скажем, вероятности попадания ребенка в провинции к «хорошему учителю». Т.е., к такому, который даже в условиях провинциальной школы мог уделять все свое время и внимание самим ученикам.
Кстати, тут мы даже не затрагиваем «дошкольный период» - который, ИМХО, может быть даже еще более важным. И который очень часто просто пропускался из-за банального непонимания важности его молодыми родителями. (А последнее, в свою очередь, оказывалось связанным с недостатком... образования. Т.е., с тем, что значительная часть людей просто не усвоили элементарных педагогических знаний - т. е., мы тут имеем дело с самозамкнутой деструктивной системой.) Так вот - указанный вопрос тут можно пока опустить, и ограничится только школой. В рамках которой неизбежным было разделение на «везунчиков», коим могло достаться учительское внимание - и на всех остальных...
Собственно, это и есть главный корень проблемы с советским образованием. Которое было, конечно, на порядок выше, нежели образование современное российское - а равно, нежели и все то, что существовало или существует в других странах. (Разумеется, если вести речь о массовых системах.) Но при этом задаче развития страны, соответствовало не в полной мере - поскольку ей должна был сопутствовать еще более совершенная образовательная система. Которая, по идее, должна была выступать дальнейшим развитием всех прогрессивных советских начинаний - и, прежде всего, идее общедоступности знания и отказу от концепции « врожденных способностей». (То есть - скрытой идее неравноценности людей.)
В то время, как советская «распределенная» образовательная система - с ее остававшимся все еще сильным различием в уровне развития в столицах, провинциальных городах и сельской местности, где часто встречались т.н. «малокомплектные школы» на десяток учеников - оказывалась не способной уничтожить данные представления. И даже эпизодические попытки разрешить это через отдельные заведения - вроде Суворовских училищ или ФМШ, в которые каждый человек формально может поступить «по способностям» - в реальности не могли сделать этого. (Скорее наоборот: они помогали формировать представление о способностях к учению, как о чем-то, недоступном многим - и тем самым только усугубляли беду.)
Впрочем, нет, проблема была даже не в советской системе, как таковой - а в одной ее тонкости, которая в реальности оказалась критичной. А именно: в том, что данные заведения прекрасно работали при условии их увеличения - т.е., при постоянном открытии новых учреждений, дающих высокий уровень образования и постоянного увеличения количества обучающихся в них. (Т.е., пока те же ФМШ постоянно открывались, они рассматривались, как чисто «демократическая» система.) Но стоило этому процессу остановиться, как «призрак элитарности» вновь начинал поднимать голову. Ну, а там, где элита - там, разумеется, и разделение, и возникновение ощущения избранности у тех, кто «попал». (И представление о «паразитизме умников» у тех, кто «не попал».) Впрочем, то же можно сказать вообще про любые школы и вузы…
В общем, можно сказать, что движение к интернатам изначально было ценным именно, как движение к общедоступному знанию. А движение к общедоступному знанию, само по себе, являлось ни чем иным, как важной частью движения к всеобщей «горизонтальной» эмпатии. Эмпатии, которая для человека, проживающего в условиях низкого отчуждения, появляется почти неизбежно - что и случилось в СССР. Но в связи с указанной причиной, ведущей к росту разделения - а равно, как и в связи с иными причинами данного процесса - в реальности приведшем к совершенно иному. Например - к уже помянутом направлении эмпатии на «тех самых» «пострадавших от сталинских репрессий». Поскольку - в отличие от пресловутого «быдла», эти самые «виртуальные» личности оказываются гораздо ближе для «мыслящего слоя», сделавшего идею отделения одним из оснований своей идентичности. Так абсолютно положительное и способное в ином случае стать одним из оснований коммунистического мира явление «перерождается» в свою полную противоположность.
Такова неизбежная судьба любого «подмороженного» явления. Т.е., явления, развитие которое было волевым решением остановлено из-за того, что оно - реально или мнимо - воспринялось, как угроза целостности существующей системы. А точнее - того, что было воспринято так в рамках пресловутого «здравого смысла», кажущегося некоей «извечной истиной», неизменной с самого момента возникновения Вселенной. (Но в реальности выступающей лишь нормами, соответствующими «предыдущему состоянию» социальной системы.)
Впрочем, это будет уже совершенно иная тема.
И, в первую очередь, потому, что - как уже говорилось - в условиях СССР только «интернатная система» позволяла обеспечить высокий образовательный и воспитательный уровень для всего населения страны. Почему - говорилось в прошлом посте. (Если кратко - то это связана с тем, что создать высококачественную «распределенную» образовательную систему для огромной страны с низкой концентрацией населения практически невозможно. А изменять систему заселения в тех же условиях невозможно было еще в большей степени - это вопрос, доступный только коммунистическому обществу.)
Кстати, именно поэтому при любой, более-менее сознательной, попытке улучшить положение с данной проблемой приходили именно к интернатам. Это проявлялось, например, помимо уже описанных Суворовских и Нахимовских училищ, в создании т.н. физматшкол. (ФМШ) В которых наиболее «одаренные» подростки из провинции могли бы заниматься усиленным изучением физики и математики под руководством высококлассных педагогов. (Часто вузовских - но, в любом случае, более мотивированных, нежели сельская учительница.)
Впрочем, понятно, что подобные решения были паллиативными, и вызывали немалые проблемы в связи с тем, что подобные учреждения неизбежно воспринимались, как «элитарные». Хотя фактической элитарности не было - попасть в ФМШ можно было действительно «с улицы», были бы «способности». Но как раз с последними и возникали главные проблемы - в том смысле, что их (способностей) формирование на 100% оказывалось зависящим от счастливого стечения обстоятельств. Ну, скажем, вероятности попадания ребенка в провинции к «хорошему учителю». Т.е., к такому, который даже в условиях провинциальной школы мог уделять все свое время и внимание самим ученикам.
Кстати, тут мы даже не затрагиваем «дошкольный период» - который, ИМХО, может быть даже еще более важным. И который очень часто просто пропускался из-за банального непонимания важности его молодыми родителями. (А последнее, в свою очередь, оказывалось связанным с недостатком... образования. Т.е., с тем, что значительная часть людей просто не усвоили элементарных педагогических знаний - т. е., мы тут имеем дело с самозамкнутой деструктивной системой.) Так вот - указанный вопрос тут можно пока опустить, и ограничится только школой. В рамках которой неизбежным было разделение на «везунчиков», коим могло достаться учительское внимание - и на всех остальных...
Собственно, это и есть главный корень проблемы с советским образованием. Которое было, конечно, на порядок выше, нежели образование современное российское - а равно, нежели и все то, что существовало или существует в других странах. (Разумеется, если вести речь о массовых системах.) Но при этом задаче развития страны, соответствовало не в полной мере - поскольку ей должна был сопутствовать еще более совершенная образовательная система. Которая, по идее, должна была выступать дальнейшим развитием всех прогрессивных советских начинаний - и, прежде всего, идее общедоступности знания и отказу от концепции « врожденных способностей». (То есть - скрытой идее неравноценности людей.)
В то время, как советская «распределенная» образовательная система - с ее остававшимся все еще сильным различием в уровне развития в столицах, провинциальных городах и сельской местности, где часто встречались т.н. «малокомплектные школы» на десяток учеников - оказывалась не способной уничтожить данные представления. И даже эпизодические попытки разрешить это через отдельные заведения - вроде Суворовских училищ или ФМШ, в которые каждый человек формально может поступить «по способностям» - в реальности не могли сделать этого. (Скорее наоборот: они помогали формировать представление о способностях к учению, как о чем-то, недоступном многим - и тем самым только усугубляли беду.)
Впрочем, нет, проблема была даже не в советской системе, как таковой - а в одной ее тонкости, которая в реальности оказалась критичной. А именно: в том, что данные заведения прекрасно работали при условии их увеличения - т.е., при постоянном открытии новых учреждений, дающих высокий уровень образования и постоянного увеличения количества обучающихся в них. (Т.е., пока те же ФМШ постоянно открывались, они рассматривались, как чисто «демократическая» система.) Но стоило этому процессу остановиться, как «призрак элитарности» вновь начинал поднимать голову. Ну, а там, где элита - там, разумеется, и разделение, и возникновение ощущения избранности у тех, кто «попал». (И представление о «паразитизме умников» у тех, кто «не попал».) Впрочем, то же можно сказать вообще про любые школы и вузы…
В общем, можно сказать, что движение к интернатам изначально было ценным именно, как движение к общедоступному знанию. А движение к общедоступному знанию, само по себе, являлось ни чем иным, как важной частью движения к всеобщей «горизонтальной» эмпатии. Эмпатии, которая для человека, проживающего в условиях низкого отчуждения, появляется почти неизбежно - что и случилось в СССР. Но в связи с указанной причиной, ведущей к росту разделения - а равно, как и в связи с иными причинами данного процесса - в реальности приведшем к совершенно иному. Например - к уже помянутом направлении эмпатии на «тех самых» «пострадавших от сталинских репрессий». Поскольку - в отличие от пресловутого «быдла», эти самые «виртуальные» личности оказываются гораздо ближе для «мыслящего слоя», сделавшего идею отделения одним из оснований своей идентичности. Так абсолютно положительное и способное в ином случае стать одним из оснований коммунистического мира явление «перерождается» в свою полную противоположность.
Такова неизбежная судьба любого «подмороженного» явления. Т.е., явления, развитие которое было волевым решением остановлено из-за того, что оно - реально или мнимо - воспринялось, как угроза целостности существующей системы. А точнее - того, что было воспринято так в рамках пресловутого «здравого смысла», кажущегося некоей «извечной истиной», неизменной с самого момента возникновения Вселенной. (Но в реальности выступающей лишь нормами, соответствующими «предыдущему состоянию» социальной системы.)
Впрочем, это будет уже совершенно иная тема.