О власти мифов в современном мире. Часть первая
В прошлых постах, посвященных ситуации в современном российском левом движении, я неоднократно упоминал тот факт, что последнее чуть ли не полностью находится под властью мифов. (В смысле, неких моделей реальности, не имеющих с этой реальностью практически ничего общего.) В том смысле, что большая часть поднимаемых им проблем - скажем, уже помянутые «расколы» - имеет малое отношение к тому, что действительно необходимо людям. Ну, а реальные проблемы при этом - таковые, как, скажем, повышение пенсионного возраста, демонтаж здравоохранительной системы, распад системы образования - вызывают гораздо меньшую реакцию. Впрочем, то же самое можно сказать и про общество в целом. Причем, про общество не только «сегодняшнего дня» - но, наверное, последних сорока лет.
На самом деле, я уже неоднократно поднимал эту тему - то есть, затрагивал вопрос катастрофической «мифологизации» общественного сознания, произошедшего в самые последние году существования СССР. Впрочем, касается это не только советского - а затем и постсоветского - пространства, но практически всего «цивилизованного мира». Но об этом будет сказано отдельно. Тут же можно указать, прежде всего, на то, что данная «мифологизация» касалась очень хорошо проявилась в 1980 годах в виде распространения мистических, оккультных и религиозных представлений, буквально «затопивших» советское культурное и информационное пространство. (Что было прямо предсказано Иваном Ефремовым в середине 1960 годов - о чем еще будет сказано.) Кстати, забавно, что данное направление указано, как «модное» еще в фильме «Любовь и голуби», поставленном по пьесе 1981 года. (Т.е., оно сформировалось еще до перестройки в период самого, что ни на есть кондового «застоя».) Впрочем, в конце десятилетия эзотерика перестала быть даже модой - став единственно возможным «пространством мышления». (В это время, скорее, смешным выглядел тот, кто придерживался «устаревшего» материализма.)
На указанном фоне нынешний «расцвет религии», который так любят поминать некоторые «левые», выглядит довольно жалким подобием того буйства антиматириализма, и на самом деле выступает лишь «сходящей ветвью» процессов 1980/1990 годов. (Причем, еще раз укажу, что это «буйство» формировалось практически безо всякой государственной поддержки - скорее наоборот, где-то до 1988 года государство пыталось поддерживать материализм, но безуспешно.) Ну, и самое главное: как можно легко догадаться, это самое увлечение мистицизмом и религией - не единственное, а главное - не самое серьезное проявление указанной «общественной болезни». Поскольку практически в тот же период времени происходило распространение гораздо более опасных «моделей реальности», не имеющих к этой реальности никакого отношения.
Да, речь идет о том самом «либерализме», который был тогда мейстримом. (Да и сейчас он остается основанием господствующей идеологии.) Впрочем, точнее называть эту самую «идею» - а вернее, именно модель существующего мира, на основании которой люди принимают решения - надо не «либерализмом», а антисоветизмом. Поскольку первичным в ней было именно отрицание советских представлений, всего того, что было привычно до данного периода - а уж затем, на основании этого самого отрицания, шло признание либеральных представлений Мизеса, фон Хайека и т.п. деятелей. Тем более, что обыкновенно - имеется в виду обыкновенно в то время - этот самый «либерализм» тесным образом переплетался с пресловутым «традиционализмом» и любовью к «России, которую мы потеряли». Разделение на «либералов» и «патриотов» (а так же, на «патриотов» и «консерваторов») наступило уже потом - а тогда, в конце 1980 годов, актуальным было принятие практически всего, что хоть как-то противоречило «советскому официозу».
* * *
О данной особенности - т.е., уже не раз помянутой первичности отрицания советского - будет сказано несколько позднее. Сейчас же хочется напомнить о том, какое в свое время было замечательное явление - «позднеперестроечные митинги». На которые собирался настоящий паноптикум: скажем, пресловутые «неформалы» соседствовали там с некими «религиозными людьми» (кстати, не совсем понимавшими, к какой религии они относятся), борцы за «разрушенную большевиками нравственность» стояли рядом со сторонниками гомосексуализма, а «противники привилегий номенклатуры» - с теми, кто сожалел о невозможности иметь легальные богатства. Это потом они будут готовы вцепиться друг другу в глотки - но тогда казалось важным только одно: главное, чтобы «не совок». То же самое происходило на всех уровнях - скажем, в газетах печатали статьи, где восхваляли безработицу (!) и повышение цен (!). (Не помню - говорил ли кто тогда об отмене пенсий. Вполне возможно, что были и такие.) И никто не возмущался - скорее, наоборот.
Забавно на этом фоне было то, что при этом реальные «высокие цены», которые были у тех же «кооператоров», возмущали народ вполне конкретно. То же самое касалось и самих «кооператоров», отношение к которым было далеко не любезным - при том, что о неких абстрактных «бизнесменах» и «хозяевах» говорилось тогда исключительно в благожелательном тоне. (Т.е., считалось, что «нынешние деловые люди» - это неправильные «деловые люди». А вот те, которые будут в «хорошем обществе», окажутся совершенно иными.) Ну и разумеется, стоит сказать, что подобное отношение ко всем явлениям окружающей жизни вовсе не закончилось с Перестройкой. А напротив, продолжалось очень и очень долго - по большому счету, оно сохраняется до сих пор. (Скажем, на той же Украине «майдан» стоял именно за то, чтобы «плохих» чиновников и бизнесменов поменять на «хороших».) Хотя давно уже стало понятным, что ничего полезного изо всех этих попыток «жить как не в совке» не выйдет.
Впрочем, нет. Реально для многих жизнь если не стала лучше - последнее применимо лишь к 20% населения страны - то, по крайней мере, не ухудшилась значительно. В том смысле, что, конечно, 1990 годы нанесли большинству непоправимый материальный ущерб, уничтожив все сбережения и погрузив на несколько лет в крайнюю бедность. Но, во-первых, это была именно бедность (пускай и крайняя) - а не нищета, поскольку физическому существованию «постсоветских бедняков» угрозы не было. (Почему - будет сказано чуть ниже.) Ну, а во-вторых - изменение экономической конъюнктуры и «стабилизации» российского капитализма привело к наступлению относительно сытых «нулевых». Того самого «путинского потребительского рая», бывшего для большинства населения, конечно, не столь эффектным, как для столичной интеллигенции. Но, все-таки, позволившим получить хоть какую-то надежду на будущее.
В результате чего вплоть до самого последнего времени можно было сказать, что критических угроз жизни человека даже в современном постсоветском обществе нет. Впрочем, это относится и к целому обществу в целом. В том смысле, что даже 1990 годы, когда реальная способность России к отражению внешних и внутренних угроз была около нуля, она смогла «пройти» без критических потерь. В смысле - не развалилась, не потеряла независимость и не скатилась в варварство. Причина этого - то есть, сохранения и «личной» и «общественной» жизни - состоит, разумеется, в том огромном запасе прочности, что была заложена в созданных СССР «больших системах». Начиная с сетей ЖКХ - способных просуществовать более четверти века без капитального ремонта - и заканчивая запасом здоровья, вложенным советской системой здравоохранения и воспитания в людей. Ну, и разумеется, не стоит забывать об огромной производственной системе - в том числе, и той, что относится к т.н. «топливно-энергетическому комплексу». Иначе говоря - к разведанным и освоенным месторождениям нефти и газа, которые стали главным основанием для «нового русского бизнеса». (Более того - даже новые месторождения и их технологическое обеспечение могут появляться лишь благодаря сделанным в СССР задаткам.)
* * *
Собственно, в существовании этой самой «скрытой» массы вещей, позволяющих до сих пор существовать большей части постсоветского пространства (включая самую главную его часть - РФ) - и кроется тот механизм, что до сих пор дает возможность «мифологическому мышлению» занимать ведущее место в жизни. Речь идет о способности указанной системы «прощать» людям даже вопиющее несоответствия их представлений реальности. Как, например, это было в 1990 годы - когда массовое внедрение «либерально-капиталистических» моделей привело к почти полной остановке народного хозяйства. Но именно - к почти полной. Реального коллапса - то есть, разрушения страны - как уже говорилось, не произошло. Кстати, указанная «доброта мира» - то есть, способность его не замечать грубейшие ошибки - на самом деле является аномальной в истории. (Обычно «валились» от менее серьезных вещей - скажем, сравнивая ту же Российскую Империю 1900 годов и Россию 1990, приходишь к мысли, что руководство первой было гораздо более адекватным. Хотя, разумеется, недостаточно адекватным реальности.)
Впрочем, об этом я уже не раз писал - поэтому останавливаться тут не буду. Отмечу только еще раз, что данное положение прекрасно показывает: миф в приведенном смысле может господствовать только тогда, когда от его верности мало что зависит в судьбе принимающих его людей. Какая разница в том, является ли молния стрелами, кидаемыми Перуном, или явлением природы в случае, когда от нее невозможно защититься. (А чтобы защититься - нужно изобрести молниеотвод, что, в свою очередь, возможно лишь тогда, когда имеется теория электричества. ) Так же и в позднем СССР для большинства людей не было особой разницы: управляет ли их судьбой «сложение звезд», некие всемогущие божества, или же объективные законы природы. Более того, божества или духи тут выглядели даже удобнее, с ними можно иметь хоть гипотетическую возможность «коммуникации». С законами же не поговоришь.
Правда, знание законов дает, в принципе, возможность воздействия на реальность, если только… Но о том, что стоит за «если только», и вообще, о тех причинах, что привели к победе «мифологического взгляда на мир» в противовес материалистическому, будет сказано в следующей части.
На самом деле, я уже неоднократно поднимал эту тему - то есть, затрагивал вопрос катастрофической «мифологизации» общественного сознания, произошедшего в самые последние году существования СССР. Впрочем, касается это не только советского - а затем и постсоветского - пространства, но практически всего «цивилизованного мира». Но об этом будет сказано отдельно. Тут же можно указать, прежде всего, на то, что данная «мифологизация» касалась очень хорошо проявилась в 1980 годах в виде распространения мистических, оккультных и религиозных представлений, буквально «затопивших» советское культурное и информационное пространство. (Что было прямо предсказано Иваном Ефремовым в середине 1960 годов - о чем еще будет сказано.) Кстати, забавно, что данное направление указано, как «модное» еще в фильме «Любовь и голуби», поставленном по пьесе 1981 года. (Т.е., оно сформировалось еще до перестройки в период самого, что ни на есть кондового «застоя».) Впрочем, в конце десятилетия эзотерика перестала быть даже модой - став единственно возможным «пространством мышления». (В это время, скорее, смешным выглядел тот, кто придерживался «устаревшего» материализма.)
На указанном фоне нынешний «расцвет религии», который так любят поминать некоторые «левые», выглядит довольно жалким подобием того буйства антиматириализма, и на самом деле выступает лишь «сходящей ветвью» процессов 1980/1990 годов. (Причем, еще раз укажу, что это «буйство» формировалось практически безо всякой государственной поддержки - скорее наоборот, где-то до 1988 года государство пыталось поддерживать материализм, но безуспешно.) Ну, и самое главное: как можно легко догадаться, это самое увлечение мистицизмом и религией - не единственное, а главное - не самое серьезное проявление указанной «общественной болезни». Поскольку практически в тот же период времени происходило распространение гораздо более опасных «моделей реальности», не имеющих к этой реальности никакого отношения.
Да, речь идет о том самом «либерализме», который был тогда мейстримом. (Да и сейчас он остается основанием господствующей идеологии.) Впрочем, точнее называть эту самую «идею» - а вернее, именно модель существующего мира, на основании которой люди принимают решения - надо не «либерализмом», а антисоветизмом. Поскольку первичным в ней было именно отрицание советских представлений, всего того, что было привычно до данного периода - а уж затем, на основании этого самого отрицания, шло признание либеральных представлений Мизеса, фон Хайека и т.п. деятелей. Тем более, что обыкновенно - имеется в виду обыкновенно в то время - этот самый «либерализм» тесным образом переплетался с пресловутым «традиционализмом» и любовью к «России, которую мы потеряли». Разделение на «либералов» и «патриотов» (а так же, на «патриотов» и «консерваторов») наступило уже потом - а тогда, в конце 1980 годов, актуальным было принятие практически всего, что хоть как-то противоречило «советскому официозу».
* * *
О данной особенности - т.е., уже не раз помянутой первичности отрицания советского - будет сказано несколько позднее. Сейчас же хочется напомнить о том, какое в свое время было замечательное явление - «позднеперестроечные митинги». На которые собирался настоящий паноптикум: скажем, пресловутые «неформалы» соседствовали там с некими «религиозными людьми» (кстати, не совсем понимавшими, к какой религии они относятся), борцы за «разрушенную большевиками нравственность» стояли рядом со сторонниками гомосексуализма, а «противники привилегий номенклатуры» - с теми, кто сожалел о невозможности иметь легальные богатства. Это потом они будут готовы вцепиться друг другу в глотки - но тогда казалось важным только одно: главное, чтобы «не совок». То же самое происходило на всех уровнях - скажем, в газетах печатали статьи, где восхваляли безработицу (!) и повышение цен (!). (Не помню - говорил ли кто тогда об отмене пенсий. Вполне возможно, что были и такие.) И никто не возмущался - скорее, наоборот.
Забавно на этом фоне было то, что при этом реальные «высокие цены», которые были у тех же «кооператоров», возмущали народ вполне конкретно. То же самое касалось и самих «кооператоров», отношение к которым было далеко не любезным - при том, что о неких абстрактных «бизнесменах» и «хозяевах» говорилось тогда исключительно в благожелательном тоне. (Т.е., считалось, что «нынешние деловые люди» - это неправильные «деловые люди». А вот те, которые будут в «хорошем обществе», окажутся совершенно иными.) Ну и разумеется, стоит сказать, что подобное отношение ко всем явлениям окружающей жизни вовсе не закончилось с Перестройкой. А напротив, продолжалось очень и очень долго - по большому счету, оно сохраняется до сих пор. (Скажем, на той же Украине «майдан» стоял именно за то, чтобы «плохих» чиновников и бизнесменов поменять на «хороших».) Хотя давно уже стало понятным, что ничего полезного изо всех этих попыток «жить как не в совке» не выйдет.
Впрочем, нет. Реально для многих жизнь если не стала лучше - последнее применимо лишь к 20% населения страны - то, по крайней мере, не ухудшилась значительно. В том смысле, что, конечно, 1990 годы нанесли большинству непоправимый материальный ущерб, уничтожив все сбережения и погрузив на несколько лет в крайнюю бедность. Но, во-первых, это была именно бедность (пускай и крайняя) - а не нищета, поскольку физическому существованию «постсоветских бедняков» угрозы не было. (Почему - будет сказано чуть ниже.) Ну, а во-вторых - изменение экономической конъюнктуры и «стабилизации» российского капитализма привело к наступлению относительно сытых «нулевых». Того самого «путинского потребительского рая», бывшего для большинства населения, конечно, не столь эффектным, как для столичной интеллигенции. Но, все-таки, позволившим получить хоть какую-то надежду на будущее.
В результате чего вплоть до самого последнего времени можно было сказать, что критических угроз жизни человека даже в современном постсоветском обществе нет. Впрочем, это относится и к целому обществу в целом. В том смысле, что даже 1990 годы, когда реальная способность России к отражению внешних и внутренних угроз была около нуля, она смогла «пройти» без критических потерь. В смысле - не развалилась, не потеряла независимость и не скатилась в варварство. Причина этого - то есть, сохранения и «личной» и «общественной» жизни - состоит, разумеется, в том огромном запасе прочности, что была заложена в созданных СССР «больших системах». Начиная с сетей ЖКХ - способных просуществовать более четверти века без капитального ремонта - и заканчивая запасом здоровья, вложенным советской системой здравоохранения и воспитания в людей. Ну, и разумеется, не стоит забывать об огромной производственной системе - в том числе, и той, что относится к т.н. «топливно-энергетическому комплексу». Иначе говоря - к разведанным и освоенным месторождениям нефти и газа, которые стали главным основанием для «нового русского бизнеса». (Более того - даже новые месторождения и их технологическое обеспечение могут появляться лишь благодаря сделанным в СССР задаткам.)
* * *
Собственно, в существовании этой самой «скрытой» массы вещей, позволяющих до сих пор существовать большей части постсоветского пространства (включая самую главную его часть - РФ) - и кроется тот механизм, что до сих пор дает возможность «мифологическому мышлению» занимать ведущее место в жизни. Речь идет о способности указанной системы «прощать» людям даже вопиющее несоответствия их представлений реальности. Как, например, это было в 1990 годы - когда массовое внедрение «либерально-капиталистических» моделей привело к почти полной остановке народного хозяйства. Но именно - к почти полной. Реального коллапса - то есть, разрушения страны - как уже говорилось, не произошло. Кстати, указанная «доброта мира» - то есть, способность его не замечать грубейшие ошибки - на самом деле является аномальной в истории. (Обычно «валились» от менее серьезных вещей - скажем, сравнивая ту же Российскую Империю 1900 годов и Россию 1990, приходишь к мысли, что руководство первой было гораздо более адекватным. Хотя, разумеется, недостаточно адекватным реальности.)
Впрочем, об этом я уже не раз писал - поэтому останавливаться тут не буду. Отмечу только еще раз, что данное положение прекрасно показывает: миф в приведенном смысле может господствовать только тогда, когда от его верности мало что зависит в судьбе принимающих его людей. Какая разница в том, является ли молния стрелами, кидаемыми Перуном, или явлением природы в случае, когда от нее невозможно защититься. (А чтобы защититься - нужно изобрести молниеотвод, что, в свою очередь, возможно лишь тогда, когда имеется теория электричества. ) Так же и в позднем СССР для большинства людей не было особой разницы: управляет ли их судьбой «сложение звезд», некие всемогущие божества, или же объективные законы природы. Более того, божества или духи тут выглядели даже удобнее, с ними можно иметь хоть гипотетическую возможность «коммуникации». С законами же не поговоришь.
Правда, знание законов дает, в принципе, возможность воздействия на реальность, если только… Но о том, что стоит за «если только», и вообще, о тех причинах, что привели к победе «мифологического взгляда на мир» в противовес материалистическому, будет сказано в следующей части.