Миграции из степи и КШК
В Уфимском археологическом вестнике выходила статья С.А. Григорьева по интересной мне тематике. Кое-что оттуда хотелось бы сохранить. Статья довольно большая, поэтому размещу в двух постах. Первая часть довольно емко характеризует ситуацию в энеолите - ранней бронзе степи.
МИГРАЦИИ СТЕПНЫХ ПЛЕМЕН В ЕВРОПУ В КОНЦЕ IV - III ТЫС. ДО Н.Э. И ФОРМИРОВАНИЕ КУЛЬТУР ШНУРОВОЙ КЕРАМИКИ
Аннотация. Существует две основные гипотезы о локализации индоевропейской прародины. Первая связывает распространение индоевропейцев с миграциями курганных культур Понто-Каспийских степей, в первую очередь, ямной. Поэтому она получила название «курганная». Вторая предполагает локализацию индоевропейской прародины на Ближнем Востоке. В соответствии с курганной гипотезой, ямная миграция в начале РБВ привела к формированию культур шнуровой керамики от Рейна до Волги, что вызвало распространение и формирование современных европейских диалектов. В действительности, оснований для предположений о формировании шнуровых культур на ямной основе нет. Они формировались отчасти на основе европейских неолитических культур, отчасти на основе импульсов из степной зоны в пред-ямное время, что подтверждается как характером материальной культуры, так и палеогенетическими исследованиями. Эти миграции начались в раннем энеолите, но были весьма немногочисленны и ограничены Нижним Подунавьем. Они не оказали заметного влияния на культурогенез даже на Северных Балканах. В среднем энеолите этот процесс прекращается и возобновляется лишь в финальном энеолите, в последней трети IV тыс. до н.э. Основным его актором выступала группа Животиловка-Волчанское Северного Причерноморья. Ее проникновение в Балкано-Карпатский регион способствовало установлению прочных связей со степной зоной Причерноморья и последующим глубоким контактам, сохранившимся в ямное время. Ямные проникновения в юго-восточную Европу (северо-восточные Балканы, Паннония, отчасти Волынь), действительно, имели место, и по времени они совпадают с формированием культур шнуровой керамики. Однако, в основе последних были местные субстраты и потомки степных энеолитических племен.
Энеолитические культуры Понто-Каспийских степей объединяют в общность «Хвалынск - Средний Стог». Но среднестоговская культура может быть разделена на несколько культур. Наиболее близка хвалынской самая ранняя скелянская (4500-4100 гг. до н.э.), в которой обнаружены изделия балканского происхождения. Следующая стадия -
Средний Стог (4100-3600 гг. до н.э.), а после появляются дереивские, квитянские и нижнемихайловские памятники (около 3700/3600-3000 гг. до н.э.) [Rassamakin, 1994]. Существует иное членение этой культуры, с выделением из среднестоговской культуры лишь более поздней дереивской, в которую включены и квитянские памятники. Все они
датируется более ранним временем: среднестоговская формируется около 5300-4800 гг. до н.э., а дереивская датируется 4250-3650 гг. до н.э. [Котова, 2006. С. 91, 135, 136; Котова, 2013. С. 5, 6, 101-103;Kotova, 2016. P. 311, 314, 315]. Хвалынская культура ранее датировалась 5000-4500/4300 гг. до н.э. [Королев, Ставицкий, 2021. С. 60], но использование AMS дат и учет резервуарного эффекта позволяет датировать Хвалынск 4500-4300 гг. до н.э. и к тому же периоду отнести начало Среднего Стога [Anthony et al., 2022. P. 32-34, 61].
Эти культуры формировались на основе культур мариупольской культурно-исторической области. Средний Стог формируется первоначально на востоке, в Донецком бассейне, а потом продвигается на запад. Допускается, что его импульсы способствовали формированию хвалынской культуры [Котова, 2006. С. 121, 122, 124, 125, 137]. Существует и противоположное мнение, что среднестоговская культура формируется под хвалынским воздействием [Anthony et al., 2022. P. 61]. Проблема в том, что мариупольские культуры имеют контрастный погребальный обряд: вытянутые на спине захоронения, а в это время распространяются погребения, скорченные на спине, реже на боку, с ориентацией в восточный сектор. Подобные погребения появляются и в суворовской группе на северо-востоке Балкан.2 Кроме того, там и в степи распространяется серия сопоставимых признаков: использование камня в обряде, ямы с нишами, украшения из меди, сердолика, морских раковин, пластины из кости и перламутра, подвески из зубов оленя, зооморфные скипетры, сходные типы стрел, примеси раковины в керамике и новые орнаментальные композиции. Поэтому существовал общий процесс, стимулировавший эти изменения.
Его предложил И.В. Манзура [Манзура, 2000], который показал, что идеи о крупных миграциях из степной зоны в ареал земледельческих культур являются мифом, а признаки, на основании которых эти миграции выделяют, имеют либо более ранние даты, либо более широкую представленность в Юго-Восточной или Западной Европе. Поэтому процесс был обратный. По мере увеличения населения происходили миграции из трипольского ареала на северо-восток в лесостепь и на восток в степь.
Однако оснований для подобных выводов нет. Часть параллелей имеет идентичную датировку в степных и земледельческих культурах, и обоснование их происхождения в земледельческом ареале производится либо на основании более широкой представленности их на западе, либо исходя из логических предположений, например, что зооморф-
ные скипетры земледельческого ареала реалистичны, степные стилизованы, а сначала должны возникать реалистичные изображения. Последнее не обязательно, а большая насыщенность находками западной части ареала отражает специфику памятников и демографическую плотность населения.
Показательна интерпретация формирования обряда со скорченными на спине скелетами: «обряд суворовской группы в какой-то мере отличается от погребального ритуала гумельницкой культуры и неизвестных нам обычаев захоронения культуры Кукутень, но мы не должны забывать, что имеем дело с качественно новым культурным явлением,
молодым, агрессивным, резко противопоставляющим себя прежним канонам». А распространение посуды с примесью раковины объясняется интеграцией женщин в трипольскую среду [Манзура, 2000. С. 285, 289]. Не исключены и иные истоки обсуждаемого обряда. В Нальчикском могильнике встречаются погребения, скорченные на спине.
В настоящее время он датируется 4840-4820 гг. до н.э. [Anthony et al., 2022. P. 54]. До 15 % погребены по этому обряду и на неолит-энеолитическом поселении Кюль Тепе I в Нахичевани [Poulmarc’h, Le Mort, 2016. P. 187]. Но в целом, это степной обряд, на Балканах он типичен в степных группах, поэтому сложно искать его истоки в Европе.
Н.С. Котова согласна с предложенной И.В. Манзурой направленностью процесса формирования степных культур, но полагает, что влияние трипольской культуры было минимальным даже на западе, больше параллелей они обнаруживают в культуре Хаманджия в Нижнем Подунавье. Некоторые ее орнаментальные композиции (меандры
и длинные зигзаги) появляются в поздних мариупольских памятниках. Это ведет к формированию среднестоговской культуры, но между Днепром и Приазовьем в течение 5300-4800 гг. до н.э. сохраняется азово-днепровская культура.
Множество медных украшений хвалынских могильников являются или балканскими импортами из культур Варна, Гумельница, Караново (из Варненско-Причерноморской зоны), или изготовлены по балканским образцам, что проявляется в типологии изделий, их химическом составе и технологии изготовления. Причем, это характерно также для Северного Причерноморья и предмайкопского горизонта Северного Кавказа [Рындина, 2010. С. 234, 241, 242; Черных, 2010. С. 221, 222, 225]. Все это является весомыми аргументами в пользу балканских импульсов при формировании энеолита степи. Но среднестоговская культура формируется в восточной части своего ареала и на запад распространяется лишь в конце первого этапа. Ее посуде характерны остродонные формы, но на востоке распространены плоскодонные [Котова, 2006. С. 90, 124, 137]. В этом случае эпицентром формирования данных культур был Доно-Донецкий регион, а плоскодонные формы могут указывать на южные импульсы. На мой взгляд, некоторые новоданиловские и нижнемихайловские формы имеют параллели в энеолите Закавказья, на поселениях Кюль-Тепе I, Техут и других [Grigoriev, 2002. P. 342], но это требует более серьезной проработки. В степях Восточной Европы обнаружено около 50 энеолитических курганов, которые сосредоточены в Нижнем Поволжье, Волго-Донском междуречье, Предкавказье, Днепровском Левобережье и соотносятся со среднестоговской и хвалынской культурами, а также с накольчатой жемчужной керамикой Предкавказья. Они предше-
ствуют Майкопу, но более поздние относительно Нальчикского могильника и синхронны поселениям Свободное, Мешоко и Триполью ВI-BI-II, что определяет их появление в середине V тыс. до н.э.
Выделить ранние памятники не представляется возможным, но предполагается, что таковые есть в Поволжье и Предкавказье [Кореневский, Моргунова, 2022. С. 18-22]. В Поволжье эти курганы ямно-бережновских памятников относятся к хвалынской культуре, в которой можно выделить поздний бережновский этап [Моргунова, 2021. С. 275], но
хронология там не слишком определенная. Поскольку в Нальчикском могильнике уже есть невысокая насыпь, а датируется он 4840-4820 гг. до н.э. [Котова, 2006. С. 132; Anthony et al., 2022. P. 54], можно допускать наличие наиболее ранних курганов в Предкавказье. Есть неолитические курганы в Закавказье: у с. Голицино и курганы 119 и 125
под Степанакертом. Они, как и курганы степи, малоинвентарны, содержат ножевидные пластины, охру [Мунчаев, 1987. С. 64]. Можно сомневаться в их неолитическом возрасте, но датировка энеолитом надежна, так как они перекрыты насыпями РБВ.
Таким образом, по мнению большинства исследователей, при формировании культур степного энеолита, с одной стороны, очевидны мариупольские корни, с другой стороны, уже в позднемариупольское время фиксируются импульсы с Балкан. Вероятно, появление в Северо-Западном Причерноморье курганов, скорченных на спине погребений и примеси раковины в керамике маркирует импульсы из степи. Тем самым, мы имеем дело с ситуацией разнонаправленных и близких по времени импульсов. Возможность обсуждения в этой связи миграций предоставляют данные антропологии и палеогенетики.
Энеолитическая степная популяция включала от 43 % до половины генов кавказских охотников и собирателей (CHG), связанных с Закавказьем и Западным Ираном (и приток этих генов начался в мариупольское время), а остальные представлены восточными охотниками и собирателями (EHG) из северных регионов [Mathieson et al., 2015. P. 500;
Wang et al., 2019. P. 1, 3, 7, 9; Allentoft et al., 2022. P. 8-10]. Это подтверждается антропологией хвалынских могильников. Их краниологическая серия состоит из трех вариантов. Первый восходит к населению древнеуральского типа, распространившемуся из лесной зоны. Второй соответствует южноевропеоидному типу и присутствует в погребениях с элитным инвентарем. Допускается, что он связан с появлением хвалынских традиций.
Еще один европеоидный вариант находит аналогии среди черепов неолита-энеолита Дона из Ракушечного Яра. Отмечено сходство с материалами среднестоговской культуры Подонья [Хохлов, 2021. С. 267-269].
Генетические исследования показали близость хвалынцев с населением Северного Кавказа (Константиновский-1 и Прогресс-2). Среднестоговская популяция тоже им близка, и все они состоят из тех же компонентов EHG и CHG. В предшествующей днепро-донецкой культуре Украины 5200-4400 гг. до н.э. менее 10 % кавказских генов, а чаще их нет [Anthony et al., 2022. P. 24-26, 54, 60, 61]. Поэтому основные характеристики будущего степного генетического пула стали формироваться в самом начале энеолита и можно допускать миграции из Закавказья. В хвалынской популяции нет генов западных охотников и собирателей (WHG), но представлен генетический пул, который характерен для ямной культуры. Предполагается, что третий компонент анатолийских земледельцев (AF) был привнесен в ямную популяцию или из ранней майкопской или из трипольской популяции, а первые два имеют параллели в популяциях Хвалынска и Прогресса-2 и привнесены с востока [Anthony et al., 2022. P. 61]. Но среднестоговская культура существовала в домайкопское время и нет оснований для более ранней даты хвалынской.
В поздних группах Кукутени-Триполье (после 3500 г. до н.э.) присутствуют генетические предки анатолийских земледельцев, культуры линейно-ленточной керамики, степных групп, а также западных охотников и собирателей [Immel et al., 2020]. Анализ костей из пещеры Вертеба (3790-3535 гг. до н.э.) показал тот же результат, причем уже в них присутствуют компоненты EHG и CHG, связанные со степью, а доля предков WHG (западных охотников и собирателей) составила 18 % [Gelabert et al., 2022]. Поскольку последние отсутствуют в степном энеолите, это указывает на потоки генов с востока на запад, а не наоборот, причем до второй четверти IV тыс. до н.э. В неолите балканская популяция представлена генами земледельцев Северо-западной Анатолии с небольшими примесями EHG и WHG, и это сохраняется в энеолите, хотя некоторые образцы демонстрируют рост примеси EHG. Лишь у одного погребенного в некрополе Варна I (4711-4550 гг. до н.э.) и у одного в Смядово (4550-4450 гг. до н.э.) в том же районе выявлена примесь степных генов (EHG и CHG), но в целом это нехарактерно. Небольшой рост степного компонента наблюдается в РБВ (3200-2500 гг. до н.э.), более заметный около 1700 г. до н.э., но и для бронзового века Балкан степная примесь оценивается как низкая [Mathieson et al., 2018]. Это означает, что проникновение степных групп на северо-восток Балкан происходило крайне ограниченно в самом начале степного энеолита, несколько увеличиваются эти потоки в конце IV тыс. до н.э., а данные об обратных потоках отсутствуют.
Таким образом, исходя из данных генетики, сложно говорить о миграциях с запада, сформировавших степной энеолит. Заметная доля генетического вклада из Закавказья и Ирана указывает на миграции с юга. Комплекс, ответственный за это, формировался в Предкавказье, имел, вероятно, южное происхождение и быстро распространился на северо-восток в Поволжье и на запад до Подунавья. Это вызвало формирование сети обменов и культурные влияния в восточном направлении. В среднем энеолите на основе Среднего Стога и влияний лесостепных неолитических культур и Триполья формируется дереивская культура (4250-3650 гг. до н.э.). Предполагается, что причиной этой трансформации стала аридизация климата, которая привела к разрушению балканских энеолитических культур. Позднее, преимущественно на дереивской основе, формируется культура нижнемихайловского типа, узколокальное явление, сосуществующее с дереивской культурой. В ней, как и в дереивской, присутствует плоскодонная полированная посуда с валиками, которую ранее оценивали как кавказскую, но которая имеет параллели в нижнедунайских комплексах Болград-Алдени ІІ. Предполагается, что это балканское влияние привело к оформлению нижнемихайловских памятников [Котова, 2013. С. 50, 80, 91, 103-105, 112, 143, 146].
Первые контакты Нижнего Дуная со степью(Скеля, Новоданиловка, Средний Стог) датируются с середины V тыс. до н.э. Вероятно, это происходит в начале формирования степного энеолита. В результате, там появляются памятники типа Суворово-Новоданиловка, представленные охристыми погребениями на спине, скорченными или вытянутыми, изредка с каменными оградами. Поселений их нет, количество погребений невелико, ареал ограничен, и они существуют параллельно с земледельческими культурами Кукутени-Триполье, Болград-Алдени (восточный вариант Гумельницы), Варна, Коджадермен-Гумельница-Караново VI, и ведут с ними обмен [Włodarczak, 2010. P. 299, 300; Heyd, 2016. P. 56, 58, 59, 67]. Но речь идет не о массовой миграции, а об ограниченных переселениях и контактах, которые обеспечили проникновение на восток балканских черт и импортов. Эти контакты сохраняются в среднем энеолите: на поселениях типа Болград-Алдени ІІ (время Триполья В І и В І-ІІ) найдена дереивская и нижнемихайловская керамика, но массовых материалов степных культур в Северо-Западном Причерноморье нет. Тем не менее, это привело к формированию культуры Чернавода I в низовьях Дуная и нижнемихайловских памятников на Днепре [Котова, 2013. С. 91, 145, 146].
Майкопско-новосвободненская общность и поздний энеолит степи
Майкопские памятники Кавказа (рис. 1) сформировались в результате миграции с юга и варианты майкопской культуры связаны с разными источниками: Усть-Джегутинский имеет параллели в анатолийском энеолите и лейлатепинской культуре Южного Кавказа, а псекупский - в Новосвободной и может отражать урукское влияние на Северный
Кавказ. Собственно новосвободненский комплекс начал формироваться в период позднего энеолита степи и включал в себя как местные энеолитические, так и майкопские, ближневосточные и центральноевропейские компоненты [Резепкин, 2012; Резепкин, 2020. С. 328]. Генетические исследования указали на возможные связи Новосвободной
с культурой воронковидных кубков [Недолужко и др., 2014]. В любом случае, речь идет о миграциях, которые сказались и на культурогенезе в степи.
Даты майкопско-новосвободненской общности охватывают все IV тыс. до н.э. и она предшествует как классическим ямным комплексам, так и началу репинских. Общепризнанной является роль Майкопа в формировании ямной культуры. Однако, вглубь степи за пределы Предкавказья Майкоп не проникает. Тем не менее, об ограниченных
миграциях в степь можно говорить, причем, как на стадии формирования репинской, так и классической ямной культуры. Это проявляется в находках в Оренбургской области, Северном Прикаспии, бассейне р. Самара, Прикубанье и Поднепровье крупнотарных сосудов, хумов. Они изготовлены по технологиям, зафиксированным в майкопском и куро-араксском гончарстве, но отличаются от собственно майкопских [Салугина, Моргунова, Турецкий, 2016]. Есть параллели и в металле, но их можно объяснять обменом и заимствованиями. Появление крупных погребальных ям тоже можно объяснить майкопским влиянием, но более вероятно и в этом видеть не миграции, а распространение
социальных структур, поскольку ямники сохраняют прежние традиционные позы погребенных. В итоге мы можем допускать ограниченные миграции в степь, но в основе ямных традиций были местные.
В Волго-Уралье в это время формируется репинская культура (3800-3360 гг. до н.э.), которая характеризуется ямными чертами: одиночные ямы под курганами, с органическими подстилками, охрой, малым количеством инвентаря и скорченными на спине костяками с восточной и северо-восточной ориентировкой. Обрядовые черты и гончарная технология культуры находят параллели в хвалынской и предполагается ее формирование на этой основе. В степи именно репинские памятники, вместе со среднестоговскими, были в осно-
ве классических ямных. Поэтому И.Б. Васильев предложил рассматривать репинские материалы в качестве раннего этапа ямной культуры, что было принято и иными исследователями Волго-Уралья [Васильев, 1979; Моргунова, 2014; Моргунова, 2021. С. 276-279, 288]. Существует также мнение, что репинская культура сформировалась в бассейнах Среднего Дона и Северского Донца около 3700-3650 гг. до н.э. на основе дереивской и поздней донецкой культур, а также продвинувшегося с севера населения культуры ямочно-гребенчатой керамики. Из этого региона идет влияние культуры в Поднепровье [Котова, 2013. С. 91, 151]. Существовала также точка зрения, что в Заволжье она проникает из Подонья [Трифонов, 1996]. Но это не может рассматриваться в качестве совершенно иного подхода, так как исследователи Приуралья тоже отмечали, что бассейн Среднего Дона входил в ареал формирования репинской культуры [Моргунова, 2014. С. 590]. Для узких временных интервалов определить приоритет радиоуглеродным методом сложно.
На Балканах и в Центральной Европе следы проникновения с востока этого времени отсутствуют, но затем ситуация меняется.
Миграции в финальном энеолите
В финальном энеолите (последняя треть IV тыс. до н.э.) в Северном Причерноморье сосуществует серия групп: квитянская и поздне-среднестоговская (которые можно рассматривать как дереивскую культуру), усатовская и нижнемихайловская. В последнее время между Карпатами и Северным Кавказом выделена группа Животиловка-Волчанское (рис. 1). Памятники представлены небольшими земляными курганами с одним погребением, иногда со рвом. Ямы прямоугольные или овальные, но встречаются катакомбы.3 По-
гребенные лежат скорченно на боку с небольшим количеством охры, предполагается наличие половой дифференциации: погребенные на левом боку чаще ориентированы на северо-восток и восток, а на правом - на юг и юго-восток.4 Керамический комплекс весьма разнообразен и в нем выделено несколько групп. Посуда первой группы представлена горшками и амфорами с аналогами в Триполье C2 и группе Гординешти-Касперовцы. Вторая группа посуды имеет корни в Майкопе и Новосвободной, третья в Усатово, Константиновке и Среднем Стоге, четвертая группа аморфна, а пятая представлена кубками с параллелями в Новосвободной, КВК и Баальберге. Предполагается, что культурная группа Животиловка-Волчанское формируется на местной основе, при участии культуры Майкоп-Новосвободная, проникающей в степной ареал [Rassamakin, 1994. P. 45, 62; Manzura, 2016. P. 150-163, 167; Иванова, 2021. С. 151-156].
Наблюдается и импульс из степи в Балкано-Карпатье. На Нижнем Дунае появляются скорченные на боку погребения в курганах, с небольшим количеством охры и местной посудой Триполье C2, Хородишти-Фолтешти и Баден-Коцофени. Они рассматривались как представители нижнемихайловской и квитянской традиций, а также местных популяций, заимствовавших эти традиции [Frînculeasa et al., 2015. P. 45, 48, 80, 82, 83]. Но в Северном Причерноморье часть этих комплексов отнесена к животиловско-волчанской группе.
В рамках этой волны курганная традиция проникает до запада Паннонской равнины в Воеводину. Эти курганы содержат кремации и посуду, связанные с традициями Баден-Коцофени. Курганы, соотнесенные с этой группой, появляются и в Бадене. В Венгрии до-ямная фаза датируется второй половиной IV тыс. до н.э. Дата этих комплексов в
Воеводине - около 3300-3100 гг. до н.э. В Болгарии дату пред-ямного горизонта определить сложно, но заканчивается он около 3100/3000 г. до н.э. Около 3400-3200 гг. до н.э. эти группы появляются на юго-восточной границе Польши [Włodarczak, 2021a. P. 215, 217, 219, 221, 222, 230, 242, 245; Włodarczak, 2021b. P. 437, 438]. Наблюдается их взаимодействие с Баденом и КША [Heyd, 2016. P. 54]. Появившаяся система обратных связей, взаимодействий и социальных процессов долго проявляла себя в степи и привела к оформлению
ямной культуры Причерноморья и новому этапу взаимодействий степи и Балкано-Карпатья.
Ямная КИО
Распространено мнение о формировании ямной культуры на основе хвалынской культуры Поволжья V тыс. до н.э. и памятников типа Репин Хутор, распространенных от Дона до Южного Приуралья (3800-3300 гг. до н.э.) [Моргунова, 2014]. Но приводимые даты имеют широкие доверительные интервалы, они явно устаревшие. На востоке в ямной культуре, действительно, сохраняются репинские черты. От Дона до Днепра располагаются памятники типа Средний Стог, которые тоже рассматриваются в качестве основы ямников. Но между ними лежат животиловско-волчанские памятники. Поэтому высказано мнение, что культура формируется на основе разных субстратов. На западе и востоке в ней выявлены разные антропологические и керамические типы, внутри ямной общности объединяющим признаком является погребальный обряд, поэтому интегрирующим момен-
том стало распространение идеологии [Иванова, Никитин, Киосак, 2018. С. 101, 102, 113-118, 124; Иванова, 2021. С. 286]. На востоке в классическом виде ямные памятники появляются около 3300 г. до н.э., они демонстрируют преемственность с репинскими и предполагается, что они на 300 лет древнее, чем на западе, поэтому формировались
здесь [Моргунова, 2021. С. 289]. Но, если говорить о памятниках классической стадии, то хронологическая разница меньше и показать приоритет какого-то региона сложно, это необходимо проверять сериями AMS дат.
В Европу мигрировали ямники западного ареала, буджакская культура (3100-2200 гг. до н.э.). Ранний диапазон дат отчасти совпадает с датами квитянской и животиловско-волчанской групп, возможно их частичное сосуществование. Памятники представлены курганами со рвами, расположенными по кругу погребениями, скорченными
на спине, реже на боку. Центральные погребения ориентированы на запад, а периферийные по дуге окружности. В ямах встречены циновки и охра, каменные топоры и посуда в виде кубков и амфор с параллелями в КША, КШК, культурах Чернавода II, Езерово II, Эзеро на Балканах, а также Коцофени и Костолац в Карпатском бассейне и Северной Сербии. Встречаются единичные сосуды Бадена и КВК, и небольшое число ямной посуды Буго-Днепровского междуречья [Иванова, Никитин, Киосак, 2018. С. 118; Иванова, 2021. С. 43-52,
163-170, 279]. Контакт позднеэнеолитических групп с балкано-карпатскими популяциями вызвал трансформацию в Северо-Западном Причерноморье и там появились группы с новыми стереотипами. В эту систему стали включаться иные степные группы. Но присутствие в буджакской культуре скорченных на спине захоронений указывает на восток.
С.В. Иванова предполагает, что их источником была группа постстоговских погребений [Иванова, 2021. С. 156-158]. Но подобные погребения свойственны поздним энеолитическим группам на большом пространстве от Днепра до Волги. Поэтому доминирование этого обряда в ямной культуре от Карпат до Урала указывает на вовлеченность восточных популяций. Объяснений требует и появление у ямников Поднепровья (Озера) анатолийских генов. Их доля там выше, чем в иных ямных культурах и в Майкопе. Это не связано с энеолитическими популяциями Балкан, так как примесь западных охотников и собирателей (WHG) отсутствует, зато есть смесь восточных и кавказских охотников (EHG и CHG). С другой стороны, ямники Северного Кавказа, сформировавшись на местной основе, имели около 16 % предков в популяции КША. Видимо, формирование ямной популяции было динамичным, поскольку в ней, помимо местных энеолитических, участвовали центральноевропейские группы и был приток генов из Анатолии [Wang et al., 2019. Fig. 4. P. 7].
В итоге, везде в основе процесса были местные энеолитические популяции. Будущие ямные обрядовые стереотипы были распространены в широком ареале от Днепра до Волги. Огромную роль сыграли майкопско-новосвободненские влияния. При формировании буджакской группы были влияния из восточных ареалов между Днепром и Доном, но и из Балкано-Карпатья. Ямная попу ляция Волго-Уралья формировалась, вероятно, в Подонье, но затем продвинулась на восток и ассимилировала потомков хвалынцев в Поволжье
[Хохлов, Китов, 2021. С. 639]. Таким образом, принципиально мы видим ту же ситуацию, что и в энеолите: миграции с юга стимулируют развитие в Предкавказье и Доно-Донецком регионе, которые выступают медиатором импульсов в степную зону к востоку и западу. При этом, как и в предыдущую эпоху, наблюдаются обратные импульсы из Карпато-Дунайского бассейна, куда проникают эти племена.
Ямные памятники в Балкано-Карпатье
В конце IV - начале III тыс. до н.э. начинается ямное проникновение в Балкано-Карпатье, и сформировавшиеся системы взаимодействия просуществовали до 25-24 вв. до н.э. От Нижнего Дуная до Паннонии распространяются курганы со скорченными на спине погребениями, охрой и циновками, и эта волна была более многочисленной: только число исследованных курганов превышает 500. Керамика представлена местными формами, хотя иногда встречается и посуда, напоминающая КШК [Włodarczak, 2010. P. 301-303; Frînculeasa et al., 2015. P. 45, 49, 76, 77, 82, 83; Heyd, 2016. P. 61, 62; Heyd, 2021. P. 385, 386; Иванова, Никитин, Киосак, 2018. С. 118; Иванова, 2021. С. 186, 188, 228].
Памятники сконцентрированы в степных ареалах между Карпатами и долинами Днестра, Дуная и Тисы. Во Фракии, в ареале культуры Эзеро, курганы часто содержат посуду культуры Коцофени Венгрии, что указывает на связи с иными ямными группами [Иванова, Никитин, Киосак, 2018. С. 121]. В Воеводине ямные курганы появляются в конце IV - начале III тыс. до н.э. и существуют до середины III тыс. до н.э. Часто погребения сделаны в курганах пред-ямного горизонта, содержат кремации и посуду Вучедол. В некоторых случаях в положении костяка угадывается сочетание ямных и энеолитических черт. Но ямные погребения соотносятся как с ранними ямными, так и с погребениями более поздней стадии культуры в Причерноморье [Włodarczak, 2021a. P. 215, 217, 220-225, 232, 235, 237, 239, 245], следовательно, происходила ассимиляция носителей ранней курганной тра-
диции и сохранялось взаимодействие с исходным ареалом на востоке.
Эти материалы не дают оснований для обсуждения волны кочевников-завоевателей, которые положили конец «Старой Европе», как это описывали М. Гимбутас и Д. Энтони [Gimbutas, 1956; Anthony, 2007], и сформировали европейское население [Haak et al., 2015; Allentoft et al., 2015]. Была продолжительная инфильтрация небольших групп, сосуществовавших с местным населением. Эта волна охватила лишь Северные Балканы и Карпатский бассейн [Frînculeasa et al., 2015. P. 84, 85; Heyd, 2016. P. 63, 64, 65, 68, 69; Иванова, 2021. С. 185, 284]. В Карпатском бассейне предполагается сосуществование ямников и местных племен в разных нишах. Погребенные ямники представлены преимущественно мужчинами [Dani, 2011. P. 26, 36; Gerling et al., 2012. P. 1099, 1107, 1109]. Последнее характерно и для буджакской культуры, но в ее погребениях соотношение мужчин и женщин составляет 2:1, в то время как в северо-западной Болгарии - 14:3, а между Тисой и Карпатами - 12:3. Поэтому предполагается переселение специализированных групп [Иванова, 2021. С. 255]. Для Воеводины допускается, что ямники ликвидировали или маргинализировали местные сообщества [Włodarczak, 2021a. P. 245].
Появление ямников совпадает с изменениями в Европе, где поздние стадии культур Коцофени, Баден, Эзеро A, КША и КВК трансформируются в Вучедол, Самогивар-Винковцы, Глина, Шнекенберг, Ливезиле, Мако-Косихи-Чака, Эзеро B и КШК [Dani, 2011. P. 25; Gerling et al., 2012. P. 1098; Frînculeasa et al., 2015. P. 84; Heyd, 2016. P. 53, 54].
Основным актором европейских связей выступает буджакская культура [Иванова, Никитин, Киосак, 2018. С. 102]. В начале III тыс. до н.э. к востоку от Прута ямные погребения часто содержат посуду Триполья C2, Хородишти-Фолтешти, Баден-Коцофени и Мако, единичные кремации, характерные для Коцофени [Frînculeasa et al., 2015. P. 80; Heyd,
2016. P. 67]. После проникновения ямного комплекса в Карпато-Балканский регион и формирования КШК, в буджакской культуре появляются амфоры типа А, некоторые с чертами КША, и есть черты северобалканских культур Чернавода II, Фолтешти II, Мако-Косихи-Чака, Шнекенберг-Глина III, Вучедол, Винковицы. Идет обратный импульс и
устанавливаются связи с западными регионами. Последние проявляются в том, что в буджакской культуре появляются более поздние формы амфор и кубков КШК. Эти последние процессы охватывают период с 2800/2700 гг. до н.э. до середины III тыс. до н.э. [Iванова, Косько, Влодарчак, 2014; Иванова, 2021. С. 177, 178]. Тем самым, формируется система «маятниковых миграций», когда приход групп в Балкано-Карпатский регион обеспечивает не только проникновение туда элементов степной культуры и генов, но и дальнейшие связи, потоки населения, и обратный дрейф культуры и генов, вплоть до Северного Кавказа [Иванова, Никитин, Киосак, 2018. С. 125-135]. Этот растянутый процесс противоречит выводам генетиков о массовой ямной миграции в Европу. Поскольку ямные памятники там датируются с 3100 до 2500 г. до н.э., число мигрантов было невелико, сохранялось взаимодействие с исходными ареалами, что вело к нарастанию степного компонента, но не к изменению культуры, так как каждый раз потоки невелики [Kaiser, 2016. P. 32,
35-37, 39, 40; Иванова, Никитин, Киосак, 2018. С. 107-112; Иванова, 2021. С. 184]. Нельзя забывать, что этому предшествовала энеолитическая волна, способствовавшая проникновению ирано-кавказского компонента в Европу и роль ямников в европейском культурогенезе преувеличена [Kaiser, 2016. P. 33; Иванова. Никитин, Киосак, 2018.
С. 101-105, 118-120]. Это очевидно при обращении к проблеме формирования культур шнуровой керамики.
МИГРАЦИИ СТЕПНЫХ ПЛЕМЕН В ЕВРОПУ В КОНЦЕ IV - III ТЫС. ДО Н.Э. И ФОРМИРОВАНИЕ КУЛЬТУР ШНУРОВОЙ КЕРАМИКИ
Станислав Аркадиевич Григорьев Институт истории и археологии УрО РАН, Челябинск, Россия
http://rihll.com/files/%D0%A3%D1%84%D0%B8%D0%BC%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%B0%D1%80%D1%85%D0%B5%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%B2%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%BD%D0%B8%D0%BA/%D0%A3%D0%90%D0%92%2022-2/2.%D0%A3%D0%90%D0%92-22.2%2C%20%D0%A1.%D0%90.%D0%93%D1%80%D0%B8%D0%B3%D0%BE%D1%80%D1%8C%D0%B5%D0%B2.pdf
Продолжение в воскресенье.