Волколаки в народном хозяйстве
В комментариях к прошлой статье мне напомнили, что не стоит делать поспешных обобщений на основе недостаточной информации. Поэтому я взялся всерьез штудировать сведения о волколаках.
И чем дальше я читал, тем больше меня накрывало странным ощущением. Наверное, что-то похожее испытывали ученые, когда прочли записи царей Митанни и поняли, что правители этого небольшого государства в Междуречье говорили на древневедическом языке и поклонялись богам Вед.
В общем, я понял, что смотрю на нечто, давно и хорошо мне знакомое, но совершенно неожиданное здесь и сейчас.
За годы я привык и даже воспринимал как должное, что между волшебными сказками и быличками существует хорошо заметный разрыв.
В сказке живут и действуют Яга, Кощей, Змей Горыныч, прекрасная царевна-волшебница. Все они - обитатели тридевятого царства. Для тех, кто сказку рассказывает и слушает, все это «было давно и неправда». Вы не отыщете в крестьянском быту оберегов от Кощея.
Приключения героя в сказке - отголосок древних обрядов: посвящение юношей, путешествие шамана, отправка умершего в последний путь. Эти обряды давно забыты, потому они и смогли преобразиться и получить новую жизнь.
Былички - дело совсем другое. Там тоже хватает и чудес, и колдовства, и магических созданий, но все они - настоящие. Лешие, домовые, черти и егоши - крестьянин знал, что живет в окружении нечистой и неведомой силы. Он верил в них и жил, постоянно помня об их присутствии.
Действие былички происходит не во время оно, а в обычном селе. Ее персонаж - не царевич или Иван Коровий Сын, а кум, сват или сын соседки. И если герой избавляется от опасности колдовским обрядом, то обряд этот актуален. Это нечто такое, что в деревне действительно делают, и делают именно с такой целью.
Описание колдовства в быличке настолько детально, что по нему можно (как я это уже сделал) восстановить интереснейшую схему европейской народной магии: внушение через создание сильного образа, способного иногда даже переходить границу между сном и явью.
Персонажи сказки не проникают в жизнь. Персонажи жизни, пусть и потусторонние, крайне редко проникают в сказку. Если они там и оказываются, то меняются до неузнаваемости - принимают роль, которой от них требует сказочная логика.
С одной стороны, архаичная, отжившая религия, уже много веков как ставшая легендой, с другой - живые верования деревни.
Волколак рушит эту схему. Он - постоянный персонаж деревенских сказаний, но в то же время он гость из иного мира, мира волшебной сказки. Он подчиняется логике сказки, а не логике деревенского колдовства.
На время посвящения юноши уходят от людей, на долгие месяцы, а иногда и годы, поселяясь в особом большом доме. Они как бы превращаются в обитателей иного мира - призраков, мертвецов, зверей или птиц (для религии этого периода между ними почти нет разницы).
Вернуться обратно они могут только при особых условиях. Когда истечет срок искуса, юношей проводят через особый обряд, который постепенно превращает их обратно в людей. Их отмывают, стригут, одевают снова в человеческую одежду.
Посвящение почти всегда связано с браком. Только тот, кто его прошел, может жениться. Иногда появление невесты - условие возвращения к людям. Иногда невесту находят прямо в большом доме: там она служит общей женой всех юношей, но затем выбирает одного и вместе с ним приходит обратно в мир.
Все это сохранила сказка. Там множество персонажей, колдовским образом превращенных в животных, ставших чудовищами или как-то еще утративших человеческий облик. И часто они получают избавление через женщину.
А что же волколак?
Рассказы о них - самые древние. Если ведьмы и колдуны, кажется, есть в каждом селе, то в историях о волколаках гораздо чаще встречаются зачины вроде «давным-давно», «говорят, когда-то», «сто лет назад» и так далее.
Волколаки бывают двух видов. Одни превращаются по собственной воле и могут менять облик, когда захотят, другие становятся зверями по чужому желанию. В этот раз мы будем говорить о жертвах. Волколаки-колдуны - тема для отдельного обсуждения.
Как человек может превратиться в волка? Вот несколько вариантов, записанных по рассказам крестьян.
Парень гуляет с девушкой, делает ей ребенка, но затем женится на другой. В день свадьбы обманутая девушка (или ее мать) набрасывает на жениха зачарованный пояс, бьет его наговоренной палкой, подносит зелье. Он превращается в волка и убегает в лес.
Вдовец женится вторично. У мачехи есть свои дети, она ненавидит пасынка и колдовским образом превращает его в волка.
На свадьбе оказывается человек, обиженный за дурное обхождение: сват, музыкант, деревенский колдун, которого не пригласили. Он сплетает чары, и вся свадьба превращается в стаю волков.
Свадьба, превращенная в волков - почти единственный случай, когда волколаком может стать женщина. У этой истории есть и продолжение: в лесу она зачинает ребенка и приходит к людям, чтобы родить. Для этого ей приходится забраться в дом через окно. Но дитя, произведенное ею на свет, всегда самое обычное, человеческое.
Человек, превращенный в волка, убегает от людей. Даже если его тянет к жилью, к родным и друзьям, он все равно не может перейти границу миров.
Иногда волколак сохраняет человеческий ум и привычки. Он не может питаться сырым мясом, и ест то, что удалось украсть у односельчан. Иногда он служит настоящим волкам: загоняет им зверей в обмен на долю в добыче. Бывает и так, что он нападает на скот и даже уносит детей.
В Полесье один из частых мотивов - волколак питается мясом добычи, но старается «приготовить» его - пронести через огонь.
Но рано или поздно волколак всегда становится человеком. Каким образом - тут опять-таки есть варианты.
Заклятие накладывается на определенный срок. Пробыв волком год, три или семь лет, волколак обретает прежний вид.
Заклятие заключено в волшебном поясе или веревке на шее. Когда они рвутся, перетираются или перегнивают - или кому-то удается их снять - то и колдовству конец.
Если в волков была превращена свадьба, то часто особо оговаривают, что свидетели, став зверями, сохраняют белые полосы на шерсти - там, где у людей были повешены свадебные рушники.
Заклятие окружает жертву волчьей шкурой. Стоит порвать или содрать эту шкуру, и человек получит свободу.
Волколак освободится от чар, если его позвать по имени.
Еще один характерный мотив - человек, много лет бегавший волком, приходит домой голый и обросший шерстью. Его руки исцарапаны и изодраны, потому что он бегал на четвереньках. Его ведут в баню, где шерсть с него сходит, одевают, стригут, дают поесть человеческой пищи, и только после этого к нему полностью возвращается память и членораздельная речь.
Одна история поразила меня своим откровенно уже сказочным колоритом. Там есть семь братьев-волколаков и одна сестра. Братья, на время превратившись в людей, говорят сестре, что она может снять с них чары, если будет много дней сидеть на дереве, ни с кем не разговаривая. Но это непросто: братья, снова став волками, будут грызть дерево, стремясь сбросить девушку и разорвать ее.
С поправкой на суровую славянскую специфику, перед нами почти сюжет «Диких лебедей». Разобрать его по формулам Проппа сможет всякий.
За пределами Европы рассказы о волколаках и похожих на них оборотнях обычно встречаются там, где еще не забыли о мужских братствах людей-зверей. В Африке они кое-где встречались еще в начале прошлого века, и не удивлюсь, если остались и по сей день.
Похоже, что такие братства существовали и у славян, причем относительно недавно - может быть, даже в позднем средневековье. Поэтому все, что с ними связано, не успело еще полностью перейти в область сказки, а осталось в народной памяти.
Волколаки, когда приходило их время, удалялись от людей и жили стаей в лесу. Они вели волчий образ жизни: не носили одежды, ели мясо, лишь слегка его обжарив или попросту символически пронеся через огонь. Надо полагать, самим разводить костры им запрещалось, и они пользовались чужими.
Судя по постоянному упоминанию изодранных и стертых ладоней, волколаки действительно передвигались на четвереньках. Им запрещалось приближаться к людям и разговаривать по-человечески, а вот воровать скот не возбранялось.
В знак искуса волколаки надевали особые пояса из волчьей шкуры и не снимали их, пока не возвращались обратно к людям.
Как и в других мужских братствах, у волколаков могла быть общая жена, одна на всю стаю. Если она зачинала ребенка, ей разрешалось уйти к людям, чтобы родить.
Методы снятия чар, как и в сказках, отражают ритуалы возвращения. Волколака, срок которого подошел к концу, называли прежним человеческим именем, снимали с него волчий пояс, мыли в бане, стригли, одевали в человеческую одежду и кормили приготовленной на огне едой.
Славяне, помимо прочих богов, почитали Волчьего Пастыря. Кто именно это был - вопрос спорный. Обычно считается, что Велес, но по реконструкции Клейна - Перун. После крещения Руси обязанности Волчьего Пастыря перешли к святому Георгию.
Если я прав, то Волчий Пастырь, кем бы он ни был - бог-покровитель братства волколаков.
Значит ли это, что мы полностью разобрались с этой разновидностью оборотней и не оставили тут места ни для какой мистики?
Не думаю. В конце концов, волколаки, насколько можно судить, не только сами считали себя волками - другие, глядя на них, тоже видели зверей. И если по одним рассказам волколак слабее волка и подчиняется стае, то по другим - он, наоборот, получает власть над дикими зверями, и обычные волки беспрекословно слушаются его.
Ради такой власти юноши древних племен и проходили посвящение. У шаманов цель сменилась - они стремились встретиться с духом-помощником в зверином обличье. Но славяне, судя по всему, до шаманизма не дошли.
По рассказам кажется, что между волколаками и ведьмами существовала вражда. В рассказах колдун превращает человека в волка, и очень многие из них заканчиваются тем, что вернувшийся волколак мстит колдуну: убивает его или также превращает в животное.
Это всего лишь мое предположение. Но в некоторых странах Европы (например, в Италии и Румынии) на самом деле существовали мужские братства, посвященные борьбе с ведьмами и колдовством. Румынские калусары даже были людьми-зверями, только «превращались» не в волков, а в коней.
Калусары к тому моменту, как о них узнали ученые, уже стали символическим движением, наподобие масонов - с ритуалами, но без реальной мистики. Но в те времена, когда у славян еще существовали волколаки, и они могли быть куда более серьезной организацией.
И чем дальше я читал, тем больше меня накрывало странным ощущением. Наверное, что-то похожее испытывали ученые, когда прочли записи царей Митанни и поняли, что правители этого небольшого государства в Междуречье говорили на древневедическом языке и поклонялись богам Вед.
В общем, я понял, что смотрю на нечто, давно и хорошо мне знакомое, но совершенно неожиданное здесь и сейчас.
За годы я привык и даже воспринимал как должное, что между волшебными сказками и быличками существует хорошо заметный разрыв.
В сказке живут и действуют Яга, Кощей, Змей Горыныч, прекрасная царевна-волшебница. Все они - обитатели тридевятого царства. Для тех, кто сказку рассказывает и слушает, все это «было давно и неправда». Вы не отыщете в крестьянском быту оберегов от Кощея.
Приключения героя в сказке - отголосок древних обрядов: посвящение юношей, путешествие шамана, отправка умершего в последний путь. Эти обряды давно забыты, потому они и смогли преобразиться и получить новую жизнь.
Былички - дело совсем другое. Там тоже хватает и чудес, и колдовства, и магических созданий, но все они - настоящие. Лешие, домовые, черти и егоши - крестьянин знал, что живет в окружении нечистой и неведомой силы. Он верил в них и жил, постоянно помня об их присутствии.
Действие былички происходит не во время оно, а в обычном селе. Ее персонаж - не царевич или Иван Коровий Сын, а кум, сват или сын соседки. И если герой избавляется от опасности колдовским обрядом, то обряд этот актуален. Это нечто такое, что в деревне действительно делают, и делают именно с такой целью.
Описание колдовства в быличке настолько детально, что по нему можно (как я это уже сделал) восстановить интереснейшую схему европейской народной магии: внушение через создание сильного образа, способного иногда даже переходить границу между сном и явью.
Персонажи сказки не проникают в жизнь. Персонажи жизни, пусть и потусторонние, крайне редко проникают в сказку. Если они там и оказываются, то меняются до неузнаваемости - принимают роль, которой от них требует сказочная логика.
С одной стороны, архаичная, отжившая религия, уже много веков как ставшая легендой, с другой - живые верования деревни.
Волколак рушит эту схему. Он - постоянный персонаж деревенских сказаний, но в то же время он гость из иного мира, мира волшебной сказки. Он подчиняется логике сказки, а не логике деревенского колдовства.
На время посвящения юноши уходят от людей, на долгие месяцы, а иногда и годы, поселяясь в особом большом доме. Они как бы превращаются в обитателей иного мира - призраков, мертвецов, зверей или птиц (для религии этого периода между ними почти нет разницы).
Вернуться обратно они могут только при особых условиях. Когда истечет срок искуса, юношей проводят через особый обряд, который постепенно превращает их обратно в людей. Их отмывают, стригут, одевают снова в человеческую одежду.
Посвящение почти всегда связано с браком. Только тот, кто его прошел, может жениться. Иногда появление невесты - условие возвращения к людям. Иногда невесту находят прямо в большом доме: там она служит общей женой всех юношей, но затем выбирает одного и вместе с ним приходит обратно в мир.
Все это сохранила сказка. Там множество персонажей, колдовским образом превращенных в животных, ставших чудовищами или как-то еще утративших человеческий облик. И часто они получают избавление через женщину.
А что же волколак?
Рассказы о них - самые древние. Если ведьмы и колдуны, кажется, есть в каждом селе, то в историях о волколаках гораздо чаще встречаются зачины вроде «давным-давно», «говорят, когда-то», «сто лет назад» и так далее.
Волколаки бывают двух видов. Одни превращаются по собственной воле и могут менять облик, когда захотят, другие становятся зверями по чужому желанию. В этот раз мы будем говорить о жертвах. Волколаки-колдуны - тема для отдельного обсуждения.
Как человек может превратиться в волка? Вот несколько вариантов, записанных по рассказам крестьян.
Парень гуляет с девушкой, делает ей ребенка, но затем женится на другой. В день свадьбы обманутая девушка (или ее мать) набрасывает на жениха зачарованный пояс, бьет его наговоренной палкой, подносит зелье. Он превращается в волка и убегает в лес.
Вдовец женится вторично. У мачехи есть свои дети, она ненавидит пасынка и колдовским образом превращает его в волка.
На свадьбе оказывается человек, обиженный за дурное обхождение: сват, музыкант, деревенский колдун, которого не пригласили. Он сплетает чары, и вся свадьба превращается в стаю волков.
Свадьба, превращенная в волков - почти единственный случай, когда волколаком может стать женщина. У этой истории есть и продолжение: в лесу она зачинает ребенка и приходит к людям, чтобы родить. Для этого ей приходится забраться в дом через окно. Но дитя, произведенное ею на свет, всегда самое обычное, человеческое.
Человек, превращенный в волка, убегает от людей. Даже если его тянет к жилью, к родным и друзьям, он все равно не может перейти границу миров.
Иногда волколак сохраняет человеческий ум и привычки. Он не может питаться сырым мясом, и ест то, что удалось украсть у односельчан. Иногда он служит настоящим волкам: загоняет им зверей в обмен на долю в добыче. Бывает и так, что он нападает на скот и даже уносит детей.
В Полесье один из частых мотивов - волколак питается мясом добычи, но старается «приготовить» его - пронести через огонь.
Но рано или поздно волколак всегда становится человеком. Каким образом - тут опять-таки есть варианты.
Заклятие накладывается на определенный срок. Пробыв волком год, три или семь лет, волколак обретает прежний вид.
Заклятие заключено в волшебном поясе или веревке на шее. Когда они рвутся, перетираются или перегнивают - или кому-то удается их снять - то и колдовству конец.
Если в волков была превращена свадьба, то часто особо оговаривают, что свидетели, став зверями, сохраняют белые полосы на шерсти - там, где у людей были повешены свадебные рушники.
Заклятие окружает жертву волчьей шкурой. Стоит порвать или содрать эту шкуру, и человек получит свободу.
Волколак освободится от чар, если его позвать по имени.
Еще один характерный мотив - человек, много лет бегавший волком, приходит домой голый и обросший шерстью. Его руки исцарапаны и изодраны, потому что он бегал на четвереньках. Его ведут в баню, где шерсть с него сходит, одевают, стригут, дают поесть человеческой пищи, и только после этого к нему полностью возвращается память и членораздельная речь.
Одна история поразила меня своим откровенно уже сказочным колоритом. Там есть семь братьев-волколаков и одна сестра. Братья, на время превратившись в людей, говорят сестре, что она может снять с них чары, если будет много дней сидеть на дереве, ни с кем не разговаривая. Но это непросто: братья, снова став волками, будут грызть дерево, стремясь сбросить девушку и разорвать ее.
С поправкой на суровую славянскую специфику, перед нами почти сюжет «Диких лебедей». Разобрать его по формулам Проппа сможет всякий.
За пределами Европы рассказы о волколаках и похожих на них оборотнях обычно встречаются там, где еще не забыли о мужских братствах людей-зверей. В Африке они кое-где встречались еще в начале прошлого века, и не удивлюсь, если остались и по сей день.
Похоже, что такие братства существовали и у славян, причем относительно недавно - может быть, даже в позднем средневековье. Поэтому все, что с ними связано, не успело еще полностью перейти в область сказки, а осталось в народной памяти.
Волколаки, когда приходило их время, удалялись от людей и жили стаей в лесу. Они вели волчий образ жизни: не носили одежды, ели мясо, лишь слегка его обжарив или попросту символически пронеся через огонь. Надо полагать, самим разводить костры им запрещалось, и они пользовались чужими.
Судя по постоянному упоминанию изодранных и стертых ладоней, волколаки действительно передвигались на четвереньках. Им запрещалось приближаться к людям и разговаривать по-человечески, а вот воровать скот не возбранялось.
В знак искуса волколаки надевали особые пояса из волчьей шкуры и не снимали их, пока не возвращались обратно к людям.
Как и в других мужских братствах, у волколаков могла быть общая жена, одна на всю стаю. Если она зачинала ребенка, ей разрешалось уйти к людям, чтобы родить.
Методы снятия чар, как и в сказках, отражают ритуалы возвращения. Волколака, срок которого подошел к концу, называли прежним человеческим именем, снимали с него волчий пояс, мыли в бане, стригли, одевали в человеческую одежду и кормили приготовленной на огне едой.
Славяне, помимо прочих богов, почитали Волчьего Пастыря. Кто именно это был - вопрос спорный. Обычно считается, что Велес, но по реконструкции Клейна - Перун. После крещения Руси обязанности Волчьего Пастыря перешли к святому Георгию.
Если я прав, то Волчий Пастырь, кем бы он ни был - бог-покровитель братства волколаков.
Значит ли это, что мы полностью разобрались с этой разновидностью оборотней и не оставили тут места ни для какой мистики?
Не думаю. В конце концов, волколаки, насколько можно судить, не только сами считали себя волками - другие, глядя на них, тоже видели зверей. И если по одним рассказам волколак слабее волка и подчиняется стае, то по другим - он, наоборот, получает власть над дикими зверями, и обычные волки беспрекословно слушаются его.
Ради такой власти юноши древних племен и проходили посвящение. У шаманов цель сменилась - они стремились встретиться с духом-помощником в зверином обличье. Но славяне, судя по всему, до шаманизма не дошли.
По рассказам кажется, что между волколаками и ведьмами существовала вражда. В рассказах колдун превращает человека в волка, и очень многие из них заканчиваются тем, что вернувшийся волколак мстит колдуну: убивает его или также превращает в животное.
Это всего лишь мое предположение. Но в некоторых странах Европы (например, в Италии и Румынии) на самом деле существовали мужские братства, посвященные борьбе с ведьмами и колдовством. Румынские калусары даже были людьми-зверями, только «превращались» не в волков, а в коней.
Калусары к тому моменту, как о них узнали ученые, уже стали символическим движением, наподобие масонов - с ритуалами, но без реальной мистики. Но в те времена, когда у славян еще существовали волколаки, и они могли быть куда более серьезной организацией.