Экскурсия в библиотеку Голицына
Библиотека Голицына (Фонтанка, 46) организует бесплатные экскурсии по предварительной записи по особняку «графини Карловой». Я записалась то ли в ноябре, а может в начале декабря. В понедельник, 18 января, нам позвонили и спросили, сможем ли мы пойти на экскурсию в среду 20-го, которая начинается в одиннадцать часов. И мы вместе с мамой пошли. Экскурсия была посвящена бывшим владельцам здания, в котором располагается библиотека. А в субботу, 23 января, в два часа будет другая экскурсия - по фондам библиотеки Голицына. Пишут, что предварительная запись не требуется.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж:
Группа расселась в Белом зале:
Киска тоже пришла послушать. Когда она хотела привлечь к себе внимание, то звенела колокольчиком. Но в основном вела себя прилично, никому не мешала:
Нам кратко упомянули о первых владельцах участка и особняка. О них практически ничего не было сказано. Зато о последних владельцах говорили очень подробно. Рассказ начался ab ovo («Авраам родил Исаака») с сына императора Павла, Михаила, и его жены Елены Павловны. От последней плавно перешли к её дочери - Екатерине Михайловне. А часа через полтора добрались, наконец, до сына Екатерины Михайловны, Георгия Георгиевича Мекленбург-Стрелицкого, который приобрел этот особняк в 1895. Я понимаю, что о Елене Павловне можно говорить бесконечно. Она, да и все её потомки так много сделали для России. Но все-таки рассказ о ней лучше слушать в Ораниенбауме на Еленинской улице, а не на Фонтанке 46, так как она к этому особняку никакого отношения не имеет.
В книге М. и В. Айзенштадт «По Фонтанке» можно прочитать о первых владельцах особняка:
Авторы ссылаются на Пыляева, вот еще ссылки:
Помещение церкви Преображения Господня, о которой пишет Пыляев, сохранилось. Зиновьевы переделали помещение церкви в красивый зал, в алтаре установили камин:
На потолке пейзажи усадьбы Богословка, принадлежавшей Дубянскому, потом Зиновьевым:
Про поездку в усадьбу Богословка (Зиновьева) писала здесь . Про поездки в другие усадьбы Дубянского и Зиновьевых писала здесь и здесь .
Сейчас в этом помещении, а также в соседнем находится медиатека. Можно смотреть фильмы, слушать музыку.
А еще про Дубянского Пыляев писал: «Тогдашние руководители православия - архиепископ Феодосий и протоиерей Дубянский - были скорее ловкие, властолюбивые царедворцы, прикрытые рясою, целью которых было не истинное благо духовенства, а скорее достижение личных выгод и личного влияния на дела». И далее, Дубянский «был человек внушительно-благообразной физиономии, обладавший даром слова, и что важнее, умевший пользоваться благоприятною для себя минутою. Императрица часто от увеселений переходила к посту и молитве. Начинались угрызения совести и плач о грехах. Она требовала к себе духовника. И являлся он, важный, степенный, холодный, и тихо, плавно лились из уст его слова утешения. Мало-помалу успокаивалась его державная духовная дщерь и в знак благодарности награждала его землями, крестьянами, угодьями и т.д. Одно его имение на Неве, теперь Зиновьева, стоило ему немало денег».
В 1895 году Г.Г. Мекленбург-Стрелицкий продал Михайловский дворец. Он не мог передать дворец по наследству, он имел право владеть им только пожизненно. Но вот продать дворец имел право. На вырученные деньги он приобрел особняк на Фонтанке, 46, который он уже мог оставить в наследство своим детям.
Герцог Г.Г. Мекленбург-Стрелицкий и графиня Н.Ф. Карлова с детьми. Фотография сделана в Белом зале на Фонтанке 46:
Примечание к стр. 353: «на фрейлине …, Наталье Федоровне Ванлярской» - её фамилия Вонлярлярская. Её предки были из Германии, где именовались фон-Лар. Потом они переселились в Польшу и прибавили к прежней фамилии прозвание «Ларский» и стали называться фон-Ляр-Лярские. Яков фон-Ляр-Лярский в 1655 году после покорения Смоленска поступил в подданство России, принял православие и стал писаться Вонлярлярский.
И еще одно примечание: «Брак этот был, по всем понятиям того времени, мезальянсом» - по понятиям того времени брак был не мезальянсом, а морганатическим, то есть супруги были не равнородными, но по социальному положению практически равны, принадлежали к одному социальному слою.
Дядя Георгия Георгиевича, Великий герцог Фридрих-Вильгельм Мекленбург-Стрелицкий, даровал Наталии Федоровне и её будущим детям титул графов Карловых (нем. von Carlow; по владению Карлов). То есть он предложил ей несколько вариантов, она выбрала Карлов.
Интересно, сейчас особняк на Фонтанке 46 называют «дом графини Карловой». На самом деле она ни одной секунды этим домом не владела. Сначала владельцем был её муж Георгий Георгиевич Мекленбург-Стрелицкий, а по его смерти в 1909, владельцем стал её сын Георгий Георгиевич Карлов.
Белый зал:
Вид из окна:
Нам рассказали анекдот. Георгий Георгиевич по определенным дням устраивал концерты своего квартета. Мария Федоровна, жившая как раз напротив в Аничковом дворце, однажды перепутала день и пришла пешком вместе с небольшой свитой на концерт. Георгий Георгиевич не растерялся, сумел всё быстро организовать, так что Мария Федоровна не заметила, что её никто тут не ждал.
А на фотографии каштаны. Георгий Георгиевич посадил пять каштанов когда у него родился сын Георгий Георгиевич Карлов. Три каштана до сих пор цветут каждую весну:
Ну а это я так просто сфотографировала. Выглянула в окно и обрадовалась, что ненавистная гостиница не видна, зато чудесно виден мой самый любимый, самый лучший, самый красивый Троицкий собор. Ну и Чернышев мост, конечно:
Г.Г. Мекленбург-Стрелицкий умер в 1909. Он так любил свой Ораниенбаум, что специально заранее просил, чтобы его там похоронили рядом с киркой, так как по правилам его должны были похоронить в Германии. Через четыре года рядом с ним похоронили дочь Наталью. Могилы их не сохранились, недавно нашли примерно то место и поставили кенотаф. Екатерина Георгиевна Карлова (1891-1940).года вышла замуж за князя Владимира Эммануиловича Голицына (1884-1954). Вдова их сына, Георгия Владимировича Голицына (1916-1992), Джин и дочь Екатерина Георгиевна решили увековечить память о муже и отце открытием библиотеки, главной темой которой стала «Россика» ХХ века: книги о России, изданные за рубежом на русском и английском языках.
Джин и Екатерина Георгиевна Голицына в помещении библиотеки:
Все дамы конспектируют рассказ. И только мама всё внимательно разглядывает, смотрит куда-то вверх. Раньше она тоже всё конспектировала, а сейчас уже не успевает. Зато теперь может всё спокойно рассмотреть как следует:
Потолок в кабинете Георгия Георгиевича:
Роспись потолка осталась еще от Зиновьевых:
По коридору мы пошли в библиотеку Георгия Георгиевича:
В библиотеке сохранились старинные дубовые шкафы. Чугунную лестницу на антресоли пришлось переделывать, так как Георгий Георгиевич был около двух метров роста, почему постоянно стукался головой:
После революции во многих, почти во всех особняках устраивали музеи «дворянского быта». Так владельцы или управляющие пытались сохранить имущество. Здесь тоже управляющий сначала организовал музей. Но потом большевицкая власть добралась и сюда. Разграбили и распродали всё что можно. Драгоценная библиотека, 12 тысяч томов, была распродана за копейки. Даже каталога не осталось. В блокаду тут была школа (интернат?) для слепых детей. Как видим, все шкафы сохранились, каштаны во дворе цветут.
А еще был клад. Его долго скрывали, но он всё равно был обнаружен. Были там и драгоценности. Но в основном там были вещи бесценные, мемориальные - письма Георгия Георгиевича к Наталье Федоровне. Шляпа Александра I из Заграничных походов и шпага Михаила Павловича, которая была при нем во время взятия Парижа. Всего этого уже нет теперь.
Украинские и турецкие словари:
Парадный вход в особняк всегда был со двора, а не со стороны Фонтанки. На веранде, что над крыльцом, как раз и находится библиотека Голицына:
Напротив особняка во дворе есть доходные дома (адрес Рубинштейна, 5), последним владельцем которых был также Карлов Георгий Георгиевич:
Пишут, что решетка сделана по рисунку Беретти, который для Зиновьева строил усадьбу «Гревова»:
Я не зря выше поместила отрывок из книги Пыляева, в котором он рассказывает про Графский переулок, потому что мы шли к метро как раз по этому переулку.
Нет, центр у нас не принято чистить. И действительно, к чему эти буржуазные предрассудки.
Хотя нет, вот парень чистит узкие тротуары какой-то механической метлой:
Стало ли от этого лучше? Асфальт стал чуть-чуть чище, а под каждой трубой ледяные горы, которые никто не посыпает песком и не думает ломом сбивать. И это пока еще в этом году ни одной оттепели не было:
А зато ни одной сосули нет! На стенах какие-то странные граффити:
Перед польской школой (единственная в России, кстати) Мицкевич смешной в снежной шапке:
Памятник был поставлен к 200-летию со дня рождения поэта. Пишут, что «моделью для бюста послужил прижизненный скульптурный портрет Адама Мицкевича, выполненный французским скульптором Давидом де Анжером в 1845 году». В 1828-1829 годах А. Мицкевич жил в Петербурге. Не касаясь всего того, что он написал про Россию вообще, напомню только, что он сказал о нашем городе:
Не зреет хлеб на той земле сырой,
Здесь ветер, мгла и слякоть постоянно,
И небо шлет лишь холод или зной,
Неверное, как дикий нрав тирана
Ну это еще ничего, только ленивый нашу погоду не ругает и не сравнивает не пойми с чем. Хотя на самом деле погода как погода, нормальная. Далее автор растекается в том смысле, что наш город во всем вторичен, жалкое подобие Амстердама, Парижа, Рима, Венеции и Лондона, а, следовательно, лишен красоты и мудрости. Затем из вышеизложенного делается глубокомысленный вывод:
Рим создан человеческой рукою,
Венеция богами создана;
Но каждый согласился бы со мною,
Что Петербург построил сатана.
Все улицы ведут вас по прямой,
Все мрачны, словно горные теснины,
Дома - кирпич и камень, а порой
Соединенье мрамора и глины.
Все равно: крыши, стены, парапет,
Как батальон, что заново одет.
Сказала бы я ему, всё что я о нем думаю, да жаль поздно родилась. Да что он там себе вообще понимает? Улицы ему прямые видите ли не нравятся. Извращенец. А вот я подумала, отчего бы нашей Таней О., ведущей постоянную борьбу с ветряными мельницами не заняться стоящим делом. Написала бы она какую-нибудь петицию, что, дескать, не место в нашем городе таким памятникам. Пусть его перенесут куда-нибудь, в Москву там или еще куда подальше. В Иркутск, например. Там к полякам хорошо относятся.
Ну ладно, не буду о грустном. Тем более что как раз напротив душевная чешская пивница:
А вот что мне по-настоящему не нравится, без всякой иронии, так вот эти новодельные жалкие подобия колесотбойных тумб. Установку этих тумб я расцениваю как кражу бюджетных денег. А уж если их поставили, так должны были установить как положено, чтобы как раньше они углы защищали. А их поставили где-то сбоку, для антуражного украшательства, а углы по-прежнему отбиваются. А всё почему? А потому что на самом деле нет настоящего хозяина, домовладельца, который бы поставил рядом с собственным домом тумбы так, чтобы углы не отбивались, чтоб фасад не ремонтировать постоянно. Жильцы квартиры приватизировали, но в головах у них ничего не поменялось. Угол дома, фасад, крыша, трубы - это уже не их собственность, так они считают. Жалко мне на все это смотреть:
С Графского повернули на нерасчищенный Владимирский:
Мы когда здесь шли в декабре, я всё ворчала по поводу этих мерзких всюду понаставленных тумб (на Владимирском уже другой фасон), а Таня стала возмущаться по поводу перевода слова «столовая» на английский:
Но это еще ничего. Я думаю, что если иностранец более-менее знает английский язык, то поймет, что здесь можно поесть. С голоду не помрет. А я вот помню в 90-е была сеть ресторанов. Вывески у них были на английском языке. Мы как-то шли с покойной М., увидели вывеску и сначала ничего не поняли: «AIVENGO». Вообще не поняли. Потом до нас дошло. Мы так хохотали, прямо как сумасшедшие. Остановились, чтобы отдышаться. Помню в школе наш учитель русского языка, Геннадий Павлович, говорил, что можно в слове из трех букв сделать четыре ошибки. В качестве примера приводил «исчо». Вот я с тех пор всё никак не могу сосчитать, а сколько же ошибок они сделали в слове «IVANHOE».
Владимирский собор ремонтируют:
Экскурсия по библиотеке Голицына была три часа, да на обратной дороге еще за продуктами в Призму зашли. Домой, в благостном настроении, вернулись только в половине пятого.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж:
Группа расселась в Белом зале:
Киска тоже пришла послушать. Когда она хотела привлечь к себе внимание, то звенела колокольчиком. Но в основном вела себя прилично, никому не мешала:
Нам кратко упомянули о первых владельцах участка и особняка. О них практически ничего не было сказано. Зато о последних владельцах говорили очень подробно. Рассказ начался ab ovo («Авраам родил Исаака») с сына императора Павла, Михаила, и его жены Елены Павловны. От последней плавно перешли к её дочери - Екатерине Михайловне. А часа через полтора добрались, наконец, до сына Екатерины Михайловны, Георгия Георгиевича Мекленбург-Стрелицкого, который приобрел этот особняк в 1895. Я понимаю, что о Елене Павловне можно говорить бесконечно. Она, да и все её потомки так много сделали для России. Но все-таки рассказ о ней лучше слушать в Ораниенбауме на Еленинской улице, а не на Фонтанке 46, так как она к этому особняку никакого отношения не имеет.
В книге М. и В. Айзенштадт «По Фонтанке» можно прочитать о первых владельцах особняка:
Авторы ссылаются на Пыляева, вот еще ссылки:
Помещение церкви Преображения Господня, о которой пишет Пыляев, сохранилось. Зиновьевы переделали помещение церкви в красивый зал, в алтаре установили камин:
На потолке пейзажи усадьбы Богословка, принадлежавшей Дубянскому, потом Зиновьевым:
Про поездку в усадьбу Богословка (Зиновьева) писала здесь . Про поездки в другие усадьбы Дубянского и Зиновьевых писала здесь и здесь .
Сейчас в этом помещении, а также в соседнем находится медиатека. Можно смотреть фильмы, слушать музыку.
А еще про Дубянского Пыляев писал: «Тогдашние руководители православия - архиепископ Феодосий и протоиерей Дубянский - были скорее ловкие, властолюбивые царедворцы, прикрытые рясою, целью которых было не истинное благо духовенства, а скорее достижение личных выгод и личного влияния на дела». И далее, Дубянский «был человек внушительно-благообразной физиономии, обладавший даром слова, и что важнее, умевший пользоваться благоприятною для себя минутою. Императрица часто от увеселений переходила к посту и молитве. Начинались угрызения совести и плач о грехах. Она требовала к себе духовника. И являлся он, важный, степенный, холодный, и тихо, плавно лились из уст его слова утешения. Мало-помалу успокаивалась его державная духовная дщерь и в знак благодарности награждала его землями, крестьянами, угодьями и т.д. Одно его имение на Неве, теперь Зиновьева, стоило ему немало денег».
В 1895 году Г.Г. Мекленбург-Стрелицкий продал Михайловский дворец. Он не мог передать дворец по наследству, он имел право владеть им только пожизненно. Но вот продать дворец имел право. На вырученные деньги он приобрел особняк на Фонтанке, 46, который он уже мог оставить в наследство своим детям.
Герцог Г.Г. Мекленбург-Стрелицкий и графиня Н.Ф. Карлова с детьми. Фотография сделана в Белом зале на Фонтанке 46:
Примечание к стр. 353: «на фрейлине …, Наталье Федоровне Ванлярской» - её фамилия Вонлярлярская. Её предки были из Германии, где именовались фон-Лар. Потом они переселились в Польшу и прибавили к прежней фамилии прозвание «Ларский» и стали называться фон-Ляр-Лярские. Яков фон-Ляр-Лярский в 1655 году после покорения Смоленска поступил в подданство России, принял православие и стал писаться Вонлярлярский.
И еще одно примечание: «Брак этот был, по всем понятиям того времени, мезальянсом» - по понятиям того времени брак был не мезальянсом, а морганатическим, то есть супруги были не равнородными, но по социальному положению практически равны, принадлежали к одному социальному слою.
Дядя Георгия Георгиевича, Великий герцог Фридрих-Вильгельм Мекленбург-Стрелицкий, даровал Наталии Федоровне и её будущим детям титул графов Карловых (нем. von Carlow; по владению Карлов). То есть он предложил ей несколько вариантов, она выбрала Карлов.
Интересно, сейчас особняк на Фонтанке 46 называют «дом графини Карловой». На самом деле она ни одной секунды этим домом не владела. Сначала владельцем был её муж Георгий Георгиевич Мекленбург-Стрелицкий, а по его смерти в 1909, владельцем стал её сын Георгий Георгиевич Карлов.
Белый зал:
Вид из окна:
Нам рассказали анекдот. Георгий Георгиевич по определенным дням устраивал концерты своего квартета. Мария Федоровна, жившая как раз напротив в Аничковом дворце, однажды перепутала день и пришла пешком вместе с небольшой свитой на концерт. Георгий Георгиевич не растерялся, сумел всё быстро организовать, так что Мария Федоровна не заметила, что её никто тут не ждал.
А на фотографии каштаны. Георгий Георгиевич посадил пять каштанов когда у него родился сын Георгий Георгиевич Карлов. Три каштана до сих пор цветут каждую весну:
Ну а это я так просто сфотографировала. Выглянула в окно и обрадовалась, что ненавистная гостиница не видна, зато чудесно виден мой самый любимый, самый лучший, самый красивый Троицкий собор. Ну и Чернышев мост, конечно:
Г.Г. Мекленбург-Стрелицкий умер в 1909. Он так любил свой Ораниенбаум, что специально заранее просил, чтобы его там похоронили рядом с киркой, так как по правилам его должны были похоронить в Германии. Через четыре года рядом с ним похоронили дочь Наталью. Могилы их не сохранились, недавно нашли примерно то место и поставили кенотаф. Екатерина Георгиевна Карлова (1891-1940).года вышла замуж за князя Владимира Эммануиловича Голицына (1884-1954). Вдова их сына, Георгия Владимировича Голицына (1916-1992), Джин и дочь Екатерина Георгиевна решили увековечить память о муже и отце открытием библиотеки, главной темой которой стала «Россика» ХХ века: книги о России, изданные за рубежом на русском и английском языках.
Джин и Екатерина Георгиевна Голицына в помещении библиотеки:
Все дамы конспектируют рассказ. И только мама всё внимательно разглядывает, смотрит куда-то вверх. Раньше она тоже всё конспектировала, а сейчас уже не успевает. Зато теперь может всё спокойно рассмотреть как следует:
Потолок в кабинете Георгия Георгиевича:
Роспись потолка осталась еще от Зиновьевых:
По коридору мы пошли в библиотеку Георгия Георгиевича:
В библиотеке сохранились старинные дубовые шкафы. Чугунную лестницу на антресоли пришлось переделывать, так как Георгий Георгиевич был около двух метров роста, почему постоянно стукался головой:
После революции во многих, почти во всех особняках устраивали музеи «дворянского быта». Так владельцы или управляющие пытались сохранить имущество. Здесь тоже управляющий сначала организовал музей. Но потом большевицкая власть добралась и сюда. Разграбили и распродали всё что можно. Драгоценная библиотека, 12 тысяч томов, была распродана за копейки. Даже каталога не осталось. В блокаду тут была школа (интернат?) для слепых детей. Как видим, все шкафы сохранились, каштаны во дворе цветут.
А еще был клад. Его долго скрывали, но он всё равно был обнаружен. Были там и драгоценности. Но в основном там были вещи бесценные, мемориальные - письма Георгия Георгиевича к Наталье Федоровне. Шляпа Александра I из Заграничных походов и шпага Михаила Павловича, которая была при нем во время взятия Парижа. Всего этого уже нет теперь.
Украинские и турецкие словари:
Парадный вход в особняк всегда был со двора, а не со стороны Фонтанки. На веранде, что над крыльцом, как раз и находится библиотека Голицына:
Напротив особняка во дворе есть доходные дома (адрес Рубинштейна, 5), последним владельцем которых был также Карлов Георгий Георгиевич:
Пишут, что решетка сделана по рисунку Беретти, который для Зиновьева строил усадьбу «Гревова»:
Я не зря выше поместила отрывок из книги Пыляева, в котором он рассказывает про Графский переулок, потому что мы шли к метро как раз по этому переулку.
Нет, центр у нас не принято чистить. И действительно, к чему эти буржуазные предрассудки.
Хотя нет, вот парень чистит узкие тротуары какой-то механической метлой:
Стало ли от этого лучше? Асфальт стал чуть-чуть чище, а под каждой трубой ледяные горы, которые никто не посыпает песком и не думает ломом сбивать. И это пока еще в этом году ни одной оттепели не было:
А зато ни одной сосули нет! На стенах какие-то странные граффити:
Перед польской школой (единственная в России, кстати) Мицкевич смешной в снежной шапке:
Памятник был поставлен к 200-летию со дня рождения поэта. Пишут, что «моделью для бюста послужил прижизненный скульптурный портрет Адама Мицкевича, выполненный французским скульптором Давидом де Анжером в 1845 году». В 1828-1829 годах А. Мицкевич жил в Петербурге. Не касаясь всего того, что он написал про Россию вообще, напомню только, что он сказал о нашем городе:
Не зреет хлеб на той земле сырой,
Здесь ветер, мгла и слякоть постоянно,
И небо шлет лишь холод или зной,
Неверное, как дикий нрав тирана
Ну это еще ничего, только ленивый нашу погоду не ругает и не сравнивает не пойми с чем. Хотя на самом деле погода как погода, нормальная. Далее автор растекается в том смысле, что наш город во всем вторичен, жалкое подобие Амстердама, Парижа, Рима, Венеции и Лондона, а, следовательно, лишен красоты и мудрости. Затем из вышеизложенного делается глубокомысленный вывод:
Рим создан человеческой рукою,
Венеция богами создана;
Но каждый согласился бы со мною,
Что Петербург построил сатана.
Все улицы ведут вас по прямой,
Все мрачны, словно горные теснины,
Дома - кирпич и камень, а порой
Соединенье мрамора и глины.
Все равно: крыши, стены, парапет,
Как батальон, что заново одет.
Сказала бы я ему, всё что я о нем думаю, да жаль поздно родилась. Да что он там себе вообще понимает? Улицы ему прямые видите ли не нравятся. Извращенец. А вот я подумала, отчего бы нашей Таней О., ведущей постоянную борьбу с ветряными мельницами не заняться стоящим делом. Написала бы она какую-нибудь петицию, что, дескать, не место в нашем городе таким памятникам. Пусть его перенесут куда-нибудь, в Москву там или еще куда подальше. В Иркутск, например. Там к полякам хорошо относятся.
Ну ладно, не буду о грустном. Тем более что как раз напротив душевная чешская пивница:
А вот что мне по-настоящему не нравится, без всякой иронии, так вот эти новодельные жалкие подобия колесотбойных тумб. Установку этих тумб я расцениваю как кражу бюджетных денег. А уж если их поставили, так должны были установить как положено, чтобы как раньше они углы защищали. А их поставили где-то сбоку, для антуражного украшательства, а углы по-прежнему отбиваются. А всё почему? А потому что на самом деле нет настоящего хозяина, домовладельца, который бы поставил рядом с собственным домом тумбы так, чтобы углы не отбивались, чтоб фасад не ремонтировать постоянно. Жильцы квартиры приватизировали, но в головах у них ничего не поменялось. Угол дома, фасад, крыша, трубы - это уже не их собственность, так они считают. Жалко мне на все это смотреть:
С Графского повернули на нерасчищенный Владимирский:
Мы когда здесь шли в декабре, я всё ворчала по поводу этих мерзких всюду понаставленных тумб (на Владимирском уже другой фасон), а Таня стала возмущаться по поводу перевода слова «столовая» на английский:
Но это еще ничего. Я думаю, что если иностранец более-менее знает английский язык, то поймет, что здесь можно поесть. С голоду не помрет. А я вот помню в 90-е была сеть ресторанов. Вывески у них были на английском языке. Мы как-то шли с покойной М., увидели вывеску и сначала ничего не поняли: «AIVENGO». Вообще не поняли. Потом до нас дошло. Мы так хохотали, прямо как сумасшедшие. Остановились, чтобы отдышаться. Помню в школе наш учитель русского языка, Геннадий Павлович, говорил, что можно в слове из трех букв сделать четыре ошибки. В качестве примера приводил «исчо». Вот я с тех пор всё никак не могу сосчитать, а сколько же ошибок они сделали в слове «IVANHOE».
Владимирский собор ремонтируют:
Экскурсия по библиотеке Голицына была три часа, да на обратной дороге еще за продуктами в Призму зашли. Домой, в благостном настроении, вернулись только в половине пятого.