Здоровые люди стихов не пишут! (с)
Обещала я про топосовские мастерские рассказать.
Давно уже думаю, что не хватает им летописцев, которые самым подробным образом конспектировали бы происходящее. По большей части мастера ведь возятся с одними и теми же проблемами, многим подопытным пригодилось бы в ускоренном формате ознакомиться с их рекомендациями. В том числе, чтобы составить впечатление о человеке и понимать, имеет ли смысл вам вообще общаться.
В прошлом году на дистанционном Топосе мотаться из мастерской в мастерскую было просто: скакнул в соседнюю конференцию - и радуйся. Тогда забавляло вылавливать у разных мэтров ссылки на один авторитет. Вот они сидят у себя - и знать не знают, насколько цельную общую картинку составляют. Но всё-таки одному не успеть того, что могут трое; всегда лучше не дёргаться лишнего и точно ничего не пропускать.
Очевидно, что это не мой случай, - я прыгала из кабинета в кабинет, да и заметки вела обрывочные. Собственно, только тогда начала, когда очень вдохновилась. Евгением Исакевичем.
Вёл он вместе с Сергеем Гринбергом - и я к ним заглянула часу на третьем работы. Примерно на словах «Я это уже говорил, но состав участников сменился, поэтому повторю. Зачем вообще нужны эти наши ваши мастерские?» (Да-да, это главный аргумент в пользу штатных летописцев - чтобы бедные мастера не сбивали языки о необходимые очевидности. Приходишь - будь добр, ознакомься с тем, что тут уже прозвучало. В 80% случаях уже и петь-то после этого не нужно будет!)
Итак, что - по Исакевичу - происходит на мастерских?
1) никто никого не может ничему научить
2) мы собираемся для общения и обмена опытом (мастера с участниками)
3) наша (мастеров) работа - заставить вас слушать друг друга (хххе!)
«Почему, вы думаете, нас позвали мастерить? Потому что пишем хорошие песни? Нет, хороший автор вовсе не обязательно будет хорошим мастером. Да и кто принимает решение, что песня «хорошая»? Дело в другом.
Дело в том, что у нас есть большой опыт. Мы существенно пожили, знаем свою аудиторию, знаем песни предшественников и ровесников. Тот, кто не слушал, не знает, с чем он конкурирует».
Дальше - шедевральное!
Это очень жёстко, хуже, наверное, просто не может быть, но ключевой вопрос - вопрос ценности для общества.
Дескать, писать песню имеет смысл только тогда, когда ты уверен, что она лучше всего написанного на эту же тему прежде. И поэтому первоочередная задача мастера - накинуть горе-автору материал для сравнений. Если кажется, что после всего вот этого вот - держите список в десять фамилий - ещё остался нетронутый смысл, что вы достойны вписаться в этот ряд, что не изобретаете велосипед с пятью квадратными колёсами, - пожалуйста, сочиняйте. Но вы не можете - права морального не имеете - петь своё, если не знаете чужого.
Ухххх!.. Я прихожу в восторг от категоричности этой убийственной позиции - и только восторг, должно быть, и спасает от того, чтобы отнестись к ней серьёзно. Потому что частично склонна согласиться. Точнее... уже вроде найдены все оправдания, можно сделать вид, что проблемы нет. «Можешь не писать - не пиши, не можешь - не скули». Но следующий справедливый вопрос - хорошо, ладно, слабый человече, ну не умеешь по-другому, но зачем ты окружающих-то сбиваешь с толку этой своей немощью? Раз за разом причём! Уже вроде и повод себя изжил, и переживание забылось. Откуда уверенность, что можно переводить их в поле художественного? По какому праву? Просто за принадлежность к роду людскому? За удачный оборот? Потому что наглости достаточно?
В общем - видела я, как трепетному творцу поплохело на этой мастерской...
Ещё сказал: «Умение песни слушать важнее умения сочинять».
Очень красиво! Не бесспорно - ста слушающим людям нужен хоть один поющий, иначе для кого они?.. - но красиво.
Собственно, это отчасти ответ на прошлый вопрос. Если есть слушатель - приходится с ним разговаривать. Обязанность, типа. Честное распределение ролей в коммуникативном процессе.
Но это, да, мой вариант объяснения. Что право автора на существование даётся теми, кому он нужен.
Можно, кстати, убрать тут вопрос творчества вообще - наше существование оправдывается теми, кому мы нужны. И, значит, мы в свою очередь держим столько людей, на скольких хватает сил. Чем заинтересованнее в мире, тем лучше стабилизируем его. Вот бы оно ещё на практике так же прозрачно работало...
И третье было - про типы песен (и авторов).
«Существуют авторы двух категорий: одни делятся своей силой, а другие - своей слабостью. Плакаться в жилетку в качеству творческого акта - неинтересно.
Грустить - не грех. Грустить необходимо, чтобы уметь радоваться. Грех - уныние.
За что мы любим Высоцкого? За то, что он в самой безнадёжной ситуации остаётся сильным».
Что ж, это как минимум «не менее» жёстко, чем пассаж про «или лучше всех - или никак».
То есть, плакаться - нельзя. (А если сильно плакаться?). Но разве мы не начали с того, что в основе творчества вообще лежит именно слабость?.. В лучшем случае, сочинение - путь её преодоления, но всё равно, вот она, главная сила. Чтобы написать воодушевляющий гимн нужно сперва проникнуться упадком, из которого предстоит бежать!
Как понять, где слабость перетекает в силу - и наоборот? Ведь проявление слабости может быть признаком силы; быть слабым необходимо, чтобы сильным был другой. Нельзя же бесконечно узурпировать одну роль! Сильный вынуждает окружающих себя уравновешивать, надо иногда и честь знать.
Слабость - проявление доверия. Мы обычно изо всех сил стараемся быть сильными, чтобы не потревожить, не напрячь, не огорчить. А выходит, что, переборщишь, - и потревожишь, напряжёшь, огорчишь той самой условной «силой», в которой другому просто места не остаётся.
Тот, кто не позволяет слабости себе, создаёт ощущение, будто не позволяет её и остальным. Это может сколько угодно не соответствовать действительности, просто считывается однозначно. Так подумалось по крайней мере в какой-то момент. Примчалась к знакомой с этим открытием - страшно удивлённая, а она посмотрела с жалостью. «Круто, - говорит, - что до тебя дошла очередная прописная истина».
А с другой стороны, мы имеем право быть слабыми только с теми, кто позволяет это. В нейтральном обществе люди находятся в состоянии покоя, но «правильным» поведением считается сильное. Внутренние слабости прячутся до менее поверхностного общения. Но там, где заканчиваются светские манеры и начинается искреннее отношение, там тоже нельзя проявлять слабость, не получив на неё разрешения. Потому что быть сильным - энергозатратно. И потому, что восстановить равновесие сложнее, чем нарушить.
Вернёмся к Высоцкому - и вообще к любому автору, который «делится силой» или «делится слабостью». Тогда тот, кто делится слабостью, делает людей вокруг сильнее. Но должен быть уверен, что они этого хотят.
А тот, кто «делится силой», уверен, что окружающим нужна поддержка извне, а не собственное воодушевление. А ещё убеждён, что ему доверяют.
Очевидно, что сила привлекает! Чем слабее тебя - расположенного слушателя - делает песня, тем более блистательным кажется творец.
Да, я сейчас добавила к модели Исакевича ещё немного заморочи - и для него ситуация прозрачнее, - но мне больше нравятся люди, которые в основном делятся слабостью, как бы подставляясь ради того, чтобы слушатели получали заряд силы.
И так внезапно можно вернуться к концепции огненно-водных программ. В идеале не нужно менять полюса и управлять настроением зала - нужно оставить людей в успокоенной фазе, помочь найти равновесие. То самое, которое гораздо сложнее поддерживать, чем утрачивать.
Наконец, с риторикой «грусть нам нужна, чтобы признать радость» я просто не согласна! В игре в дихотомии можно зайти очень далеко, где-то нужно остановиться. Прав Чебыкин, говорящий, что за бессмысленностью приходит осмысленность; что любое состояние нужно проживать. Но опасны утверждения, что без изучения противоположного понятия мы вовсе не узнаем искомое. Воландовская демагогия: что без спасительной тени мы бы погибли от палящего солнца; что без зла не существовало бы добра - и прочие подмены. Да, система должна быть симметричной. Но отличить добро от равнодушия - точку «1» от точки «0» - можно и без непременного столкновения со злом. Три положения на этой шкале, а значит вполне можно обойтись двумя из них.
Радость-после-грусти, радость-после-радости и радость-после-покоя - три разных состояния. Хотя, конечно, соскакивать в крайности настолько легче, что сложно не повестись на красивые формулы патетических речей.
«Здоровые люди стихов не пишут,» - это Татьяна Дрыгина. Мастерская на следующий день, когда я уже никуда не бегала и ничего не пропустила. (Параллельно с ЕвгенийГеннадьвичем поздоровалась с ДимЭвадьевичем и АнтонВалентиновичем. Там я была без текстов - и заодно без возможности позаписывать что-нибудь на долгую добрую память. Квиты, значится! Ну и к Дмитрию Белякову и Екатерине Крамер заглядывала, но на теорию не попала).
Мастерила Татьяна вместе с Георгием Курячим и Львом Кузнецовым, который тоже о человеколюбии заговорил. Надо, - говорит, - включить заботу. Быть добрее к слушателю, внятнее передавать свои смыслы, аккуратнее доносить мысль.
«Когда ты думаешь о том, что хочешь, чтобы тебя поняли, сама отмечаешь тёмные места и максимально их осветляешь. И это работает!». Сказано не мне, но это очень дельная штука, взяла на заметку.
Ну и традиционные красоты от Георгия Курячего:
«Это твоя фишка - слова, которые ты понимаешь сильно по-своему. Слово 'ожидание' обычно означает... (далее удивительные поэтические трактовки)».
«Мир рыбки складывается из каких-то рыбьих данностей».
«Берём два смысла, скручиваем их - и хряк!..»
Важно-грустную вещь он сказал (и Коломенский тоже). Что очень многие страдают этой псевдомногозначительностью, почитая её за признак глубины и оригинальности, но слушателю зачастую просто смешно - или странно - или кажется, что автор не знал, что хотел сказать. Я вот за собой это часто ловлю, что мне нужны оба смысла! Но всё равно один-то был первичным, а второй замечаю потом. Просто он чаще всего тоже работает на идею - и радует. Так вот, оказывается, это общий бич, путающий и раздражающий окружающих.
Ключевое, что в приведённом примере я понимала справедливость совета избегать накрученности смыслов, потому что тоже всегда царапалась об обсуждаемую строчку. Но автора-то тоже понимала: изнутри всего больше, всё стройнее. «Внутри всегда звучит Led Zeppelin, а снаружи - не всегда!» (с) Лёва.
(UPD: Оказывается, в оригинале - Pink Floyd, а не Led Zeppelin!)
Ну и ещё одна красивость неимоверная от Курячего: «Аквариум для рыбки может сделать только кто-то другой»...
Вооот.
Насыщенные мастерские получились, любопытные.