«8 июля, утро.
Едем в Верколу на праздник. До места - два часа, только что на пароме переплыли Пинегу. Клёво, да очень уж быстро получилось: то есть, по скорости-то нет, но расстояние маленькое».
Мы сидели в автобусе-буханке, прыгающем по поводу и без. Причём в 7:30 уже погрузились и отправились, а разбудили нас вообще без пятнадцати семь. Издевательство, я считаю...
Перечитывая записи с практики, поражаюсь тому, что каждый день что-то происходит. И кажется, что за всеми этими бесконечными хождениями вовсе не остаётся времени на разговоры с местными. Это не так, конечно, но в Верколе мы и правда не работали. Ну, то есть как... Кто не участвовал в празднике, тот и должен был его описывать.
...Платформа ткнулась в берег и автобус заполз на неё, бухтя, как запорожец в «Простоквашино» (кстати, в Кевроле есть околок с таким названием). Тянул всё это безобразие маленький катер, а мы высыпались наружу и кто-то немедленно начал петь всё ту же пресловутую «Речку-Пинегу». Меня она очень раздражает, точнее, не она сама, а то, что застряла в народе и считается им, народом, за свою родную. С таким-то текстом, хха! Ну, сами посудите:
Click to view
Собственно, переплыли реку мы минут за пять, потом снова тряслись и пытались доспать украденные минутки.
«В Верколе сперва съездили к монастырю, попереправлялись ещё с берега на берег. На обратном пути пошёл дождь, вымолкли до нитки. Спорили про необходимость крестика».
С монастырского берега приезжал послушник на моторке, забрал в две партии. Шли сперва притихшие, но эта экскурсия была совершенно лишней. Вообще не понимаю манеры ходить в храмы, как в музеи. Помню зато, как ужасно было с хором в Казани, когда мы всей компашкой вслед за концертмейстером припёрлись в мечеть...
А тут было так: в пристройке шла служба, а нас поволокли к старому зданию. Бродили мы сами по себе, уже на выходе наткнулись на матушку, которая и начала выговаривать девочкам, что не видит крестиков. Понятно, что слова её были восприняты в штыки и долго потом обсуждались. По существу согласна: нет ничего удивительного в том, что креста не носит атеист, но для верующего это всё же неправильно. Но раздражение однокурсниц тоже понимаю: никто сюда не рвался и они правда старались вести себя максимально уважительно, пока не огребли.
Дождь, начавшийся с нашим отъездом, только усилил общее напряжение. Тем более, что и праздник оказался под угрозой срыва - не особо-то побегаешь по полю, когда тебя поливает, как в кино. Было холодно и ветрено.
Ещё и на постоялом дворе, где должны были обедать, в это время оказались другие люди. Нас посадили в какой-то продуваемой беседке, заваленной всевозможным хламом и заставленной гладильными досками.
Но потом-то покормили. Не повезло разве что Маше, у которой была аллергия на рыбу: рыбным был и суп, и второе. Ещё на столе стояли засоленные (и пересоленные, но всё равно очень вкусные) грибы и такая же пересоленная и перемасленная капуста. В общем, обед некоторым настроение не только не поднял, но даже наоборот.
Зато за это время наладилась погода. И, хотя по-прежнему было холодно и сыро, праздник, на который съехалось множество гостей, отменять не стали.
Собственно, отмечалась середина лета, урожайная пора, Пётр с Февроньей и то, что всё это описывал Фёдор Абрамов, чей дом превратили в музей. Его деревня Пекашино это и есть Веркола.
- А почему Веркола так называется?
- Да финское название-то. Они шли-шли, остановились и сказали, что дальше не пойдут. Мол, дошли до верха.
Пинежане вообще считают Верколу самой красивой деревней в мире. «Туристы отовсюду приезжают, даже китайцы были,» - сказала мне всё та же бабушка ещё в поезде.
Но веркольский литературный фестиваль... охххх.
Открывался он на могиле Абрамова, кстати, реально много сделавшего для своего края. Вышли какие-то школьники с гитарами. "О, - говорят ребята: - это по твоей части, сейчас будут нам бардов лабать". ...Было что-то зверское.
Потом перебрались на поле, где можно было водить хороводы, участвовать в конкурсе косцов или пить домашний квас из общего ковша. Наверное, такого по нашим временам никогда уже не будет.
Хороводы тоже были разной степени трешовости. Вообще народные тексты лучше не слушать. Ну, побегали.
Была игра одна, где девицы изображают сбежавших лошадей, а парни - конюхов, которые их догоняют. Они выигрывают, когда переловят всех. Спрашиваем: «А лошади в каком случае? Может, добежать нужно до какой-нибудь черты или освободить своих пленённых сестёр?» На нас посмотрели, как на идиоток, и снисходительно объяснили, что лошади не могут выиграть никогда.
Ещё в «Капусту» заворачивались. Но это скучно, когда принцип понятен и все всё правильно делают. И всё равно недостаточно красиво даже со стороны, потому что самодеятельно.
Камилла поцарапала ногу косой. Не сильно, но сначала успели испугаться. Уставшие и уверенные, что всё увидели, товарищи, вооружённые этим предлогом, пытались было смотаться раньше, так что потом ещё и от руководительницы прилетело: «Я вас вывела на мероприятие, а вы неблагодарные». Прилетело уже всем, конечно же.
«А после плясок пошли в музей Абрамова на экскурсию».
Это было неожиданностью, потому что резерв сил исчерпался, к тому же экскурсовод оказался скучным, а музей - большим. Несколько раз переходили из комнаты в комнату, еле двигаясь и в едином порыве мечтая о тишине и покое. Засыпала даже стоя.
«Вернулись поздно, совершенно убитые».
До конца практики оставалось одиннадцать дней.
...Маша Жукова вот считает, что "всё не зря". Не про практику, конечно, а перманентно. Я когда-то бросалась громкими фразами и верила, что всё, что ни происходит - к лучшему. Удобная ведь мысль: можно бесконечно ждать перспектив.
Теперь гляжу в прошлое и думаю иногда: а зачем оно было? Может, так говорит подспудное желание видеть какое-то серьёзное положительное влияние этих историй на сегодняшний день. Меркантильная идея об окупаемости усилий?
Всё чаще кто-то шептал или в досаде выпаливал: «Лучше бы я пошёл в архив». Лучше ли?
Практика, она, конечно, незабываема. Старый ёркинский дом, в который мы-из-2018 заселимся через два дня. Милый Ластик, смешные бабушки. Лещ! И тефтели из лосятины! Совместные чаи, игра в два П. Прекрасный Архангельск, как бы я ещё в нём побывала? Нет, есть хорошее.
Но почему-то всё время нужно радостное выколупывать из скорлупы и шелухи. Обидно тратиться на них.
- Разве вы пользуетесь только своим? Я вижу, что каждый человек имеет только речь, руки и ноги... а владеет он животными, женщинами, землёй... и многим ещё...
Ему сказали на это, что за всё, что человек берёт, он платит собой: своим умом и силой, иногда - жизнью. А он отвечал, что он хочет сохранить себя целым.
Очень мне нравится это место. Граница между целостностью и гордыней расплывчатая. И да, Ларра - именно что гордец. Но его желание быть цельным понятно.
И разговаривали с ним, а он отвечал, если хотел, или молчал, а когда пришли старейшие племени, он говорил с ними, как с равными себе. Это оскорбило их, и они, назвав его неоперённой стрелой с неотточенным наконечником, сказали ему, что их чтут, им повинуются тысячи таких, как он, и тысячи вдвое старше его. А он, смело глядя на них, отвечал, что таких, как он, нет больше; и если все чтут их - он не хочет делать этого.
Нарываться не нужно, это да. Но нельзя осуждать его, не разбираясь. Впрочем, вообще нельзя - как ещё мог вести себя сын орла? (Тут, кстати, нельзя не восхититься чудесными перекличками с мифами индейцев).
А Ларра потому и погибает, что его понимание "самости" деструктивно. Ведь посмотрите на Данко, он тоже горд и гневен:
Кинул взор вперёд себя на ширь степи гордый смельчак Данко, - кинул он радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо. А потом упал и - умер. Люди же, радостные и полные надежд, не заметили смерти его и не видали, что ещё пылает рядом с трупом Данко его смелое сердце. Только один осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой...
и вот:
- Ты, - сказали они, - ничтожный и вредный человек для нас! Ты повёл нас и утомил, и за это ты погибнешь!
- Вы сказали: «Веди!» - и я повёл! - крикнул Данко, становясь против них грудью.- Во мне есть мужество вести, вот потому я повёл вас! А вы? Что сделали вы в помощь себе? Вы только шли и не умели сохранить силы на путь более долгий! Вы только шли, шли, как стадо овец!
Поэтому раздражает, когда говорят, что Ларра наказан за гордость. Да, в тексте Изергиль говорит именно так (причём - именно так, нет деления на гордость и гордыню и это важно), но мы же - о Горьком, для которого быть гордым - хорошо!
Так что вопрос только в практическом применении этой внутренней правоты. В отношении к людям.
Я всё к тому, что в идеально проведённом прошлом должно быть как можно меньше плевел. Как в песенных фестивалях =)
Прошлое формирует будущее и определяет настоящее, так что это важно - думать перед встряванием в авантюры х)
...И непонятно поэтому, что отвечать первокурсницам, когда они спрашивают, чего ждать. Даю практические советы по выживанию и настраиваю на терпение и смирение, чуть сбивая преждевременные восторги. Потом рассказываю о пинежском гостеприимстве, потому что это единственная завлекалочка. Пусть сами решают, достаточная ли.
Повтори я эту экспедицию теперь, вышло бы хуже - заранее раздражали бы те вещи, о которых сперва думать не приходилось. Так что конкретики лучше не знать, если уж ехать.
Но вся эта практика была бы историей без продолжения - из удручающих, если бы именно в Кевроле не появилась первая могиканка, без которой я не стала бы открывать клуб даже и на бумаге.
Продержалась она недолго, осенью пришла ровно на одну встречу, а потом поняла, что гитара и длинные ногти, которые хотелось сохранить, - понятия малосовместимые. С тех пор это моя любимая история о том, как человек решает отказаться от идеи ради имиджа (простите за навязчивые аналогии, но таки от содержания ради формы!). Но, если серьёзно, то я всё равно ей очень благодарна: важность вовремя данного импульса неоценима.
И, получается, эти недели вполне окупились.
Несмотря на.