Горное королевство. Сказания народа Леабара (4)
4. Сказания о Горной Деве (н’Э́йра ан-Наэх)
Неведомо, откуда взялась Горная Дева и кто она; но, когда пришёл в эту землю народ Леабара, она уже жила в Великих горах, и так было всегда. Говорят, нет под небом целительницы искуснее: ведомы ей девяносто девять десятков и ещё девять целебных растений и трав, так что всякую хворь может излечить и всякую рану уврачевать, и лишь мёртвых не воскрешает, ибо это запретно. Говорят также, что ей ведом язык всякой живой твари, тайны лесов и гор, и что может читать в людских сердцах, так что не может быть тайн от неё, и всегда поступает она по справедливости. Народ её живёт у северной оконечности Великих гор под созвездием Белой Соколицы; но сама она не их рода и крови.
Рассказывают, что есть у Девы волшебная чаша из лунного серебра. Когда она наливает в неё чистейшую горную воду, и берёт чашу в ладони, и смотрит в неё, то видит долины, и леса, и горы, и всех людей, живущих в землях у гор; и, если случается у людей беда, спускается к ним, утешая и исцеляя, а иногда испытывает их.
Нарушенный запрет (Тейтне эадо Таимет [1])
Хотя дом её в далёких северных горах, часто Дева приходит к людям, всякий раз в ином обличье: девочки, не переступившей порога совершеннолетия, или седой согбенной старухи, юной охотницы или вдовы, или даже птицы-подранка. Тех, кто привечает её, она помнит, но никогда более не ступает на порог тех, кто гнал её. Является она целительницей к тем, от кого отказались лекари, возвращая им здоровье, но положено ею условие, дабы никто, прежде всего мужчины, не видел её лица, когда входит в дом страждущего.
Говорят, в давние времена жил юноша по имени Тэйтне, чьей единственной мечтой было увидеть Горную Деву в истинном её обличье. И случилось так, что тяжело заболела его мать, а она была добрая женщина, и многие плакали оттого, что, казалось, близок час её смерти. Тогда Горная Дева пришла в ночи, чтобы исцелить женщину, а все прочие покинули дом, дабы не нарушить запрета. Один лишь Тэйтне притаился в укромном уголке и замер, не дыша, пытаясь унять горячо бьющееся сердце, веря и не веря в то, что сбудется его мечта. И когда Горная Дева сбросила свой плащ, подобный тёмным туманам, и склонилась над ложем больной, Тэйтне увидел её лицо и в тот миг словно бы окаменел, и так просидел в своём углу до утра, не шелохнувшись. С той поры он, казалось, утратил разум, и всё бродил по горам, желая снова встретить Горную Деву, и тысячи раз повторял, что за один её взгляд готов отдать жизнь, только бы увидеть её. Долго он бродил как безумный, пока Дева не сжалилась над ним. И, представ перед ним, так сказала: не желаю гибели тебе и горя твоей семье, а за своё любопытство ты уже довольно наказан. Не потому я наказала тебя, что ты любопытен сверх меры и готов нарушить любой запрет, но за то, что, нарушение запрета могло стоить жизни твоей матери, а она добрая женщина. И коснулась она груди юноши, обратив его сердце в лёд, чтобы изгнать из него безответную любовь; и коснулась его лба, чтобы забыл её черты; и сказала, что сердце его оживёт, когда он сумеет увидеть истинную любовь там, где прежде не замечал её.
Так вернулся Тейтне в свой дом к радости родни, и казалось всем, что безумие оставило его; но скоро начали люди замечать неладное. Был Тейтне послушным и почтительным сыном, усердным во всяком труде, и в ремесле своём вскоре стал он одним из первых, но избегал веселья и шумных собраний и ни на кого не смотрел с любовью.
Пришло для Тейтне время, когда люди травы избирают себе жён; много раз отец и мать его заговаривали с ним о том, выспрашивая, не нашёл ли он себе подруги по сердцу. Тейтне лишь отвечал на это: если думаете, что так надо, возьму себе жену по вашему совету, а та ли, другая ли, неважно.
Так вышло, что Таимет, невеста, которую выбрали для Теитне, не славилась ни статью, ни красотой - а другие, в том превосходившие её, не хотели идти за него, видя его равнодушие, Таимет же с детства была дружна с Тейтне, и со временем дружеская привязанность её превратилась в любовь, о которой она не смела говорить. Кроткая, добрая и покладистая, родне Тейтне девушка пришлась по сердцу, и вскоре родился у них сын, красивый и разумный, но и это не заставило Тейтне посмотреть на жену с любовью.
Долго терпела Таимет, потому что любила мужа; но однажды, собрав немного вещей и еды в дорогу, забрала она сына и отправилась в путь, и многие видели, как она уходила, но куда - никто не знал. Сперва это не тревожило Тейтне, но понемногу тишина в опустевшем доме стала тяготить его: пусто и холодно стало там, где больше не слышно было тихого голоса жены и смеха сына. Тогда начал он расспрашивать людей, но узнал только, что к родным не вернулась Таимет, и никто из её подруг не знал, где она. Не стало покоя Тейтне: тяжело было ему оставаться в пустом доме, не ладились дела, и работа валилась из рук, и ещё не понимал он, отчего всех прочих не тревожит то, что жена и сын его пропали бесследно. Дошло до того, что стало ему мерещиться, будто годы, проведённые с Таимет, привиделись ему, и казалось то время светлым счастливым сном, а явь была похожа на холодный дождливый день. Тогда мать его сжалилась над сыном, и так сказала: не хотели мы говорить тебе об этом, потому что долгие годы не было тебе дела ни до жены, ни до сына. На священную поляну пошла она, а зачем и чего хотела просить, о том не знаю. Знаю лишь то, что ныне она у лесного народа; если сумеешь, там отыщешь её, только не знаю, захочет ли она вернуться.
Тогда Тейтне отправился в лес, и, проплутав по тропам сколько-то времени, пришёл на священную поляну, но никого не нашёл там, лишь увядшие цветы у подножия древнего изваяния; и по тому понял, что и вправду кто-то приходил сюда до него. В густой траве не мог он отыскать следов и не знал, куда ему идти. Никому не было ведомо, где живёт лесной народ, и Тейтне мог лишь идти по лесам, уповая на судьбу и удачу, и так говорил себе: если не отыщу Таимет и нашего сына, то незачем мне и возвращаться. А лес кружил его и путал тропы, но не губил, словно бы испытывая его решимость.
Уже потеряв надежду, Тейтне услышал вдруг доносившуюся издалека песню, которой вторили, как показалось ему, голоса птиц и ветер; и пошёл на голос, стараясь ступать бесшумно. Так пришёл он к поляне, где увидел свою жену: в круге статуй пела она, но, приглядевшись, понял Тейтне, что это были не статуи, а лесные люди, другху. Одни играли на травяных дудках [2], многоствольных флейтах и свирелях, и дождевых флейтах из сухих стеблей «медвежьей лапы» [3] и шипов красного боярышника, другие же сидели неподвижно, скрестив ноги, положив руки на колени и прикрыв глаза, и среди них был сын Тейтне и Таимет.
Так стоял Теитне, слушая песню, а прежде он не знал, как красив голос его жены, потому что в его доме не дозволялось ни петь, ни говорить громкими голосами. Теперь же, пока слушал он, таял лёд в его сердце и в его глазах, стекая тёплыми каплями слёз. И Таимет в серовато-зелёной неяркой одежде, в зелёном плаще, с бледным, печально склонённым лицом, показалась Тейтне прекрасной, как ифеаринн [4], так что он удивился, что прежде никогда не видел в ней этой красоты, и понял, что долгие годы она любила его без ответа; и сердце его наполнилось раскаянием. Так сбылось сказанное Горной Девой, и Тейтне увидел любовь там, где прежде не замечал её. Тогда он подошёл к Таимет, склонился перед ней и просил её вернуться домой - потому, говорил он, что без тебя из нашего дома ушло тепло жизни. И она согласилась, потому что любила мужа; и поверила ему, и вместе с сыном вернулась домой.
Говорят, сын их, когда подрос, научился делать флейты, поющие голосами птиц, и сам пел словно птица. По лесным тропам ходил он так, будто родился в лесу, и знал травы лучше многих целителей, и лесной народ всегда встречал его с радостью, как некогда Лэддира и Халэйдит.
До глубокой старости жили Тейтне с женой в любви и согласии, а о Горной Деве помнил с той поры лишь то, что она прекрасна, что лицо её белее снегов, волосы сияют как белое золото, а глаза зелены как листва, сквозь которую светит осеннее солнце.
О Фиоране бессчастном и рябиновом дереве
Рассказывают также, что жил юноша именем Фиоран; и, хотя был он усерден и трудолюбив, неудачи преследовали его, отчего впал он в бедность, от которой не было избавления. И всё же не сдавался, а продолжал искать пути, чтобы переломить свою злую судьбу. И однажды случилось так, что встретилась ему в лесу древняя седая старуха, худая и оборванная, но с глазами молодыми и яркими, как весенние листья и юная трава, и просила у него хоть кроху еды, потому что, сказала, не ела уже много дней. Тогда Фиоран отдал ей всё, что было у него с собой, хлеб и сушёное мясо, рассудив так: в лесу найду чем прокормиться, а она где возьмёт пропитание?
И старуха съела всё, что он дал ей, и так сказала ему: знаю я о твоей беде, иди же за мной, и, быть может, найдёшь новую судьбу. И привела его к пещере в горах, и велела идти одному вглубь гор, наказав не страшиться. И ещё так сказала она: трудно отвратить от тебя неудачу, потому остерегись дурных поступков, дабы не перевесили они добрых дел на весах судьбы. Если же не уверен в том, что сможешь сохранить сердце в чистоте, лучше не ходи дальше, ни единого шага не делай, ибо проще никогда не иметь иных вещей, чем иметь и потерять. И, вымолвив те слова, исчезла, обратившись в холодный туман.
Тогда Фиоран пошёл вперёд, потому что велико было его стремление изменить судьбу, и полагал он, что никогда не склонится к дурному. Шёл он всё дальше вглубь горы и много ужасов видел на пути, и все его тайные страхи предстали перед ним, но Фиоран не отступил и не повернул назад. И стало так, что в конце пути увидел он подземный зал, подобный птичьему яйцу: сверху падал сюда дневной свет, а на стенах мерцали гнёзда бесценных камней. Изумлённый, долго стоял он, разглядывая это чудо, а после набрал тех камней в свою суму, где прежде вряд ли бывало нечто более ценное, чем горсть зерна или пригоршня вяленого мяса, набрал, сколько мог - а ему было трудно отколоть их от породы. И, в мыслях своих возблагодарив старуху за бесценный дар, пошёл назад, приметив место; и вернулся в свой дом.
В те времена жила в том же селении, что и Фиоран, дева по имени Луинедд. Прекраснее всех прочих была Луинедд, весела как весенняя птица, и голос её звенел как лесной ручей, и каждого дарила она добрым словом и ласковой улыбкой; но Фиоран не смел поднять на неё глаз, зная, что никогда родные не отдадут её за бессчастного, и что вскоре станет она женой Ниона, доброго мастера и искусного охотника. Теперь же, обладая богатством, пошёл Фиоран к мастерам, делавшим кольца, браслеты и ожерелья, и иные прекрасные уборы, и просил сделать из красных камней и серебра ожерелье для Луинедд, и для отца её пряжку в виде зеленоглазого лиса, а для матери браслет со множеством цветных камней, сверкавший подобно радуге над водопадом. И, продав ещё сколько-то камней, купил он новую одежду, и зелёной ткани на платье для Луинедд, и синей шерсти на плащ отцу её, и других даров для матери, сестёр и братьев её. С тем пошёл он свататься и не встретил отказа, ибо увидели люди, что он смог изменить свою судьбу, и небо благоволит ему. Когда же спросили, откуда у него богатство, без утайки рассказал он о встрече с зеленоглазой старухой и о том, как указала она ему путь к сокровищам, но о том, где спрятаны они и какое условие было положено ему, промолчал.
Так стали жить вместе Фиоран и Луинедд как муж и жена, и были счастливы. Двух дочерей родила Луинедд, ладных и красивых, и много хлопотала по дому, распевая как весенняя птица. Фиоран же разбогател, и стал давать деньги в долг, не спеша взыскивать его, а то и вовсе забывая о нём от полноты своего счастья; и пахал землю, и растил деревья, и не было для него года без богатого урожая, ибо судьба улыбалась ему.
Но прошли годы, и сердце Фиорана переменилось. Больше не работал он сам на земле, но, нанимая для того других, платил им скупо, желая лишь преумножать и копить; и торговал, но в долг не отпускал, а если одалживал, то взыскивал долг в полной мере и сверх того за каждый день просрочки.
В те годы приглянулась Фиорану другая женщина, свежее и красивее, чем его жена, которая к тому же не сумела подарить ему сына. Пришёл он к старейшинам и свидетельствовал перед ними, что Луинедд не верна ему, и что втайне встречается она с Нионом, за которого прежде хотели просватать её, и тем порочит честь мужа. Тогда старейшины призвали Луинедд; а та и верно встречалась с Нионом и говорила с ним как с дорогим другом, не видя в том дурного - но, хоть муж и охладел к ней, о близости с другим не помышляла Луинедд, верная жена и любящая мать. Однако же по наущению Фиорана так задавали ей вопросы, что выходило, будто нарушила она клятву верности; и не дали ей оправдаться, но повелели покинуть дом Фиорана, дочерей же оставить ему, ибо не может дурная жена быть доброй матерью. И Фиоран был доволен исходом дела; щедро одарил он старейшин и начал готовиться к новой свадьбе.
В слезах и горе пришла Луинедд на берег реки, и плакала, не смея жаловаться, и хотела броситься в воду, потому что разлука с дочерями была ей не по силам, и не видела она больше причин жить оболганной и опозоренной. Тогда явилась ей женщина в одеждах цвета тумана, высокая и статная, прекрасная как горные вершины, озарённые солнцем. С укором взглянула она на Луинедд и так сказала: недоброе задумала ты, как хочешь оставить своих детей? Тогда поведала ей Луинедд о своей беде, женщина же сказала: не дам тебе умереть, но до времени обращу тебя в дерево, чтобы стояла ты на берегу реки, не ведая печалей; а там посмотрим, как обернётся.
Многие печалились, когда исчезла Луинедд, потому что была она добра и приветлива со всеми, но больше всех горевал Нион, который хотел когда-то взять её в жёны. Так крепко любил он её, что не стал искать себе иной спутницы и все эти годы жил один, не глядя на других женщин. Единственным счастьем для него было то, что мог он иногда видеться с Луинедд и говорить с ней, не помышляя о большем. И плакали дочери Луинедд, Аэмеад и Аэринн, не зная, где их мать и что случилось с ней.
Стало однажды так, что к порогу дома Фиорана пришла девочка-сирота. Просила она обогреться у очага, так как была холодная осень, и хлеба просила, потому что была голодна; а за то, сказала она, я отплачу вам песней. И запела она о доброй женщине, обвинённой и осуждённой без вины, ставшей деревом на берегу реки.
Листья резные, горькие ягоды,
Горькие росы стекают с гроздьев…
Кто пожелает услышать правду,
Тем на ветвях пропоёт её птица:
Горькую правду, рябинную горечь.
Не по душе пришлась эта песня Фиорану, и велел он прогнать побирушку прочь от своего порога; но дочери Луинедд сжалились над ней и тайком от отца дали ей хлеба, и мяса, и сушёных яблок в дорогу, и Аэмеад отдала девочке красивую рубаху и мягкие сапожки, а Аэринн - тёплое платье и шерстяной плащ, а потом попросили девочку снова спеть им свою песню. И девочка исполнила их просьбу, а после покинула их, сказав: не хочу, чтобы за вашу доброту отец наказал вас.
Долго сидели Аэмеад и Аэринн в печали и задумчивости: не по нраву была им жестокость отца, и тоска по матери с новой силой охватила их. И Аэмеад сказала: знаю я место, о котором говорится в песне. И вправду, растёт там прекрасная стройная рябина, но ягоды её горьки и не становятся сладкими после зимних морозов; может ли быть так, что это и вправду наша мать, колдовством обращённая в дерево? И сказала Аэринн: знаю и я эту рябину, и видела в её ветвях птицу, поющую так печально, что слёзы сами льются из глаз; может ли быть так, что она поёт голосом нашей пропавшей матери?
Тогда, не спросясь отца, рука об руку отправились сёстры на берег реки, и встали под рябиной, слушая птицу, а та пела так, что глаза сестёр наполнились слезами. И спросила Аэмеад: ты ли это, матушка? И попросила Аэринн: если это и вправду ты, подай нам знак.
Тогда взлетела с дерева птица, и в ладони сёстрам уронила две рябиновых грозди, и ягоды, прежде кислые и горькие, были теперь сладкими как мёд.
А надо сказать, что Нион часто приходил на берег реки играть на флейте, и всегда с ветвей рябины вторила ему птица голосом нежным и печальным. В тот день тоже пришёл он и увидел на берегу дочерей Луинедд; а когда заиграл на флейте, впервые ответила ему птица радостной трелью.
Тогда в вечерний час явилась всем троим высокая женщина, величественная, укутанная в плащ из туманов. Коснулась она ствола рябины, и приняла Луинедд несправедливо обвинённая свой истинный облик. Женщина же сказала: трижды испытывала я сердце Фиорана: богатство было первым испытанием, верность - вторым, третьим же сострадание. Трижды не выдержал он испытания, потому всё, что было у него, ныне отнимется, вы же будете вознаграждены, по справедливости, за верность, доброту и чистоту сердец и помыслов.
А теперь послушайте о судьбе Фиорана. Готовясь к новой свадьбе, пришёл он в заветную пещеру и увидел, что прежние каменные гнёзда ушли в скалу, на их же месте явились новые, сверкавшие и переливавшиеся множеством цветов, подобно радуге. Тогда набрал он полную суму камней и понёс мастерам, чтобы сделали те убор для его невесты и дары для родни её, как того требовал обычай. Но когда взялись мастера за эти камни, увидели, что те хрупки, как стекло, и раскалываются, обращаясь в цветную пыль. И увидели мастера, что это обманка, фейн-гэллах, «хрупкий блеск», и посмеялись над Фиораном, говоря: когда найдёшь настоящее, тогда, но не раньше, возвращайся к нам. Разгневавшись, отправился Фиоран восвояси и там увидел, что дом его со всеми богатствами сгорел от удара молнии, так что в единый час лишился он всего, чем владел, и вновь впал в бедность, из которой уже не мог выбраться никогда. И ушёл он из тех краёв, и след его затерялся, и ни в одной песне больше не поминают его имя: такова была кара Горной Девы за его дурные деяния и жестокое сердце.
И ещё говорят, что старейшины, которых подкупил Фиоран, те, что вершили неправый суд, не знали больше ни радости, ни удачи до конца дней своих. Люди больше не верили им и насмехались над ними, так что остаток жизни их был полон горечи и печали.
[1] Те́йтне - «падуб»; Та́имет - женское имя от та́имэ «плющ»
[2] Калюка, обертоновая флейта.
[3] «Медвежья лапа» - разновидность борщевика, растущего в горах. Растение получило своё название за листья, сверху зелёные и волосистые, снизу серебристые и опушённые. Киннаэх используют молодые побеги «медвежьей лапы» как приправу, маринуют их и используют при приготовлении рассольного сыра; корни и плоды опытные целители считают хорошим лекарственным средством, снимающим спазмы и судороги, а сероватый или желтоватый с горчинкой мёд «медвежьей лапы» обладает успокаивающим действием.
[4] Ифеа́ринн - «зимний шиповник», от феа́на «шиповник» (имеется в виду шиповник вечнозелёный с плетистыми ветвями и ароматными белыми цветами) и и́фрин «холод»; зимовник.
Неведомо, откуда взялась Горная Дева и кто она; но, когда пришёл в эту землю народ Леабара, она уже жила в Великих горах, и так было всегда. Говорят, нет под небом целительницы искуснее: ведомы ей девяносто девять десятков и ещё девять целебных растений и трав, так что всякую хворь может излечить и всякую рану уврачевать, и лишь мёртвых не воскрешает, ибо это запретно. Говорят также, что ей ведом язык всякой живой твари, тайны лесов и гор, и что может читать в людских сердцах, так что не может быть тайн от неё, и всегда поступает она по справедливости. Народ её живёт у северной оконечности Великих гор под созвездием Белой Соколицы; но сама она не их рода и крови.
Рассказывают, что есть у Девы волшебная чаша из лунного серебра. Когда она наливает в неё чистейшую горную воду, и берёт чашу в ладони, и смотрит в неё, то видит долины, и леса, и горы, и всех людей, живущих в землях у гор; и, если случается у людей беда, спускается к ним, утешая и исцеляя, а иногда испытывает их.
Нарушенный запрет (Тейтне эадо Таимет [1])
Хотя дом её в далёких северных горах, часто Дева приходит к людям, всякий раз в ином обличье: девочки, не переступившей порога совершеннолетия, или седой согбенной старухи, юной охотницы или вдовы, или даже птицы-подранка. Тех, кто привечает её, она помнит, но никогда более не ступает на порог тех, кто гнал её. Является она целительницей к тем, от кого отказались лекари, возвращая им здоровье, но положено ею условие, дабы никто, прежде всего мужчины, не видел её лица, когда входит в дом страждущего.
Говорят, в давние времена жил юноша по имени Тэйтне, чьей единственной мечтой было увидеть Горную Деву в истинном её обличье. И случилось так, что тяжело заболела его мать, а она была добрая женщина, и многие плакали оттого, что, казалось, близок час её смерти. Тогда Горная Дева пришла в ночи, чтобы исцелить женщину, а все прочие покинули дом, дабы не нарушить запрета. Один лишь Тэйтне притаился в укромном уголке и замер, не дыша, пытаясь унять горячо бьющееся сердце, веря и не веря в то, что сбудется его мечта. И когда Горная Дева сбросила свой плащ, подобный тёмным туманам, и склонилась над ложем больной, Тэйтне увидел её лицо и в тот миг словно бы окаменел, и так просидел в своём углу до утра, не шелохнувшись. С той поры он, казалось, утратил разум, и всё бродил по горам, желая снова встретить Горную Деву, и тысячи раз повторял, что за один её взгляд готов отдать жизнь, только бы увидеть её. Долго он бродил как безумный, пока Дева не сжалилась над ним. И, представ перед ним, так сказала: не желаю гибели тебе и горя твоей семье, а за своё любопытство ты уже довольно наказан. Не потому я наказала тебя, что ты любопытен сверх меры и готов нарушить любой запрет, но за то, что, нарушение запрета могло стоить жизни твоей матери, а она добрая женщина. И коснулась она груди юноши, обратив его сердце в лёд, чтобы изгнать из него безответную любовь; и коснулась его лба, чтобы забыл её черты; и сказала, что сердце его оживёт, когда он сумеет увидеть истинную любовь там, где прежде не замечал её.
Так вернулся Тейтне в свой дом к радости родни, и казалось всем, что безумие оставило его; но скоро начали люди замечать неладное. Был Тейтне послушным и почтительным сыном, усердным во всяком труде, и в ремесле своём вскоре стал он одним из первых, но избегал веселья и шумных собраний и ни на кого не смотрел с любовью.
Пришло для Тейтне время, когда люди травы избирают себе жён; много раз отец и мать его заговаривали с ним о том, выспрашивая, не нашёл ли он себе подруги по сердцу. Тейтне лишь отвечал на это: если думаете, что так надо, возьму себе жену по вашему совету, а та ли, другая ли, неважно.
Так вышло, что Таимет, невеста, которую выбрали для Теитне, не славилась ни статью, ни красотой - а другие, в том превосходившие её, не хотели идти за него, видя его равнодушие, Таимет же с детства была дружна с Тейтне, и со временем дружеская привязанность её превратилась в любовь, о которой она не смела говорить. Кроткая, добрая и покладистая, родне Тейтне девушка пришлась по сердцу, и вскоре родился у них сын, красивый и разумный, но и это не заставило Тейтне посмотреть на жену с любовью.
Долго терпела Таимет, потому что любила мужа; но однажды, собрав немного вещей и еды в дорогу, забрала она сына и отправилась в путь, и многие видели, как она уходила, но куда - никто не знал. Сперва это не тревожило Тейтне, но понемногу тишина в опустевшем доме стала тяготить его: пусто и холодно стало там, где больше не слышно было тихого голоса жены и смеха сына. Тогда начал он расспрашивать людей, но узнал только, что к родным не вернулась Таимет, и никто из её подруг не знал, где она. Не стало покоя Тейтне: тяжело было ему оставаться в пустом доме, не ладились дела, и работа валилась из рук, и ещё не понимал он, отчего всех прочих не тревожит то, что жена и сын его пропали бесследно. Дошло до того, что стало ему мерещиться, будто годы, проведённые с Таимет, привиделись ему, и казалось то время светлым счастливым сном, а явь была похожа на холодный дождливый день. Тогда мать его сжалилась над сыном, и так сказала: не хотели мы говорить тебе об этом, потому что долгие годы не было тебе дела ни до жены, ни до сына. На священную поляну пошла она, а зачем и чего хотела просить, о том не знаю. Знаю лишь то, что ныне она у лесного народа; если сумеешь, там отыщешь её, только не знаю, захочет ли она вернуться.
Тогда Тейтне отправился в лес, и, проплутав по тропам сколько-то времени, пришёл на священную поляну, но никого не нашёл там, лишь увядшие цветы у подножия древнего изваяния; и по тому понял, что и вправду кто-то приходил сюда до него. В густой траве не мог он отыскать следов и не знал, куда ему идти. Никому не было ведомо, где живёт лесной народ, и Тейтне мог лишь идти по лесам, уповая на судьбу и удачу, и так говорил себе: если не отыщу Таимет и нашего сына, то незачем мне и возвращаться. А лес кружил его и путал тропы, но не губил, словно бы испытывая его решимость.
Уже потеряв надежду, Тейтне услышал вдруг доносившуюся издалека песню, которой вторили, как показалось ему, голоса птиц и ветер; и пошёл на голос, стараясь ступать бесшумно. Так пришёл он к поляне, где увидел свою жену: в круге статуй пела она, но, приглядевшись, понял Тейтне, что это были не статуи, а лесные люди, другху. Одни играли на травяных дудках [2], многоствольных флейтах и свирелях, и дождевых флейтах из сухих стеблей «медвежьей лапы» [3] и шипов красного боярышника, другие же сидели неподвижно, скрестив ноги, положив руки на колени и прикрыв глаза, и среди них был сын Тейтне и Таимет.
Так стоял Теитне, слушая песню, а прежде он не знал, как красив голос его жены, потому что в его доме не дозволялось ни петь, ни говорить громкими голосами. Теперь же, пока слушал он, таял лёд в его сердце и в его глазах, стекая тёплыми каплями слёз. И Таимет в серовато-зелёной неяркой одежде, в зелёном плаще, с бледным, печально склонённым лицом, показалась Тейтне прекрасной, как ифеаринн [4], так что он удивился, что прежде никогда не видел в ней этой красоты, и понял, что долгие годы она любила его без ответа; и сердце его наполнилось раскаянием. Так сбылось сказанное Горной Девой, и Тейтне увидел любовь там, где прежде не замечал её. Тогда он подошёл к Таимет, склонился перед ней и просил её вернуться домой - потому, говорил он, что без тебя из нашего дома ушло тепло жизни. И она согласилась, потому что любила мужа; и поверила ему, и вместе с сыном вернулась домой.
Говорят, сын их, когда подрос, научился делать флейты, поющие голосами птиц, и сам пел словно птица. По лесным тропам ходил он так, будто родился в лесу, и знал травы лучше многих целителей, и лесной народ всегда встречал его с радостью, как некогда Лэддира и Халэйдит.
До глубокой старости жили Тейтне с женой в любви и согласии, а о Горной Деве помнил с той поры лишь то, что она прекрасна, что лицо её белее снегов, волосы сияют как белое золото, а глаза зелены как листва, сквозь которую светит осеннее солнце.
О Фиоране бессчастном и рябиновом дереве
Рассказывают также, что жил юноша именем Фиоран; и, хотя был он усерден и трудолюбив, неудачи преследовали его, отчего впал он в бедность, от которой не было избавления. И всё же не сдавался, а продолжал искать пути, чтобы переломить свою злую судьбу. И однажды случилось так, что встретилась ему в лесу древняя седая старуха, худая и оборванная, но с глазами молодыми и яркими, как весенние листья и юная трава, и просила у него хоть кроху еды, потому что, сказала, не ела уже много дней. Тогда Фиоран отдал ей всё, что было у него с собой, хлеб и сушёное мясо, рассудив так: в лесу найду чем прокормиться, а она где возьмёт пропитание?
И старуха съела всё, что он дал ей, и так сказала ему: знаю я о твоей беде, иди же за мной, и, быть может, найдёшь новую судьбу. И привела его к пещере в горах, и велела идти одному вглубь гор, наказав не страшиться. И ещё так сказала она: трудно отвратить от тебя неудачу, потому остерегись дурных поступков, дабы не перевесили они добрых дел на весах судьбы. Если же не уверен в том, что сможешь сохранить сердце в чистоте, лучше не ходи дальше, ни единого шага не делай, ибо проще никогда не иметь иных вещей, чем иметь и потерять. И, вымолвив те слова, исчезла, обратившись в холодный туман.
Тогда Фиоран пошёл вперёд, потому что велико было его стремление изменить судьбу, и полагал он, что никогда не склонится к дурному. Шёл он всё дальше вглубь горы и много ужасов видел на пути, и все его тайные страхи предстали перед ним, но Фиоран не отступил и не повернул назад. И стало так, что в конце пути увидел он подземный зал, подобный птичьему яйцу: сверху падал сюда дневной свет, а на стенах мерцали гнёзда бесценных камней. Изумлённый, долго стоял он, разглядывая это чудо, а после набрал тех камней в свою суму, где прежде вряд ли бывало нечто более ценное, чем горсть зерна или пригоршня вяленого мяса, набрал, сколько мог - а ему было трудно отколоть их от породы. И, в мыслях своих возблагодарив старуху за бесценный дар, пошёл назад, приметив место; и вернулся в свой дом.
В те времена жила в том же селении, что и Фиоран, дева по имени Луинедд. Прекраснее всех прочих была Луинедд, весела как весенняя птица, и голос её звенел как лесной ручей, и каждого дарила она добрым словом и ласковой улыбкой; но Фиоран не смел поднять на неё глаз, зная, что никогда родные не отдадут её за бессчастного, и что вскоре станет она женой Ниона, доброго мастера и искусного охотника. Теперь же, обладая богатством, пошёл Фиоран к мастерам, делавшим кольца, браслеты и ожерелья, и иные прекрасные уборы, и просил сделать из красных камней и серебра ожерелье для Луинедд, и для отца её пряжку в виде зеленоглазого лиса, а для матери браслет со множеством цветных камней, сверкавший подобно радуге над водопадом. И, продав ещё сколько-то камней, купил он новую одежду, и зелёной ткани на платье для Луинедд, и синей шерсти на плащ отцу её, и других даров для матери, сестёр и братьев её. С тем пошёл он свататься и не встретил отказа, ибо увидели люди, что он смог изменить свою судьбу, и небо благоволит ему. Когда же спросили, откуда у него богатство, без утайки рассказал он о встрече с зеленоглазой старухой и о том, как указала она ему путь к сокровищам, но о том, где спрятаны они и какое условие было положено ему, промолчал.
Так стали жить вместе Фиоран и Луинедд как муж и жена, и были счастливы. Двух дочерей родила Луинедд, ладных и красивых, и много хлопотала по дому, распевая как весенняя птица. Фиоран же разбогател, и стал давать деньги в долг, не спеша взыскивать его, а то и вовсе забывая о нём от полноты своего счастья; и пахал землю, и растил деревья, и не было для него года без богатого урожая, ибо судьба улыбалась ему.
Но прошли годы, и сердце Фиорана переменилось. Больше не работал он сам на земле, но, нанимая для того других, платил им скупо, желая лишь преумножать и копить; и торговал, но в долг не отпускал, а если одалживал, то взыскивал долг в полной мере и сверх того за каждый день просрочки.
В те годы приглянулась Фиорану другая женщина, свежее и красивее, чем его жена, которая к тому же не сумела подарить ему сына. Пришёл он к старейшинам и свидетельствовал перед ними, что Луинедд не верна ему, и что втайне встречается она с Нионом, за которого прежде хотели просватать её, и тем порочит честь мужа. Тогда старейшины призвали Луинедд; а та и верно встречалась с Нионом и говорила с ним как с дорогим другом, не видя в том дурного - но, хоть муж и охладел к ней, о близости с другим не помышляла Луинедд, верная жена и любящая мать. Однако же по наущению Фиорана так задавали ей вопросы, что выходило, будто нарушила она клятву верности; и не дали ей оправдаться, но повелели покинуть дом Фиорана, дочерей же оставить ему, ибо не может дурная жена быть доброй матерью. И Фиоран был доволен исходом дела; щедро одарил он старейшин и начал готовиться к новой свадьбе.
В слезах и горе пришла Луинедд на берег реки, и плакала, не смея жаловаться, и хотела броситься в воду, потому что разлука с дочерями была ей не по силам, и не видела она больше причин жить оболганной и опозоренной. Тогда явилась ей женщина в одеждах цвета тумана, высокая и статная, прекрасная как горные вершины, озарённые солнцем. С укором взглянула она на Луинедд и так сказала: недоброе задумала ты, как хочешь оставить своих детей? Тогда поведала ей Луинедд о своей беде, женщина же сказала: не дам тебе умереть, но до времени обращу тебя в дерево, чтобы стояла ты на берегу реки, не ведая печалей; а там посмотрим, как обернётся.
Многие печалились, когда исчезла Луинедд, потому что была она добра и приветлива со всеми, но больше всех горевал Нион, который хотел когда-то взять её в жёны. Так крепко любил он её, что не стал искать себе иной спутницы и все эти годы жил один, не глядя на других женщин. Единственным счастьем для него было то, что мог он иногда видеться с Луинедд и говорить с ней, не помышляя о большем. И плакали дочери Луинедд, Аэмеад и Аэринн, не зная, где их мать и что случилось с ней.
Стало однажды так, что к порогу дома Фиорана пришла девочка-сирота. Просила она обогреться у очага, так как была холодная осень, и хлеба просила, потому что была голодна; а за то, сказала она, я отплачу вам песней. И запела она о доброй женщине, обвинённой и осуждённой без вины, ставшей деревом на берегу реки.
Листья резные, горькие ягоды,
Горькие росы стекают с гроздьев…
Кто пожелает услышать правду,
Тем на ветвях пропоёт её птица:
Горькую правду, рябинную горечь.
Не по душе пришлась эта песня Фиорану, и велел он прогнать побирушку прочь от своего порога; но дочери Луинедд сжалились над ней и тайком от отца дали ей хлеба, и мяса, и сушёных яблок в дорогу, и Аэмеад отдала девочке красивую рубаху и мягкие сапожки, а Аэринн - тёплое платье и шерстяной плащ, а потом попросили девочку снова спеть им свою песню. И девочка исполнила их просьбу, а после покинула их, сказав: не хочу, чтобы за вашу доброту отец наказал вас.
Долго сидели Аэмеад и Аэринн в печали и задумчивости: не по нраву была им жестокость отца, и тоска по матери с новой силой охватила их. И Аэмеад сказала: знаю я место, о котором говорится в песне. И вправду, растёт там прекрасная стройная рябина, но ягоды её горьки и не становятся сладкими после зимних морозов; может ли быть так, что это и вправду наша мать, колдовством обращённая в дерево? И сказала Аэринн: знаю и я эту рябину, и видела в её ветвях птицу, поющую так печально, что слёзы сами льются из глаз; может ли быть так, что она поёт голосом нашей пропавшей матери?
Тогда, не спросясь отца, рука об руку отправились сёстры на берег реки, и встали под рябиной, слушая птицу, а та пела так, что глаза сестёр наполнились слезами. И спросила Аэмеад: ты ли это, матушка? И попросила Аэринн: если это и вправду ты, подай нам знак.
Тогда взлетела с дерева птица, и в ладони сёстрам уронила две рябиновых грозди, и ягоды, прежде кислые и горькие, были теперь сладкими как мёд.
А надо сказать, что Нион часто приходил на берег реки играть на флейте, и всегда с ветвей рябины вторила ему птица голосом нежным и печальным. В тот день тоже пришёл он и увидел на берегу дочерей Луинедд; а когда заиграл на флейте, впервые ответила ему птица радостной трелью.
Тогда в вечерний час явилась всем троим высокая женщина, величественная, укутанная в плащ из туманов. Коснулась она ствола рябины, и приняла Луинедд несправедливо обвинённая свой истинный облик. Женщина же сказала: трижды испытывала я сердце Фиорана: богатство было первым испытанием, верность - вторым, третьим же сострадание. Трижды не выдержал он испытания, потому всё, что было у него, ныне отнимется, вы же будете вознаграждены, по справедливости, за верность, доброту и чистоту сердец и помыслов.
А теперь послушайте о судьбе Фиорана. Готовясь к новой свадьбе, пришёл он в заветную пещеру и увидел, что прежние каменные гнёзда ушли в скалу, на их же месте явились новые, сверкавшие и переливавшиеся множеством цветов, подобно радуге. Тогда набрал он полную суму камней и понёс мастерам, чтобы сделали те убор для его невесты и дары для родни её, как того требовал обычай. Но когда взялись мастера за эти камни, увидели, что те хрупки, как стекло, и раскалываются, обращаясь в цветную пыль. И увидели мастера, что это обманка, фейн-гэллах, «хрупкий блеск», и посмеялись над Фиораном, говоря: когда найдёшь настоящее, тогда, но не раньше, возвращайся к нам. Разгневавшись, отправился Фиоран восвояси и там увидел, что дом его со всеми богатствами сгорел от удара молнии, так что в единый час лишился он всего, чем владел, и вновь впал в бедность, из которой уже не мог выбраться никогда. И ушёл он из тех краёв, и след его затерялся, и ни в одной песне больше не поминают его имя: такова была кара Горной Девы за его дурные деяния и жестокое сердце.
И ещё говорят, что старейшины, которых подкупил Фиоран, те, что вершили неправый суд, не знали больше ни радости, ни удачи до конца дней своих. Люди больше не верили им и насмехались над ними, так что остаток жизни их был полон горечи и печали.
[1] Те́йтне - «падуб»; Та́имет - женское имя от та́имэ «плющ»
[2] Калюка, обертоновая флейта.
[3] «Медвежья лапа» - разновидность борщевика, растущего в горах. Растение получило своё название за листья, сверху зелёные и волосистые, снизу серебристые и опушённые. Киннаэх используют молодые побеги «медвежьей лапы» как приправу, маринуют их и используют при приготовлении рассольного сыра; корни и плоды опытные целители считают хорошим лекарственным средством, снимающим спазмы и судороги, а сероватый или желтоватый с горчинкой мёд «медвежьей лапы» обладает успокаивающим действием.
[4] Ифеа́ринн - «зимний шиповник», от феа́на «шиповник» (имеется в виду шиповник вечнозелёный с плетистыми ветвями и ароматными белыми цветами) и и́фрин «холод»; зимовник.