Тупиковый ценТон Пелевина
Если за три дня три незнакомых друг с другом человека говорят мне об одном и том же произведении - это значит, что вышел новый роман Пелевина. Пора читать, подумала я, отложив, впрочем, с некоторым облегчением девятисотстраничный роман Дорис Лессинг. Роман «Т» Виктора Пелевина поступил в продажу менее месяца назад, но уже страницы Интернета пестрят многочисленными рецензиями всех значимых и мало-мальских значимых критиков. Поэтому нисколь не претендуя на оригинальность, а просто действуя, находясь под впечатлением от прочтения пелевинского текста, позволю и себе компиляцию из голосов и мнений, с которыми, впрочем, в приведенных частях полностью солидаризуюсь.
«t» - роман о том, чем пахнет новая эпоха(M. Бутарагин).
Его (Пелевина) Россия, слепленная из фрагментов Толстого и Достоевского, из братковского жаргона и пиаровской терминологии, из перестрелок, телег, супербомб «Безропотная» и «Безответная», из христианских, буддистских и каббалистических символов, едва ли не убедительнее той, которую все мы видим ежедневно, потому что в ней живем. По «Т» Россию нулевых можно будет представить себе так же ясно и полно, как СССР семидесятых по «Дню бульдозериста» и «Омону Ра» (Д.Быков).
Базовая метафора романа - мир есть роман, пишущаяся книга; соответственно, создание и функционирование мира есть написание и чтение книги, в котором в разной степени задействованы Автор, Читатель и - третий, мистический член пелевинской tроицы - «Ты», дух/душа. Одновременно роман «Т» есть сатирическая карикатура на литературу во всех аспектах, от книгоиздательской кухни до метафизики творчества. По существу, это сплошной центон, тотальная пародия на доминирующие сегодня типы литературного дискурса: ретродетективы о «русском викторианстве», православные боевики, зомби-мэш-апы, альтернативные истории, «офисные философские бестселлеры» и проч. (Л.Данилкин).
Кто кого пишет; кто есть автор, а кто перо; кто сосуд, а кто люйдунбиневский чайник - здесь не разобраться и с ведром кокаина (В.Нестеров). Похоже, «Т» - роман о романе - самая выморочная вещь Пелевина (Л. Данилкин). Можно, конечно, клеймить Пелевина, дописавшегося до мышей, можно гневно тыкать перстом в издательство «Эксмо», своим принципом «новая книга каждую осень» загнавшая перекупленного у «Вагриуса» автора до чукотско-акынской технологии «пишу о том, как пишу»… Можно - но, ей-богу, ни к чему. Во-первых, роман вовсе не позорный. Даже на подобном мелкотемье Пелевин остался Пелевиным. В романе хватает и фирменных пелевинских каламбуров, и едких афоризмов, и метких характеристик сегодняшней российской действительности (В.Несторов).
На вопрос же о том, хорош или плох новый роман Пелевина, отвечать вообще бессмысленно. Он безусловно плох как роман; он так же плох как штурвал, микроскоп или лапти, потому что ни штурвалом, ни микроскопом, ни лаптями, ни романом не является. Он является пелевинским способом фиксировать время и вызывать в читателе те чувства, которые Пелевин справедливо считает благотворными (Д.Быков).
....
Пелевин создал эклектичный образчик метатекста, запечатлевшего противоречие настоящего в отсутствии устоев и мутацию идей в отсутствии их реальных носителей.
«Бог умер. Ницше. Ницше умер. Бог. Оба вы педарасы. Vassya Pupkin.
Надпись про Бога была белой, про Ницше - синей, а сентенция Васи Пупкина - красной» (В.Пелевин).
"Вы герой повествования, граф", - говорит главный креатор Ариэль. - "Можно было бы назвать вас литературным героем, но есть серьезные сомнения, что текст, благодаря которому вы возникаете, имеет право называться литературой".
...
Ну вот, а теперь можно с облегчением взяться опять за Дорис Лессинг...
«t» - роман о том, чем пахнет новая эпоха(M. Бутарагин).
Его (Пелевина) Россия, слепленная из фрагментов Толстого и Достоевского, из братковского жаргона и пиаровской терминологии, из перестрелок, телег, супербомб «Безропотная» и «Безответная», из христианских, буддистских и каббалистических символов, едва ли не убедительнее той, которую все мы видим ежедневно, потому что в ней живем. По «Т» Россию нулевых можно будет представить себе так же ясно и полно, как СССР семидесятых по «Дню бульдозериста» и «Омону Ра» (Д.Быков).
Базовая метафора романа - мир есть роман, пишущаяся книга; соответственно, создание и функционирование мира есть написание и чтение книги, в котором в разной степени задействованы Автор, Читатель и - третий, мистический член пелевинской tроицы - «Ты», дух/душа. Одновременно роман «Т» есть сатирическая карикатура на литературу во всех аспектах, от книгоиздательской кухни до метафизики творчества. По существу, это сплошной центон, тотальная пародия на доминирующие сегодня типы литературного дискурса: ретродетективы о «русском викторианстве», православные боевики, зомби-мэш-апы, альтернативные истории, «офисные философские бестселлеры» и проч. (Л.Данилкин).
Кто кого пишет; кто есть автор, а кто перо; кто сосуд, а кто люйдунбиневский чайник - здесь не разобраться и с ведром кокаина (В.Нестеров). Похоже, «Т» - роман о романе - самая выморочная вещь Пелевина (Л. Данилкин). Можно, конечно, клеймить Пелевина, дописавшегося до мышей, можно гневно тыкать перстом в издательство «Эксмо», своим принципом «новая книга каждую осень» загнавшая перекупленного у «Вагриуса» автора до чукотско-акынской технологии «пишу о том, как пишу»… Можно - но, ей-богу, ни к чему. Во-первых, роман вовсе не позорный. Даже на подобном мелкотемье Пелевин остался Пелевиным. В романе хватает и фирменных пелевинских каламбуров, и едких афоризмов, и метких характеристик сегодняшней российской действительности (В.Несторов).
На вопрос же о том, хорош или плох новый роман Пелевина, отвечать вообще бессмысленно. Он безусловно плох как роман; он так же плох как штурвал, микроскоп или лапти, потому что ни штурвалом, ни микроскопом, ни лаптями, ни романом не является. Он является пелевинским способом фиксировать время и вызывать в читателе те чувства, которые Пелевин справедливо считает благотворными (Д.Быков).
....
Пелевин создал эклектичный образчик метатекста, запечатлевшего противоречие настоящего в отсутствии устоев и мутацию идей в отсутствии их реальных носителей.
«Бог умер. Ницше. Ницше умер. Бог. Оба вы педарасы. Vassya Pupkin.
Надпись про Бога была белой, про Ницше - синей, а сентенция Васи Пупкина - красной» (В.Пелевин).
"Вы герой повествования, граф", - говорит главный креатор Ариэль. - "Можно было бы назвать вас литературным героем, но есть серьезные сомнения, что текст, благодаря которому вы возникаете, имеет право называться литературой".
...
Ну вот, а теперь можно с облегчением взяться опять за Дорис Лессинг...