Космосага: Глава 15. Алексис. Прибытие в Орсполу (5)
Мир света и благодати... Когда писать о тебе, если не сейчас.
Предыдущая часть здесь.
Созерцая столь прекрасную картину, он на время выпустил из поля зрения предводителей нового племени. Когда служитель вновь обернулся к главному столу, Даэне вела беседу с великородным Сен-Сат-Намом, управителем гильдии мореходов. Это был могучего сложения муж с убранной самоцветами бородой и в зеленом с золотом одеянии. Алексис видел, что Даэне необычайно приятна ему, и это было объяснимо: испускающая нежное, нездешнее внутреннее свечение дева в просторном одеянии была диво как хороша.
Направленное на Даэне внимание столь видного гражданина заставило служителя помрачнеть лицом. Алексис всегда стремился быть честным с собой и предельно бдительным в отношении возникающих в нем чувств. Это свойство помогло ему быстро распознать то пристрастие, что он испытывал к Даэне с самого момента их встречи. Пристрастие, которое он как служитель не должен бы был подпитывать, но, зародившись спонтанно, оно лишь усилилось с течением времени и больше не могло игнорироваться.Первый Проводник втайне надеялся, что звездная посланница не прельстится силой и могуществом блистательных мужей Орсполы, а соединится с ним, с Алексисом. Но нет, не брачное ложе возжелал разделить он с небесной девой, а чистое, самозабвенное служение. Алексис был убежден, что это наилучший удел из всех, что мог предложить Даэне Город Вертикали. В едином порыве нести миру белый свет, сочетая священным союзом Небо и Землю - ничто во всеединстве не представлялось ему достойней этого высочайшего из предназначений. Двое умножают силу друг друга. Двое служителей - умножают стократ. Алексис не смог сдержать полет мысли и ненадолго предался мечтаниям, попутно смекая, как поскорее сподвигнуть пресветлую к совершению сего благообразного выбора. Спохватился он лишь тогда, когда рядом опустился Эйдан. Служитель тут же вспомнил, что хотел кое-что показать им обоим, Даэне и ее брату. Теперь, когда пирование вошло в привычное русло, церемонии были исполнены, а обязательства их троих перед всем славным обществом почти исчерпались, наступило подходящее время для личных бесед.
- Пойдемте со мной. Вы, верно, хотите увидеть пройденные вами врата с иной стороны, чем небо, - произнеся это, Алексис сделал жест в сторону Даэне, приглашая ее подойти. Та, окинув внимательным взглядом происходящее в зале - все ли в порядке, не требуется ли ее помощь? - покинула великородного Сен-Сат-Нама, к видимому неудовольствию последнего. Алексис с облегчением перевел дух, поднялся и, увлекая за собой близнецов, повел их к дверям, располагавшимся на противоположной стороне от главного входа.
Воздух снаружи был упоителен и исполнен предчувствия сокровенного. Здесь, на берегу Великого Малого моря, было так всегда - сказывалось истончение пространства. Алексис чувствовал, что его спутники не могут надышаться этим воздухом, этим новым миром, в который они погружались все более. Слова были сейчас избыточны.
Берег моря сразу за Обителью Света был самый обычный, песчаный. Никакой набережной, как в жилых кварталах, располагавшихся поодаль. Только чистый первозданный песок, да небо, подернутое жемчужною дымкой, сквозь которую угадывался солнечный диск. Все в едином ритме, в единых, ласкающих сердце тонах. Тихо набегали волны и тут же стремились обратно.
Алексис подвел спутников к самой кромке воды и молча простер вперед руку. Как и небо, вода испускала слабое сияние. Взгляд, зацепившись за мерцающий блик, следовал за ним вдаль до тех пор, пока не различал на горизонте светящийся объект. Видимый сквозь дымку, он сперва казался туманным. Однако, если задержаться взглядом чуть подольше, становилось ясно, что это не просто некий предмет с нечеткими контурами, а настоящий столб света, то ли бьющий из земли и пронзающий небо, то ли изливающийся с неба прямо в объятия земли.
- Просто почувствуйте Его, - скорее подумал, чем сказал, Алексис. Границы между мыслью и словом в этом месте стирались. - Каждому Оно являет свой собственный лик.
Некоторое время они стояли молча, вглядываясь за предел. Сейчас Алексис видел и чувствовал то, что не подлежало словесной передаче, ибо не было таких слов в человеческом языке. Только чистое, благодарное созерцание.
- Я отчего-то очень хочу знать, - услышал он внутри себя мысль-голос Эйдана, - отправлялся ли кто-нибудь когда-нибудь по морю - Туда.
Служитель ответил не сразу.
- Немногие в силах долго смотреть на Древо и видеть его как оно есть. Даже стоя здесь, на берегу. Воды Великого Малого моря священны для нас, а это значит, что лишь человеку исключительной, бездонной чистоты дозволено их коснуться. И не люди решают, достоин ли кто-либо войти в них или нет. Каждый в Городе Вертикали, кто ищет божественной сопричастности, всею душой жаждет однажды погрузиться в эти блаженные воды, пересечь Великое Малое море и испить из чаши мудрости сердца у подножия Древа Мира. История знает таких людей, и все они считаются промеж нас существами особой святости, самыми праведными из праведников. Но мне неизвестно о тех, кто, переплыв море и попав на Свет-Остров, вернулся бы обратно в прежнем обличии. Даже мудрецы Варта-Рисы… Древо стоит на границе границ, из запределья проводит силы. Тому, кто коснулся ствола его мудрости, нет более смысла идти назад. Он становится равным богам и сливается с белым светом изначальности. Даже здесь, на берегу, пространство и время словно размыты. Вы чувствуете? Там же, у самого подножия Древа, их в привычном нам смысле не существует вовсе.
Эйдан молча кивнул.
- Помня, что довелось испытать нам, когда, еще совсем недавно, мы были с той стороны, я верю, что именно так оно и есть. Но скажи, Проводник, разве мы, сойдя по Древу с неба на землю, не прикоснулись к нему? Это было незабываемо, почти нечеловечески, однако среди нас нет никого, кого можно было бы назвать святым.
Услышанное требовало времени на осмысление. После паузы Алексис ответил так, как он это понимал.
- Древо простирает свою крону на многие миры и уровни. Вы пришли со стороны небес. Там другие условия и порядок, другие свойства врат. То были врата сюда, в наш явленный мир - и вы прошли их как есть: целыми, в неизменном коридоре времени и пространства. Да, вы прикоснулись, но прикоснулись Сверху, как новые души, входящие в мир и им принимаемые Это иное. Внизу же, возле ствола, плотность времени настолько велика - а пространство так разреженно - что материя ведет себя по-другому. Я не могу судить из собственного опыта, но вижу это примерно так. Мудрецы говорят, что Свет-Остров и Древо существуют одномоментно с водопадом прямо посереди моря, который изливается в самые его глубины вокруг точки оси.
- Всё так и есть. Я видел обе эти картины, когда Древо Ответило мне и Призвало на спуск… И сейчас мне показалось, что оно снова позвало меня, - сказал Эйдан.
- Зов Древа обычно чувствуем мы, служители Орсполы, и он побуждает нас собираться здесь, под его сенью. Значит, и вы, дети Неба, прошедшие-сквозь, также открыты ему.
- Мне Древо тоже кое-что явило, - задумчиво произнесла Даэне. - Но это слишком сокровенно, чтобы говорить вслух…
- Так и должно быть, - заверил Алексис. - Разговор Древа с каждым из нас - таинство. Беседа души бессмертной с предвечным духом - слова бессильны ее передать.
Некоторое время они смотрели вдаль в полном молчании. Наконец Алексис, почуяв, что пора двигаться дальше, развернулся к месту празднования.
- Нам нужно идти, светлейшие. Я вижу, вы и ваши спутники немало утомились. Долгое солнце будет сбивать вас с толку, и я как Проводник призван следить за вашими ритмами сна и бодрствования. Со временем вы и сами освоите науку действия и покоя, но на первых порах без помощи не обойтись. Все церемонии Прибытия пройдены, пора сопроводить вас на отдых в новый дом.
Они послушно вернулись вслед за ним в зал. Там, невзирая ни на что, царило безудержное веселье. Отведав ка-мин-дао, напитка забвения печали, который полагался им не для утоления жажды, но как поддержка при совладании с тоской по покинутому дому, иномирцы пребывали в оживлении и, казалось, совсем уже освоились в доме обретенном. Празднование перекинулось наружу, на обширную площадь, примыкавшую к Обители Света с противоположной от моря стороны. Девы Орсполы затеяли праздничный хоровод, кружащимися в котором служитель заметил и некоторых женщин из племени Даэне, как он их теперь про себя называл. Тут же рядом на небольшом возвышении стояла девушка с огненными волосами и пела песню - на своем языке - таким дивным голосом, что Алексис, которому доводилось слышать именитейших певцов Орсполы и других земель, остановился, благоговея, и внимал, вдыхал, вбирал в себя каждый звук, пока песня не кончилась. Музыка - язык высших сфер, и коль есть среди новых граждан такие сладкоголосые птицы, связь с вышним будет средь них крепка. Деве с видимым удовольствием наигрывал на тангане Борниматр, один из прославленных музыкантов и стихосложителей, чьими одами к богам, исполняемыми под божественную же музыку, Алексис тоже заслушивался - и не раз. Что ж, новые связи протягивались между исконными обитателями этих земель и новоприбывшими - и связи эти были озарённы светом. Отовсюду бежали друг к другу ручейки приятия: из сердца в сердце, не делая различий между коренными и пришедшими. Здесь все теперь были свои. Дело точно идет на лад, подумал Алексис, и так тепло-уютно стало ему от этой мысли.
Не мог служитель не заметить и поведение Рукхи-ваки. Чванливая птица, что называется, дорвалась. Она буквально купалась в лучах всеобщего внимания. Взгромоздившись на импровизированный насест, Рукхи-вака, под восторженные выкрики группы иномирцев, исполнял свой танец с хвостом. Несмотря на тяжесть оного, он ловко крутился вокруг своей оси, подпрыгивал и похлопывал крыльями, время от времени замирая, чтобы явить очарованным зрителям свое главное богатство во всем его великолепии. Зрители ахали и охали, хлопали в ладоши, а Рукхи-вака в ответ распускал хохолок, запрокидывал голову и издавал звуки далеко не мелодичные - пение не было его талантом, но это его не заботило, как не заботило и зрителей, которые подбадривали его и угощали вкусностями, чему птица была весьма рада. Зоркий глаз Алексиса различил среди подношений кубок с ка-мин-дао. Ну понятно, почему он совсем стыд потерял! Напиток забвения печали действовал на животных особым образом, делая их более подвижными, а иных и вовсе бесцеремонными. Рукхи-вака, и без того не отличавшийся скромностью, сегодня превзошел сам себя. Один из новых граждан, которого птица, очевидно, премного забавляла, то и дело подливал в кубок жемчужного цвета жидкость. Рукхи-вака незамедлительно выпивал все до дна и начинал вертеться и пушиться пуще прежнего. Алексис с досадой покачал головой: эта птица совсем не знает меры! Вот что значит заморская… Павасвами же недвижно сидел в сторонке, спрятав голову под белоснежное крыло. Свет-птица мирно спала, невзирая на шум и гам. С ритмами сна и бодрствования у нее было строго.
Позволив закончить с текущими действами, Алексис как главный распорядитель церемониала призвал всех к вниманию и выразил намерение отпустить дорогих сограждан по домам. Старые граждане и новые принялись неохотно прощаться друг с другом. Алексис не хотел их торопить, но он знал, что прилив сил, вызванный оживленной обстановкой и теплым общением, скоро схлынет, уступив место усталости, поэтому поглядывал на своих подопечных с некоторым беспокойством. Наконец церемония прощания завершилась, и служитель с облегчением сопроводил их к драханам.
Доставка домой была шумной и веселой. Птиц единогласно решили взять с собой и пригласить поселиться в прилегающем к обители саду, на что пернатые ответили согласием. Лучшие кушания Орсполы были приготовлены так, чтобы придать людям звезд бодрости, которая не оставляла их до самой Звездной обители. Утомление, однако, дало о себе знать сразу по прибытии. Рассеянно выслушав наставления служителя касательно разнообразных бытовых деталей, иномирцы принялись расходиться по своим покоям, пока Алексис не остался в компании лишь Даэне, Эйдана и Эдрика. Вместе они поднялись на самый верх, где располагались отведенные им жилые пространства.
Во всем здании были только одни сдвоенные покои, которые предназначались Эйдану и Даэне как единственным из группы, состоящим друг с другом в родстве. В процессе, однако, выяснились некие новые обстоятельства.
Алексис ждал, пока Эдрик Кээрлин оставит их и отбудет в свои владения, дав служителю и близнецам возможность обсудить дальнейшие планы, но изящный темноволосый выходец с далекой Наамаарре все никак не уходил. Более того - смотрел на Алексиса и Эйдана с откровенным нетерпением, как если бы ждал, что это они должны покинуть помещение. Алексису стало неуютно под этим взглядом. Наконец Кээрлин обратился к служителю, старательно проговаривая слова на чужом языке:
- Нам было очень приятно узнать вас и провести это время в вашей компании, досточтимый Первый Проводник. Благодарим вас! Ваша помощь и поддержка неоценимы, но мы с Даэне очень устали и хотели бы остаться вдвоем. Мы будем рады продолжить наше общение позже, а сейчас просим дать нам время для отдыха.
Он подошел к Даэне сзади и притянул ее к себе, положив руки ей на бедра. Алексиса словно окатили студеной водой, прямо из Великого Малого моря. Он в изумлении уставился на небесную деву и ее беззастенчивого соплеменника. Кээрлин держал себя с Даэне так, как если бы они были супругами, вверенными друг другу перед лицом богов и людей. Разве может мужчина подобным образом прикасаться к женщине, если он не сочетан с нею богопризнанным союзом? По сведениям Алексиса, среди пришельцев таковым не был связан никто. Если бы был - тонкий знак был бы начертан между двумя в пространстве, и был бы зрим этот знак служителям и всем, к кому он мог иметь касательство. Алексис открыл было рот но, холодея, обнаружил, что слова не выходят. Даэне, видя его замешательство, со смущенным видом вступила в разговор.
- Мне следовало сообщить вам об этом раньше, любезный Алексис, но я всё не находила повода. Мы с Эдриком пара и были вместе еще на «Реке Бессмертия», нашем корабле. Ваше гостеприимство и забота, праздник, город, море, сама обстановка… это придавало нам сил с момента прибытия и до сих пор. Но сейчас мы правда очень устали… Однако спешу вас заверить: всё прошло прекрасно! Прежде всего и более всего - благодаря вам.
Окончания ее реплики Алексис не слышал, поскольку находился в крайней степени смятения. Ох и польстил же он себе, когда счел себя проницательным, с ходу читающим людей и нити их связей! Как мог он не заметить меж этими двоими неразрывных уз? Собственно, туда я и не смотрел, - незамедлительно пришел ответ. Тут сказывались и молодость, и отсутствие практического опыта. И то, что отношения двоих - не дело третьего. Максима, почитаемая в Орсполе на уровне закона. Но чутья в нем все ж могло быть и поболе - тогда не стоял бы он здесь в столь великом смущении! Это известие вывело Алексиса из равновесия, враз сведя на нет те настройки, что он так тщательно выставлял перед торжественной встречей. А ведь он уже успел увериться в безоговорочном успехе всего мероприятия и пребывал в довольстве собой… Правильно говорил Учитель: не торжествуй до срока. Он же не только восторжествовал, но позволил себе размечтаться, как наивное дитя. О том, что на деле находилось вне пределов его позволения. Боги милосердные, да не должны они стоять здесь так, испуская свет, взору посторонних не предназначенный! Неразрывные узы святы: это таинство, открытое лишь тем, кого они связывают. Но на то Алексис и был служителем Орсполы, весьма одаренным и опытным для своих лет, чтобы уметь быстро возвращать самообладание в ситуациях, потрясающих душу. Уяснив для себя, что к чему, он немедленно собрался внутри, сложил ладони вместе и, прижав их к груди, с самой чистосердечной улыбкой произнес:
- Мои драгоценные друзья, мне не передать, как я счастлив и, признаться, несколько взволнован известием о вашем союзе! - его голос не был ровен, но в данный момент оно и не требовалось. - Позвольте мне объяснить мое невольное смятение. В Орсполе, как и во всех просветленных землях нашего мира, принято, чтобы зов любви, возникший между мужчиной и женщиной, был освящен торжественным обрядом перед богами и людьми, в котором двое вверяются друг другу, чтобы стать едины на всём своем пути. Лишь после этого совместного посвящения мужчина, озаренный позволением богов и свидетельствованием народа своего, получает право вступить в неразрывную связь с той, кого нарекли его женой, а она - раскрыть ему себя во имя слияния во всеединстве и продолжения рода. Я не вижу ни на ком из вас этой печати небесной и земной, из чего могу судить, что в вашем обществе подобное не принято. Тогда как для нас священный брак - пренепременнейшее условие союза между мужчиной и женщиной. Без первого нет второго. Потому я премного надеюсь, что вы проникнетесь уважением к нашим обычаям и из всего сердца возжелаете сами последовать им, ибо это есть основание, на котором зиждется благополучие рода, - тут Алексис счел уместным поклониться со всей возможной глубиной, как бы сглаживая назидательность.
Эдрик Кээрлин и Даэне выслушали его с подобающим вниманием.
- Мой дорогой, - растерянно промолвила Даэне, обращаясь к Эдрику, - мне говорил про этот обряд наш главный, но в суматохе последних дней я умудрилась обо всем забыть. Он настоятельно рекомендовал нам пройти его, особенно учитывая мою беременность. Я не слишком понимаю, зачем это нужно, но раз таковы обычаи Орсполы…
В который уже раз за короткое время Алексис впал в смущение. Небесная дева носит под сердцем плод своей любви со славным исследователем далеких миров? Этого-то он как мог не увидеть? Служитель присмотрелся: через мягкие складки белого одеяния Даэне проступал округлый живот, прежде незаметный из-за просторной накидки, которую она сняла, переступив порог своего нового жилища. Алексис оробел до дрожи. И ведь наставлял его Учитель: не теряй связи с землей, ни на миг! Всегда. А он так и норовит в заоблачные выси. Осмелился возмечтать, как пришедшая со звезд разделит с ним путь служения… Да он в самых ярких красках уже представлял себе этот путь! О боги, какой стыд!
Тем временем Кээрлин еще сильней прижал к себе Даэне. Руки чужеземца переместились на ее живот и принялись нежно его поглаживать. Алексис явственно ощутил, что еще чуть-чуть - и его охватит паника. Нет, они не могут, вот так, при посторонних, стоять настолько близко и касаться друг друга, как это пристойно делать двоим, лишь оставшись в священном уединении! Тем двоим, кто соединен в одно целое самими богами перед лицом людей. Служителя начало мутить, в глазах у него потемнело. Он готов был кинуться вон, лишь бы не быть свидетелем этому. И только то, что перед ним стоят те, кто вверен его попечению, помешало Алексису поддаться этому небывалому импульсу стыда и смятения.
- В моем родном мире, - Эдрик Кээрлин, казалось, не заметил возникшей неловкости, - еще несколько поколений назад бытовала подобная практика. Признание мужчины и женщины парой перед лицом властей и других представителей местного сообщества. Я слышал об этом от родителей моих родителей. Мы, наамааррцы, из тех, кто трудно расстается со старыми традициями. Со временем традиция превратилась в формальность и в итоге изжила себе. Но вы, я вижу, наделяете подобное действо особым смыслом. Расскажите, как проводится этот обряд у вас.
Алексис собрал все оставшиеся у него силы, чтобы вернуть самообладание. Живописание любых церемониалов успокаивало его. Глубокий вдох - и прежнее оживление вновь осветило лицо служителя.
- Это одно из главных событий в жизни человека, как мужчины, так и женщины. Переход не менее важный, чем рождение или смерть. Церемония связывания двоих воедино для нас священна. Она есть великое таинство призвания богов, держащих этот мир в руках своих. Обряд обычно проводится в присутствии некоторого числа граждан и служителей, но все равно - это таинство, поскольку тут имеет место тихая работа души, озаренной присутствием Единого. Двое словно умирают для прежней жизни - и возрождаются в нерушимом союзе, становятся одним целым, одной душой в богопризнанном слиянии, - Алексис старался звучать как можно более вдохновенно - это вливало в него силы и помогало понемногу отвоевывать себя у смущения.
- В структуре церемониала задействованы и другие люди, помимо вступающих в брачный союз и служителя. Дева выходит из-под сени своего родового древа и взращивает древо новое, со своим избранником. А вручает деву суженому ее отец, тем самым отпуская дочь в ее собственный семейный путь - отныне и впредь. При свидетелях из людей обоих родов. Мужчину же на создание союза с женой как с равной себе благословляет мать. И так сливаются два потока, давая жизнь новому ростку.
Эдрик Кээрлин, похоже, вдохновился.
- Замечательно! - произнес он с довольной улыбкой, надо сказать, красившей его несказанно. - Мне очень нравится, как звучит этот обряд. Он представляется мне оправданным и логичным. И я желаю, чтобы он был совершен надо мной и Даэне. Чтобы мы соединились в одно, как вы там говорите… перед богами и людьми. Пусть это случится как можно скорей!
Алексис облегченно выдохнул.
- О, разумеется! Это легко устроить. Не говоря уже о том, что совершенно необходимо! Я готов самолично провести церемонию на правах вашего Первого Проводника. Это будет очень разумно. Я встретил вас у дверей этого мира, подобно тому как встречают новорожденные души - и я же проведу вас через следующие врата перехода, - его сердце загорелось энтузиазмом. Смущение, слава богам, практически отступило. Алексис снова мог проявлять себя в своей любимой, деятельной, ипостаси.
- Но, - растерянно произнесла Даэне, - у меня ведь нет отца, который мог бы вручить меня Эдрику…
- Зато у нас есть Эйдан! - Кээрлин устремил на брата Даэне, до этого молча стоявшего поодаль, горящий взгляд. Эдрик оторвался от своей избранницы, на что Алексис отреагировал еще большим облегчением, подошел к Эйдану и, глядя ему в глаза, спросил:
- Ты ведь отдашь мне свою сестру перед лицом богов и людей? Правда, дорогой друг? - и, обернувшись к Алексису, произнес скорее утвердительно, чем вопросительно: - Это допустимо, служитель? Мы же не обязаны делать все строго по правилам, если нет такой возможности?
- Да, конечно, - подтвердил Алексис. - В отсутствие отца его может заменить брат. Люди, с которыми вы сюда прибыли, будут выступать как ваш род - что по сути так и есть, ведь проход сквозь Древо сроднил вас. Ну а Мать Мира считайте что уже дала благословение на этот союз.
- О! Это само собой, - подхватил Кээрлин. - Мать этого мира благословила нас, едва мы с Даэне ступили на эту планету в самый первый раз. И ее благословение возымело столь великую силу, что две новые жизни зародились незамедлительно.
Пока изрядно утомившийся смущаться Алексис пытался переварить новую порцию откровений, Эдрик вновь повернулся к Эйдану.
- Ну так как, Эйдан, ты согласен отдать мне Даэне?
- Я сделаю все, что от меня потребуется, - ответил Эйдан, едва заметно кивнув.
- Да будет так! - руки Алексиса взвились вверх, и края белых рукавов описали в воздухе полукруг. - Я отдам необходимые распоряжения. Мы совместим церемонию с завершением круга ваших посвящений. В час Последнего луча - так будет лучше всего. На самой границе между долгим днем и сумерками. Проведем обряд на берегу Великого Малого моря, чтобы запечатлеть его в вечности священной близостью Древа.
- Что ж, я рада, что этот вопрос разрешился так быстро, - сказала Даэне. - Для нас некоторые правила вашего общества несколько… непривычны. Но обещаю: я буду стараться постичь не только их форму, но и суть. Прибегая к вашей мудрой помощи, - она светло улыбнулась Алексису. И тут же вновь выбила почву у него из-под ног. - А вы сами, служитель, собираетесь сочетаться неразрывными узами с какой-нибудь достойной девушкой Орсполы? Или, может, уже?
Алексис чувствовал, как краска заливает его лицо, и ничего не мог с этим сделать.
- Я посвящен богам, - ответил он, смиренно опустив голову. - С раннего детства я ощущал в себе это горение, эту тягу к вышнему. Мой путь был предопределен. Если можно так выразиться, служители Орсполы сочетаются священным браком с самим Белым Светом, принося человеческое в себе в жертву божественному - во имя процветания великой Вертикали и всего мира под небом. Это безмерная милость и высшая награда. И я никогда не помыслю себе иной судьбы.
Рассудив, что эта его прочувствованная речь может послужить достойным завершением столь деликатной темы, Алексис счел нужным наконец освободить влюбленных от своего присутствия.
- А теперь я со спокойной душой удалюсь, оставляя вас предаваться отдыху. Прощаюсь с вами и с радостью жду нашей следующей встречи, когда я вновь смогу служить вам.
С этими словами Алексис отвесил Даэне и ее избраннику глубочайший из поклонов, развернулся и поспешил покинуть их покои. Эйдан вышел вслед за ним.
Отделанные самоцветами коридоры были пустынны. Хрустальный купол над головой подернулся дымкой, создающей приятный полумрак. Повинуясь главной на данный момент потребности своих жителей, Звездная обитель перешла в режим, благоприятствующий отдыху, однако Алексис, преисполненный недавними событиями, не чувствовал в себе желания последовать примеру новых граждан. Как не чувствовал и необходимости уединиться в тишине - занятие, которое неизменно завершало периоды его бодрствования уже много лет. Нет, прямо сейчас он не будет ни осмыслять пережитое, ни растворяться в благословенной пустоте, где нет ни форм, ни смыслов, а есть одна лишь чистая жизнь без границ и расстояний. Вместо этого ему хотелось продлить текущий момент, испить снова и снова из чаши столкновения миров, замереть на грани. Даже несмотря на только что имевший место конфуз.
Единственный оставшийся у него спутник также не торопился на отдых. Застыв подле стены, он проводил по ней рукой, с интересом изучая самоцветный узор, изображавший деревья и травы. Алексис встал рядом.
- Что-то сна ни в одном глазу, как у нас говорят, - прервал молчание Эйдан. - Как после тяжелой смены, когда усталость преодолена, а обостренное восприятие не унять.
Алексис согласно кивнул.
- И у меня сон в глаза не просится. Предлагаю подняться наверх и посидеть немного под открытым небом. Там есть небольшой сад, прямо на крыше. Как раз для тех, кому не спится, - он спохватился. - Если, конечно, сидение под небом не будет отдаваться болью в твоем сердце, пришедший с небес.
- Не будет, нет. С небом я успел достойно попрощаться. Полный круг церемоний - так вроде у вас это называют. Я здесь по собственному выбору и не собираюсь скорбеть об оставленном. Пойдем, служитель, ты покажешь мне сад. А заодно, надеюсь, расскажешь о себе и о том, чем живет этот мир вокруг Древа. Старое умерло для нас. Новому еще только предстоит родиться.
Продолжение тут.
Оглавление
* В оформлении поста использованы картины Гилберта Уильямса "Faces of the Goddess" и "The Path".
Предыдущая часть здесь.
Созерцая столь прекрасную картину, он на время выпустил из поля зрения предводителей нового племени. Когда служитель вновь обернулся к главному столу, Даэне вела беседу с великородным Сен-Сат-Намом, управителем гильдии мореходов. Это был могучего сложения муж с убранной самоцветами бородой и в зеленом с золотом одеянии. Алексис видел, что Даэне необычайно приятна ему, и это было объяснимо: испускающая нежное, нездешнее внутреннее свечение дева в просторном одеянии была диво как хороша.
Направленное на Даэне внимание столь видного гражданина заставило служителя помрачнеть лицом. Алексис всегда стремился быть честным с собой и предельно бдительным в отношении возникающих в нем чувств. Это свойство помогло ему быстро распознать то пристрастие, что он испытывал к Даэне с самого момента их встречи. Пристрастие, которое он как служитель не должен бы был подпитывать, но, зародившись спонтанно, оно лишь усилилось с течением времени и больше не могло игнорироваться.Первый Проводник втайне надеялся, что звездная посланница не прельстится силой и могуществом блистательных мужей Орсполы, а соединится с ним, с Алексисом. Но нет, не брачное ложе возжелал разделить он с небесной девой, а чистое, самозабвенное служение. Алексис был убежден, что это наилучший удел из всех, что мог предложить Даэне Город Вертикали. В едином порыве нести миру белый свет, сочетая священным союзом Небо и Землю - ничто во всеединстве не представлялось ему достойней этого высочайшего из предназначений. Двое умножают силу друг друга. Двое служителей - умножают стократ. Алексис не смог сдержать полет мысли и ненадолго предался мечтаниям, попутно смекая, как поскорее сподвигнуть пресветлую к совершению сего благообразного выбора. Спохватился он лишь тогда, когда рядом опустился Эйдан. Служитель тут же вспомнил, что хотел кое-что показать им обоим, Даэне и ее брату. Теперь, когда пирование вошло в привычное русло, церемонии были исполнены, а обязательства их троих перед всем славным обществом почти исчерпались, наступило подходящее время для личных бесед.
- Пойдемте со мной. Вы, верно, хотите увидеть пройденные вами врата с иной стороны, чем небо, - произнеся это, Алексис сделал жест в сторону Даэне, приглашая ее подойти. Та, окинув внимательным взглядом происходящее в зале - все ли в порядке, не требуется ли ее помощь? - покинула великородного Сен-Сат-Нама, к видимому неудовольствию последнего. Алексис с облегчением перевел дух, поднялся и, увлекая за собой близнецов, повел их к дверям, располагавшимся на противоположной стороне от главного входа.
Воздух снаружи был упоителен и исполнен предчувствия сокровенного. Здесь, на берегу Великого Малого моря, было так всегда - сказывалось истончение пространства. Алексис чувствовал, что его спутники не могут надышаться этим воздухом, этим новым миром, в который они погружались все более. Слова были сейчас избыточны.
Берег моря сразу за Обителью Света был самый обычный, песчаный. Никакой набережной, как в жилых кварталах, располагавшихся поодаль. Только чистый первозданный песок, да небо, подернутое жемчужною дымкой, сквозь которую угадывался солнечный диск. Все в едином ритме, в единых, ласкающих сердце тонах. Тихо набегали волны и тут же стремились обратно.
Алексис подвел спутников к самой кромке воды и молча простер вперед руку. Как и небо, вода испускала слабое сияние. Взгляд, зацепившись за мерцающий блик, следовал за ним вдаль до тех пор, пока не различал на горизонте светящийся объект. Видимый сквозь дымку, он сперва казался туманным. Однако, если задержаться взглядом чуть подольше, становилось ясно, что это не просто некий предмет с нечеткими контурами, а настоящий столб света, то ли бьющий из земли и пронзающий небо, то ли изливающийся с неба прямо в объятия земли.
- Просто почувствуйте Его, - скорее подумал, чем сказал, Алексис. Границы между мыслью и словом в этом месте стирались. - Каждому Оно являет свой собственный лик.
Некоторое время они стояли молча, вглядываясь за предел. Сейчас Алексис видел и чувствовал то, что не подлежало словесной передаче, ибо не было таких слов в человеческом языке. Только чистое, благодарное созерцание.
- Я отчего-то очень хочу знать, - услышал он внутри себя мысль-голос Эйдана, - отправлялся ли кто-нибудь когда-нибудь по морю - Туда.
Служитель ответил не сразу.
- Немногие в силах долго смотреть на Древо и видеть его как оно есть. Даже стоя здесь, на берегу. Воды Великого Малого моря священны для нас, а это значит, что лишь человеку исключительной, бездонной чистоты дозволено их коснуться. И не люди решают, достоин ли кто-либо войти в них или нет. Каждый в Городе Вертикали, кто ищет божественной сопричастности, всею душой жаждет однажды погрузиться в эти блаженные воды, пересечь Великое Малое море и испить из чаши мудрости сердца у подножия Древа Мира. История знает таких людей, и все они считаются промеж нас существами особой святости, самыми праведными из праведников. Но мне неизвестно о тех, кто, переплыв море и попав на Свет-Остров, вернулся бы обратно в прежнем обличии. Даже мудрецы Варта-Рисы… Древо стоит на границе границ, из запределья проводит силы. Тому, кто коснулся ствола его мудрости, нет более смысла идти назад. Он становится равным богам и сливается с белым светом изначальности. Даже здесь, на берегу, пространство и время словно размыты. Вы чувствуете? Там же, у самого подножия Древа, их в привычном нам смысле не существует вовсе.
Эйдан молча кивнул.
- Помня, что довелось испытать нам, когда, еще совсем недавно, мы были с той стороны, я верю, что именно так оно и есть. Но скажи, Проводник, разве мы, сойдя по Древу с неба на землю, не прикоснулись к нему? Это было незабываемо, почти нечеловечески, однако среди нас нет никого, кого можно было бы назвать святым.
Услышанное требовало времени на осмысление. После паузы Алексис ответил так, как он это понимал.
- Древо простирает свою крону на многие миры и уровни. Вы пришли со стороны небес. Там другие условия и порядок, другие свойства врат. То были врата сюда, в наш явленный мир - и вы прошли их как есть: целыми, в неизменном коридоре времени и пространства. Да, вы прикоснулись, но прикоснулись Сверху, как новые души, входящие в мир и им принимаемые Это иное. Внизу же, возле ствола, плотность времени настолько велика - а пространство так разреженно - что материя ведет себя по-другому. Я не могу судить из собственного опыта, но вижу это примерно так. Мудрецы говорят, что Свет-Остров и Древо существуют одномоментно с водопадом прямо посереди моря, который изливается в самые его глубины вокруг точки оси.
- Всё так и есть. Я видел обе эти картины, когда Древо Ответило мне и Призвало на спуск… И сейчас мне показалось, что оно снова позвало меня, - сказал Эйдан.
- Зов Древа обычно чувствуем мы, служители Орсполы, и он побуждает нас собираться здесь, под его сенью. Значит, и вы, дети Неба, прошедшие-сквозь, также открыты ему.
- Мне Древо тоже кое-что явило, - задумчиво произнесла Даэне. - Но это слишком сокровенно, чтобы говорить вслух…
- Так и должно быть, - заверил Алексис. - Разговор Древа с каждым из нас - таинство. Беседа души бессмертной с предвечным духом - слова бессильны ее передать.
Некоторое время они смотрели вдаль в полном молчании. Наконец Алексис, почуяв, что пора двигаться дальше, развернулся к месту празднования.
- Нам нужно идти, светлейшие. Я вижу, вы и ваши спутники немало утомились. Долгое солнце будет сбивать вас с толку, и я как Проводник призван следить за вашими ритмами сна и бодрствования. Со временем вы и сами освоите науку действия и покоя, но на первых порах без помощи не обойтись. Все церемонии Прибытия пройдены, пора сопроводить вас на отдых в новый дом.
Они послушно вернулись вслед за ним в зал. Там, невзирая ни на что, царило безудержное веселье. Отведав ка-мин-дао, напитка забвения печали, который полагался им не для утоления жажды, но как поддержка при совладании с тоской по покинутому дому, иномирцы пребывали в оживлении и, казалось, совсем уже освоились в доме обретенном. Празднование перекинулось наружу, на обширную площадь, примыкавшую к Обители Света с противоположной от моря стороны. Девы Орсполы затеяли праздничный хоровод, кружащимися в котором служитель заметил и некоторых женщин из племени Даэне, как он их теперь про себя называл. Тут же рядом на небольшом возвышении стояла девушка с огненными волосами и пела песню - на своем языке - таким дивным голосом, что Алексис, которому доводилось слышать именитейших певцов Орсполы и других земель, остановился, благоговея, и внимал, вдыхал, вбирал в себя каждый звук, пока песня не кончилась. Музыка - язык высших сфер, и коль есть среди новых граждан такие сладкоголосые птицы, связь с вышним будет средь них крепка. Деве с видимым удовольствием наигрывал на тангане Борниматр, один из прославленных музыкантов и стихосложителей, чьими одами к богам, исполняемыми под божественную же музыку, Алексис тоже заслушивался - и не раз. Что ж, новые связи протягивались между исконными обитателями этих земель и новоприбывшими - и связи эти были озарённы светом. Отовсюду бежали друг к другу ручейки приятия: из сердца в сердце, не делая различий между коренными и пришедшими. Здесь все теперь были свои. Дело точно идет на лад, подумал Алексис, и так тепло-уютно стало ему от этой мысли.
Не мог служитель не заметить и поведение Рукхи-ваки. Чванливая птица, что называется, дорвалась. Она буквально купалась в лучах всеобщего внимания. Взгромоздившись на импровизированный насест, Рукхи-вака, под восторженные выкрики группы иномирцев, исполнял свой танец с хвостом. Несмотря на тяжесть оного, он ловко крутился вокруг своей оси, подпрыгивал и похлопывал крыльями, время от времени замирая, чтобы явить очарованным зрителям свое главное богатство во всем его великолепии. Зрители ахали и охали, хлопали в ладоши, а Рукхи-вака в ответ распускал хохолок, запрокидывал голову и издавал звуки далеко не мелодичные - пение не было его талантом, но это его не заботило, как не заботило и зрителей, которые подбадривали его и угощали вкусностями, чему птица была весьма рада. Зоркий глаз Алексиса различил среди подношений кубок с ка-мин-дао. Ну понятно, почему он совсем стыд потерял! Напиток забвения печали действовал на животных особым образом, делая их более подвижными, а иных и вовсе бесцеремонными. Рукхи-вака, и без того не отличавшийся скромностью, сегодня превзошел сам себя. Один из новых граждан, которого птица, очевидно, премного забавляла, то и дело подливал в кубок жемчужного цвета жидкость. Рукхи-вака незамедлительно выпивал все до дна и начинал вертеться и пушиться пуще прежнего. Алексис с досадой покачал головой: эта птица совсем не знает меры! Вот что значит заморская… Павасвами же недвижно сидел в сторонке, спрятав голову под белоснежное крыло. Свет-птица мирно спала, невзирая на шум и гам. С ритмами сна и бодрствования у нее было строго.
Позволив закончить с текущими действами, Алексис как главный распорядитель церемониала призвал всех к вниманию и выразил намерение отпустить дорогих сограждан по домам. Старые граждане и новые принялись неохотно прощаться друг с другом. Алексис не хотел их торопить, но он знал, что прилив сил, вызванный оживленной обстановкой и теплым общением, скоро схлынет, уступив место усталости, поэтому поглядывал на своих подопечных с некоторым беспокойством. Наконец церемония прощания завершилась, и служитель с облегчением сопроводил их к драханам.
Доставка домой была шумной и веселой. Птиц единогласно решили взять с собой и пригласить поселиться в прилегающем к обители саду, на что пернатые ответили согласием. Лучшие кушания Орсполы были приготовлены так, чтобы придать людям звезд бодрости, которая не оставляла их до самой Звездной обители. Утомление, однако, дало о себе знать сразу по прибытии. Рассеянно выслушав наставления служителя касательно разнообразных бытовых деталей, иномирцы принялись расходиться по своим покоям, пока Алексис не остался в компании лишь Даэне, Эйдана и Эдрика. Вместе они поднялись на самый верх, где располагались отведенные им жилые пространства.
Во всем здании были только одни сдвоенные покои, которые предназначались Эйдану и Даэне как единственным из группы, состоящим друг с другом в родстве. В процессе, однако, выяснились некие новые обстоятельства.
Алексис ждал, пока Эдрик Кээрлин оставит их и отбудет в свои владения, дав служителю и близнецам возможность обсудить дальнейшие планы, но изящный темноволосый выходец с далекой Наамаарре все никак не уходил. Более того - смотрел на Алексиса и Эйдана с откровенным нетерпением, как если бы ждал, что это они должны покинуть помещение. Алексису стало неуютно под этим взглядом. Наконец Кээрлин обратился к служителю, старательно проговаривая слова на чужом языке:
- Нам было очень приятно узнать вас и провести это время в вашей компании, досточтимый Первый Проводник. Благодарим вас! Ваша помощь и поддержка неоценимы, но мы с Даэне очень устали и хотели бы остаться вдвоем. Мы будем рады продолжить наше общение позже, а сейчас просим дать нам время для отдыха.
Он подошел к Даэне сзади и притянул ее к себе, положив руки ей на бедра. Алексиса словно окатили студеной водой, прямо из Великого Малого моря. Он в изумлении уставился на небесную деву и ее беззастенчивого соплеменника. Кээрлин держал себя с Даэне так, как если бы они были супругами, вверенными друг другу перед лицом богов и людей. Разве может мужчина подобным образом прикасаться к женщине, если он не сочетан с нею богопризнанным союзом? По сведениям Алексиса, среди пришельцев таковым не был связан никто. Если бы был - тонкий знак был бы начертан между двумя в пространстве, и был бы зрим этот знак служителям и всем, к кому он мог иметь касательство. Алексис открыл было рот но, холодея, обнаружил, что слова не выходят. Даэне, видя его замешательство, со смущенным видом вступила в разговор.
- Мне следовало сообщить вам об этом раньше, любезный Алексис, но я всё не находила повода. Мы с Эдриком пара и были вместе еще на «Реке Бессмертия», нашем корабле. Ваше гостеприимство и забота, праздник, город, море, сама обстановка… это придавало нам сил с момента прибытия и до сих пор. Но сейчас мы правда очень устали… Однако спешу вас заверить: всё прошло прекрасно! Прежде всего и более всего - благодаря вам.
Окончания ее реплики Алексис не слышал, поскольку находился в крайней степени смятения. Ох и польстил же он себе, когда счел себя проницательным, с ходу читающим людей и нити их связей! Как мог он не заметить меж этими двоими неразрывных уз? Собственно, туда я и не смотрел, - незамедлительно пришел ответ. Тут сказывались и молодость, и отсутствие практического опыта. И то, что отношения двоих - не дело третьего. Максима, почитаемая в Орсполе на уровне закона. Но чутья в нем все ж могло быть и поболе - тогда не стоял бы он здесь в столь великом смущении! Это известие вывело Алексиса из равновесия, враз сведя на нет те настройки, что он так тщательно выставлял перед торжественной встречей. А ведь он уже успел увериться в безоговорочном успехе всего мероприятия и пребывал в довольстве собой… Правильно говорил Учитель: не торжествуй до срока. Он же не только восторжествовал, но позволил себе размечтаться, как наивное дитя. О том, что на деле находилось вне пределов его позволения. Боги милосердные, да не должны они стоять здесь так, испуская свет, взору посторонних не предназначенный! Неразрывные узы святы: это таинство, открытое лишь тем, кого они связывают. Но на то Алексис и был служителем Орсполы, весьма одаренным и опытным для своих лет, чтобы уметь быстро возвращать самообладание в ситуациях, потрясающих душу. Уяснив для себя, что к чему, он немедленно собрался внутри, сложил ладони вместе и, прижав их к груди, с самой чистосердечной улыбкой произнес:
- Мои драгоценные друзья, мне не передать, как я счастлив и, признаться, несколько взволнован известием о вашем союзе! - его голос не был ровен, но в данный момент оно и не требовалось. - Позвольте мне объяснить мое невольное смятение. В Орсполе, как и во всех просветленных землях нашего мира, принято, чтобы зов любви, возникший между мужчиной и женщиной, был освящен торжественным обрядом перед богами и людьми, в котором двое вверяются друг другу, чтобы стать едины на всём своем пути. Лишь после этого совместного посвящения мужчина, озаренный позволением богов и свидетельствованием народа своего, получает право вступить в неразрывную связь с той, кого нарекли его женой, а она - раскрыть ему себя во имя слияния во всеединстве и продолжения рода. Я не вижу ни на ком из вас этой печати небесной и земной, из чего могу судить, что в вашем обществе подобное не принято. Тогда как для нас священный брак - пренепременнейшее условие союза между мужчиной и женщиной. Без первого нет второго. Потому я премного надеюсь, что вы проникнетесь уважением к нашим обычаям и из всего сердца возжелаете сами последовать им, ибо это есть основание, на котором зиждется благополучие рода, - тут Алексис счел уместным поклониться со всей возможной глубиной, как бы сглаживая назидательность.
Эдрик Кээрлин и Даэне выслушали его с подобающим вниманием.
- Мой дорогой, - растерянно промолвила Даэне, обращаясь к Эдрику, - мне говорил про этот обряд наш главный, но в суматохе последних дней я умудрилась обо всем забыть. Он настоятельно рекомендовал нам пройти его, особенно учитывая мою беременность. Я не слишком понимаю, зачем это нужно, но раз таковы обычаи Орсполы…
В который уже раз за короткое время Алексис впал в смущение. Небесная дева носит под сердцем плод своей любви со славным исследователем далеких миров? Этого-то он как мог не увидеть? Служитель присмотрелся: через мягкие складки белого одеяния Даэне проступал округлый живот, прежде незаметный из-за просторной накидки, которую она сняла, переступив порог своего нового жилища. Алексис оробел до дрожи. И ведь наставлял его Учитель: не теряй связи с землей, ни на миг! Всегда. А он так и норовит в заоблачные выси. Осмелился возмечтать, как пришедшая со звезд разделит с ним путь служения… Да он в самых ярких красках уже представлял себе этот путь! О боги, какой стыд!
Тем временем Кээрлин еще сильней прижал к себе Даэне. Руки чужеземца переместились на ее живот и принялись нежно его поглаживать. Алексис явственно ощутил, что еще чуть-чуть - и его охватит паника. Нет, они не могут, вот так, при посторонних, стоять настолько близко и касаться друг друга, как это пристойно делать двоим, лишь оставшись в священном уединении! Тем двоим, кто соединен в одно целое самими богами перед лицом людей. Служителя начало мутить, в глазах у него потемнело. Он готов был кинуться вон, лишь бы не быть свидетелем этому. И только то, что перед ним стоят те, кто вверен его попечению, помешало Алексису поддаться этому небывалому импульсу стыда и смятения.
- В моем родном мире, - Эдрик Кээрлин, казалось, не заметил возникшей неловкости, - еще несколько поколений назад бытовала подобная практика. Признание мужчины и женщины парой перед лицом властей и других представителей местного сообщества. Я слышал об этом от родителей моих родителей. Мы, наамааррцы, из тех, кто трудно расстается со старыми традициями. Со временем традиция превратилась в формальность и в итоге изжила себе. Но вы, я вижу, наделяете подобное действо особым смыслом. Расскажите, как проводится этот обряд у вас.
Алексис собрал все оставшиеся у него силы, чтобы вернуть самообладание. Живописание любых церемониалов успокаивало его. Глубокий вдох - и прежнее оживление вновь осветило лицо служителя.
- Это одно из главных событий в жизни человека, как мужчины, так и женщины. Переход не менее важный, чем рождение или смерть. Церемония связывания двоих воедино для нас священна. Она есть великое таинство призвания богов, держащих этот мир в руках своих. Обряд обычно проводится в присутствии некоторого числа граждан и служителей, но все равно - это таинство, поскольку тут имеет место тихая работа души, озаренной присутствием Единого. Двое словно умирают для прежней жизни - и возрождаются в нерушимом союзе, становятся одним целым, одной душой в богопризнанном слиянии, - Алексис старался звучать как можно более вдохновенно - это вливало в него силы и помогало понемногу отвоевывать себя у смущения.
- В структуре церемониала задействованы и другие люди, помимо вступающих в брачный союз и служителя. Дева выходит из-под сени своего родового древа и взращивает древо новое, со своим избранником. А вручает деву суженому ее отец, тем самым отпуская дочь в ее собственный семейный путь - отныне и впредь. При свидетелях из людей обоих родов. Мужчину же на создание союза с женой как с равной себе благословляет мать. И так сливаются два потока, давая жизнь новому ростку.
Эдрик Кээрлин, похоже, вдохновился.
- Замечательно! - произнес он с довольной улыбкой, надо сказать, красившей его несказанно. - Мне очень нравится, как звучит этот обряд. Он представляется мне оправданным и логичным. И я желаю, чтобы он был совершен надо мной и Даэне. Чтобы мы соединились в одно, как вы там говорите… перед богами и людьми. Пусть это случится как можно скорей!
Алексис облегченно выдохнул.
- О, разумеется! Это легко устроить. Не говоря уже о том, что совершенно необходимо! Я готов самолично провести церемонию на правах вашего Первого Проводника. Это будет очень разумно. Я встретил вас у дверей этого мира, подобно тому как встречают новорожденные души - и я же проведу вас через следующие врата перехода, - его сердце загорелось энтузиазмом. Смущение, слава богам, практически отступило. Алексис снова мог проявлять себя в своей любимой, деятельной, ипостаси.
- Но, - растерянно произнесла Даэне, - у меня ведь нет отца, который мог бы вручить меня Эдрику…
- Зато у нас есть Эйдан! - Кээрлин устремил на брата Даэне, до этого молча стоявшего поодаль, горящий взгляд. Эдрик оторвался от своей избранницы, на что Алексис отреагировал еще большим облегчением, подошел к Эйдану и, глядя ему в глаза, спросил:
- Ты ведь отдашь мне свою сестру перед лицом богов и людей? Правда, дорогой друг? - и, обернувшись к Алексису, произнес скорее утвердительно, чем вопросительно: - Это допустимо, служитель? Мы же не обязаны делать все строго по правилам, если нет такой возможности?
- Да, конечно, - подтвердил Алексис. - В отсутствие отца его может заменить брат. Люди, с которыми вы сюда прибыли, будут выступать как ваш род - что по сути так и есть, ведь проход сквозь Древо сроднил вас. Ну а Мать Мира считайте что уже дала благословение на этот союз.
- О! Это само собой, - подхватил Кээрлин. - Мать этого мира благословила нас, едва мы с Даэне ступили на эту планету в самый первый раз. И ее благословение возымело столь великую силу, что две новые жизни зародились незамедлительно.
Пока изрядно утомившийся смущаться Алексис пытался переварить новую порцию откровений, Эдрик вновь повернулся к Эйдану.
- Ну так как, Эйдан, ты согласен отдать мне Даэне?
- Я сделаю все, что от меня потребуется, - ответил Эйдан, едва заметно кивнув.
- Да будет так! - руки Алексиса взвились вверх, и края белых рукавов описали в воздухе полукруг. - Я отдам необходимые распоряжения. Мы совместим церемонию с завершением круга ваших посвящений. В час Последнего луча - так будет лучше всего. На самой границе между долгим днем и сумерками. Проведем обряд на берегу Великого Малого моря, чтобы запечатлеть его в вечности священной близостью Древа.
- Что ж, я рада, что этот вопрос разрешился так быстро, - сказала Даэне. - Для нас некоторые правила вашего общества несколько… непривычны. Но обещаю: я буду стараться постичь не только их форму, но и суть. Прибегая к вашей мудрой помощи, - она светло улыбнулась Алексису. И тут же вновь выбила почву у него из-под ног. - А вы сами, служитель, собираетесь сочетаться неразрывными узами с какой-нибудь достойной девушкой Орсполы? Или, может, уже?
Алексис чувствовал, как краска заливает его лицо, и ничего не мог с этим сделать.
- Я посвящен богам, - ответил он, смиренно опустив голову. - С раннего детства я ощущал в себе это горение, эту тягу к вышнему. Мой путь был предопределен. Если можно так выразиться, служители Орсполы сочетаются священным браком с самим Белым Светом, принося человеческое в себе в жертву божественному - во имя процветания великой Вертикали и всего мира под небом. Это безмерная милость и высшая награда. И я никогда не помыслю себе иной судьбы.
Рассудив, что эта его прочувствованная речь может послужить достойным завершением столь деликатной темы, Алексис счел нужным наконец освободить влюбленных от своего присутствия.
- А теперь я со спокойной душой удалюсь, оставляя вас предаваться отдыху. Прощаюсь с вами и с радостью жду нашей следующей встречи, когда я вновь смогу служить вам.
С этими словами Алексис отвесил Даэне и ее избраннику глубочайший из поклонов, развернулся и поспешил покинуть их покои. Эйдан вышел вслед за ним.
Отделанные самоцветами коридоры были пустынны. Хрустальный купол над головой подернулся дымкой, создающей приятный полумрак. Повинуясь главной на данный момент потребности своих жителей, Звездная обитель перешла в режим, благоприятствующий отдыху, однако Алексис, преисполненный недавними событиями, не чувствовал в себе желания последовать примеру новых граждан. Как не чувствовал и необходимости уединиться в тишине - занятие, которое неизменно завершало периоды его бодрствования уже много лет. Нет, прямо сейчас он не будет ни осмыслять пережитое, ни растворяться в благословенной пустоте, где нет ни форм, ни смыслов, а есть одна лишь чистая жизнь без границ и расстояний. Вместо этого ему хотелось продлить текущий момент, испить снова и снова из чаши столкновения миров, замереть на грани. Даже несмотря на только что имевший место конфуз.
Единственный оставшийся у него спутник также не торопился на отдых. Застыв подле стены, он проводил по ней рукой, с интересом изучая самоцветный узор, изображавший деревья и травы. Алексис встал рядом.
- Что-то сна ни в одном глазу, как у нас говорят, - прервал молчание Эйдан. - Как после тяжелой смены, когда усталость преодолена, а обостренное восприятие не унять.
Алексис согласно кивнул.
- И у меня сон в глаза не просится. Предлагаю подняться наверх и посидеть немного под открытым небом. Там есть небольшой сад, прямо на крыше. Как раз для тех, кому не спится, - он спохватился. - Если, конечно, сидение под небом не будет отдаваться болью в твоем сердце, пришедший с небес.
- Не будет, нет. С небом я успел достойно попрощаться. Полный круг церемоний - так вроде у вас это называют. Я здесь по собственному выбору и не собираюсь скорбеть об оставленном. Пойдем, служитель, ты покажешь мне сад. А заодно, надеюсь, расскажешь о себе и о том, чем живет этот мир вокруг Древа. Старое умерло для нас. Новому еще только предстоит родиться.
Продолжение тут.
Оглавление
Click to view* В оформлении поста использованы картины Гилберта Уильямса "Faces of the Goddess" и "The Path".