Космосага: Глава 13. Ученичество (5)
Предыдущая часть здесь.
Начальник Экспедиции сдержал обещание. Пара непродолжительных тренировок под его руководством - и чужой шум в голове, уже успевший порядком утомить, исчез, как и некоторые другие спецэффекты, например, неясные тени, то и дело мелькавшие среди людей и вызывавшие оторопь. Случаев «двойного дна», которое могло открыться за человеческим обликом обитателей «Реки», Эйдан тоже более не наблюдал. Мир, однако, не переставал казаться все прозрачней. Как будто истончалась сама ткань бытия, и через нее проступало нечто, делающее реальность ненастоящей и оттого не слишком заслуживающей того, чтобы о ней думать.
Всё его внимание теперь было поглощено Древом Мира и своей неспособностью его увидеть. Если бы не сила, искрящаяся в нем невзирая на досадные препятствия, Эйдан давно бы впал в отчаяние. Он грезил о Древе денно и нощно, ни на секунду не ослабляя концентрации, однако до сих пор не мог долго находиться в его пространстве. Сама среда запределья отторгала Эйдана, высвечивая его чужеродность. Привычный мир меж тем таял на глазах.
Однажды случилось нечто совершенно странное. Идя по коридору, он вдруг обнаружил себя в месте, которое менее всего напоминало помещения космического корабля. Обширное, занесенное снегом пространство простиралось вдаль насколько хватало глаз. Оторопев, Эйдан остановился, один посреди этой пустыни. Он окинул себя взглядом и удивился еще больше: на нем была незнакомая одежда, скорей стесняющая движения, чем удобная. Зато она защищала от пронизывающего холода и ледяного ветра, то и дело бросавшего в лицо хлопья снега. На небе - ни единого источника света, всё затянуто стремительно несущимися облаками.
Он сделал несколько шагов, преодолевая сопротивление вьюги. Внезапно что-то возникло перед ним из тьмы. Эйдан присмотрелся: он стоял рядом с огромным поваленным деревом. Оно было вырвано из земли прямо с корнями некой нечеловеческой силой. Рукой в перчатке Эйдан смахнул немного снега с могучего ствола. Рисунок коры был ему незнаком, и вместе с тем откуда-то он знал, что дерево принадлежит миру, который он с неиссякаемым увлечением изучал всё то время, что длились возглавляемые Даэне высадки.
Дерево было мертво - Эйдан чувствовал это. Одновременно он ощущал и его прежнюю мощь, которая не могла исчезнуть бесследно. Она находилась где-то рядом, закапсулированная в пространстве, и это знание не позволяло ему оторваться от дерева, чтобы продолжить свой путь. Хотя куда он мог пойти в заснеженной пустыне?
И тут искра света вспыхнула у него под ногами. Эйдан нагнулся, желая рассмотреть, что это - и тут же упал на колени в крайней степени изумления. Из снега пробивался крохотный зеленый росток, испускавший слабое сияние. Трепещущий ореол разгонял тьму, отбрасывая блики на лицо человека, склонившегося над ним.
- Откуда ты взялся здесь? - спросил Эйдан, обхватив руками круг света на снегу. Задав вопрос, он понял, что знает на него ответ.
- Ты то, что осталось от большого дерева и смогло снова прорасти. Но как ты выживешь в этом холоде?
Налетевший порыв ветра оказался слишком силен: росток склонился до самой земли и, если бы не руки Эйдана, был бы, верно, вырван с корнем и унесен.
Эйдан пододвинулся ближе, намереваясь согреть растение своим теплом, защитить от ветра. Оно перестало качаться и даже как будто подросло.
«Мне придется остаться здесь на долгие годы, чтобы деревце смогло окрепнуть», - подумал он, и, вопреки здравому смыслу, эта идея не показалась ему безумной. Как если бы он был рожден для этой роли и должным образом готовился к ее исполнению. Уйти и оставить росток один на один с ледяной пустыней Эйдан не мог. Собрав все свои силы, он приготовился нести бдение.
Так же внезапно, как она проявилась, картинка начала таять - и вот Эйдан снова видит очертания коридора «Реки», стоя на коленях, объяв руками пустое пространство на полу. Вокруг уже собрались другие члены экипажа и смотрят на него во все глаза.
Эйдан поднялся, отряхивая с себя снег. А, нет, пыль.
- Чего уставились? - он исподлобья взглянул на собравшихся. Вместо радости от того, что реальность вновь обрела привычные черты, он испытывал раздражение. Люди стали ему почти отвратительны, а мысль о зеленом ростке, затерянном в снегах, заставила сердце сжаться. Не удостоив соэкспедиантов более ни словом, Эйдан поспешил удалиться.
- Ну а от меня-то что ты хочешь? Чтобы я расшифровывал все твои глюки? Откуда мне знать, что доподлинно творится у тебя в голове, - Начальник Экспедиции изобразил недовольство.
- Вот, значит, как. То есть, когда я вижу ящерицу вместо человека - это у тебя не глюки. А как дерево в снегу - так, видите ли, разум помутился.
- Ну а сам-то разве не сечешь? Столь дивный пейзаж в интерьерах звездолета - это, по-твоему, в порядке вещей? Ладно, хватит, с мультиками в собственном мозгу разберешься сам. Эти картинки не важны. Меня интересуют конкретные ощущения. Ты вроде что-то говорил о нереальности реального. Давай-ка об этом. Докладывай.
Это был самый безумный доклад из всех, что Эйдану доводилось делать. Как можно внятно рассказать о мире, который превращается в дым? О растворении границ, когда казавшиеся твердыми объекты словно перемешиваются между собой. Сначала это было неявно, теперь происходило всё чаще. Мысль о том, что Капитан или Онира тотчас отправили бы его к медикам, не покидала Эйдана, пока он говорил. Главный слушал внимательно и удовлетворенно кивал.
- Прекрасно. Река несет тебя к нужному берегу, - резюмировал он. - Иллюзорность мира для тебя больше не тайна. Осталось лишь совместить себя с истинной реальностью - и вот оно, твоё Присутствие.
Что является истинной реальностью, Эйдан уже некоторое время представлял весьма смутно. Он обнаружил, что временами ум будто проваливается в материю, за былой осязаемостью которой открывалась неизведанная глубина. Какой-то частью своей он еще сопротивлялся, не позволяя увлечь себя в бездну. Но мало-помалу и она сдавала позиции.
- Эта беспредельность, в которую я погружаюсь, когда оказываюсь в пространстве Древа… Которая выталкивает меня… Она стала проникать и сюда. Форма растекается, исчезает. Бывает так, что я ориентируюсь в пространстве только по интуиции. Меня это пугает. Но, когда всё возвращается… в то, как раньше… мне хочется плакать. Иногда я не понимаю, существует ли что-либо на самом деле. В этом мире, которой принято называть реальным. А когда я смотрю… сквозь всё это, я вижу, что только там настоящая жизнь, в этой беспредельности. Вечно меняющееся, вечно живое. Материальный мир мёртв в своей инертности.
Эйдан вытянулся на узком диванчике в кабинете главного и стал рассеянно глядеть в потолок, чьи очертания принимали причудливые формы. Формы ли? Он не мог подобрать аналогов тому, что воспринимал. Мир то ли исчезал, то ли выворачивался наизнанку. Если раньше его рациональная сторона пугалась подобного, и всё вскоре принимало прежний облик, то сейчас она отошла в тень, уступив место внутреннему наблюдателю, с нескрываемым интересом взирающему на происходящее.
- Как занятно-то, а. Мой ум, похоже, сдох. Он больше не выставляет ограничений, и это дает новое качество. Дальнейшее погружение в ту красоту и свободу, открывшуюся мне в темной комнате. Люди не видят и тысячной доли того, что есть на самом деле. И я был таким. Но что-то сломалось. То, что было лишним. Строило тюрьму, которую я принимал за реальность. Теперь она рухнула. Нет, это я увидел в истинном свете, что на самом деле ее никогда и не было. Я сам создавал ее из ничего, своими руками, но я больше не обязан этого делать. Мои руки предназначены для другого.
Эйдан вытянул руки перед собой: подобно всему остальному, они виделись сейчас как нечто многомерное, отчего форма утрачивала очерченность. Как теряли определенность и ощущения. Некий процесс разворачивался в нем, и скорость его была высока.
- Ты как-то спросил меня, существую ли я на самом деле. Кажется, я перестаю воспринимать себя как отдельно существующую личность. Я часть всего, что есть - и это знание усиливается с каждым мигом. Форма больше не ограничивает меня.
Он смотрел на свои руки и больше не видел их. Потолок тоже растворялся, сквозь него проступали очертания помещений ярусом выше. Затем, как в лифте, восприятие заскользило вверх, проносясь без остановок через жилые и технические этажи, пока не достигло обшивки корабля. Но даже прочнейший сплав из всех, что научился использовать в своих целях человек, был не в состоянии его сдержать.
- Раньше я бы сказал, что это невероятно, но ничего невероятного для меня уже не существует. Я нахожусь в сжатой точке пространства, где говорю тебе это, и одновременно я - везде. Внутри и снаружи «Реки», в ближнем и дальнем космосе, во всех местах, где уже побывал когда-то и где еще побываю. Мозг не в состоянии охватить это… всю огромность всего… но что-то другое, что есть я, осознает ее. Потому что оно и есть это всё. Удивительное чудо - для человека, которым я по-прежнему остаюсь. Препятствия исчезли. Беспредельность стала мной, и теперь… я не вижу границ!
Какое-то время он весь находился во власти этих изменений. Ум и личность, однако, не могли должным образом скоординироваться с произошедшими трансформациями, и Эйдан обнаружил себя не в силах сопоставить открывшуюся ему истину всеединства с никуда не девшимся материальным миром, который, воспринимаясь как призрачный в своей сути, на деле оставался все так же тверд и неподвластен его воле. Это сбивало с толку, дезориентировало, а в конечном итоге стало раздражать.
- Ты зачем очки нацепил? - спросил Начальник Экспедиции, когда Эйдан заявился к нему с очередным персональным отчетом.
- Этот свет. Он такой ненастоящий, что режет глаза. Как вы его выносите? Как я раньше мог его выносить? - поправив закрывавшие пол-лица темные очки, которые он позаимствовал в экспериментальной лаборатории, Эйдан сел, почему-то мимо стула, но не придал этому значения. - Это не свет, это насмешка над тем светом, что я вижу, когда смотрю из беспредельности. Подделка, как и всё здесь.
- Не пори чушь, - оборвал главный. - И не пренебрегай внешним миром. Какой бы иллюзией он тебе ни казался, он не перестанет существовать, покуда в нем есть не только ты. Ты расширился, но этого недостаточно. Твоя концентрация пошатнулась. Ты теряешь адекватность.
- Это ты чушь несешь, - Эйдан откинулся назад и, не обнаружив за спиной преграды, лег прямо на пол. Потолок привычно растворился, и он мог беспрепятственно созерцать бездонную глубину космоса во всех направлениях. - Ты же видишь, что я способен воспринимать разные планы бытия, проникать в суть и за пределы материи. Я постиг ее иллюзорность. Еще немного - и Древо Мира откроется мне, потому что я становлюсь ему равным. Я ощущаю силу и ясность. Да я сейчас адекватен как никогда!
- Ты сел мимо стула, - напомнил Начальник Экспедиции.
- Стула нет.
- Ну-ну, - хмыкнул главный и вышел из комнаты.
После этого всё стало только усугубляться, но, будучи на высокой волне, Эйдан не сразу распознал, что у него появились поводы для беспокойства. Когда люди стали перешептываться у него за спиной, он решил, что снова начал слышать хаос чужих мыслей - и отключил раздражающий фон по щелчку пальцев. Пальцы, к слову, стали что-то плохо слушаться его в последнее время, но Эйдан списал это на эффект, вызванный самотрансформациями, и усталость от отчаянных, но по-прежнему безуспешных попыток пробиться к Древу Мира: теперь, когда он, казалось, прозревает всю вселенную - оно всё так же оставалось скрыто от Эйданова взора.
Отчаянию Эйдан старался не поддаваться, тем более что оное вступало в сущностный конфликт с переживанием им собственного всесилия. Он вытеснял нежеланные эмоции на периферию своего восприятия до тех пор, пока не обнаружил, что всё стало плоским и скучным. Вместо глубины за прежде знакомыми вещами материального мира стала образовываться пустота. Богатство ощущений стерлось, и даже безграничность всеединства стала казаться ненастоящей. Как и тот, кто ее созерцал. Чем дальше, тем больше Эйдан выпадал из себя, не понимая этого, что не могло не сказываться на теле и разуме. Зрение садилось, в ногах практически постоянно чувствовалась предательская дрожь, мозг временами стал туго соображать, что сильно затрудняло общение, и без того сведенное к минимуму. Стала давать сбои и память: за исключением сессий в ангаре и отчетов главному, он перестал что-либо ясно помнить. Чем он занимается вне этого? Сколько прошло времени с его первой попытки выдержать Присутствие? И где Даэне? Когда он видел ее в последний раз?
- Всё, стоп. Туда тебе сегодня вход закрыт. До тех пор пока не восстановишь нормальное человеческое состояние.
Начальник Экспедиции стоял у него на пути, заслоняя проход. Эйдан дернулся было в его направлении, желая убрать раздражающее препятствие с пути, но его тут же повело в сторону, потом назад. Чертыхаясь, он оступился и упал.
- Я смотрю, ты в последнее время всё чаще принимаешь горизонтальное положение.
Главный склонился над ним. На лице его вместо иронии угадывалась тревога.
- Это временно. Скоро пройдет, ты сам говорил, - Эйдан старался звучать беззаботно. - Пусти меня, мне надо заниматься.
- Об этом не может быть и речи. Ты хоть помнишь, что с тобой происходило за последние сутки? Где ты был?
- Э-э-э, - Эйдан напрягся, - бродил по коридорам, кажется. Никого не трогал. У меня же это… концентрация. Первым делом.
- Бродил, ага. Бесцельно. А потом навел шороху у главного шлюза, пытаясь получить доступ к транспорту и выбраться наружу. Полетать. Вот и вся твоя концентрация. Хорошо, что я это предвидел и дал распоряжение не пускать тебя.
- Полетать? Не припомню что-то. Хотя было бы славно. Давно не летал. Пилот я или кто.
- Ты отстранен от управления всеми видами транспортных средств! Пока не научишься управлять собой. И скажи спасибо, что мне доступны способы заставить персонал позабыть о неприятном инциденте и не докладывать начальству о попытке угона. Как и добиться молчания от твоего чешуйчатого друга, который крутился поблизости и был бы очень рад поспособствовать твоему аресту. Он тебя и спровоцировал. На спор. Говорил же: не ведись!
- Что? Вэдриен меня что? Я… Попытка угона? Быть того не может! - Холодея, Эйдан обнаружил, что события предыдущего дня начисто улетучились из памяти.
Начальник Экспедиции выдержал паузу.
- Тебе не кажется, что пора признать свое поражение и возвращаться? - его тон был ровен, бесстрастные глаза тщетно пытались поймать блуждающий взгляд Эйдана.
- Что? Что ты несешь? Куда возвращаться?
- Ты заплыл очень далеко, но все еще можешь вернуться. Это единственное разумное решение. То, что происходит, вышло из-под контроля. Твоего. Пока еще не моего. Я не ожидал, что тебя разметает по всей вселенной и ты не сможешь с этим справиться. Предлагаю сдаться, пока еще есть возможность откатить все назад. Выбирай: либо заканчиваешь всё с моей помощью, либо идешь дальше, но один. Я могу помочь тебе выйти, но не в силах помочь продолжать.
Услышанное выдернуло Эйдана обратно в настоящий момент.
- Один? Разве я и так не один? Даже Даэне куда-то пропала… Почему я ее не вижу? Это ведь ради нее я… Нет, я не буду. Не поверну назад. Если я выйду из этой реки, то больше не смогу в нее войти.
- Даэне нельзя смотреть на тебя в таком состоянии. В отличие от её, твои шансы тают на глазах. Еще чуть-чуть - и точка невозврата пройдена. Не отыщешь ключ в ближайшее время, до другого берега тебе не доплыть. Послушай, - главный наклонился прямо к его уху, - ты ценный кадр, и я не хочу тебя терять. Откажись от своей затеи, и по возвращении я сделаю так, что ты будешь введен в круг посвященных. Истинных управителей Союза. Локальное гражданство перестанет быть для тебя проблемой. Я самолично продолжу твое обучение. Ты получишь власть и возможность игнорировать любые барьеры. И сестру с детьми облагодетельствуешь. Зачем тебе захолустье, которое отнимет у тебя звезды? Что тебе это Древо? Сдайся - и станешь победителем, - Начальник Экспедиции выпрямился и протянул руку, словно желая помочь ему встать.
Слова эхом отозвались в ушах, проникли в сознание, вызвав железный грохот. Эйдан яростно замотал головой, желая вытряхнуть их как нечто острое, причиняющее беспокойство.
- Ни-ког-да! - закричал он прямо в лицо главному, которое исчезало на глазах, закручиваясь в подобие спиралевидной галактики, взрываясь мириадами звёзд.
- Я не понимаю, что происходит. Время идет, но мы не двигаемся с места. Только готовимся. У Первой-Один скоро живот на глаза полезет. А Первый-Два такое ощущение что совсем с ума сошел.
- Точно, - вторил собеседнице другой женский голос. - Мне на него смотреть страшно... Как мы с ними полетим?
- Что-то странное творится. Я всё чаще думаю об отказе…
Притаившись за колонной, Эйдан вслушивался в разговор. Две экспедиантки из числа переселенцев, имен он не помнил. Даэне должна знать, она всех знает. Говорившие будто не замечали его присутствия. Эйдан обнаружил, что количество людей, попадавшихся ему в коридорах и прочих помещениях корабля, в последнее время сильно сократилось, а многие из тех, кто все же встречался, казалось, смотрели сквозь него, как если бы он стал прозрачным. Что это? Истончение материи? Мысль вызвала слабую улыбку. Во всем остальном ему давно было не до смеха. Состояние ухудшалось, так что от занятий в группе пришлось отказаться. На собраниях, которые Эйдан еще посещал, товарищи по переселению смотрели на него странно, хотя он не мог понять, что же такого он делает - напротив, старался сидеть тихо.
- Ты пугаешь людей, - сказал Начальник Экспедиции, когда Эйдан наконец до него добрался.
- А, со-ци-ум, - криво усмехнулся Эйдан, запечатывая каждый слог долей презрения. - Болт я всегда забивал на общественное мнение, так и знай. Это Даэне у нас любит нравиться людям. И что хорошего ей это принесло?
- Если бы ты видел себя со стороны, то понял бы, почему от тебя шарахаются. Неадекватность сильно бросается в глаза, знаешь ли. Думаешь, мне доставляет удовольствие разводить твои пути с другими? Если попадешься хоть кому из офицеров, даже я не смогу избавить тебя от изолятора. В твоем положении это был бы наилучший выход, но я все еще даю тебе шанс. Призрачный весьма, потому что процесс зашел слишком далеко. И что, у тебя до сих пор нет идей, как найти ключ, чтобы собраться заново?
- Нет… Видит космос, я стараюсь изо всех сил, удерживаю эту твою концентрацию, будь она неладна… но ничего, ничего… Становится только хуже. Помоги мне. Ты ведь знаешь…
- Это ты должен знать. И знаешь. Только не видишь - потому что слишком умный. Я тебя предупреждал. Теперь помощи не жди.
- Ладно, чёрт с тобой, разберусь сам. Даэне… Как она?
- Идёт хорошо. Ты снял с нее большую часть нагрузки. Ищет тебя.
- Она не должна видеть меня таким. Скажи ей, что я вынужден сидеть в темной комнате… пока не прозрею окончательно. Скажи ей что-нибудь.
- Ты не о том беспокоишься. Ищи ключ, пока не утратил способность соображать.
Дальнейшее помнилось смутно и фрагментами. Как бы худо ему ни было, сидеть на месте Эйдан не мог и, чтобы не пересекаться с людьми, проводил время, слоняясь по техническим отсекам, где не было шансов встретить кого-либо, кроме обслуживающих механизмов. Временами на него накатывало прежнее ощущение всеединства, и тогда Эйдан пытался найти пресловутый ключ, но никаких мало-мальски здравых мыслей не появлялось. Ел ли он, спал ли - этого Эйдан не помнил достоверно. Общее состояние превратилось в нечто среднее между сном и бодрствованием, но для бодрости в нем не осталось места. Какое-то время Эйдан еще пытался выловить Начальника Экспедиции. Кажется, просил о помощи, не стесняясь рыданий, умолял пустить в темную комнату - но на все мольбы главный отвечал отказом, а потом и вовсе куда-то исчез, не оставив возможности выходить с ним на контакт.
Во время одного из проблесков сознания Эйдан обнаружил, что у него отказали ноги. Скитаясь по безлюдным уголкам «Реки», он забрел в служебную галерею, что тянулась по периферии корабля и обладала рядом низких окон, из которых открывался вид на планету. Чтобы всмотреться, не появилось ли вдруг, каким-то чудом, Древо Мира на полюсе или где угодно еще, ему пришлось опуститься на подоконник, встать с которого не удалось. «Наверное это конец», - подумал Эйдан, ложась на спину и обратив лицо к стеклу. Наблюдая, как из-за края мира появляется солнечный диск, он созерцал пришедшую мысль отстраненно, будто все происходящее не имело к нему отношения. Одновременно его посетило и другое откровение. «Как я мог не догадаться сразу, что ключ ко всему - я сам? В самом буквальном смысле: ключ, открывающий дверь в свободу. В Присутствие. Но какой с этого толк теперь? Я все равно не знаю, где дверь и что она собой представляет. И у меня не осталось ни времени, ни сил. Я всё растратил бездарно…».
Осознание явилось, как искра, прочертив сгущавшийся мрак. Как это могло случиться с ним? Еще вчера он был энергичен и быстр, лучший игрок в команде - а теперь ноги больше не повиновались ему. И руки, его прекрасные руки, совсем недавно проводившие гигантские звездолеты через границы пространства, с ювелирной точностью создававшие микрожизнь в микромире планерация, дрожали перед глазами и стремительно теряли чувствительность. В бессилии Эйдан уронил их - лишь бы больше не видеть. Но и зрение подводило его всё сильней. Впору было заплакать от отчаяния, однако и этот этап был пройден. Отчаяние отмерло вместе с другими чувствами. Осталась холодная неизбежность. То неотвратимое, во что еще предстояло уверовать окончательно. Эйдан закрыл глаза.
Поток воспоминаний, не недавних, а полустершихся, тут же накрыл его, отвлек на время от действительности. Картины его с Даэне жизни на платформе вставали перед внутренним взором в мельчайших подробностях. «Если вспоминается детство, значит смерть и правда близко». Вместо страха эта мысль принесла облегчение. Гадая, что откажет первым, тело или разум, Эйдан обратился к тому в себе, о чем он то и дело умудрялся забывать в своем путешествии. Обратился мысленно, пока не угас свет сознания. «Творец миров, всесущий и всесильный, подаривший мне искру жизни, прости мне мою гордость и упрямство. Я желал уподобиться Тебе - и теперь расписываюсь в полном своем бессилии. Как смел я думать, что способен переплыть Реку Бессмертия? Как мог так обмануться? Ведь я всегда старался быть честен с собой… Я достойно выполнял свою работу - в этом моя совесть чиста. Мне жаль, что я успел так мало. Что последнее задание оказалось не по силам. Надежд, возложенных на меня, я не оправдал. Даэне, сестричка, прости… Мы с тобой не были созданы, чтобы ходить по земле. Пока еще не поздно - поворачивай назад. Возвращайся на платформу. Эдрик защитит… Расти там детей в безопасности. Я надеюсь, что хотя бы мальчик будет похож на меня. Пусть он оберегает тебя, и быть может, когда-нибудь ему удастся то, что не удалось мне… Услышь меня, Даэночка, как я слышал тебя всегда, где бы ни находился. Возвращайся в Союз. Прости и прощай. Я принимаю, Всеединый, что моя игра заканчивается моим провалом, и если такова на то Твоя воля, пусть великая река примет меня. Я больше не борюсь с ее потоком. Я сдаюсь в руки Твои».
Огни гаснут, всё заволакивает душная пелена, тьма подползает ближе, тянется холодными пальцами. Нет ни страха, ни боли, ни времени, ни места. Только затухающая искра, рвущаяся из круга жизни на встречу с запредельным, да предощущение покоя…
Продолжение тут.
Оглавление
Начальник Экспедиции сдержал обещание. Пара непродолжительных тренировок под его руководством - и чужой шум в голове, уже успевший порядком утомить, исчез, как и некоторые другие спецэффекты, например, неясные тени, то и дело мелькавшие среди людей и вызывавшие оторопь. Случаев «двойного дна», которое могло открыться за человеческим обликом обитателей «Реки», Эйдан тоже более не наблюдал. Мир, однако, не переставал казаться все прозрачней. Как будто истончалась сама ткань бытия, и через нее проступало нечто, делающее реальность ненастоящей и оттого не слишком заслуживающей того, чтобы о ней думать.
Всё его внимание теперь было поглощено Древом Мира и своей неспособностью его увидеть. Если бы не сила, искрящаяся в нем невзирая на досадные препятствия, Эйдан давно бы впал в отчаяние. Он грезил о Древе денно и нощно, ни на секунду не ослабляя концентрации, однако до сих пор не мог долго находиться в его пространстве. Сама среда запределья отторгала Эйдана, высвечивая его чужеродность. Привычный мир меж тем таял на глазах.
Однажды случилось нечто совершенно странное. Идя по коридору, он вдруг обнаружил себя в месте, которое менее всего напоминало помещения космического корабля. Обширное, занесенное снегом пространство простиралось вдаль насколько хватало глаз. Оторопев, Эйдан остановился, один посреди этой пустыни. Он окинул себя взглядом и удивился еще больше: на нем была незнакомая одежда, скорей стесняющая движения, чем удобная. Зато она защищала от пронизывающего холода и ледяного ветра, то и дело бросавшего в лицо хлопья снега. На небе - ни единого источника света, всё затянуто стремительно несущимися облаками.
Он сделал несколько шагов, преодолевая сопротивление вьюги. Внезапно что-то возникло перед ним из тьмы. Эйдан присмотрелся: он стоял рядом с огромным поваленным деревом. Оно было вырвано из земли прямо с корнями некой нечеловеческой силой. Рукой в перчатке Эйдан смахнул немного снега с могучего ствола. Рисунок коры был ему незнаком, и вместе с тем откуда-то он знал, что дерево принадлежит миру, который он с неиссякаемым увлечением изучал всё то время, что длились возглавляемые Даэне высадки.
Дерево было мертво - Эйдан чувствовал это. Одновременно он ощущал и его прежнюю мощь, которая не могла исчезнуть бесследно. Она находилась где-то рядом, закапсулированная в пространстве, и это знание не позволяло ему оторваться от дерева, чтобы продолжить свой путь. Хотя куда он мог пойти в заснеженной пустыне?
И тут искра света вспыхнула у него под ногами. Эйдан нагнулся, желая рассмотреть, что это - и тут же упал на колени в крайней степени изумления. Из снега пробивался крохотный зеленый росток, испускавший слабое сияние. Трепещущий ореол разгонял тьму, отбрасывая блики на лицо человека, склонившегося над ним.
- Откуда ты взялся здесь? - спросил Эйдан, обхватив руками круг света на снегу. Задав вопрос, он понял, что знает на него ответ.
- Ты то, что осталось от большого дерева и смогло снова прорасти. Но как ты выживешь в этом холоде?
Налетевший порыв ветра оказался слишком силен: росток склонился до самой земли и, если бы не руки Эйдана, был бы, верно, вырван с корнем и унесен.
Эйдан пододвинулся ближе, намереваясь согреть растение своим теплом, защитить от ветра. Оно перестало качаться и даже как будто подросло.
«Мне придется остаться здесь на долгие годы, чтобы деревце смогло окрепнуть», - подумал он, и, вопреки здравому смыслу, эта идея не показалась ему безумной. Как если бы он был рожден для этой роли и должным образом готовился к ее исполнению. Уйти и оставить росток один на один с ледяной пустыней Эйдан не мог. Собрав все свои силы, он приготовился нести бдение.
Так же внезапно, как она проявилась, картинка начала таять - и вот Эйдан снова видит очертания коридора «Реки», стоя на коленях, объяв руками пустое пространство на полу. Вокруг уже собрались другие члены экипажа и смотрят на него во все глаза.
Эйдан поднялся, отряхивая с себя снег. А, нет, пыль.
- Чего уставились? - он исподлобья взглянул на собравшихся. Вместо радости от того, что реальность вновь обрела привычные черты, он испытывал раздражение. Люди стали ему почти отвратительны, а мысль о зеленом ростке, затерянном в снегах, заставила сердце сжаться. Не удостоив соэкспедиантов более ни словом, Эйдан поспешил удалиться.
- Ну а от меня-то что ты хочешь? Чтобы я расшифровывал все твои глюки? Откуда мне знать, что доподлинно творится у тебя в голове, - Начальник Экспедиции изобразил недовольство.
- Вот, значит, как. То есть, когда я вижу ящерицу вместо человека - это у тебя не глюки. А как дерево в снегу - так, видите ли, разум помутился.
- Ну а сам-то разве не сечешь? Столь дивный пейзаж в интерьерах звездолета - это, по-твоему, в порядке вещей? Ладно, хватит, с мультиками в собственном мозгу разберешься сам. Эти картинки не важны. Меня интересуют конкретные ощущения. Ты вроде что-то говорил о нереальности реального. Давай-ка об этом. Докладывай.
Это был самый безумный доклад из всех, что Эйдану доводилось делать. Как можно внятно рассказать о мире, который превращается в дым? О растворении границ, когда казавшиеся твердыми объекты словно перемешиваются между собой. Сначала это было неявно, теперь происходило всё чаще. Мысль о том, что Капитан или Онира тотчас отправили бы его к медикам, не покидала Эйдана, пока он говорил. Главный слушал внимательно и удовлетворенно кивал.
- Прекрасно. Река несет тебя к нужному берегу, - резюмировал он. - Иллюзорность мира для тебя больше не тайна. Осталось лишь совместить себя с истинной реальностью - и вот оно, твоё Присутствие.
Что является истинной реальностью, Эйдан уже некоторое время представлял весьма смутно. Он обнаружил, что временами ум будто проваливается в материю, за былой осязаемостью которой открывалась неизведанная глубина. Какой-то частью своей он еще сопротивлялся, не позволяя увлечь себя в бездну. Но мало-помалу и она сдавала позиции.
- Эта беспредельность, в которую я погружаюсь, когда оказываюсь в пространстве Древа… Которая выталкивает меня… Она стала проникать и сюда. Форма растекается, исчезает. Бывает так, что я ориентируюсь в пространстве только по интуиции. Меня это пугает. Но, когда всё возвращается… в то, как раньше… мне хочется плакать. Иногда я не понимаю, существует ли что-либо на самом деле. В этом мире, которой принято называть реальным. А когда я смотрю… сквозь всё это, я вижу, что только там настоящая жизнь, в этой беспредельности. Вечно меняющееся, вечно живое. Материальный мир мёртв в своей инертности.
Эйдан вытянулся на узком диванчике в кабинете главного и стал рассеянно глядеть в потолок, чьи очертания принимали причудливые формы. Формы ли? Он не мог подобрать аналогов тому, что воспринимал. Мир то ли исчезал, то ли выворачивался наизнанку. Если раньше его рациональная сторона пугалась подобного, и всё вскоре принимало прежний облик, то сейчас она отошла в тень, уступив место внутреннему наблюдателю, с нескрываемым интересом взирающему на происходящее.
- Как занятно-то, а. Мой ум, похоже, сдох. Он больше не выставляет ограничений, и это дает новое качество. Дальнейшее погружение в ту красоту и свободу, открывшуюся мне в темной комнате. Люди не видят и тысячной доли того, что есть на самом деле. И я был таким. Но что-то сломалось. То, что было лишним. Строило тюрьму, которую я принимал за реальность. Теперь она рухнула. Нет, это я увидел в истинном свете, что на самом деле ее никогда и не было. Я сам создавал ее из ничего, своими руками, но я больше не обязан этого делать. Мои руки предназначены для другого.
Эйдан вытянул руки перед собой: подобно всему остальному, они виделись сейчас как нечто многомерное, отчего форма утрачивала очерченность. Как теряли определенность и ощущения. Некий процесс разворачивался в нем, и скорость его была высока.
- Ты как-то спросил меня, существую ли я на самом деле. Кажется, я перестаю воспринимать себя как отдельно существующую личность. Я часть всего, что есть - и это знание усиливается с каждым мигом. Форма больше не ограничивает меня.
Он смотрел на свои руки и больше не видел их. Потолок тоже растворялся, сквозь него проступали очертания помещений ярусом выше. Затем, как в лифте, восприятие заскользило вверх, проносясь без остановок через жилые и технические этажи, пока не достигло обшивки корабля. Но даже прочнейший сплав из всех, что научился использовать в своих целях человек, был не в состоянии его сдержать.
- Раньше я бы сказал, что это невероятно, но ничего невероятного для меня уже не существует. Я нахожусь в сжатой точке пространства, где говорю тебе это, и одновременно я - везде. Внутри и снаружи «Реки», в ближнем и дальнем космосе, во всех местах, где уже побывал когда-то и где еще побываю. Мозг не в состоянии охватить это… всю огромность всего… но что-то другое, что есть я, осознает ее. Потому что оно и есть это всё. Удивительное чудо - для человека, которым я по-прежнему остаюсь. Препятствия исчезли. Беспредельность стала мной, и теперь… я не вижу границ!
Какое-то время он весь находился во власти этих изменений. Ум и личность, однако, не могли должным образом скоординироваться с произошедшими трансформациями, и Эйдан обнаружил себя не в силах сопоставить открывшуюся ему истину всеединства с никуда не девшимся материальным миром, который, воспринимаясь как призрачный в своей сути, на деле оставался все так же тверд и неподвластен его воле. Это сбивало с толку, дезориентировало, а в конечном итоге стало раздражать.
- Ты зачем очки нацепил? - спросил Начальник Экспедиции, когда Эйдан заявился к нему с очередным персональным отчетом.
- Этот свет. Он такой ненастоящий, что режет глаза. Как вы его выносите? Как я раньше мог его выносить? - поправив закрывавшие пол-лица темные очки, которые он позаимствовал в экспериментальной лаборатории, Эйдан сел, почему-то мимо стула, но не придал этому значения. - Это не свет, это насмешка над тем светом, что я вижу, когда смотрю из беспредельности. Подделка, как и всё здесь.
- Не пори чушь, - оборвал главный. - И не пренебрегай внешним миром. Какой бы иллюзией он тебе ни казался, он не перестанет существовать, покуда в нем есть не только ты. Ты расширился, но этого недостаточно. Твоя концентрация пошатнулась. Ты теряешь адекватность.
- Это ты чушь несешь, - Эйдан откинулся назад и, не обнаружив за спиной преграды, лег прямо на пол. Потолок привычно растворился, и он мог беспрепятственно созерцать бездонную глубину космоса во всех направлениях. - Ты же видишь, что я способен воспринимать разные планы бытия, проникать в суть и за пределы материи. Я постиг ее иллюзорность. Еще немного - и Древо Мира откроется мне, потому что я становлюсь ему равным. Я ощущаю силу и ясность. Да я сейчас адекватен как никогда!
- Ты сел мимо стула, - напомнил Начальник Экспедиции.
- Стула нет.
- Ну-ну, - хмыкнул главный и вышел из комнаты.
После этого всё стало только усугубляться, но, будучи на высокой волне, Эйдан не сразу распознал, что у него появились поводы для беспокойства. Когда люди стали перешептываться у него за спиной, он решил, что снова начал слышать хаос чужих мыслей - и отключил раздражающий фон по щелчку пальцев. Пальцы, к слову, стали что-то плохо слушаться его в последнее время, но Эйдан списал это на эффект, вызванный самотрансформациями, и усталость от отчаянных, но по-прежнему безуспешных попыток пробиться к Древу Мира: теперь, когда он, казалось, прозревает всю вселенную - оно всё так же оставалось скрыто от Эйданова взора.
Отчаянию Эйдан старался не поддаваться, тем более что оное вступало в сущностный конфликт с переживанием им собственного всесилия. Он вытеснял нежеланные эмоции на периферию своего восприятия до тех пор, пока не обнаружил, что всё стало плоским и скучным. Вместо глубины за прежде знакомыми вещами материального мира стала образовываться пустота. Богатство ощущений стерлось, и даже безграничность всеединства стала казаться ненастоящей. Как и тот, кто ее созерцал. Чем дальше, тем больше Эйдан выпадал из себя, не понимая этого, что не могло не сказываться на теле и разуме. Зрение садилось, в ногах практически постоянно чувствовалась предательская дрожь, мозг временами стал туго соображать, что сильно затрудняло общение, и без того сведенное к минимуму. Стала давать сбои и память: за исключением сессий в ангаре и отчетов главному, он перестал что-либо ясно помнить. Чем он занимается вне этого? Сколько прошло времени с его первой попытки выдержать Присутствие? И где Даэне? Когда он видел ее в последний раз?
- Всё, стоп. Туда тебе сегодня вход закрыт. До тех пор пока не восстановишь нормальное человеческое состояние.
Начальник Экспедиции стоял у него на пути, заслоняя проход. Эйдан дернулся было в его направлении, желая убрать раздражающее препятствие с пути, но его тут же повело в сторону, потом назад. Чертыхаясь, он оступился и упал.
- Я смотрю, ты в последнее время всё чаще принимаешь горизонтальное положение.
Главный склонился над ним. На лице его вместо иронии угадывалась тревога.
- Это временно. Скоро пройдет, ты сам говорил, - Эйдан старался звучать беззаботно. - Пусти меня, мне надо заниматься.
- Об этом не может быть и речи. Ты хоть помнишь, что с тобой происходило за последние сутки? Где ты был?
- Э-э-э, - Эйдан напрягся, - бродил по коридорам, кажется. Никого не трогал. У меня же это… концентрация. Первым делом.
- Бродил, ага. Бесцельно. А потом навел шороху у главного шлюза, пытаясь получить доступ к транспорту и выбраться наружу. Полетать. Вот и вся твоя концентрация. Хорошо, что я это предвидел и дал распоряжение не пускать тебя.
- Полетать? Не припомню что-то. Хотя было бы славно. Давно не летал. Пилот я или кто.
- Ты отстранен от управления всеми видами транспортных средств! Пока не научишься управлять собой. И скажи спасибо, что мне доступны способы заставить персонал позабыть о неприятном инциденте и не докладывать начальству о попытке угона. Как и добиться молчания от твоего чешуйчатого друга, который крутился поблизости и был бы очень рад поспособствовать твоему аресту. Он тебя и спровоцировал. На спор. Говорил же: не ведись!
- Что? Вэдриен меня что? Я… Попытка угона? Быть того не может! - Холодея, Эйдан обнаружил, что события предыдущего дня начисто улетучились из памяти.
Начальник Экспедиции выдержал паузу.
- Тебе не кажется, что пора признать свое поражение и возвращаться? - его тон был ровен, бесстрастные глаза тщетно пытались поймать блуждающий взгляд Эйдана.
- Что? Что ты несешь? Куда возвращаться?
- Ты заплыл очень далеко, но все еще можешь вернуться. Это единственное разумное решение. То, что происходит, вышло из-под контроля. Твоего. Пока еще не моего. Я не ожидал, что тебя разметает по всей вселенной и ты не сможешь с этим справиться. Предлагаю сдаться, пока еще есть возможность откатить все назад. Выбирай: либо заканчиваешь всё с моей помощью, либо идешь дальше, но один. Я могу помочь тебе выйти, но не в силах помочь продолжать.
Услышанное выдернуло Эйдана обратно в настоящий момент.
- Один? Разве я и так не один? Даже Даэне куда-то пропала… Почему я ее не вижу? Это ведь ради нее я… Нет, я не буду. Не поверну назад. Если я выйду из этой реки, то больше не смогу в нее войти.
- Даэне нельзя смотреть на тебя в таком состоянии. В отличие от её, твои шансы тают на глазах. Еще чуть-чуть - и точка невозврата пройдена. Не отыщешь ключ в ближайшее время, до другого берега тебе не доплыть. Послушай, - главный наклонился прямо к его уху, - ты ценный кадр, и я не хочу тебя терять. Откажись от своей затеи, и по возвращении я сделаю так, что ты будешь введен в круг посвященных. Истинных управителей Союза. Локальное гражданство перестанет быть для тебя проблемой. Я самолично продолжу твое обучение. Ты получишь власть и возможность игнорировать любые барьеры. И сестру с детьми облагодетельствуешь. Зачем тебе захолустье, которое отнимет у тебя звезды? Что тебе это Древо? Сдайся - и станешь победителем, - Начальник Экспедиции выпрямился и протянул руку, словно желая помочь ему встать.
Слова эхом отозвались в ушах, проникли в сознание, вызвав железный грохот. Эйдан яростно замотал головой, желая вытряхнуть их как нечто острое, причиняющее беспокойство.
- Ни-ког-да! - закричал он прямо в лицо главному, которое исчезало на глазах, закручиваясь в подобие спиралевидной галактики, взрываясь мириадами звёзд.
- Я не понимаю, что происходит. Время идет, но мы не двигаемся с места. Только готовимся. У Первой-Один скоро живот на глаза полезет. А Первый-Два такое ощущение что совсем с ума сошел.
- Точно, - вторил собеседнице другой женский голос. - Мне на него смотреть страшно... Как мы с ними полетим?
- Что-то странное творится. Я всё чаще думаю об отказе…
Притаившись за колонной, Эйдан вслушивался в разговор. Две экспедиантки из числа переселенцев, имен он не помнил. Даэне должна знать, она всех знает. Говорившие будто не замечали его присутствия. Эйдан обнаружил, что количество людей, попадавшихся ему в коридорах и прочих помещениях корабля, в последнее время сильно сократилось, а многие из тех, кто все же встречался, казалось, смотрели сквозь него, как если бы он стал прозрачным. Что это? Истончение материи? Мысль вызвала слабую улыбку. Во всем остальном ему давно было не до смеха. Состояние ухудшалось, так что от занятий в группе пришлось отказаться. На собраниях, которые Эйдан еще посещал, товарищи по переселению смотрели на него странно, хотя он не мог понять, что же такого он делает - напротив, старался сидеть тихо.
- Ты пугаешь людей, - сказал Начальник Экспедиции, когда Эйдан наконец до него добрался.
- А, со-ци-ум, - криво усмехнулся Эйдан, запечатывая каждый слог долей презрения. - Болт я всегда забивал на общественное мнение, так и знай. Это Даэне у нас любит нравиться людям. И что хорошего ей это принесло?
- Если бы ты видел себя со стороны, то понял бы, почему от тебя шарахаются. Неадекватность сильно бросается в глаза, знаешь ли. Думаешь, мне доставляет удовольствие разводить твои пути с другими? Если попадешься хоть кому из офицеров, даже я не смогу избавить тебя от изолятора. В твоем положении это был бы наилучший выход, но я все еще даю тебе шанс. Призрачный весьма, потому что процесс зашел слишком далеко. И что, у тебя до сих пор нет идей, как найти ключ, чтобы собраться заново?
- Нет… Видит космос, я стараюсь изо всех сил, удерживаю эту твою концентрацию, будь она неладна… но ничего, ничего… Становится только хуже. Помоги мне. Ты ведь знаешь…
- Это ты должен знать. И знаешь. Только не видишь - потому что слишком умный. Я тебя предупреждал. Теперь помощи не жди.
- Ладно, чёрт с тобой, разберусь сам. Даэне… Как она?
- Идёт хорошо. Ты снял с нее большую часть нагрузки. Ищет тебя.
- Она не должна видеть меня таким. Скажи ей, что я вынужден сидеть в темной комнате… пока не прозрею окончательно. Скажи ей что-нибудь.
- Ты не о том беспокоишься. Ищи ключ, пока не утратил способность соображать.
Дальнейшее помнилось смутно и фрагментами. Как бы худо ему ни было, сидеть на месте Эйдан не мог и, чтобы не пересекаться с людьми, проводил время, слоняясь по техническим отсекам, где не было шансов встретить кого-либо, кроме обслуживающих механизмов. Временами на него накатывало прежнее ощущение всеединства, и тогда Эйдан пытался найти пресловутый ключ, но никаких мало-мальски здравых мыслей не появлялось. Ел ли он, спал ли - этого Эйдан не помнил достоверно. Общее состояние превратилось в нечто среднее между сном и бодрствованием, но для бодрости в нем не осталось места. Какое-то время Эйдан еще пытался выловить Начальника Экспедиции. Кажется, просил о помощи, не стесняясь рыданий, умолял пустить в темную комнату - но на все мольбы главный отвечал отказом, а потом и вовсе куда-то исчез, не оставив возможности выходить с ним на контакт.
Во время одного из проблесков сознания Эйдан обнаружил, что у него отказали ноги. Скитаясь по безлюдным уголкам «Реки», он забрел в служебную галерею, что тянулась по периферии корабля и обладала рядом низких окон, из которых открывался вид на планету. Чтобы всмотреться, не появилось ли вдруг, каким-то чудом, Древо Мира на полюсе или где угодно еще, ему пришлось опуститься на подоконник, встать с которого не удалось. «Наверное это конец», - подумал Эйдан, ложась на спину и обратив лицо к стеклу. Наблюдая, как из-за края мира появляется солнечный диск, он созерцал пришедшую мысль отстраненно, будто все происходящее не имело к нему отношения. Одновременно его посетило и другое откровение. «Как я мог не догадаться сразу, что ключ ко всему - я сам? В самом буквальном смысле: ключ, открывающий дверь в свободу. В Присутствие. Но какой с этого толк теперь? Я все равно не знаю, где дверь и что она собой представляет. И у меня не осталось ни времени, ни сил. Я всё растратил бездарно…».
Осознание явилось, как искра, прочертив сгущавшийся мрак. Как это могло случиться с ним? Еще вчера он был энергичен и быстр, лучший игрок в команде - а теперь ноги больше не повиновались ему. И руки, его прекрасные руки, совсем недавно проводившие гигантские звездолеты через границы пространства, с ювелирной точностью создававшие микрожизнь в микромире планерация, дрожали перед глазами и стремительно теряли чувствительность. В бессилии Эйдан уронил их - лишь бы больше не видеть. Но и зрение подводило его всё сильней. Впору было заплакать от отчаяния, однако и этот этап был пройден. Отчаяние отмерло вместе с другими чувствами. Осталась холодная неизбежность. То неотвратимое, во что еще предстояло уверовать окончательно. Эйдан закрыл глаза.
Поток воспоминаний, не недавних, а полустершихся, тут же накрыл его, отвлек на время от действительности. Картины его с Даэне жизни на платформе вставали перед внутренним взором в мельчайших подробностях. «Если вспоминается детство, значит смерть и правда близко». Вместо страха эта мысль принесла облегчение. Гадая, что откажет первым, тело или разум, Эйдан обратился к тому в себе, о чем он то и дело умудрялся забывать в своем путешествии. Обратился мысленно, пока не угас свет сознания. «Творец миров, всесущий и всесильный, подаривший мне искру жизни, прости мне мою гордость и упрямство. Я желал уподобиться Тебе - и теперь расписываюсь в полном своем бессилии. Как смел я думать, что способен переплыть Реку Бессмертия? Как мог так обмануться? Ведь я всегда старался быть честен с собой… Я достойно выполнял свою работу - в этом моя совесть чиста. Мне жаль, что я успел так мало. Что последнее задание оказалось не по силам. Надежд, возложенных на меня, я не оправдал. Даэне, сестричка, прости… Мы с тобой не были созданы, чтобы ходить по земле. Пока еще не поздно - поворачивай назад. Возвращайся на платформу. Эдрик защитит… Расти там детей в безопасности. Я надеюсь, что хотя бы мальчик будет похож на меня. Пусть он оберегает тебя, и быть может, когда-нибудь ему удастся то, что не удалось мне… Услышь меня, Даэночка, как я слышал тебя всегда, где бы ни находился. Возвращайся в Союз. Прости и прощай. Я принимаю, Всеединый, что моя игра заканчивается моим провалом, и если такова на то Твоя воля, пусть великая река примет меня. Я больше не борюсь с ее потоком. Я сдаюсь в руки Твои».
Огни гаснут, всё заволакивает душная пелена, тьма подползает ближе, тянется холодными пальцами. Нет ни страха, ни боли, ни времени, ни места. Только затухающая искра, рвущаяся из круга жизни на встречу с запредельным, да предощущение покоя…
Продолжение тут.
Оглавление