Аристотелевско-томистский гилеморфизм о неразрушимости души
Процитирую фрагмент из книги Бандуровского, проясняющий позицию Аристотеля в отношении бессмертия души.
Фома Аквинский приводит доводы, основанные на авторитете Аристотеля, называющего душу неразрушимой субстанцией в «О душе» (п. 12) и допускающего сохранение интеллекта после гибели тела в «Метафизике». Из противопоставления интеллекта душе («не вся душа, но интеллект») можно было бы сделать вывод, что Аристотель считает душу смертной, однако следует обратить внимание на вопрос, ответом на который является эта аристотелевская фраза: «Сохраняется ли некоторая форма после разрушения составного? - Да, интеллект». То есть под интеллектом имеется в виду именно то, что является формой тела. Слова же «не душа, но интеллект» можно интерпретировать так, что не всякая душа (душа животного), а только интеллектуальная (п. 13).
Фома Аквинский приводит доводы, основанные на авторитете Аристотеля, называющего душу неразрушимой субстанцией в «О душе» (п. 12) и допускающего сохранение интеллекта после гибели тела в «Метафизике». Из противопоставления интеллекта душе («не вся душа, но интеллект») можно было бы сделать вывод, что Аристотель считает душу смертной, однако следует обратить внимание на вопрос, ответом на который является эта аристотелевская фраза: «Сохраняется ли некоторая форма после разрушения составного? - Да, интеллект». То есть под интеллектом имеется в виду именно то, что является формой тела. Слова же «не душа, но интеллект» можно интерпретировать так, что не всякая душа (душа животного), а только интеллектуальная (п. 13).