Характер символического языка
Библейский текст богат символами: теофаниями, апокалиптическими видениями, событиями, носящими символический характер - истории людей и общин тоже могут носить характер символа. Нередко центральные темы проповеди тоже символичны по форме. Норман Перрин пишет, что Царство Бога, о котором говорит Иисус, не подаётся в виде ясной концепции или однозначно понимаемой идеи. Скорее это символ, который вдохновляет слушателя, указывая на целую гамму идей и концепций. Этот символ как бы переносит слушателя внутрь реальности, о которой идёт речь. Особенно ярко этот эффект представлен в притчах Иисуса. Перрин говорит, что концепция Царства носит полисемический характер, и потому невозможно дать ему однозначное определение.
Эвери Даллес говорит о четырёх базовых характеристиках символической коммуникации. Во-первых, речь идёт не о спекулятивном познании, а о познании в силу причастности к некоей реальности, требующей личностной вовлечённости. Символ никогда не является просто объектом мышления, имеющим ясные границы своего определения. Он говорит что-то о реальности лишь в той мере, в какой побуждает слушателя войти внутрь мира, значение которого показывает. Натан Митчел говорит об этом так: «символ - не объект манипуляций, а среда обитания». Символ, таким образом, представляет собой жизненное пространство, в которое надо войти. Каждый символ предполагает действие, лишённое чётко очерченных границ. Входя в новую среду обитания, личность расширяет свой жизненный горизонт.
Во-вторых, символ меняет, трансформирует и исцеляет того, кто его воспринимает. Это хорошо известно психотерапевтам; например, об этом писал Виктор Уайт, ученик Карла Юнга: «символ перемещает центр нашего сознания и меняет ценности… Юнг называл символ психологической машиной, преобразующей энергию в работу, подобно турбине, превращающей в электричество энергию потока воды».
В-третьих, символ развивает воображение, даёт личности силу и устойчивость. Любые политические и социальные движения нуждаются в соответствующих символах. К такого рода символам относятся национальные флаги и гимны.
В-четвёртых, символ делает доступными для сознания те области реальности, которые недостижимы для дедуктивного мышления. Например, Пауль Тиллих пишет, что символ разблокирует некоторые элементы и возможности нашей души. Символ не представляет своё содержание в концептуальном виде, пригодном для процедур верификации, а «открывает» его, то есть несёт функцию откровения и выводит нас за прежние пределы. Рикёр писал, что символ «порождает мышление».
Таким образом, мы видим, что символическое познание очень многогранно. Мирча Элиаде утверждал, что благодаря ему мы можем осознать, интегрировать и сделать доступными для себя разные уровни реальности, которые на первый взгляд кажутся несовместимыми. Тот же Элиаде писал, что Бог иудеохристианского Откровения представляет собой coincidentia oppositorum: он открывающий себя и сокрытый, он строг и милостив одновременно, и в этом есть тайна, недоступная для дедуктивного мышления, тайна, о которой говорят мистики.