Эвери Даллес о модели 5 - «Откровение как обновление сознания»
С середины XX-го века всё большее число теологов начало рассматривать Откровение в том его аспекте, что оно служит средством преображения сознания, переменой точки зрения человека. Они понимали Бога не как непосредственный объект опыта либо познания, но как таинственно присутствующее трансцендентное измерение в действии человека. Для них важнее всего то, что Откровение изменяет человека, даёт ему новое видение всех вещей. В итоге тот обретает силу творческого воображения и может создавать новый, более человечный мир. Можно сказать, что эта модель понимает откровение как участие человека в божественной жизни. Это значит, соответственно, что откровение не может быть заключено в прошлом. Бог при этом не понимается как объект: новая перспектива видения касается мира в целом и самого человека. К данной модели можно с уверенностью отнести таких теологов, как Gregory Baum, Leslie Dewart, Gabriel Moran, Ray L. Hart, и William M. Thompson. В известной степени можно говорить о том, что также у Пауля Тиллиха и Карла Ранера имеются элементы, присущие пятой модели.
На теологию этого направления повлияла философия таких мыслителей, как Иммануил Кант и Морис Блондель, а также Тейяр де Шарден. Согласно Тейяру, Откровение представляет собой «отражение Бога в нашем сознании», оно делает трансцендентное в некоторой степени имманентным. Де Шарден связывает Откровение с понятием прогресса. Откровение прогрессивно, оно устремлено в будущее, к точке Омега, являющейся целью эволюции, а следствием откровения является скорее «ортогенез», чем «ортодоксия». Модель часто связывают с таким понятием, как «антропологический сдвиг» в теологии. Бог открывает себя не снаружи, а изнутри: он возвышает и развивает душу.
Идея самотранценденции человека и всей сотворённой реальности привлекла также Карла Ранера. Основанием самотрансцендирующего движения мира Ранер видит Бога. Тогда Откровение - это не вторжение уже артикулированных божественных истин в континуум человеческого знания, но исторический процесс, в котором Бог помогает духовным существам достичь более высокого уровня сознания. Иисус Христос является высшей точкой трасцендирующего самосообщения Бога. Трансцендентальное откровение, согласно Ранеру, одновременно антропоцентрично и теоцентрично. Но было бы серьёзным искажением истины понять теологию Ранера только в связи с трансцендентальным откровением. Есть ещё и категориальное Откровение, выраженное концептуальным языком и имеющее вневременную ценность. Эти два Откровения находятся в диалектическом балансе.
Некоторые авторы, относящиеся к пятой модели, говорят об интерсубъективности Откровения - то есть о взаимодействии божественной инициативы и человеческого ответа. Данная модель, подобно третьей, акцентирует опыт, но в отличие от третьей, понимает Бога не как объект опыта, а как его горизонт, и цель Откровения видит не в отказе человека от мира, но напротив, в большей вовлечённости в мир. Она осуждает как индивидуализм, так и сентиментально-романтический мистицизм третьей модели, который в целом был характерен для «модернизма» XIX века и начала XX века. Некоторые элементы модели заметны в трудах Эдварда Схиллебекса.
Но особенно известным стал такой представитель данного направления, как лютеранский теолог Пауль Тиллих, подчёркивавший экзистенциальное измерение Откровения. Откровение всегда опосредовано опытом человека, поэтому Тиллих жёстко отвергает подход Барта, говоря, что Барт понимает откровение «как камень, извне брошенный в человеческую ситуацию». Тиллих настаивает на том, что Откровение всегда коррелирует с предельными вопросами, которые задаёт человек, и которые обусловлены исторической и культурной ситуацией. Откровение дарит новый горизонт, внутри которого человек способен думать и действовать. Тиллих говорит об обновлённом состоянии разума как о «теономном» разуме. В целом представители этого направления считают очень важной роль когнитивных процессов человека, расходясь в этом со сторонниками четвёртой модели.
Некоторые теологи (например, Ray L. Hart) отмечают, что в процессе откровения большую роль играет воображение человека. Воображение - это та сила, которая даёт человеку возможность предвосхищать будущее и конструировать его; именно поэтому Откровение активизирует символическое воображение. Поскольку Откровение использует символический язык, то оно стимулирует сознание к созданию новых символов, выражающих более глубокое осознание ответственности человека перед самим собой и перед всем миром.
Историческая составляющая для мыслителей этой модели важна, но не в том смысле, что библейская история точно описывает события, которые имели место в прошлом: она важна потому, что описывает парадигмы человеческой само-трансценденции и важнейшие паттерны, вокруг которых группируются события. Писание, символы веры и догматы важны для них, поскольку являются «местом встречи» в непрекращающемся диалоге Бога с человеком. Решающую роль играет именно символическая вдохновляющая сила библейской истории, а не то, насколько точно она описывает произошедшие ранее события.
Многие теологи этой группы (Gilkey, Dewart, Moran, Fontinell) сходятся в том, что Откровение вообще не имеет дела с открываемыми человеку истинами. Тиллих, Баум, и Харт утверждают, что истины Откровения существуют, но не носят пропозиционального характера. При этом Откровение помогает нам понять истину о нашей текущей ситуации. Теологи этой школы вообще не склонны рассматривать веру в контексте знания, но скорее видят её как новое осознание, созданное христианским благовестием. Предыдущие четыре модели понимали веру как ответ человека на откровение. Некоторые из авторов, о которых идёт речь в этой главе, видят ситуацию скорее противоположным образом. Вера для них более или менее соотносится с условиями откровения. Откровение представляет собой полноту структуры опыта благодати, но в отношении веры оно является уже «языком второго порядка» . Другие склонны считать, что вера совпадает с откровением, будучи актом изменения сознания.
Надо заметить тут, что классическое определение веры, данное Фомой Аквинским: вера есть акт интеллекта, побуждаемого волей, движимой благодатью, в котором интеллект выражает согласие с открываемой Богом истиной - плохо стыкуется с тем, как понимает веру данная модель.
Говоря о сильных сторонах пятой модели, можно отметить её внутреннюю связность, убедительность для многих современных людей, практическую эффективность (поскольку она побуждает верующего к активности), а также то, что с точки зрения межрелигиозного диалога она является оптимальной. Она хорошо соотносится с эволюционистским пониманием истории. Другой интересной её особенностью является то, что она рассматривает религию в социокультурном контексте. Критики этой модели в основном указывают на её слабую связь с Традицией и проблематичное понимание Писания. Иногда создаётся впечатление, что теологи этого направления стирают грань между действием Бога и процессами, протекающими в собственной совести человека; а ведь инаковость Бога является одной из магистральных тем Библии. Эти авторы часто стремятся к тому, чтобы библейское послание оказалось в гармонии с мыслями таких философов, как Гегель или Ясперс, Тейяр де Шарден или Фогелин, но при этом очень свободно обращаются с библейским текстом.
Главной проблемой для некоторых теологов данной модели является то, что иногда дело выглядит так, будто они и Христа считают всего лишь шифром, пусть даже эпохальным образом продвигающим вперёд человеческое сознание, - чего в принципе можно достичь и через нехристианские религии или светские идеологии. Такого рода проблемы создают препятствия для принятия этой модели многими верующими.