Три песни о Лектере. Песня первая - разоблачительная
Перелистывая старые блокноты, наткнулся на план так и не написанной статьи о киноманьяках дионисийского и аполлонического типов. Центральным персонажем маньяков-«аполлонов» должен был стать, конечно же, хладнокровный, умный и расчётливый доктор Ганнибал Лектер. Однако, листая пожелтевшие листы, я порадовался, что не написал эту статью, так как достопочтенный доктор не должен был вообще в неё попасть.
Я перечитал некоторые фрагменты из «Ганнибала» и понял, что доктор Лектер - просто буржуа, постоянно выныривающий из раздела «мелко-» в раздел «средне-». За это он весьма и любим (а многие им просто восхищаются) - мужчина в самом расцвете сил, умный, Баха наигрывает на грёбаном спинете, разбирается в искусстве, винах и жратве, любит Италию и костюмы от Черутти, знает, какой отруб самый лучший. Как можно таким не восхищаться? Да это же просто эталон!
Вот несколько объёмная цитата (и таких пассажей в романах о Лектере множество), но я не решился её урезать, чтобы вы могли насладиться всей этой ладностью хороших вещей:
Следующими остановками доктора стали магазины «Тиффани» и «Кристофл». В «Тиффани» взамен тяжелого фаянса от «Хаммашера Шлеммера» он купил фарфоровый сервиз с так называемыми охотничьими сюжетами - посуду украшали изображения разного рода листочков и парящих птичек. В «Кристофле» доктор Лектер приобрел серебряный столовый прибор девятнадцатого века в стиле «Кардинал». Клеймо изготовителя стояло в чашах ложек, а вдоль нижней части черенка тянулось украшение в виде так называемого Парижского крысиного хвоста. Вилки отличались крутым изгибом, и расстояние между зубьями было больше, чем обычно. Удлиненные рукоятки ножей приятно ложились в ладонь, напоминая этим хорошие дуэльные пистолеты. В отделе хрусталя доктора терзали сомнения. Он не знал, какого размера посуда для аперитива ему нужна, и не мог решить, какие рюмки для коньяка выбрать. Что касается бокалов для вина, то здесь никаких сомнений быть не могло. Доктор приобрел хрусталь «Ридель» двух размеров, впрочем, достаточно больших для того, чтобы его нос во время питья не выступал за кромку бокала.
В деталях прячется не дьявол, а буржуазное сознание. Да, то, что в докторе есть, как сказал бы Глеб Орлович, «начиночка» в виде каннибализма, так никто ж не совершенен. Тем более что в каннибализме доктора Лектера нет ничего трансгрессивного - Жорж Батай его случаем точно не заинтересовался бы. Людоед поневоле, который потом боролся с энтропией, поедая людей (вы могли бы представить себе нечто более мудацкое?), покупая хрусталь, как последний совслужащий, забивающий им серванты, и относясь к искусству, как последний мещанин… Скучно и предсказуемо, как и всякое проявление буржуазии.
(Триггером тексту послужил вчерашний разговор. Говорили о колбасе из конины, потом кто-то сказал: «А если бы колбаса была из человечины, вы бы попробовали?». Я замолк, а визави ответил с задумчивым видом: «Наверняка. В жизни нужно попробовать всё».)
Я перечитал некоторые фрагменты из «Ганнибала» и понял, что доктор Лектер - просто буржуа, постоянно выныривающий из раздела «мелко-» в раздел «средне-». За это он весьма и любим (а многие им просто восхищаются) - мужчина в самом расцвете сил, умный, Баха наигрывает на грёбаном спинете, разбирается в искусстве, винах и жратве, любит Италию и костюмы от Черутти, знает, какой отруб самый лучший. Как можно таким не восхищаться? Да это же просто эталон!
Вот несколько объёмная цитата (и таких пассажей в романах о Лектере множество), но я не решился её урезать, чтобы вы могли насладиться всей этой ладностью хороших вещей:
Следующими остановками доктора стали магазины «Тиффани» и «Кристофл». В «Тиффани» взамен тяжелого фаянса от «Хаммашера Шлеммера» он купил фарфоровый сервиз с так называемыми охотничьими сюжетами - посуду украшали изображения разного рода листочков и парящих птичек. В «Кристофле» доктор Лектер приобрел серебряный столовый прибор девятнадцатого века в стиле «Кардинал». Клеймо изготовителя стояло в чашах ложек, а вдоль нижней части черенка тянулось украшение в виде так называемого Парижского крысиного хвоста. Вилки отличались крутым изгибом, и расстояние между зубьями было больше, чем обычно. Удлиненные рукоятки ножей приятно ложились в ладонь, напоминая этим хорошие дуэльные пистолеты. В отделе хрусталя доктора терзали сомнения. Он не знал, какого размера посуда для аперитива ему нужна, и не мог решить, какие рюмки для коньяка выбрать. Что касается бокалов для вина, то здесь никаких сомнений быть не могло. Доктор приобрел хрусталь «Ридель» двух размеров, впрочем, достаточно больших для того, чтобы его нос во время питья не выступал за кромку бокала.
В деталях прячется не дьявол, а буржуазное сознание. Да, то, что в докторе есть, как сказал бы Глеб Орлович, «начиночка» в виде каннибализма, так никто ж не совершенен. Тем более что в каннибализме доктора Лектера нет ничего трансгрессивного - Жорж Батай его случаем точно не заинтересовался бы. Людоед поневоле, который потом боролся с энтропией, поедая людей (вы могли бы представить себе нечто более мудацкое?), покупая хрусталь, как последний совслужащий, забивающий им серванты, и относясь к искусству, как последний мещанин… Скучно и предсказуемо, как и всякое проявление буржуазии.
(Триггером тексту послужил вчерашний разговор. Говорили о колбасе из конины, потом кто-то сказал: «А если бы колбаса была из человечины, вы бы попробовали?». Я замолк, а визави ответил с задумчивым видом: «Наверняка. В жизни нужно попробовать всё».)