О Дэвиде Линче
«Посмотрел полностью «Голова-ластик».
Слово «сон» не случайно меня коробило, оно, действительно, не подходящее: конкретно в этом фильме строго выдержана логика (редко свойственная сну) и рассказана обыденная история (ничего отличающего от окружающих событий «реальной» жизни).
Слово «сюрреализм» тоже не про него. Для сюрреализма характерно такое изображение, когда каждый объект и фигура отличаются от привычного нам восприятия. У Линча же и люди совершенно обычные, и вещи тоже. А элементы, какие выделяются из общего ряда, лучше описываются словом «гротеск» - преувеличение. Для гротеска, в отличие от сюрреализма, присутствие в кадре привычных нам объектов в привычном виде является обязательным, поскольку их функция создавать эффект масштаба - именно на их фоне мы видим преувеличенным то, на чем заостряет наше внимание автор.
Например, когда певица выходит на сцену, ее облик, поведение и окружение вполне привычны (мы идентифицируем их именно как певицу и сцену). А вот ее грим изображен гротескно - она «наштукатурена» не иносказательно, а в самом буквальном смысле.
Младенец (так сказать, «главный герой» второго плана) ведет себя так, как мы и привыкли видеть детей в этом возрасте, и обращаются с ним тоже обычно. А вот особенность его облика преувеличена: хотя многие отмечают, что новорожденные не вполне похожи на людей, некоторые говорят даже о чувстве отвращения к ним, Линч изобразил это гротескно.
Когда главный герой приходит знакомиться с родителями девушки, мы понимаем обыденность ситуации. Но отдельные элементы демонстрируются как чрезмерные, поэтому привлекают внимание. Например, девушка, по понятным причинам, нервничает. В жизни и «реалистичном» кино это мы бы видели по рукам, теребящим одежду. Но Линч преувеличивает, и она дышит не просто с трудом (задержка дыхания часто бывает у волнующихся людей), а кашляет и задыхается. Мать же не просто ласковым словом или жестом успокаивает, но совершает акт груминга, какой мы привыкли видеть в других обстоятельствах, а в тех, что показывают, он видится неестественным.
Тройки примеров, думаю, достаточно, хотя в фильме мы видим их десятки.
То есть если сопоставлять творчество Линча с его аналогами в живописи, то я бы сказал, что это отнюдь не Дали (сюрреализм), а, скорее, Босх (гротеск). Совпадений будет много, вплоть до деталей вроде внимания к физиологии: из тела персонажа картины Босха вылетают ноты (напоминая о дантевском бесе, изображавшем «трубу из зада»), а в фильме Линча преувеличиваются неровности кожи (оспины?) того поклонника певицы, который «открутил голову» главному герою.
В поисках объяснения, почему у меня этот фильм вызвал малый эмоциональный отклик, я сначала подумал о простоте и банальности истории. Она и сама по себе обычна, и рассказана словно нехотя, сквозь зубы, уступая настойчивым расспросам: «да, жил… Да, работал в типографии. Да, был знаком с девушкой. Да, женился неожиданно для нас обоих, она была беременна. Да, мы оба не хотели вместе жить, но она в особенности, поэтому ушла. Были короткие отношения с соседкой. Но у нее со многими такие, я не эксклюзив. Да, почувствовал себя ребенком, расстроился. Да, иногда ходил в кабаре. Да, попробовал даже ухаживать за певичкой. Ее кавалер «открутил мне голову». Да, почувствовал себя беспомощным ребенком». При просмотре у меня было ощущение, будто это я вытягиваю из него рассказ.
Но потом подумал, что сама «обычность» меня не могла бы отпугнуть, я с легкостью вспомню не менее десятка таких же простых, за которыми следил с удовольствием.
Поэтому, решил, дело в самом гротеске.
Я человек чувствительный, поэтому мне легко понять, о чем рассказывает автор. Если я в другом фильме увидел бы, как мать отзывает главного героя в уголок и сначала угрожает ему («с нами лучше не связываться»), а потом говорит комплименты («ты хороший человек, Генри, у тебя большие глаза, и, я вижу, ты внимателен»), у меня это вызвало бы именно такое впечатление, какое показал Линч: словно она пристала к нему и начала вылизывать.
Но именно потому, что я уже так вижу и воспринимаю, то, как это показывает Линч, для меня чрезмерно: как если бы человеку с нормальным слухом вставили слуховой аппарат, а в него потом еще и стали громко кричать. Само внимание я могу оценить и согласиться, что здОрово, когда изучают предметы под увеличительным стеклом и благодаря этому открывают в них что-то новое. Но слуховой аппарат предпочту все-таки извлечь.
Забавно, что в онлайн-сервисе, в котором я смотрел фильм, он был включен в категорию «Ужасы». Но, в сущности, к чему спорить с такой интерпретацией, в каком-то смысле можно и так сказать: что наша обычная жизнь темна и полна ужасов».