О частичном согласии с иезуитами
«Да, я думаю, что управлять государством - несложное дело.
Задачи любого общества сводятся к нескольким: текущее потребление, воспроизводство (амортизация средств производства, рождение новых людей, их воспитание-обучение в качестве новых работников), страховые отчисления (исправный трубопровод может дать течь, исправная электропроводка может вызвать пожар, в сельском хозяйстве может быть неурожай - от этого следует страховаться), фонд развития (вспахать новое поле или засеять его новыми, более хорошими, семенами; экстенсивное развитие предполагает выделение ресурсов для того, чтобы делать то же самое, но в большем масштабе; интенсивное развитие предполагает выделение ресурсов для исследований, изобретений и их проверки - науку и инженерию, включая социальные).
Если человек знает перечисленное в абзаце выше, то, думаю, он не меньше готов к управлению государством, чем готов к управлению автомобилем, если знает про ключ зажигания, рулевое колесо, педали сцепления, тормоза и газа и хотя бы одно положение рычага переключения передач. Все остальное - это уже совершенствование и уточнение базовых знаний».
***
«Механизм взаимодействия тоже можно описать коротко.
У общества и каждого конкретного человека есть эти, перечисленные мной, задачи. Они (мы) договариваются, как можно распределять эти общественные ресурсы, кто и какие функции будет выполнять, в каком объеме.
Наши техники договора несовершенны, поэтому разделены по сферам. В экономической - возможно, главной - это частная собственность (исключительные права пользования, владения и распоряжения), биржа, свободное право на труд етс. В общественной это полномочия договариваться (группы граждан выбирают агентов-представителей, какие от их имени будут взаимодействовать с другими), административные полномочия (то, что называют еще исполнительной властью), судебные (то есть «закопаться» глубоко в конкретный вопрос, рассмотреть его с разных сторон и проанализировать, как он соотносится со всеми групповыми отношениями в обществе и достигнутыми договоренностями).
Это деление не является строгим, поскольку каждая сфера влияет на другие: экономические субъекты оказывают воздействие на избранных представителей, администраторов и судей; представители и администраторы во многом определяют экономику, поскольку распределяют налоговые средства и фиксируют общественный договор в правилах».
***
«Да, я думаю, что 18 лет - достаточный возраст, чтобы участвовать в управлении государством. 11 (9) классов и ПТУ (ныне называемое колледжем) - вполне сойдет.
Я не осведомлен о состоянии дел в некоторых азиатских и африканских странах. Может быть, в них еще требуется некий «авангард». Но в России, полагаю, это давно не так. По моим впечатлениям, «народ не тот» у тех, кто не умеет договариваться, не имеет уважения к другим или рассчитывает, что с помощью насилия добьется большего, нежели договором.
К «не умеет договариваться» как частный случай можно добавить недостаточно (или односторонне) развитые навыки коммуникации. А к насилию добавить обман. А можно и не добавлять, эти пункты (не умеет договариваться, не имеет уважения к другим, рассчитывает насилием выиграть больше) достаточно полны сами по себе».
***
« «Рассчитывает насилием выиграть больше» - не обязательно означает нечто своекорыстное, хотя и очень часто, конечно (может быть, чаще всего). Сюда же подойдет и вариант «просвещенной монархии» или «просвещенного аристократизма», когда, например, собственное понимание прав человека навязывается силой.
Например, в российской блогосфере недоумевают: «если они (допустим, США) так озабочены правами человека, то почему союзничают с Саудовской Аравией?». Наверное, делают они вывод, права человека - болтовня для отвода глаз, американцы просто лицемеры.
Так как Россия - культура принуждения, то редко приходит в голову вариант, что собственную силу можно ограничивать, при этом продолжая следовать своим ценностям: именно по соображениям, что насилие может быть непродуктивно и/или наносить вред ценностям больший, чем альтернативные действия.
И я, конечно, не знаток арабских стран и легко могу ошибиться. При этом, насколько я в курсе, и права женщин там неуклонно растут, и список свобод расширяется. И это идет вместе с ростом и диверсификацией экономики: своими автострадами Саудовская Аравия известна давно, а сейчас пишут и о промышленном секторе, который то ли готовится к вводу, то ли развивается, и о их работе с возобновляемыми источниками энергии.
Будь наши российские блогеры последовательны, они бы задавали американцам 10 лет назад этот же вопрос и применительно к нашей стране: «Если для вас права человека так важны, то почему вы сотрудничаете с РФ, хотя у нас и то, и это, и еще вон то?». И, может быть, применительно к России им было бы проще найти ответ: потому что взаимовыгодное сотрудничество не только обогащает обе стороны, но и способствует развитию каждой - рост благосостояния и знакомство с чужими практиками способствует демократическому прогрессу в РФ отнюдь не меньше, чем военная интервенция.
Поэтому я бы не использовал здесь иезуитское «Цель оправдывает средства». Я понимаю их логику: «в собаку стрелять нехорошо, но если собака бешеная, то обязательно; когда цель - спасение души, она оправдывает любые средства». Но у нас, во-первых, и собака совершенно точно не бешеная, а во-вторых, у нас, возможно, выбор между «дольше, но лучше-надежнее-перспективнее» и «быстрее, но хуже и не факт, что получится».
Насильникам часто кажется, что их путь короче: один раз дал по морде и ничего объяснять не надо. Но, думаю, мы имеем достаточно опыта, чтобы быть в курсе, что насильники заблуждаются и находятся в состоянии суженного сознания, видят мир вокруг себя отнюдь не во всей его полноте».
***
«Именно «спецоперация» была бы невозможна, будь в РФ демократия.
Во-первых, я уже высказывался, но могу повторить мое мнение: «80% поддержки» - нарисованная величина. «Рисовать» ее можно многими способами.
Даже если вынести за скобки фактор прямой лжи (я его не исключаю совсем, но готов пренебречь) и страха честных ответов (те, кто «против», могут уходить от общения), то есть известные методологические трюки, которым учат на первых курсах. А. Вопрос во многом определяет полученный ответ. Разные формулировки одного и того же приводят к разбросу в десятки процентов. Б. Группировка ответов позволяет широкую вариативность. Например, если у нас есть варианты ответа «За; против; не против; не знаю», то очевидно, что третья категория сильно отличается от первых двух. Но если мы пожелаем, то добавим ее к любой и при этом сохраним у неискушенных потребителей иллюзию объективности: «он же «не против», значит, он «за»» или, наоборот, «он же не «за», значит, он «против»». То, что у нас при этом будет еще и «не знаю» создаст иллюзию, будто мы учитываем разные варианты, хотя в действительности это не так.
Поэтому я очень сомневаюсь, что «операция» имеет 80% поддержки. Может быть, 50 или даже 60%, но сильно сомневаюсь и в таких цифрах.
Во-вторых, мы имеем дело с искусственно созданными условиями, работающими на подчинение и запугивание конформистов. Учитывая, как поступили со всеми СМИ, и какие ограничения на выражение своего личного мнения, можно сказать, что все мы участвуем в эксперименте по изучению конформности. Они ставились в лабораторных условиях (если девять «подсадных уток» скажут заведомую ложь, то десятый, испытуемый, тоже солжет или скажет, что думает на самом деле?), а у нас это в масштабе общества. И если даже при всем этом 60% поддержки - скорее, верхняя планка, то каково же было бы реально, честно-объективно, измеренное одобрение?
Еще в марте Чадаев писал, что опросы, проводившиеся сразу после начала операции, показывали одобрение менее 50%. Потом он с некоторым облегчением фиксировал рост поддержки, но, учитывая, какими способами это было достигнуто (посильная ликвидация конкуренции мнений), я бы не был склонен расслабляться и говорить об успехах «пропаганды». Если и считать это успехом, то других служб.
Соответственно, если мы говорим о демократии, как понимаем ее сейчас (с защитой прав меньшинств, свободой и конкуренцией СМИ и точек зрения), то А. нельзя было бы принять решение до того, как большинство составит и выскажет аргументированное мнение об этом. Б. Конкуренция мнений и огромные риски этого варианта никогда не позволили бы ему получить даже половину, не говоря о двух третях или трех четвертях».
***
«Есть и разница в оценке поколений. Об этом говорили те опросы, какие еще проводились с учетом такого фактора, подтверждает и опыт, данный в ощущениях. Если у поколения 60+ опросы могли выявлять до 90% поддержки, то у 20-летних одобрение падало до 40% и ниже.
Такое впечатление есть у многих, и оно само по себе приводит иногда к необоснованным обобщениям.
Например, кто-то (the Republic?) выпустил материал, посвященный исследованию мнения одной из дочерей Путина (в роли кандидатки на эту роль выступила ЕМНИП некая Екатерина Тихонова, выпускница МГУ). В одном из чатов выпускников этого вуза велось обсуждение «спецоперации», в котором приняла участие в том числе и Екатерина.
Как писало само издание, у многих были надежды, что «молодое поколение» сможет убедить своих старших родственников в необходимости прекращения боевых действий, но слова Екатерины это впечатление развеяли, она заявляла о горячей их поддержке и считала инфантильными тех, кто выступал против.
Логика возлагавших надежды на «молодое поколение» понятна - этот опыт разницы дан нам в ощущениях. Но одновременно и необоснованность столь широкого обобщения тоже кажется очевидной: если мы имеем с одной стороны человека, который рассказывает, как на выходные летает в Сочи, где катается на автодроме и разбивает чужой одолженный Порше (много смайликов, притом не слишком даже и смущенных, несмотря на слова о «неловкости»), то, наверное, мы понимаем, что у него иное восприятие реальности, нежели у его ровесника, которому готовят бесславную смерть в голоде, холоде, грязи и антисанитарии.
У одной к услугам есть еще множество людей, готовых одолжить Порше на «покататься», а у другого собираются забрать то немногое, что у него есть - жизнь.
Он только-только вырос, собирается вступить во взрослую жизнь со всеми ее радостями и тяготами, а тут с него будут брать налог кровью.
Даже если он выживет и сохранит здоровье (немногим это удается после такого опыта), то погубленные месяцы и годы жизни ему тоже не «улыбаются».
При том, что он чаще всего понимает: это выбрасывание колоссальных ресурсов «в никуда».
Он может даже пойти добровольцем от безысходности: ему пообещают миллионы, и где еще он их возьмет? Он при этом знает, что обещанного ему могут и не дать, за 20 лет он имеет разный опыт на такой счет. Но так как мы говорим о безысходности, то может и пойти: могут ведь и дать; могут обмануть, но могут и дать обещанное. Хотя бы часть. Хотя бы когда-нибудь.
При этом, даже если он таким условным добровольцем пойдет, он будет понимать, что это ресурсы, буквально сожженные. Он возьмет эти деньги, но будет понимать, что мог бы в другом обществе взять эти же деньги за выполнение других задач - более полезных. Он знает, что эти миллиарды долларов, потраченные на разрушение еще миллиардов, могли быть пущены на производство и развитие вместо уничтожения. Купили семян на миллион, вырастили зерна на три - всем радость. А здесь миллион не то что сожгли в печке, а использовали как запал, чтобы взорвать еще на столько же.
Мне тут вспоминается сцена из «Идиота». Такое же самодурство - взять и сжечь в печке. Если так случится, что несколько купюр из пачки вылетят и упадут на пол, то стоящий рядом их, конечно, подберет и, может быть, возьмет себе. Но только это не изменит его понимания, что намного большая сумма была сожжена просто так, по капризу.
И это мы говорим про того, кто в какой-то степени добровольно пошел. А намного большее число было просто вынуждено. Даже если они контрактники, они в массе своей рассчитывали на мирную службу, а не на то, что их заставили делать.
У массы этих людей ощущение из разряда: крыша съехала у старика, а умирать теперь мне.
Можно ли представить, что эти люди, с сознанием и пониманием, что произойдет (а при конкуренции мнений кто сам бы не понял, тот услышал бы из СМИ или соцсетей), проголосовали бы «за» такое решение? Нет, мне очень трудно вообразить такое.
Как там у Пелевина: «вот на этом невысказанном предположении держится весь хрупкий механизм нашего народовластия»? В наши дни то же самое, только наоборот: на невысказанном предположении (может быть, крыша все-таки не съехала; может быть, основания все-таки были, всего лишь от нас их скрывают; может быть, они там все-таки умнее) держится хрупкий механизм поддержки среди тех не очень многих, кто все-таки высказывается «за»».