Моноспектакль Максима Аверина "Всё начинается с любви" 21.12.15
«Жизнь нельзя подогнать под выверенную схему», - говорит главный герой известного фильма Эльдара Рязанова, который все мы смотрим каждый Новый год. А ведь, казалось бы, если не схема, то некий общий порядок в жизни человека непременно есть. Он рождается, растёт, учится, получает профессию, находит друзей и единомышленников, строит дом и создаёт семью - всё это своеобразные пункты любой биографии. К каждому из них человек стремится - по зову души или потому, что так принято. Каждый из них - основа для рассказа о человеке. Хотя при всей логичности такого порядка, этот рассказ никогда не получается последовательным, ведь в жизни всё происходит неразрывно. Вот почему ни одна даже самая сухая словарная статься, в которой говорится о пути известной личности, не обходится без сносок, а ни одна книга - без лирический отступлений.
Моноспектакль Максима Аверина «Всё начинается с любви» - это тоже часть сюжета жизни артиста. И в том смысле, что сам он верен собственному убеждению «жить здесь и сейчас», а значит, то, что происходит на сцене - это и есть его жизнь. И в том, что он, как и любой другой человек, не может говорить о любви абстрактно, а значит, и тот разговор, который артист ведёт в спектакле с помощью стихотворений, песен и монологов - и о нём самом тоже.
Разговор, который, вроде бы, также начинается очень последовательно.
Вот артист говорит о своей любви к кино: в развёрнутом, можно сказать - многоуровневом двухчастном номере «Жизнь моя - кинематограф», выросшем в целую театральную сцену. Стихами и музыкой, пением и танцем, он говорит о той любви, что началась для него в детстве, когда он смотрел фильмы Чарли Чаплина, кадры из которых во время номера мы видим на огромном киноэкране, и когда он сам впервые - ещё ребёнком - оказался на съёмочной площадке. Словом, эта сцена и есть - о начале. О начале жизни - детстве. О начале пути в профессии. О начале в обретении своего зрителя, ведь чаще всего об артисте узнают именно благодаря кино.
А вот он говорит о любви к театру: в следующей сцене, в основном, созданной из произведений Александра Вертинского. В ней артист внешне максимально уходит от прямого «я»: тут нет никаких подробностей его собственного творческого театрального пути - например, нет видеоряда, составленного из его спектаклей (по аналогии с предыдущим номером, где как раз транслируются кадры из нескольких его фильмов), - при этом здесь передаётся то, что роднит всех театральных артистов.
В этой части спектакля будто бы одновременно представлено театральное действо и закулисье: то, что видят зрители и то, что скрыто от их глаз. Потому что сам текст стихотворений Вертинского - это словно произнесённый вслух внутренний монолог его персонажей, каждый из которых - артист. А в том, как исполняет их роли Максим Аверин, ярко проявляются, пожалуй, самые главные черты театральной игры вообще - здесь и молниеносные перевоплощения, и актёрская вдохновенность, и удивительное, исключительно театральное сочетание жизненности и чуда, правдивости и волшебства, и способность передать характер персонажа, его чувства или даже целую историю его жизни в несколько секунд: иногда просто жестом, взглядом, интонацией, с которой произносится текст, или паузой между словами.
Где-то на улице кричит о счастье самый несчастный площадной балагур - герой «Злых духов», где-то в вагоне поезда странствующий гастролёр погружается в воспоминания, перебирая старые письма, - персонаж песни «За кулисами», где-то в своей комнате самый талантливый скрипач, вымаливая прощение, снова играет концерт Сарасате, а в крохотной гримёрке зачем-то рисует на своём лице печаль и без того самый грустный в мире клоун из стихотворения «Piccolo bambino», и все они думают, пишут, кричат, молчат, играют - о любви.
Действительно, несмотря на то, что обе эти сцены моноспектакля - о кино и театре - продуманы, выстроены и закончены, они всё же не существуют ни в отдельности друг от друга, ни в отдельности от других тем спектакля. Тема любви к искусству в нём неразрывно связана с темой любви человека к человеку - безусловно, главной в постановке.
Её продолжают и персонажи моноспектакля из стихотворений других поэтов: размышляя о любви детской и зрелой, взаимной и безответной, рассказывая о семейных праздниках и ссорах. Продолжают, складывая общий сюжет и эмоциональную атмосферу спектакля из противопоставлений и постоянных переключений с одного настроения на другое.
Так, сразу после записи дуэта Максима Аверина и Людмилы Гурченко «Вы говорите, не молчите», снятого для бенефиса актрисы и показываемого в каждом моноспектакле в память о ней, артист выходит к зрителям, чтобы сыграть смешной, по-настоящему хулиганский номер в образе собаки Чарли - своего персонажа из ещё не вышедшего сериала.
Вслед за полной оптимизма, света и юмора песней «Жизнь» на стихи Роберта Рождественского и музыку Лоры Квинт артист исполняет стихотворение Романа Чеблатова «Научи меня жить» - пусть тоже наполненное верой, но переданной в совсем других тонах. Ведь если в первом номере артист говорит о серьёзном как бы шутя, то главные черты этого стихотворения - доверительность и исповедальность.
А сразу после стихотворения Владимира Высоцкого «Маски» звучит песня «Небом забытые»: о великих ушедших артистах - тех, кто сыграл десятки ролей, но никогда не носил маски в жизни.
Исполнение же песни на музыку Лоры Квинт «Зацелую, заревную, залюблю», где соседствуют страсть и нежность, - пример тому, что подобные вспышки настроений в моноспектакле Максима Аверина встречаются не только между номерами, но и внутри одного произведения или даже внутри одной строчки.
Такую динамичность режиссуры усиливает абсолютная актёрская свобода. И если моноспектакль Максима Аверина сравнивают с «партитурой поэзии, музыки и света», то в партии актёра здесь, кажется, никогда не бывает проставлено ни одного готового нюанса заранее - всё доверяется импровизации, причём не только в характерных номерах - таких, как «Типичный случай» Иосифа Уткина или «Первая любовь» Агнии Барто. Например, в стихотворении Рождественского «Письмо про дождь» общая плавность и размеренность течения мысли однажды неожиданно сменяется оживлённостью, а в стихотворении «Смерть Цыганова» Давида Самойлова сон главного героя - вдруг передаётся с предельной наглядностью, но эта изобразительность почему-то совсем не веселит, а скорее, создаёт тревогу и предчувствие беды.
И именно в этом стихотворении, которое Максим Аверин читает в финале спектакля, главный герой перечисляет те самые общие для всех жизненные вехи - «женился, строился, копил» - не останавливаясь ни на одном из них хоть сколько-нибудь долго, словно вдруг разубедившись в том значении, которое придавал им раньше, и понимает, что на самом-то деле человек живёт ради красоты.
В своём моноспектакле артист как раз и дарит нам красоту. Через красоту поэтического слова он раскрывает красоту души каждого своего зрителя. Помогает видеть красоту в том, что окружает нас постоянно. И ещё помогает находить и создавать самим простые радости: и пусть это будет игра в надувной мяч, подаренные цветы или даже просто улыбка, с которой, кстати, тоже начинается очень многое.
Моноспектакль Максима Аверина «Всё начинается с любви» - это тоже часть сюжета жизни артиста. И в том смысле, что сам он верен собственному убеждению «жить здесь и сейчас», а значит, то, что происходит на сцене - это и есть его жизнь. И в том, что он, как и любой другой человек, не может говорить о любви абстрактно, а значит, и тот разговор, который артист ведёт в спектакле с помощью стихотворений, песен и монологов - и о нём самом тоже.
Разговор, который, вроде бы, также начинается очень последовательно.
Вот артист говорит о своей любви к кино: в развёрнутом, можно сказать - многоуровневом двухчастном номере «Жизнь моя - кинематограф», выросшем в целую театральную сцену. Стихами и музыкой, пением и танцем, он говорит о той любви, что началась для него в детстве, когда он смотрел фильмы Чарли Чаплина, кадры из которых во время номера мы видим на огромном киноэкране, и когда он сам впервые - ещё ребёнком - оказался на съёмочной площадке. Словом, эта сцена и есть - о начале. О начале жизни - детстве. О начале пути в профессии. О начале в обретении своего зрителя, ведь чаще всего об артисте узнают именно благодаря кино.
А вот он говорит о любви к театру: в следующей сцене, в основном, созданной из произведений Александра Вертинского. В ней артист внешне максимально уходит от прямого «я»: тут нет никаких подробностей его собственного творческого театрального пути - например, нет видеоряда, составленного из его спектаклей (по аналогии с предыдущим номером, где как раз транслируются кадры из нескольких его фильмов), - при этом здесь передаётся то, что роднит всех театральных артистов.
В этой части спектакля будто бы одновременно представлено театральное действо и закулисье: то, что видят зрители и то, что скрыто от их глаз. Потому что сам текст стихотворений Вертинского - это словно произнесённый вслух внутренний монолог его персонажей, каждый из которых - артист. А в том, как исполняет их роли Максим Аверин, ярко проявляются, пожалуй, самые главные черты театральной игры вообще - здесь и молниеносные перевоплощения, и актёрская вдохновенность, и удивительное, исключительно театральное сочетание жизненности и чуда, правдивости и волшебства, и способность передать характер персонажа, его чувства или даже целую историю его жизни в несколько секунд: иногда просто жестом, взглядом, интонацией, с которой произносится текст, или паузой между словами.
Где-то на улице кричит о счастье самый несчастный площадной балагур - герой «Злых духов», где-то в вагоне поезда странствующий гастролёр погружается в воспоминания, перебирая старые письма, - персонаж песни «За кулисами», где-то в своей комнате самый талантливый скрипач, вымаливая прощение, снова играет концерт Сарасате, а в крохотной гримёрке зачем-то рисует на своём лице печаль и без того самый грустный в мире клоун из стихотворения «Piccolo bambino», и все они думают, пишут, кричат, молчат, играют - о любви.
Действительно, несмотря на то, что обе эти сцены моноспектакля - о кино и театре - продуманы, выстроены и закончены, они всё же не существуют ни в отдельности друг от друга, ни в отдельности от других тем спектакля. Тема любви к искусству в нём неразрывно связана с темой любви человека к человеку - безусловно, главной в постановке.
Её продолжают и персонажи моноспектакля из стихотворений других поэтов: размышляя о любви детской и зрелой, взаимной и безответной, рассказывая о семейных праздниках и ссорах. Продолжают, складывая общий сюжет и эмоциональную атмосферу спектакля из противопоставлений и постоянных переключений с одного настроения на другое.
Так, сразу после записи дуэта Максима Аверина и Людмилы Гурченко «Вы говорите, не молчите», снятого для бенефиса актрисы и показываемого в каждом моноспектакле в память о ней, артист выходит к зрителям, чтобы сыграть смешной, по-настоящему хулиганский номер в образе собаки Чарли - своего персонажа из ещё не вышедшего сериала.
Вслед за полной оптимизма, света и юмора песней «Жизнь» на стихи Роберта Рождественского и музыку Лоры Квинт артист исполняет стихотворение Романа Чеблатова «Научи меня жить» - пусть тоже наполненное верой, но переданной в совсем других тонах. Ведь если в первом номере артист говорит о серьёзном как бы шутя, то главные черты этого стихотворения - доверительность и исповедальность.
А сразу после стихотворения Владимира Высоцкого «Маски» звучит песня «Небом забытые»: о великих ушедших артистах - тех, кто сыграл десятки ролей, но никогда не носил маски в жизни.
Исполнение же песни на музыку Лоры Квинт «Зацелую, заревную, залюблю», где соседствуют страсть и нежность, - пример тому, что подобные вспышки настроений в моноспектакле Максима Аверина встречаются не только между номерами, но и внутри одного произведения или даже внутри одной строчки.
Такую динамичность режиссуры усиливает абсолютная актёрская свобода. И если моноспектакль Максима Аверина сравнивают с «партитурой поэзии, музыки и света», то в партии актёра здесь, кажется, никогда не бывает проставлено ни одного готового нюанса заранее - всё доверяется импровизации, причём не только в характерных номерах - таких, как «Типичный случай» Иосифа Уткина или «Первая любовь» Агнии Барто. Например, в стихотворении Рождественского «Письмо про дождь» общая плавность и размеренность течения мысли однажды неожиданно сменяется оживлённостью, а в стихотворении «Смерть Цыганова» Давида Самойлова сон главного героя - вдруг передаётся с предельной наглядностью, но эта изобразительность почему-то совсем не веселит, а скорее, создаёт тревогу и предчувствие беды.
И именно в этом стихотворении, которое Максим Аверин читает в финале спектакля, главный герой перечисляет те самые общие для всех жизненные вехи - «женился, строился, копил» - не останавливаясь ни на одном из них хоть сколько-нибудь долго, словно вдруг разубедившись в том значении, которое придавал им раньше, и понимает, что на самом-то деле человек живёт ради красоты.
В своём моноспектакле артист как раз и дарит нам красоту. Через красоту поэтического слова он раскрывает красоту души каждого своего зрителя. Помогает видеть красоту в том, что окружает нас постоянно. И ещё помогает находить и создавать самим простые радости: и пусть это будет игра в надувной мяч, подаренные цветы или даже просто улыбка, с которой, кстати, тоже начинается очень многое.