Моноспектакль Максима Аверина "Всё начинается с любви" 21.08.15
«Нет другого места в России, где бы воображение отрывалось с такой лёгкостью от действительности: русская литература возникла с появлением Петербурга», - писал Иосиф Бродский, считавший при этом высшей формой развития литературы - поэзию.
В моноспектакле Максима Аверина «Всё начинается с любви» - спектакле, не привязанному ни к одному городу или театру, но одновременно так или иначе памятно связанному с каждым городом и с каждой сценической площадкой, где он когда-либо был сыгран; в спектакле, кстати, тоже, по сути, когда-то рождённому в Петербурге - среди множества стихотворений, входящих в его программу, есть одно, написанное Бродским. Оно называется «Одиночество» и, казалось бы, в моноспектакле, тема которого - любовь, как раз и можно рассказывать только об одиночестве в любви, о любви неразделённой или утраченной, ведь артист на сцене - один.
Часто так и происходит: стихотворения и песни, которые исполняет Максим Аверин в течение вечера, в большинстве своём представляют собой монологи, адресованные его персонажами для тех, кого нет с ними рядом.
Одни герои, находясь в разлуке со своими любимыми, отправляют им письма - как в стихотворениях «Злые духи» Александра Вертинского и «Письмо про дождь» Роберта Рождественского. Письма при всей своей разности, схожие в пожеланиях тепла и солнца, которое высушит и дождевые лужи, и «мерзкую слякоть». Письма, также схожие в просьбах «не сердиться» и «простить» за, может быть, так до конца и не выразившие мысли строки, но главное - схожие в чувстве потерянности и грусти. И пусть в самом тексте «Письма про дождь», так же как и в музыке, которая звучит в спектакле во время его исполнения, слышится больше надежды и света, а в голосе артиста - больше теплоты, но ведь здесь всё равно говорится о расставании, которое делает человека незащищённым, поэтому и кажется, будто почти нет разницы между душевным состоянием героя «Злых духов», знающего, что для него эта разлука продлится всю жизнь, и персонажа стихотворения Рождественского, для которого она - лишь на некоторое время.
Другие же герои артиста бесконечно, в мельчайших деталях воспроизводят в памяти образы возлюбленных с такой нежностью, с которой можно думать только о самом дорогом, и - с горечью вспоминают подробности встречи, ставшей для них последней: как в песнях «За кулисами» Вертинского и «Amor, amor» Лоры Квинт. Первая звучит в ритме легко кружащего вальса, вторая - энергичного танго, настолько же сильно отличаются и время, и место последнего свидания персонажей двух этих произведений с их любимыми (если в песне «За кулисами» заснеженная зима, то в «Amor, amor» - месяц май; у Вертинского многолюдный вокзал - у Квинт пустынный берег моря на закате). Но при всех различиях, два этих номера объединяет не только то, что в сюжете песен оба персонажа переносят события своего прошлого в настоящее, но и то, что в спектакле Максим Аверин, играя каждого из них, воображаемое обращает в реальное.
Воображаема партнёрша, с которой танцует артист, исполняя то самое танго о потерянной любви. Воображаем трогающийся с платформы и стремительно ускоряющийся поезд, что увозит от его героя любимую женщину, которую когда-то тот встретил за кулисами - поезд, за каждым уходящим вагоном которого будто бы на самом деле успевает проследить взглядом артист, после ещё долго смотрящий куда-то вдаль, пока состав совсем не скрывается за горизонтом. Но и для зрителей, как и для артиста, всё это воображаемое становится не менее настоящим и видимым, потому что воспринимается уже не как вымысел, а как воссозданная действительность.
И всё же в моноспектакле встречается немало женских персонажей, представленных не только лишь на уровне образа, воспоминаний или мысленного обращения к ним, но и непосредственно участвующих в действии, причём, конечно же, их роли тоже играет сам артист.
Чаще всего их появления оказываются совсем недолгими - лишь на несколько коротких реплик - и в эти моменты так же молниеносно и стремительно артист перевоплощается, меняя тембр голоса, а движения и жесты делая более мягкими и лёгкими. Но особенно примечательным здесь становится даже не столько сама техника и скорость подобного перевоплощения, сколько то, что такая игра, прежде всего, отражает собственно мужской взгляд на саму женскую природу: отражает его отношение, главное в котором - юмор и любовь.
С невероятным юмором Максим Аверин передаёт и наивность маленькой Наташки из стихотворения Агнии Барто «Первая любовь» - девочке, которая, желая во всём подражать старшей сестре, вдруг решает влюбиться во что бы то ни стало; и кокетливость радистки из стихотворения Рождественского «Восемьдесят восемь» долго как будто «не понимающей», что человек признаётся ей в любви, и причудливую капризность и переменчивость героини стихотворения Иосифа Уткина «Типичный случай», которая, разругавшись с любимым в пух и в прах, чуть было не уехала от него в Ленинград. И с огромной любовью - мудрость Цыгановой из стихотворного цикла Давида Самолова и нежность героини «Баллады о прокуренном вагоне» Александра Кочеткова.
И пусть героини моноспектакля иногда вот так ссорятся по пустякам со своими партнёрами или даже расстаются с ними: думая, что на миг, как в «Балладе…», или понимая, что навеки, как и в стихотворении «Смерть Цыганова», но интересно то, что, как правило, женские персонажи в спектакле появляются именно в тех номерах, где речь как раз идёт о любви взаимной - той, о которой необходимо и естественно говорить на два голоса.
Исключение в этом смысле есть, пожалуй, лишь одно: стихотворение Александра Вертинского «Piccolo bambino». Здесь тоже появляется женский персонаж - цирковая балерина, но её голос не просто не звучит в унисон с голосом главного героя - искренне любящего её и бесконечно преданного ей клоуна, - но и высмеивает его, из-за чего, наверное, каждому зрителю, кто видел этот номер в спектакле раньше, она всегда казалась просто холодной, жестокой и бесчувственной. Однако 21 августа в Санкт-Петербурге в программе моноспектакля появился ещё один номер на стихи того же поэта, уже полностью исполняющийся от женского лица и - прямо перед «Piccolo bambino»: это песня «Маленькая балерина». Так что же: значит, балерина - та самая?
Возможно, хотя своего имени она не называет и ни слова не произносит ни о каком клоуне, но ведь и в то же самое время музыка, которая звучит в аккомпанементе к её пению и танцу, по характеру - как раз цирковая.
Как бы то ни было, в любом случае, два эти номера спектакля вместе образуют своеобразный цикл: если уж не о взаимной любви (хотя кто знает, может быть, и балерина, чью душу так сложно понять, вовсе не была чёрствой и избалованной вниманием, а просто боялась поверить, наконец, в счастье), то, по крайней мере, об общей для этих персонажей-артистов судьбе. Той, что только кажется всегда радостной, лёгкой, красивой и праздничной, как конфетти, которое подбрасывает Максим Аверин, заканчивая историю о балерине и клоуне.
И подобных всё новых и новых переплетений, параллелей, объединений сюжетов в спектакле множество - причём не только между произведениями, написанными одним автором, или номерами, исполняемыми подряд. Кажется, что их даже больше, чем могло задумываться изначально! Хотя тот же Бродский писал, что «начиная стихотворение, поэт, как правило, не знает, чем оно кончится, и… часто мысль его заходит дальше, чем он рассчитывал». Вот и моноспектакль Максима Аверина «Всё начинается с любви» - это тот самый случай, когда артисту, как и поэту, «удаётся оказаться там, где до него никто не бывал».
В моноспектакле Максима Аверина «Всё начинается с любви» - спектакле, не привязанному ни к одному городу или театру, но одновременно так или иначе памятно связанному с каждым городом и с каждой сценической площадкой, где он когда-либо был сыгран; в спектакле, кстати, тоже, по сути, когда-то рождённому в Петербурге - среди множества стихотворений, входящих в его программу, есть одно, написанное Бродским. Оно называется «Одиночество» и, казалось бы, в моноспектакле, тема которого - любовь, как раз и можно рассказывать только об одиночестве в любви, о любви неразделённой или утраченной, ведь артист на сцене - один.
Часто так и происходит: стихотворения и песни, которые исполняет Максим Аверин в течение вечера, в большинстве своём представляют собой монологи, адресованные его персонажами для тех, кого нет с ними рядом.
Одни герои, находясь в разлуке со своими любимыми, отправляют им письма - как в стихотворениях «Злые духи» Александра Вертинского и «Письмо про дождь» Роберта Рождественского. Письма при всей своей разности, схожие в пожеланиях тепла и солнца, которое высушит и дождевые лужи, и «мерзкую слякоть». Письма, также схожие в просьбах «не сердиться» и «простить» за, может быть, так до конца и не выразившие мысли строки, но главное - схожие в чувстве потерянности и грусти. И пусть в самом тексте «Письма про дождь», так же как и в музыке, которая звучит в спектакле во время его исполнения, слышится больше надежды и света, а в голосе артиста - больше теплоты, но ведь здесь всё равно говорится о расставании, которое делает человека незащищённым, поэтому и кажется, будто почти нет разницы между душевным состоянием героя «Злых духов», знающего, что для него эта разлука продлится всю жизнь, и персонажа стихотворения Рождественского, для которого она - лишь на некоторое время.
Другие же герои артиста бесконечно, в мельчайших деталях воспроизводят в памяти образы возлюбленных с такой нежностью, с которой можно думать только о самом дорогом, и - с горечью вспоминают подробности встречи, ставшей для них последней: как в песнях «За кулисами» Вертинского и «Amor, amor» Лоры Квинт. Первая звучит в ритме легко кружащего вальса, вторая - энергичного танго, настолько же сильно отличаются и время, и место последнего свидания персонажей двух этих произведений с их любимыми (если в песне «За кулисами» заснеженная зима, то в «Amor, amor» - месяц май; у Вертинского многолюдный вокзал - у Квинт пустынный берег моря на закате). Но при всех различиях, два этих номера объединяет не только то, что в сюжете песен оба персонажа переносят события своего прошлого в настоящее, но и то, что в спектакле Максим Аверин, играя каждого из них, воображаемое обращает в реальное.
Воображаема партнёрша, с которой танцует артист, исполняя то самое танго о потерянной любви. Воображаем трогающийся с платформы и стремительно ускоряющийся поезд, что увозит от его героя любимую женщину, которую когда-то тот встретил за кулисами - поезд, за каждым уходящим вагоном которого будто бы на самом деле успевает проследить взглядом артист, после ещё долго смотрящий куда-то вдаль, пока состав совсем не скрывается за горизонтом. Но и для зрителей, как и для артиста, всё это воображаемое становится не менее настоящим и видимым, потому что воспринимается уже не как вымысел, а как воссозданная действительность.
И всё же в моноспектакле встречается немало женских персонажей, представленных не только лишь на уровне образа, воспоминаний или мысленного обращения к ним, но и непосредственно участвующих в действии, причём, конечно же, их роли тоже играет сам артист.
Чаще всего их появления оказываются совсем недолгими - лишь на несколько коротких реплик - и в эти моменты так же молниеносно и стремительно артист перевоплощается, меняя тембр голоса, а движения и жесты делая более мягкими и лёгкими. Но особенно примечательным здесь становится даже не столько сама техника и скорость подобного перевоплощения, сколько то, что такая игра, прежде всего, отражает собственно мужской взгляд на саму женскую природу: отражает его отношение, главное в котором - юмор и любовь.
С невероятным юмором Максим Аверин передаёт и наивность маленькой Наташки из стихотворения Агнии Барто «Первая любовь» - девочке, которая, желая во всём подражать старшей сестре, вдруг решает влюбиться во что бы то ни стало; и кокетливость радистки из стихотворения Рождественского «Восемьдесят восемь» долго как будто «не понимающей», что человек признаётся ей в любви, и причудливую капризность и переменчивость героини стихотворения Иосифа Уткина «Типичный случай», которая, разругавшись с любимым в пух и в прах, чуть было не уехала от него в Ленинград. И с огромной любовью - мудрость Цыгановой из стихотворного цикла Давида Самолова и нежность героини «Баллады о прокуренном вагоне» Александра Кочеткова.
И пусть героини моноспектакля иногда вот так ссорятся по пустякам со своими партнёрами или даже расстаются с ними: думая, что на миг, как в «Балладе…», или понимая, что навеки, как и в стихотворении «Смерть Цыганова», но интересно то, что, как правило, женские персонажи в спектакле появляются именно в тех номерах, где речь как раз идёт о любви взаимной - той, о которой необходимо и естественно говорить на два голоса.
Исключение в этом смысле есть, пожалуй, лишь одно: стихотворение Александра Вертинского «Piccolo bambino». Здесь тоже появляется женский персонаж - цирковая балерина, но её голос не просто не звучит в унисон с голосом главного героя - искренне любящего её и бесконечно преданного ей клоуна, - но и высмеивает его, из-за чего, наверное, каждому зрителю, кто видел этот номер в спектакле раньше, она всегда казалась просто холодной, жестокой и бесчувственной. Однако 21 августа в Санкт-Петербурге в программе моноспектакля появился ещё один номер на стихи того же поэта, уже полностью исполняющийся от женского лица и - прямо перед «Piccolo bambino»: это песня «Маленькая балерина». Так что же: значит, балерина - та самая?
Возможно, хотя своего имени она не называет и ни слова не произносит ни о каком клоуне, но ведь и в то же самое время музыка, которая звучит в аккомпанементе к её пению и танцу, по характеру - как раз цирковая.
Как бы то ни было, в любом случае, два эти номера спектакля вместе образуют своеобразный цикл: если уж не о взаимной любви (хотя кто знает, может быть, и балерина, чью душу так сложно понять, вовсе не была чёрствой и избалованной вниманием, а просто боялась поверить, наконец, в счастье), то, по крайней мере, об общей для этих персонажей-артистов судьбе. Той, что только кажется всегда радостной, лёгкой, красивой и праздничной, как конфетти, которое подбрасывает Максим Аверин, заканчивая историю о балерине и клоуне.
И подобных всё новых и новых переплетений, параллелей, объединений сюжетов в спектакле множество - причём не только между произведениями, написанными одним автором, или номерами, исполняемыми подряд. Кажется, что их даже больше, чем могло задумываться изначально! Хотя тот же Бродский писал, что «начиная стихотворение, поэт, как правило, не знает, чем оно кончится, и… часто мысль его заходит дальше, чем он рассчитывал». Вот и моноспектакль Максима Аверина «Всё начинается с любви» - это тот самый случай, когда артисту, как и поэту, «удаётся оказаться там, где до него никто не бывал».