К вопросу об исламо-христианском диалоге (ч.4)
И, пожалуй, последним принципиальным моментом, рассматриваемым как точка расхождения, является христианская практика стяжания благодати и «обожения» верующего. Частично мы уже затронули этот вопрос выше применительно к учению о природах Христа и показали, что божественное Слово никоим образом не смешивается с тварной человеческой природой, точно также как это же Слово не смешивается с бумагой и чернилами Корана. Тем не менее, большой «страшилкой» для мусульман являются рассказы о Фаворском свете - в этом видится грубейшее нарушения учения о неподобии Бога выраженное уже в библейской максиме «нельзя видеть Бога и не умереть». В действительности, практики священного безмолвия (исихии), возродителем и защитником которых был св. Григорий Палама, не имеют цели превратить человека в бога или хотя бы дать человеку инструментарий видения Бога. Эти практики в занчительной степени схожи с практиками суфийских орденов, с деятельностью которых св. Палама познакомился во время своего пребывания в турецком плену. Как и в случае с первородным грехом, для уяснения предмета исследования, необходимо вернуться к его истокам.
Итак, деятельность св. Паламы проходила на закате Византии, когда с востока Империи угрожали турки, а с запада и Империи, и Православной церкви угрожали католики. В этой сложнейшей обстановке св. Палама остается принципиальным исповедником православного учения, основанного не только на логическом понимании текста Писания, но и на мистическом богословии. Против этого восстает итальянский ученый монах греческого происхождения Варлаам. Основным предметом их спора была не мистика исихии, а понимание Сущности и энергии Божиих. Фактически обсуждалось, являются ли Божественные энергии (действия, благодать) тварными или нетварными, хотя сам вопрос был поставлен следующим образом: является ли свет Господня Преображения на Фаворе Полнотой Божества или же есть свет особый просвещающий, но сотворенный. Варлаам стоял на позиции, усвоенной им из учения Фомы Аквинского, и утверждал, что существо Божие непознаваемо принципиально и полностью трансцендентно миру, а благодать как Божественное действие (энергия) имеет тварную природу.
Со своей стороны, св. Палама отстаивали обратное мнение, что воссиявший на Фаворе свет, не есть самая Божественная Сущность, но и не является сотворенным. Действие Бога есть проявление Его Сущности и является естественным свойством Бога. В результате спора в православии признанным является учение о нетварной природе Божественных действий (энергий), хотя большинство католиков считают Божественные энергии тварными.
Сами же мистические практики «умной молитвы» и стяжание благодати рассматривались именно в указанном ключе. Никто не ставил целью слиться с Божеством, речь шла о видении света, что считалось милостью, одним из видов откровения верующему. Приближение к такому откровению предполагает совершенствование человеческой природы под действием благодати. Святой Григорий Палама говорит, что человек «...получивший во благой удел божественные энергии сам есть как бы Свет, и со Светом находится и вместе со Светом сознательно видит то, что без таковой благодати скрыто для всех, возвысившись не только над телесными чувствами, но и над всем, что нам ведомо... ибо очищенные сердцем видят Бога, Который, будучи Светом, вселяется и открывает Себя любящим Его и возлюбленным Им...». Очевидно, что речь идет о видении на нескольких уровнях, телесному зрению доступен только свет, о видении же Бога говорится только аллегорически, как о «сердечном зрении».
Примечательно, что именно такой взгляд на Действия, Имена и Атрибуты Аллаха является общераспространенными и неоспоримым в ортодоксальном Исламе. Так, например, уже упоминавшийся нами выдающийся исламский ученый аль Газали многократно утверждает, что Бог обладает «Сущностью и устройством», при этом «отрицание устройства - это отрицание Сущности». Очень подробно этот вопрос исследует и шейх Абулькадыр ас-Суфи. В итоге все мусульмане сходятся во мнении, что Атрибуты, Имена и Действия Аллаха нетварны не смешиваемы с Его Сущностью и неотделимы от Нее. Примечательно и то, что в результате отсутствия единого законченного учения об Именах, функцию которого в Исламе выполняет Таухид аль Асма уа Сыфат (Единобожие в Именах и Атрибутах), вопрос о соотношении Сущности и ипостасей в Троице периодически возникает в христианстве. Последний раз остро этот вопрос встал в 30-е годы XX века среди русской православной эмиграции в виде софиологического спора или спора об Имяславии. Священник Сергии Булгаков и часть богословов чрезмерно сближали Софию (Премудрость) и Сущность, в результате Божественные Имена и энергии смешивались с самим Богом. Крайним результатом такой позиции становилось неоплатоническое в своей сути смешение Творца и творения. Критик этой позиции архиеп. Серафим (Соболев) наоборот излишне отделял Софию от Сущности, фактически внедряя иерархические отношения в Троицу.
Выше мы привели достаточно разъяснений того, что по указанным вопросам между ортодоксальным христианским вероучением и исламской акыдой нет принципиальных разногласий, позволяющих утверждать, что христиане и мусульмане верят в разных богов. При этом основные разногласия существуют в вопросах, где само христианское вероучение затрудняется дать однозначный ответ (как в случае с первородным грехом), либо незакончено (как в случае с вопросом божественных энергий и софиологией). Именно поэтому шейх Абдулькадыр и утверждает, что Ислам ничего не отнимает у христиан, не лишает их своего духовного наследия, не заставляет поверить в какого-то нового «цельнокованого» бога. Разница сводится к тому, что юристы называют вопросом факта, а по большому счету, вообще к одному вопросу - был ли Мухаммед Пророком.
Положительный ответ на этот вопрос приводит вас к необходимости следования шариату. Первое, что объясняют молодому мусульманину - это известные Пять Столпов Ислама, которые все есть база исполнения Закона. Уже первый Столп - шахада - есть не просто теоретическое признание существования Единого Бога, но и признание Мухаммада его Пророком и именно шахада влечет за собой четыре другие столпа - обязательную молитву (салят), очистительную подать с имущества (закят), пост (саум), и паломничество в Мекку (хадж). Действительно, мусульманин это не тот, кто говорит, что он верит в Бога. Таких людей подавляющее большинство, и даже не тот, кто считает Мухаммеда Пророком, но тот, кто исполняет шариат или, по крайней мере, признает шариат и осознает, что неисполнение предписаний Закона есть грех. Именно поэтому сами мусульмане называют Ислам не «религией», а «Дином (Путем, Законом)», что условно соответствует его квалификации в религиоведении как «ортопрактической религии» в противовес «ортодоксальному» Христианству.
Отсюда мы видим два вывода. Во-первых, у мусульман и христиан отсутствует спор в основных догматах, касающихся понимания непосредственно Бога, включая вопросы соотношения Сущности и Имен, а также в вопросах Христологии. Во-вторых, водораздел между Исламом и Христианством лежит в плоскости признания Мухаммеда Пророком.
Признание Мухаммеда - вопрос очень постой и одновременно сложный. Сложность вопроса в том, что существуют сотни свидетельств и фактов из жизни Мухаммеда, свидетельствующих, что он является Пророком, есть и подробные исследования Библейских предсказаний явления Мохаммеда. Одновременно на все эти доказательства существуют тысячи опровержений и контр-доводов. Здесь, вероятно, наиболее изящным будет довод Ахмада Дидата, спросившего у христиан, как может Библия, так подробно описывающая будущие события, ни словом не обмолвиться о человеке, основавшем самую крупную на сегодняшний день религиозную общину на планете и заставившего миллиарды людей признать Иисуса Христом, рожденным от девы?
Простота же вопроса в том, что тот, кто хочет верить, что Мeхаммед - Пророк, будет в это верить, так же как тот, кто хочет верить в состоявшийся факт пришествия Мессии будет в него верить. Тот, кто не расположен к этой вере, найдет тысячи объяснений тому, что Мухаммед - не Пророк, а Иисус - не Мессия из дома Давидова. Все доказательства будут очевидны для одних, тогда как другие останутся глухи. Безусловно, есть и группа атеистов, язычников или не определившихся людей, и для них эти доказательства как раз будут весьма полезны, но мы сейчас говорим о проблеме межконфессионального диалога.
Именно поэтому мы можем предположить, что отказ шейха Абдулькадыра от диалога базируется также и на глубоком понимании крайней опасности экуменизма для человека. Современные экуменисты, даже не говорящие о вульгарном объединении религий, тем не менее, приходят к выводу о том, что религии есть некие альтернативные пути к Богу. Продуманный до своего логического завершения экуменизм не отказывает в спасении ни одному «верующему», независимо от его конфессии. Однако этот гуманистичный, на первый взгляд, вывод на поверку оказывается как раз антигуманным. Малая правда экуменизма, заключается в том, что Бог не связан в своем решении о судьбе человека и зрит не столько на форму, сколько на заключенное в сердце. Но эта малая правда скрывает большую ложь.
Во-первых, сама идея альтернативных религий есть ложь, ибо от Адама до наших дней есть лишь одна религия от Бога, которая, не меняясь в сути учения, может меняться в форме следования этому учению. Именно поэтому с точки зрения Ислама, христиане первых веков есть вполне правоверные люди, ибо они следовали за последним известным им Пророком (Иисусом Христом) и если они это делали в рамках существовавшей тогда ортодоксии.
Однако явление миру Пророка Мухаммеда ставит перед каждым человеком принципиально вопрос о его личной вере. Ты либо веришь и следуешь, либо отрицаешь и остаешься. Точно такой же вопрос был поставлен перед евреями, а позднее другими народами Иисусом - ты либо «с нами, либо против нас». Уже сам этот вопрос заставляет человека искать, подвигает его, выводит из статики. И каким бы ни был финальный ответ, это будет ответ человека, прошедшего серьезный, иногда мучительный путь. Ответ человека, приложившего усилие. Но, говоря словами Евангелия, «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Матф. 11:12). Экуменисты же снимают этот вопрос, оставляя человека в иллюзорном комфорте его статичного состояния и, тем самым в принципе лишают его спасения, поскольку статичный теплохладный человек обречен уже в силу своего сонного состояния. Доказательством тому являются изумительные по силе своего воздействия строки из Откровения Иоанна Богослова, которые стоит привести полностью:
«знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: "я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды "; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг. … Итак будь ревностен и покайся».
Экуменизм убивает ревность, поэтому никакой диалог нежелателен в принципе, диалог негуманен. Возможно объяснение учения и призыв, спор, обсуждение гуманитарных, политических, экономических проблем, поиск способов мирного сосуществования, совместное решение всего спектра проблем и т.д., но у диалога нет будущего. Диалог предполагает компромисс, а компромисса в вопросе признания Мухаммеда Пророком быть не может. И именно на это указывает шейх Абдулькадыр. «Если вы действительно любите Аллаxа, то последуете за Пророком, салла Ллаxу ‘алейхи уа салям. Это конец нашего диалога, все».