ОПИСАНИЕ ЗЕМЛИ ВАЛАШСКОЙ.
29 июня 1524 года.
Микаэль Бочиньоли Рагузский
Эта Валахия граничит на востоке с другой Валахией, именуемой венграми Молдовой, а в старину Дакией, на западе - с венграми и крепостью Северин, расположенной на берегу Дуная и принадлежащей венграм, на севере - с горами, разделяющими область венгерского подчинения Трансильвании от Земли Валашской, на юге - с Дунаем. Протяжённость её в длину, с запада на восток - двенадцать дней пути, а в ширину, с севера на юг - три дня пути с лишним. На этой беспрерывной равнине земля жирна и пригодна для обработки за исключением мест где она изрезана болотами или лесами.
Область эта богата во всём, что касается жизненно важных нужд, за исключением вина, до которого народ этот охоч, будучи склонным к пьянству и жадности; нигде в другой стороне нет такого множества скота, а табуны лошадей немногим малочисленнее стад мелкого скота;// живут здесь не в городах, но в сёлах очень густонаселённых. Ибо в стране этой более 15 тысячь сёл из которых самые малые имеют по 50 домов, есть в ней соляные горы, которые местные жители режут, как <режут> камень в карьерах и продают туркам. Нрав народа груб и неотёсан, <они> сродни своей скотине; они не заботятся ни о службе солдатской, ни о делах общественных; и настолько настроены на стычки и ссоры, что зачастую не чужды убивать государей своих, по этой причине случилось, что, хоть и были они данниками только у венгров, стали не только данниками турок, а попали под их иго. Пользуются они языком итальянским, но несколько ограниченным; они христиане, но схизматики. Был некогда у них государь - которого они называют воеводой - по имени Драгул, муж горячий и смышлёный в делах военных. Он не только особенно хорошо защищал свою страну, но зимой, когда замерзал Дунай, что бывало нередко, нарушал границы турецкие и опустошал <их края> огнём и мечом. Разгневанный этим, Магомет - прадед Сулеймана, правящего сейчас у турок, - перейдя Дунай, чтобы отплатить за причинённый ущерб, вошёл в Землю Валашскую, но Драгул никоим образом не преградил ему путь, ибо он убрал с полей и из сёл не только людей и скотину, но и всё, что необходимо для жизни в глубину лесов, окружённых болотами, так что армия турецкая должна была приносить из других мест всё необходимое для еды, а Драгул, подготовив несколько всадников ночью, зачастую, либо днём выходил чаще всего из лесов обходными путями и тропинками ему известными и уничтожал неожиданно множество турок ищущих еду или отдалившихся от войска: иногда нападал на основное войско их когда его никак не ждали там и после того как убивал их великое множество, до того как они успевали собраться к битве, убегал опять в леса и не позволял врагу дать битву в равных условиях.
Оттого, Магомет, не имея ни провианта для армии и не желая подвергать опасности солдат своих, нападая на Драгула, который находился в лесных чащах, вынужден был вернуться откуда пришёл, без добычи, без победы и потеряв множество своих. А господа румынские, избавившись от страха перед врагом, забыв всё хорошее, что имели они от Драгула, начали замыслять дела враждебные чтобы умертвить Драгула, отлынивать от службы воинской, хвалить турок, очернять поступки Драгула, заявлять, что победа в конце концов обернётся вредом для победителей, а не для побеждённых, и утверждать, что они не могут держать турок за врагов, и высказывать мнение, что нужно заключить союз с ними и даже с выплатой дани - в то время как Драгул, напротив, старался подвигнуть их не просить мира у побеждённых <врагов>, <а> защищать с оружием всё своё, и убеждая их жить в свободе и, наконец, сказать <ясно>, что не позволит никогда, пока жив будет, чтобы Земля Валашская стала данницей турок. И поскольку он настаивал на своём мнении, то был зарублен подло господами, а на его место был поставлен другой. Он купил мир у турок за плату ежегодной дани в двенадцать тысяч золотых монет, а дети Драгула и многие из его сторонников бежали к турку, где были хорошо приняты и позволено им было жить и дальше как христианам, потому что они не были схизматиками, но католиками.
А румыны, вечно недовольные, как бы не обстояли дела, не позволили править долго ни тому, которого они поставили на место умершего, но убив его и будучи не в состоянии договориться кого далее выбирать в правители, дали турку право решать кого выбирать. А тот назвал одного из тех, что бежали к нему и поручил ему ехать в “провинцию” как какому-либо из служащих своих, наделённому знаками службы своей и решил, что никто не может быть государем Земли Валашской, кроме тех которых либо он назначает, либо выбирают румыны,// а он утверждает. Также добавляет что, сколько бы раз он ни приказывал ему приехать в Константинополь, он должен будет делать это без промедления в точности как губернаторы других провинций и в результате этого дошло до того, что они стали почти подчинены турками. Со временем, турецкий султан завоёвывает Белград. Басараб, господарь Земли Валашской (с которым я был знаком до того как он стал господарём, когда бывал я у румын), умирает, оставляя после себя одного сына семи лет. Султан передаёт ему правление и назначает ему турецких эпитропов которые управляли бы страной пока ребёнок не повзрослеет, с той мыслью, чтобы <таким образом> приучить румын к турецким управляющим, ибо, подвернувшись такой случай, пришла ему мысль занять страну полностью, ибо видел он, что здесь самый лёгкий проход против венгров, с которыми начал он вести войну и считал что если бы эта страна управлялалсь турками так же как и другие вилайеты, ему бы было больше пользы от неё. Но румыны не приняли ни ребёнка, ни турок, а приняв вместо умершего другого за господаря, они посылают посольство к турку и просят его утвердить избранного ими господаря, и стараются убедить его, что <этот> ребёнок неспособен ни на что, по причине своего малого возраста и что он совсем не подходит для такого значительного правления, и кроме того не годится, согласно старинному обычаю, сдавать страну туркам и они утверждают, что румыны тоже не допустят когда-либо этого. Рассердившись по этой причине, турок приказал, вопреки закону и праву народов, задушить послов, а других, кто пришёл с ними, отпустил домой после того как приказал отрезать им ноздри. К тому же приказывает пашам Никополя, Видина и Силистры собрать свои грабительские войска и опустошить Землю Валашскую. Узнав это, румыны призывают из Трансильвании Иоана, графа Сепусского и подчиняются ему вместе со всеми своими, отрёкшись в открытую от турок. А он приходит с войском в Землю Валашскую и останавливает турок, приготовившихся грабить страну. Когда оповестили султана об этом, он, боясь чтобы венгры не заняли страну, начал вести переговоры о мире с румынами, на старых условиях, предоставленных ранее, мир, который румыны, побудимые графом (ибо он боялся изменчивой души этой нации, склонной всё время к предательству) приняли с доброжелательством и заключено было соглашение <это>, что султан назначит господарём одного из румын, который у него есть <а> румыны будут платить дань как и раньше и если не выплатили что-либо из прошлых даней, чтобы доплатили <сейчас>, а турки с тех пор не будут иметь никакой <другой> власти в <той> стране, кроме той, <что указана выше>. После того как договорились таким образом, что они принимают воеводу посланного турками, граф Сепусский вернулся к себе. Но румыны, вечно недовольные положением вещей у себя, пытаются сделать по-другому, и изгоняя воеводу, посланного султаном, они назначают на его место другого. За дело это, хотя турок с трудом стерпел его, всё-таки, вероятно согласуясь с обстоятельствами, он прикинулся, что не разгневался и затем послал в Землю Валашскую посла с 300 всадниками, принести господарю недавно избранному государевы знаки <то есть> булаву, знамя используемое всеми полководцами, которое турки называют Санджак <бей>, сделанное из конского хвоста и головной убор, вышитый золотом в виде венца. Он, после того как приезжает в Землю Валашскую, принят с почестями воеводой, а когда пред лицом господ и воеводы делает вид, что хочет водрузить воеводе венец на голову бьёт его булавой по голове и убивает воеводу, как ему приказал султан. А остальные всадники нападают и рубят большинство знати и, сев на коней, без сопротивления с чьей-либо стороны направляются к крепости, расположенной на // берегу Дуная, которую румыны, после смерти Драгула, став данниками турок, сдали. Узнав об этом, граф Сепуса бежит в <Валашскую Землю>, берёт её под свою власть, чтобы отразить общую опасность в жестокой борьбе. Ибо, если бы заняли турки Землю Валашскую, покончено было бы со всей Трансильванией, высшим правителем которой он является. Далее, султан, избавившись от опасности порчи Египта, готовит поход против румын и если бы пошёл он туда <сам>, пришёл бы конец не только румынам и молдаванам, которых, как я говорил выше, называют даками, но большинство считает, что покончено было бы очень быстро и с венграми и с поляками, ибо не видно у венгров средств борьбы, которыми могли бы они противостоять столь сильному правителю. А если бы он (=Заполия) послал бы кого-то из своих и трансильванцы благоволили бы тому, и молдоване присоединились бы <к ним> в этом замысле, и румыны остались бы верны, считается, что опасность не была бы такой большой.
... в день 29-й, июня 1524 года. Рагуза.
Микаэль Бочиньоли Рагузский
Эта Валахия граничит на востоке с другой Валахией, именуемой венграми Молдовой, а в старину Дакией, на западе - с венграми и крепостью Северин, расположенной на берегу Дуная и принадлежащей венграм, на севере - с горами, разделяющими область венгерского подчинения Трансильвании от Земли Валашской, на юге - с Дунаем. Протяжённость её в длину, с запада на восток - двенадцать дней пути, а в ширину, с севера на юг - три дня пути с лишним. На этой беспрерывной равнине земля жирна и пригодна для обработки за исключением мест где она изрезана болотами или лесами.
Область эта богата во всём, что касается жизненно важных нужд, за исключением вина, до которого народ этот охоч, будучи склонным к пьянству и жадности; нигде в другой стороне нет такого множества скота, а табуны лошадей немногим малочисленнее стад мелкого скота;// живут здесь не в городах, но в сёлах очень густонаселённых. Ибо в стране этой более 15 тысячь сёл из которых самые малые имеют по 50 домов, есть в ней соляные горы, которые местные жители режут, как <режут> камень в карьерах и продают туркам. Нрав народа груб и неотёсан, <они> сродни своей скотине; они не заботятся ни о службе солдатской, ни о делах общественных; и настолько настроены на стычки и ссоры, что зачастую не чужды убивать государей своих, по этой причине случилось, что, хоть и были они данниками только у венгров, стали не только данниками турок, а попали под их иго. Пользуются они языком итальянским, но несколько ограниченным; они христиане, но схизматики. Был некогда у них государь - которого они называют воеводой - по имени Драгул, муж горячий и смышлёный в делах военных. Он не только особенно хорошо защищал свою страну, но зимой, когда замерзал Дунай, что бывало нередко, нарушал границы турецкие и опустошал <их края> огнём и мечом. Разгневанный этим, Магомет - прадед Сулеймана, правящего сейчас у турок, - перейдя Дунай, чтобы отплатить за причинённый ущерб, вошёл в Землю Валашскую, но Драгул никоим образом не преградил ему путь, ибо он убрал с полей и из сёл не только людей и скотину, но и всё, что необходимо для жизни в глубину лесов, окружённых болотами, так что армия турецкая должна была приносить из других мест всё необходимое для еды, а Драгул, подготовив несколько всадников ночью, зачастую, либо днём выходил чаще всего из лесов обходными путями и тропинками ему известными и уничтожал неожиданно множество турок ищущих еду или отдалившихся от войска: иногда нападал на основное войско их когда его никак не ждали там и после того как убивал их великое множество, до того как они успевали собраться к битве, убегал опять в леса и не позволял врагу дать битву в равных условиях.
Оттого, Магомет, не имея ни провианта для армии и не желая подвергать опасности солдат своих, нападая на Драгула, который находился в лесных чащах, вынужден был вернуться откуда пришёл, без добычи, без победы и потеряв множество своих. А господа румынские, избавившись от страха перед врагом, забыв всё хорошее, что имели они от Драгула, начали замыслять дела враждебные чтобы умертвить Драгула, отлынивать от службы воинской, хвалить турок, очернять поступки Драгула, заявлять, что победа в конце концов обернётся вредом для победителей, а не для побеждённых, и утверждать, что они не могут держать турок за врагов, и высказывать мнение, что нужно заключить союз с ними и даже с выплатой дани - в то время как Драгул, напротив, старался подвигнуть их не просить мира у побеждённых <врагов>, <а> защищать с оружием всё своё, и убеждая их жить в свободе и, наконец, сказать <ясно>, что не позволит никогда, пока жив будет, чтобы Земля Валашская стала данницей турок. И поскольку он настаивал на своём мнении, то был зарублен подло господами, а на его место был поставлен другой. Он купил мир у турок за плату ежегодной дани в двенадцать тысяч золотых монет, а дети Драгула и многие из его сторонников бежали к турку, где были хорошо приняты и позволено им было жить и дальше как христианам, потому что они не были схизматиками, но католиками.
А румыны, вечно недовольные, как бы не обстояли дела, не позволили править долго ни тому, которого они поставили на место умершего, но убив его и будучи не в состоянии договориться кого далее выбирать в правители, дали турку право решать кого выбирать. А тот назвал одного из тех, что бежали к нему и поручил ему ехать в “провинцию” как какому-либо из служащих своих, наделённому знаками службы своей и решил, что никто не может быть государем Земли Валашской, кроме тех которых либо он назначает, либо выбирают румыны,// а он утверждает. Также добавляет что, сколько бы раз он ни приказывал ему приехать в Константинополь, он должен будет делать это без промедления в точности как губернаторы других провинций и в результате этого дошло до того, что они стали почти подчинены турками. Со временем, турецкий султан завоёвывает Белград. Басараб, господарь Земли Валашской (с которым я был знаком до того как он стал господарём, когда бывал я у румын), умирает, оставляя после себя одного сына семи лет. Султан передаёт ему правление и назначает ему турецких эпитропов которые управляли бы страной пока ребёнок не повзрослеет, с той мыслью, чтобы <таким образом> приучить румын к турецким управляющим, ибо, подвернувшись такой случай, пришла ему мысль занять страну полностью, ибо видел он, что здесь самый лёгкий проход против венгров, с которыми начал он вести войну и считал что если бы эта страна управлялалсь турками так же как и другие вилайеты, ему бы было больше пользы от неё. Но румыны не приняли ни ребёнка, ни турок, а приняв вместо умершего другого за господаря, они посылают посольство к турку и просят его утвердить избранного ими господаря, и стараются убедить его, что <этот> ребёнок неспособен ни на что, по причине своего малого возраста и что он совсем не подходит для такого значительного правления, и кроме того не годится, согласно старинному обычаю, сдавать страну туркам и они утверждают, что румыны тоже не допустят когда-либо этого. Рассердившись по этой причине, турок приказал, вопреки закону и праву народов, задушить послов, а других, кто пришёл с ними, отпустил домой после того как приказал отрезать им ноздри. К тому же приказывает пашам Никополя, Видина и Силистры собрать свои грабительские войска и опустошить Землю Валашскую. Узнав это, румыны призывают из Трансильвании Иоана, графа Сепусского и подчиняются ему вместе со всеми своими, отрёкшись в открытую от турок. А он приходит с войском в Землю Валашскую и останавливает турок, приготовившихся грабить страну. Когда оповестили султана об этом, он, боясь чтобы венгры не заняли страну, начал вести переговоры о мире с румынами, на старых условиях, предоставленных ранее, мир, который румыны, побудимые графом (ибо он боялся изменчивой души этой нации, склонной всё время к предательству) приняли с доброжелательством и заключено было соглашение <это>, что султан назначит господарём одного из румын, который у него есть <а> румыны будут платить дань как и раньше и если не выплатили что-либо из прошлых даней, чтобы доплатили <сейчас>, а турки с тех пор не будут иметь никакой <другой> власти в <той> стране, кроме той, <что указана выше>. После того как договорились таким образом, что они принимают воеводу посланного турками, граф Сепусский вернулся к себе. Но румыны, вечно недовольные положением вещей у себя, пытаются сделать по-другому, и изгоняя воеводу, посланного султаном, они назначают на его место другого. За дело это, хотя турок с трудом стерпел его, всё-таки, вероятно согласуясь с обстоятельствами, он прикинулся, что не разгневался и затем послал в Землю Валашскую посла с 300 всадниками, принести господарю недавно избранному государевы знаки <то есть> булаву, знамя используемое всеми полководцами, которое турки называют Санджак <бей>, сделанное из конского хвоста и головной убор, вышитый золотом в виде венца. Он, после того как приезжает в Землю Валашскую, принят с почестями воеводой, а когда пред лицом господ и воеводы делает вид, что хочет водрузить воеводе венец на голову бьёт его булавой по голове и убивает воеводу, как ему приказал султан. А остальные всадники нападают и рубят большинство знати и, сев на коней, без сопротивления с чьей-либо стороны направляются к крепости, расположенной на // берегу Дуная, которую румыны, после смерти Драгула, став данниками турок, сдали. Узнав об этом, граф Сепуса бежит в <Валашскую Землю>, берёт её под свою власть, чтобы отразить общую опасность в жестокой борьбе. Ибо, если бы заняли турки Землю Валашскую, покончено было бы со всей Трансильванией, высшим правителем которой он является. Далее, султан, избавившись от опасности порчи Египта, готовит поход против румын и если бы пошёл он туда <сам>, пришёл бы конец не только румынам и молдаванам, которых, как я говорил выше, называют даками, но большинство считает, что покончено было бы очень быстро и с венграми и с поляками, ибо не видно у венгров средств борьбы, которыми могли бы они противостоять столь сильному правителю. А если бы он (=Заполия) послал бы кого-то из своих и трансильванцы благоволили бы тому, и молдоване присоединились бы <к ним> в этом замысле, и румыны остались бы верны, считается, что опасность не была бы такой большой.
... в день 29-й, июня 1524 года. Рагуза.