Красная роза - эмблема печали (III)
Автор трактовки считает “Мою цыганскую” текстом, в котором герой движется от одной эмблемы к другой.
Эмблема - образ с известным, устойчивым значением типа “черная роза - эмблема печали, красная роза - эмблема любви”. И где в “Моей цыганской” такие образы?
Может быть, это прибранный, аккуратный кабак?
В кабаках - зеленый штоф
И белые салфетки!
А что, в русском искусстве именно таков традиционный образ кабака? Например, очень похоже на картину “Последний кабак у заставы” В.Перова, на кабак в стихах Есенина. Скажем, вот этот:
Тот трюм был -
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.
И еще обратим внимание на множественное “кабаки”. Получается, что не один кабак такой в пространстве этого текста. Именно благопристойность кабаков, непривычная в образе русского кабака, рождает удивление - почему ж и это “не так”? - а за ним и вопрос о значении бесконечного, во все стороны направленного “не так”.
Или на эмблему похожа церковь, где смрад и полумрак, дьяки курят ладан? (Ага, самые ключевые особенности церкви). А прямое сравнение церкви с кабаком, что, тоже окаменелый в веках смысл?
== "Кабак" и "церковь", по отдельности и вместе, эмблематически представляют своего рода социальную организацию жизни, причем - исчерпывающе полно: и ее, условно говоря, мирской "низ", и - сакральный "верх". Кроме "кабака" и "церкви" жизнь в ее, так сказать, межчеловеческом, общественном качестве в стихотворении никак не обозначена. ==
А где же вопрос, где удивление, почему общественная жизнь, “мирской низ”, представлены вдруг таким образом, как кабак? Причем только им, как сам же толкователь и отмечает. Ведь кабаки, тем более такие, как в этой песне, вовсе не синоним пьянства (да и пьянство хоть и распространенная, однако ж вовсе не повальная, не главная черта русской низовой жизни). Разве эта особенность текста не удивительна? Другим словом, разве она не индивидуальна?
Вот автор трактовки две ее трети посвятил разбору смысла образов вишни и ольхи. Про растительность в “горном” эпизоде поговорить можно, но есть вещи и поважнее, а о них - ни слова, хотя сказанное самим же толкователем прямо выводит на эту мысль.
== Гора - всегда путь наверх, к небу, к знанию, в христианской идеографике - к вере. ==
Золотые слова! Но почему ж мысль не закончена? Почему не сказано, что в “Моей цыганской” гора не несет этого традиционного, веками неизменного, в тысячах произведений искусства присутствующего смысла? Не потому ли, что тогда пришлось бы исключить гору из числа эмблем этого эмблематического текста?
В горном эпизоде герою Бог на ум не приходит, зато, спустившись с горы, в пути по полю, он тут же вспоминает о нем. То есть на пути не вверх, а вперед. Поразительная деталь. Разумеется, ничего эмблематичного в ней нет.
== но дальше оставался лишь (и он пел: "Я тогда - по полю") путь в покорности - по равнине, среди родных национальных эмблем, поэтических, сказочных, исторических и - смертельных. ==
Ничего себе - путь в покорности по равнине, когда во второй части (как, впрочем, и во всем тексте) что ни образ - то отступление от традиции, да еще и радикальное!
Тот же лес у Высоцкого - с бабами ягами, а в сказках баба яга - образ единичный. Вот еще одна деталь мимо традиции, а значит, и мимо эмблемы. А самое главное с этим лесом - что он вдоль дороги. А ведь лес традиционно - препятствие (да еще густой, да еще с бабой ягой), а препятствие, опять же традиционно, - поперек дороги располагается. Так что и лес мимо эмблемы.
Да и поле в “Моей цыганской” тоже особенное. Раз дорога - в поле, значит поле по обеим сторонам дороги. А вдоль дороги, как мы помним, лес. То есть, получается, и лес - в поле… Ширь бескрайняя - это поле, а в нем место всему находится: и дороге, и лесу, и василькам. Вот, кстати, еще одна закавыка с этим полем.
Столкновение двух традиционных образов - чисто поле и поле с васильками - не прошло даром: оно актуализировало прямые смыслы слова “чистый”, один из которых - “беспримесный, однородный”. А васильки в поле - знак неоднородности. И фиг его знает, что оно значит и какие смыслы принесет в текст столкновение этих противоположных мотивов в одном образе. Вот тебе и замкнутая в себе эмблема…
Дальше.
Вдоль дороги всё не так…
А на дороге - как? Почему текст вьется вокруг да около дороги, а о ней самой - ни слова? Почему коней не видать? Почему кони пляшут где-то вне дороги (она ведь вот она - вся на виду аж до конца)? Такая дорога и такие кони - что, традиционны? это что, тоже эмблемы?
Вдоль дороги всё не так,
А в конце - подавно.
В конце чего “подавно не так”? Скажете - в конце дороги? А вот и неизвестно. Потому что раньше “не так” относилось не к дороге, а к тому, что вдоль нее, а про то, как на дороге, - ни полслова, ни намека. И почему так сказалось, еще выяснять надо. И опять же, кто знает, куда это выяснение выведет, какой ответ в конце вырисуется…
И ни церковь, и ни кабак -
Ничего не свято!
А что, кабак должен быть свят? С чего это кабак упоминается в связи со святостью? Эта деталь тоже эмблематичная, веками повторяющаяся? Кстати, почему начальное “кабаки” (в кабаках - зеленый штоф) в конце обернулось “кабаком”?
Если толкование текста, сколь бы красиво оно ни было, не способно объяснить столько деталей текста, это значит, что оно неверно. А то, что оно не замечает, не объясняет самые яркие, индивидуальные особенности этого текста, свидетельствует о том, что ключ к нему надо искать совсем в другом направлении.
В общем, точнее всего мое отношение к этой трактовке можно выразить словами самой песни:
Не, ребята, всё не так...
Эмблема - образ с известным, устойчивым значением типа “черная роза - эмблема печали, красная роза - эмблема любви”. И где в “Моей цыганской” такие образы?
Может быть, это прибранный, аккуратный кабак?
В кабаках - зеленый штоф
И белые салфетки!
А что, в русском искусстве именно таков традиционный образ кабака? Например, очень похоже на картину “Последний кабак у заставы” В.Перова, на кабак в стихах Есенина. Скажем, вот этот:
Тот трюм был -
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.
И еще обратим внимание на множественное “кабаки”. Получается, что не один кабак такой в пространстве этого текста. Именно благопристойность кабаков, непривычная в образе русского кабака, рождает удивление - почему ж и это “не так”? - а за ним и вопрос о значении бесконечного, во все стороны направленного “не так”.
Или на эмблему похожа церковь, где смрад и полумрак, дьяки курят ладан? (Ага, самые ключевые особенности церкви). А прямое сравнение церкви с кабаком, что, тоже окаменелый в веках смысл?
== "Кабак" и "церковь", по отдельности и вместе, эмблематически представляют своего рода социальную организацию жизни, причем - исчерпывающе полно: и ее, условно говоря, мирской "низ", и - сакральный "верх". Кроме "кабака" и "церкви" жизнь в ее, так сказать, межчеловеческом, общественном качестве в стихотворении никак не обозначена. ==
А где же вопрос, где удивление, почему общественная жизнь, “мирской низ”, представлены вдруг таким образом, как кабак? Причем только им, как сам же толкователь и отмечает. Ведь кабаки, тем более такие, как в этой песне, вовсе не синоним пьянства (да и пьянство хоть и распространенная, однако ж вовсе не повальная, не главная черта русской низовой жизни). Разве эта особенность текста не удивительна? Другим словом, разве она не индивидуальна?
Вот автор трактовки две ее трети посвятил разбору смысла образов вишни и ольхи. Про растительность в “горном” эпизоде поговорить можно, но есть вещи и поважнее, а о них - ни слова, хотя сказанное самим же толкователем прямо выводит на эту мысль.
== Гора - всегда путь наверх, к небу, к знанию, в христианской идеографике - к вере. ==
Золотые слова! Но почему ж мысль не закончена? Почему не сказано, что в “Моей цыганской” гора не несет этого традиционного, веками неизменного, в тысячах произведений искусства присутствующего смысла? Не потому ли, что тогда пришлось бы исключить гору из числа эмблем этого эмблематического текста?
В горном эпизоде герою Бог на ум не приходит, зато, спустившись с горы, в пути по полю, он тут же вспоминает о нем. То есть на пути не вверх, а вперед. Поразительная деталь. Разумеется, ничего эмблематичного в ней нет.
== но дальше оставался лишь (и он пел: "Я тогда - по полю") путь в покорности - по равнине, среди родных национальных эмблем, поэтических, сказочных, исторических и - смертельных. ==
Ничего себе - путь в покорности по равнине, когда во второй части (как, впрочем, и во всем тексте) что ни образ - то отступление от традиции, да еще и радикальное!
Тот же лес у Высоцкого - с бабами ягами, а в сказках баба яга - образ единичный. Вот еще одна деталь мимо традиции, а значит, и мимо эмблемы. А самое главное с этим лесом - что он вдоль дороги. А ведь лес традиционно - препятствие (да еще густой, да еще с бабой ягой), а препятствие, опять же традиционно, - поперек дороги располагается. Так что и лес мимо эмблемы.
Да и поле в “Моей цыганской” тоже особенное. Раз дорога - в поле, значит поле по обеим сторонам дороги. А вдоль дороги, как мы помним, лес. То есть, получается, и лес - в поле… Ширь бескрайняя - это поле, а в нем место всему находится: и дороге, и лесу, и василькам. Вот, кстати, еще одна закавыка с этим полем.
Столкновение двух традиционных образов - чисто поле и поле с васильками - не прошло даром: оно актуализировало прямые смыслы слова “чистый”, один из которых - “беспримесный, однородный”. А васильки в поле - знак неоднородности. И фиг его знает, что оно значит и какие смыслы принесет в текст столкновение этих противоположных мотивов в одном образе. Вот тебе и замкнутая в себе эмблема…
Дальше.
Вдоль дороги всё не так…
А на дороге - как? Почему текст вьется вокруг да около дороги, а о ней самой - ни слова? Почему коней не видать? Почему кони пляшут где-то вне дороги (она ведь вот она - вся на виду аж до конца)? Такая дорога и такие кони - что, традиционны? это что, тоже эмблемы?
Вдоль дороги всё не так,
А в конце - подавно.
В конце чего “подавно не так”? Скажете - в конце дороги? А вот и неизвестно. Потому что раньше “не так” относилось не к дороге, а к тому, что вдоль нее, а про то, как на дороге, - ни полслова, ни намека. И почему так сказалось, еще выяснять надо. И опять же, кто знает, куда это выяснение выведет, какой ответ в конце вырисуется…
И ни церковь, и ни кабак -
Ничего не свято!
А что, кабак должен быть свят? С чего это кабак упоминается в связи со святостью? Эта деталь тоже эмблематичная, веками повторяющаяся? Кстати, почему начальное “кабаки” (в кабаках - зеленый штоф) в конце обернулось “кабаком”?
Если толкование текста, сколь бы красиво оно ни было, не способно объяснить столько деталей текста, это значит, что оно неверно. А то, что оно не замечает, не объясняет самые яркие, индивидуальные особенности этого текста, свидетельствует о том, что ключ к нему надо искать совсем в другом направлении.
В общем, точнее всего мое отношение к этой трактовке можно выразить словами самой песни:
Не, ребята, всё не так...