Тюльпан и полредиски
Упрощение далеко не всегда означает простоту. Справа - дебютная съемка Кейт Мосс (Face, июль 1990, Корин Дей); после навороченных ужасов 80х это был новый язык, где образ легким штрихом создавался из самого персонажа, а не накладывался на него театральной маской; в массовый обиход этот стиль войдет только через два года. Слева - Наташа Королева демонстрирует, что в наше время от долгого употребления путь к простоте стал очень заковыристым; примерно те же средства смотрятся на ней как заправленный майонезом борщ (базовый продукт, ага) в сравнении с минеральной водой.
В последнее время все чаще говорят про минимализм. Иногда даже про "новый минимализм". Довольно беспочвенно этим словом называют любую одежду без очевидного декора. Меня заинтересовало, когда и благодаря чему простецкие, базовые вещи вдруг приобретают дополнительное ценное качество, а их сочетание или выбор превращается из необходимости в художественный прием. Происходит это волшебство не только в моде, но и в кино, кулинарии, музыке и, особенно часто, в современном искусстве. О свойствах минимализма я пишу в эссе для нового журнала Book Magazine, весь выпуск которого посвящен разным сторонам этой темы.
Пишу я, как ни странно, на примере песен Наташи Королевой, ранних фотографий Depeche Mode и современных закусок. Уж поскольку явление встречается повсеместно, почему бы не взять самый разный материал. Например, если приготовление картофельного пюре занимает час трудоемких операций и не менее полкило масла, можно ли результат называть "минималистичным"? Еще мне было важно попытаться отделить шарлатанство от стиля. В совриске это уже практически невозможно, а потому я сделал это на примерах из моды. Рекомендую вашему вниманию сам симпатичнейший журнал и в особенности его предыдущий, первый, номер, посвященный Японии. (Заголовок материала придуман редакцией; мой смотри выше).
ТЕКСТ МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.
В этом коллаже - немалая часть истории темы. Слева - лист из майского номера юбилейного Vogue (к 100-летию издания, US май 1992), где впервые говорится о бельевой майке в качестве самостоятельного предмета одежды; до выхода реклам Кляйна с Мосс и Марки Марком остается полгода, и год - до их печатной версии. В центре - Кейт Мосс в майке Хельмута Ланга из коллекции осени 1998; это почти завершающий образ минималистичного десятилетия; на этот момент Ланг был самым авторитетным дизайнером - через год он переедет в Нью-Йорк и самовластно передвинет все мировое расписание показов; пока же мы видим последнее превращение майки - уже появился цвет и детали, в прессе во всю пишут о необходимости лишить героиновый шик гламура, дальше в моду придут здоровье, радость и порно-шик. На правом фото - попытка понять процесс гламуризации предмета.
В начале апреля я проснулся со словами «высохли фонтаны». Текст безобидный, думать о его происхождении я не стал. Неделей позже возникло продолжение: «…Лето кончилось нежданно,/ Желтые тюльпаны/ Ты мне даришь,/ Как ни странно». Одновременно определился источник цитаты: раннее творчество Наташи Королевой. Похоже, удивились мы одинаково. Лирическая героиня - календарю, а я - воспоминаниям о ней.
В этот момент во мне включился аналитик, мой недобрый близнец. «Фонтаны в Москве отключают 31го сентября. Вот уж нежданность. Пока почистят, пока они обсохнут, а там числа 15го уже дожди. События происходят примерно 10го октября. Самое неподходящее время для тюльпанов. Их и не купить, да и к сезону они не подходят. Раз уж дарят - да еще в таком сомнительном колере, тут с Наташей не поспоришь - дело пахнет керосином. Самое время перевозить совместно нажитую собаку к маме на дачу. Очень точный текст».
И, прошу, не придирайтесь. Я помню, что пусть в Европе луковицы для промышленной выгонки обычно в середине осени отдыхают, все можно доставить от антиподов, где другие сезоны. Тут важен принцип и обсуждение. Обсудить можно вот что: если нечто незамысловатое вдруг дает пищу для длинной строки, можно ли эту незатейливость называть минимализмом? Откуда возникает такое дополнительное художественное качество? А оно, таки, возникает: когда я опросил 25 знакомых и рассказал им эту песенную историю, они для характеристики текста послушно пытались выбрать из «ретро», «наива», «минимализма». Ни один не сказал «сомнительная попсовая дрянь», что было бы обычным ответом при других обстоятельствах.
А у нас на том же самом неверном материале возникло еще и рабочее определения для минимализма. Сознательное уменьшение числа выразительных средств, в результате чего возникает не рассказ, а материал для размышлений. Минималистские объекты обычно не символизируют ничего, кроме самих себя, но выстроить вокруг них при умении можно Бог весть что. Типичная попсовая песня, одним словом. Еще точнее об этом высказался Эрик Сати: «Музыка минимализма предназначена не для того, чтобы ее слушать, а чтобы не обращать на нее никакого внимания». И не стоит ссылаться на случайность или бездумность таких текстов, в поп-культуре я вообще вижу мало случайного. Чаще всего ее адресация бывает точнее многих IPO.
Чтобы вы лишний раз не ругали меня дураком, перейду-ка я к своей профессиональной области, к моде. Справедливо принято считать, что с 85-86 года ценности в моде возникают не из свойств вещей или, того пуще, из их красоты, а из контекста. Иными словами, чем полнее в модной вещи воплощается востребованная концепция, тем она лучше в глазах потребителей. Немедленно приходит на ум избитый, будто тот самый кот в темной коробке, пример с двумя белыми футболками: выпущенные одним заводом, они при разной подаче продаются за 15 и 150 каких-либо у.е. соответственно. Характеристики самой футболки при этом не меняются нисколько.
Совсем как с попсовой песней, если вы простите мне эту навязчивую идею. Ее сомнительное качество с годами нисколько не меняется, но при разных обстоятельствах она приобретает ностальгическую, ироничную, культурологическую и любую другую ценность. В моде создание таких новых контекстов называется стилизация. Нужно ли говорить, что сейчас это почти единственный прием, которым создаются новинки в этой индустрии. Если не считать передовых материалов и гендерных сдвигов. Все остальное уже изобретено и может только по-разному (и в измененных сочетаниях) преподноситься публике. Наверное, нам в таких условиях не сложно будет проследить, где именно возникает дополнительная ценность незамысловатых предметов. И как так вышло, что одинокую кильку или полредиски с солью на дощечке мы стали называть «минималистичным решением tapas».
Вот у меня в архиве уже давно без дела лежит одна из первых известных фотографий Depesh Mode, 1982 год. Выглядят они на ней, что уж тут скрывать, по-лоховски. Стиль этот был на тот момент вполне востребованным, а в Советском Союзе мы наблюдали его до начала 90х. Что совершенно не делает его лучше в этом прочтении. Мы видим очень простые вещи: традиционные свитера с рисунком Fair Isle, старомодные брюки с глубокими защипами, классические сорочки. Этот комплект вполне определенно восходит к спортивным экспериментам середины 20х Эдуарда VIII (тогда еще принца Уэльского), виртуоза базовых вещей. Несмотря на всю эту «базовость» и историческую поддержку, назвать стиль музыкантов минимализмом ни у кого язык не повернется.
Причина этому, прежде всего, в том, что за минимализмом закрепилась положительная оценка. Он не означает вынужденную скудость или нехватку, а авторское решение по концентрации эффекта малыми средствами. Другими словами, если мы видим позитивные результаты осознанных усилий, то склонны использовать этот термин. Для остальных случаев есть целый букет ругательных слов, в диапазоне от «обдергайки» до санкюлота. В упомянутом ранее примере с двумя белыми майками мы, скорее, будем склонны применить термин не к одежде для спортивного зала, а к комплекту с шубой. Видимо, простые вещи получают право называться «минимализмом», если осознанно создают положительный стилистический эффект. Из высохших фонтанов мы уже извлекли необходимость появления новых смыслов.
Можно проверить это утверждение сравнением с подиумной фотографией Dsuared2 из коллекции осень-зима 12/13. Те же самые по сути вещи создают совершенно иной эффект: брюки работают на сбор силуэта вокруг значимого предмета, стратегически расположенные темные полосы по низу свитера и рукавов вместе с поясом прочерчивают талию, а эффект кругового узора на груди еще более концентрируется использованием темной сорочки. Чем меньше в нашем распоряжении средств, тем точнее приходится с ними работать. Хорошо, тут используются шикарные материалы в сложной технике. Однако такой же эффект мы видим в более скромных фото капсюльной коллекции Джона Бартлета 2011 года или в коллаже из съемок американского GQ зимы 2009-10. Смыслы и красоты, таки, возникают буквально из ничего. Тут, вероятно, лежит одно из главных отличий этого приема от наива, который укрупняет тот же базовый набор скромных приемов, но новых смыслов при этом отнюдь не создает.
С другой стороны, всякий, кто видел последние коллекции Jil Sander после возвращения бабушки-основательницы, может подтвердить: избыток смысла в полупустом пространстве вызывает легкую тошноту. В этих вещах слишком много «от головы», причем от головы порядком пожившей, и это свойство отнюдь не идет им на пользу. Приемы очень схожи с теми, что принесли ей славу в начале 90х (а некоторые вещи, стоит заметить, так и вовсе совершенно те же самые), только производят они сейчас иное впечатление.
Когда П. Бертелли, охраняя интересы своей жены и компании Prada, приобрел двух ее главных конкурентов-минималистов (в 1999 - 75% Jil Sander и 51% Helmut Lang), обе компании были в зените славы. А за зенитом, известно и так, наступает закат. До момента продажи своих долей (в 2006) это была история урезания расходов, отказа от шикарных материалов и бутиков. Концентрат, похоже, в те годы поступал в продажу не без примесей консервов. С чем и связаны оба ухода Жиль Сандер и единственный - Ланга из своих компаний. Что касается JS, то прибыльной она так вновь и не стала, несмотря на великолепную прессу, которую получали коллекции Рафа Симонса. На нулевую отметку они вышли только за два сезона до его ухода.
Так, возможно, успех минимализма не в умелой концентрации художественных средств до состояния бульонного кубика, а в точно найденном времени приложения этих умений? Не стоит забывать, что Сандер работала без большого успеха с 68 года и ее стиль за это время кардинальным образом не менялся. Вот и прадовские коллекции последнего времени минималистичными мог бы назвать разве что Элвис Пресли. Давай-ка уже добьем историю про белую футболку. Смог бы кто-нибудь получить за нее те самые 150 уе, если бы в начале 90х не пришло время обратить внимание на тело? А вместе с ним и на то обстоятельство, что образ теперь можно было не наклеивать на человека, а брать его собственный. И Кейт Мосс тут была найдена как нельзя более кстати. Без этого всего, при всей своей минималистичной прелести и концентрированности, предмет по-прежнему проходил бы по разряду нижнего белья.
Похоже, как и все остальное в моде, незамысловатые вещи приобретают ценность художественного минимализма только тогда, когда появляется возможность убедить в этом покупателей. Что бы я там не говорил выше псевдонаучным тоном о разных полезных свойствах и приемах. Без шарлатанства, конечно же, в этой индустрии никуда. А вот когда появляется такая возможность? И есть ли она сейчас? Об этом из моего эссе вы не узнаете. Неужели вы всерьез ждали, что я начну с разбора песен Наташи Королевой, а потом на двух страничках бегло раскрою все тайны минимализма? Так не бывает. К тому же у меня, знаете ли, свой минимализм. Ничуть не менее шарлатанский, чем любой другой.