1945-й. Возвращение. Часть III
Это мой дед, воспоминания которого публикую. Я его всю жизнь звал Дедка. Не знаю почему, но он был для меня удивительно светлым человеком, может быть, поэтому получалось так вот, ласково. Эта карточка сохранилась в нашем домашнем архиве. На обратной стороне надпись карандашом:
Дорогой жене и деткам, Тасе и Милочке. Одесса, 21 февраля 1945 г.
Милочка - это моя мама. Она родилась в 39-м, раннее детство пришлось на войну, но сейчас хотел бы не об этом. Дед сфотографировался и отправил карточку домой после госпиталя перед тем, как снова уехал на фронт. Это было его второе ранение. Вообще, он немного наград принес с фронта, к ним относился как-то совсем спокойно, но больше всего он гордился именно нашивками за ранения. У него было две ленточки: желтая и красная, то есть, за легкое и тяжелое ранение. Он говорил про медали: "Это награда от человека. А нашивки за ранения - награда от бога."
Теперь продолжение воспоминаний, как победители шли домой (начало - часть I и часть II).
Нам казалось, что мы уже недалеко от дома, но это было не так. Мы шли еще долго дней и вечеров, и становилось все труднее шагать. Утомились, ослабли, каждый думал, когда же конец пути. Тепловые удары прекратились, но зато прибавились проблемы с травмированными ногами. Пройдя остаток румынской территории, а затем и Молдавию, ступили на землю Украины. Казалось бы, всё. Но не зная всего о деталях похода, его нельзя считать законченным. А поэтому надо вернуться к его началу.
Перед выходом на марш нам объявили, что путь будет проходить по территории нескольких стран. В том числе и тех, с которыми в недавнем прошлом мы не состояли в дружбе. Это предполагало некоторые сложности похода. Особо авторитетно были обещаны вознаграждения - вплоть до часов и велосипедов - тем, кто пройдёт весь марш образцово, без вынужденных нарушений. Такое обещание бойцы воспринимали без интереса, потому что свидетельствовало о серьёзности предстоящего марша.
На пути встречались места жестоких недавних сражений и разрушения. Особенно жутко это смотрелось на территории Венгрии. Мёртвым выглядел небольшой город недалеко от Австрийской границы, посреди которого торчало две трубы, всё остальное было руинами. Здесь поработала, как говорилось, англо-американская авиация. В Румынии страшно выглядело место битвы у города Яссы. Большое поле сражения было изрыто воронками от взрывов так густо, что нельзя было вообразить, будто тут могли находиться люди. Между воронок не могла бы вместиться даже мышь, не то что человек. Здесь работали и «катюши».
На прилегающих к станции окраинах югославского города Суботица зияли воронки, представляющие глубокие карьеры, где можно похоронить с головой большой дом. Это тоже следы американских бомбёжек. Просто не верится, что такое может быть от разрывов бомб.
Двигались мы только пешим порядком, о транспорте не могло быть и речи. Изредка подъезжали подводы, когда нужно было забрать упавшего от теплового удара или обезножившего по другой причине бойца. Путевой режим был строгий. Проходили порой и города, но в основном держались сельской местности. Через Бухарест шли, строго соблюдая порядок, по которому обязаны были маршировать чётким строевым шагом, с поднятой головой, весёлым лицом и строевой песней. А стандарт утвердился такой: идут колонны полевой дорогой в строю, но вольным шагом, а не доходя до населённого пункта, вдруг появляется оркестр и режет марш. И тут ряды преображаются, выравниваются, и под музыку, чеканя шаг, доходят до села или местечка и в таком же духе его проходят. Смотрите, мол, какие мы! И люди смотрят. И мы тоже наблюдаем, как они реагируют. Враждебности не заметно, восторга тоже, а есть простое человеческое любопытство и ни о чём не говорящие улыбки. Случалось иногда приветственное помахивание рукой, но не часто.
И такие церемонии всю дорогу. Это было обременительно. Еле ноги волочишь, мокрый от пота, к земле тебя клонит. Холодок требуется. А тут совершай очередную шагистику, показывай миру силу и дух победителя. В походе нас не баловали удобствами. Быт воистину был спартанским, а то и жёстче, и рассчитанным, очевидно, на выносливость. Вся наша бивачная жизнь протекала вне населённых пунктов. Их мы проходили, как уже говорилось, строевым шагом, и если останавливались иногда, то лишь на выходе, чтобы попить воды и запастись ею в дорогу. Остановки на ночлег, а также однодневные, а затем двухдневные привалы делали только в поле. Выбирали места на лесных опушках или возле перелесков, обязательно сооружались шалаши из веток и прочей растительности. В таких шалашах и отдыхали. На остановках проводились культурные и санитарные мероприятия. Это лекции, просмотр газет, беседы, мытьё, бритьё и т.д.
Для ночных остановок шалаши также были обязательны, но не всегда находился материал для их сооружения. В таком случае ночевали в чистом поле на подстилке из того, что смогли насобирать. Зачатую «землю под себя, небо на себя.
Отдыхали и ночевали в поле при любой погоде. Сухая ли погода, сырая ли, моросит ли дождь, льёт ливень. Порядок такой: после дождя сушиться на солнце или сушить обмундирование теплом своего тела. Единственный раз - это было в Румынии - удалось переночевать и передневать в селе. Потому что после очередного дождя было пасмурно, сыро, ветрено и прохладно. И блаженствовали мы в домах, а на чердаках и в сараях сушили одежду.
На всём протяжении пути связи с местным населением мы почти не имели, шли больше глухими дорогами, с бытом его почти сталкивались мало, так как наша походная жизнь проходила вне сел и городов.
Заключительная часть еще через пару дней...