МОИ ВОСПОМИНАНИЯ. ПАМЯТИ МАМЫ (7.01.1921 - 10.01.1993)
Моя мама, Нина Николаевна Сырцева, а затем Кривенчук, родилась 7 января 1921 г. на станции Свеча Котельнического р-на Вятской губернии (Кировской области) всемье купеческого сына (это все, что я о нем знаю). О ее маме, моей бабушке Августе Григорьевне, мамином детстве и юности, о ее двух замужествах я уже писала. Несмотря на то что мама не получила высшего образования, она была очень интеллигентным, культурным и образованным человеком. Первое замужество вынудило ее оставить биологический факультет МГУ, на который она поступила сразу после школы, а второе замужество и отъезд в Киев помешали ей окончить филологический факультет того же МГУ, куда она поступила с окончанием войны.
Нина с двоюродным братом Германом. Москва, 1942 или 1943
С детства у нее была привычка регулярно слушать радио, всевозможные литературные и музыкальные предачи, а врожденный вкус помогал ей отделять зерна от плевел. Мой свекор, писатель и поэт Григорий Михайлович Шурмак, был весьма поражен, когда познакомился с мамой поближе, ее обширными познаниями в области литературы, и особенно поэзии, в том числе и современной. О музыкальной одаренности мамы, ее прекрасном голосе я тоже уже писала.
Нина с дочкой Ирой (дочка Наташа в коляске) и братом мужа на Владимирской горке
во время первого посещения Киева в 1946 г.
Сейчас я хочу рассказать, каким мама была самоотверженным человеком. Уже в Киеве она окончила курсы иностранных языков (английское отделение), стала преподавать в школе. Работала с большим увлечением и самоотдачей. Рисовала дома огромные плакаты, старалась заинтересовать учеников. Ученики ее любили, часто приходили к нам домой, она с ними занималась дополнительно. Но муж ревновал ее, потребовал, чтобы она ушла с работы, и она подчинилась. Воспитывала детей (у меня была еще младшая сестра Наташа), любила вместе с ними читать вслух книги; мечтала, чтобы они смогли заниматься музыкой - учиться играть на фортепиано, хотя инструмент удалось купить, лишь когда я училась уже в 9-м классе, а Наташе было лет 8. Помню, мы вместе с мамой, когда мне было лет 11, прочли вслух всю трилогию «Хождение по мукам». Хороших книг тогда в продаже было мало, отчим покупал книги, в основном классику и переводную литературу вроде Драйзера, на партийных конференциях. Я хвасталась перед школьными подругами, что моя мама больше любит читать книги, чем заниматься домашним хозяйством. Мне это нравилось, я сама выросла такая же, но сейчас этим вовсе не горжусь, а скорее наоборот. Все-таки, когда возникла необходимость, мама и шить выучилась (ходила на курсы кроя и шитья), и шила нам с Наташей симпатичные платья, правда по готовым выкройкам. А я и этого не умею.
Нина с мужем Михаилом в Ялте, 1956
Когда я поступила в университет (1956), мама устроилась на работу в управление некоего заводика на Киевском аэродроме (где служил отчим), чтобы заработать себе хоть какой-то стаж для пенсии. Но когда у меня в 1960 г. родился сын, а я тогда только окончила 4-й курс мехмата КГУ (и впереди был еще 5-й курс и аспирантура), мама, став бабушкой в свои 39 лет, оставила работу и полностью посвятила себ внуку. Только когда Андрюше исполниось 3 года и его отдали в садик, мама снова пошла работать. На этот раз - бухгалтером в автобусных билетных касах. Все сотрудники ее очень любили и уважали за доброту, деликатность, тактичность, «культурность». Хотя ее культурный уровень и запросы были намного выше, чем у ее сослуживцев, она никогда этим не чванилась и ко всем относилась с уважением и вниманием.
На даче с годовалым Андреем. Киев, 1961
Примерно год 1966-1967. Мама (по-видимому, болеет), рядом Андрюша и бабушка Августа
Умерла она 10 января 1993 г., предварительно перенеся две операции - ампутацию сначала пальца и затем и всей руки по локоть, с онкологическим диагнозом. Даже после ампутации она испытывала жесточайшие, уже «фантомные», боли, но переносила их с величайшим терпением (конечно, в последнее время ей выписывали наркотики). Умерла на руках дочери Наташи, т.к. я к тому времени уже в Киеве не жила.
К сожалению, она так и не пришла к вере и перед смертью не причастилась. В этом, конечно, есть и моя вина.
Когда мама узнала о том, что я приняла крещение (1975), она заплакала. «Теперь я понимаю, - сказала она, - что ты по-настоящему несчастлива». Она считала, в соответствии с полученным ею «комсомольским» воспитанием, что религия служит прибежищем для несчастных и неудачников. Но потом постепенно, читая книги, которые я ей давала (в частности о. Александра Меня и Бердяева), и видя благотворные изменения в моей жизни, она переменила свое отношение к вере и религии и только сокрушалась, что сама лишена, как она говорила, какого-то «шестого» чувства, которое позволило бы ей стать верующей. Похожая картина получилась и в отношении диссидентства. Когда я дала ей прочитать нелегальный «Архипелаг ГУЛАГ», она поначалу говорила, что не верит приводящимся там фактам и посвятит остаток своей жизни выяснению того, насколько описанное Солженицыным соответствует истинному положению вещей. Но опять же, постепенно, шаг за шагом, узнавая все новые и новые чудовищные факты прошлого и настоящего, она стала почти полностью моей единомышленницей в отношении к советской власти.q
Нина с двоюродным братом Германом. Москва, 1942 или 1943
С детства у нее была привычка регулярно слушать радио, всевозможные литературные и музыкальные предачи, а врожденный вкус помогал ей отделять зерна от плевел. Мой свекор, писатель и поэт Григорий Михайлович Шурмак, был весьма поражен, когда познакомился с мамой поближе, ее обширными познаниями в области литературы, и особенно поэзии, в том числе и современной. О музыкальной одаренности мамы, ее прекрасном голосе я тоже уже писала.
Нина с дочкой Ирой (дочка Наташа в коляске) и братом мужа на Владимирской горке
во время первого посещения Киева в 1946 г.
Сейчас я хочу рассказать, каким мама была самоотверженным человеком. Уже в Киеве она окончила курсы иностранных языков (английское отделение), стала преподавать в школе. Работала с большим увлечением и самоотдачей. Рисовала дома огромные плакаты, старалась заинтересовать учеников. Ученики ее любили, часто приходили к нам домой, она с ними занималась дополнительно. Но муж ревновал ее, потребовал, чтобы она ушла с работы, и она подчинилась. Воспитывала детей (у меня была еще младшая сестра Наташа), любила вместе с ними читать вслух книги; мечтала, чтобы они смогли заниматься музыкой - учиться играть на фортепиано, хотя инструмент удалось купить, лишь когда я училась уже в 9-м классе, а Наташе было лет 8. Помню, мы вместе с мамой, когда мне было лет 11, прочли вслух всю трилогию «Хождение по мукам». Хороших книг тогда в продаже было мало, отчим покупал книги, в основном классику и переводную литературу вроде Драйзера, на партийных конференциях. Я хвасталась перед школьными подругами, что моя мама больше любит читать книги, чем заниматься домашним хозяйством. Мне это нравилось, я сама выросла такая же, но сейчас этим вовсе не горжусь, а скорее наоборот. Все-таки, когда возникла необходимость, мама и шить выучилась (ходила на курсы кроя и шитья), и шила нам с Наташей симпатичные платья, правда по готовым выкройкам. А я и этого не умею.
Нина с мужем Михаилом в Ялте, 1956
Когда я поступила в университет (1956), мама устроилась на работу в управление некоего заводика на Киевском аэродроме (где служил отчим), чтобы заработать себе хоть какой-то стаж для пенсии. Но когда у меня в 1960 г. родился сын, а я тогда только окончила 4-й курс мехмата КГУ (и впереди был еще 5-й курс и аспирантура), мама, став бабушкой в свои 39 лет, оставила работу и полностью посвятила себ внуку. Только когда Андрюше исполниось 3 года и его отдали в садик, мама снова пошла работать. На этот раз - бухгалтером в автобусных билетных касах. Все сотрудники ее очень любили и уважали за доброту, деликатность, тактичность, «культурность». Хотя ее культурный уровень и запросы были намного выше, чем у ее сослуживцев, она никогда этим не чванилась и ко всем относилась с уважением и вниманием.
На даче с годовалым Андреем. Киев, 1961
Примерно год 1966-1967. Мама (по-видимому, болеет), рядом Андрюша и бабушка Августа
Умерла она 10 января 1993 г., предварительно перенеся две операции - ампутацию сначала пальца и затем и всей руки по локоть, с онкологическим диагнозом. Даже после ампутации она испытывала жесточайшие, уже «фантомные», боли, но переносила их с величайшим терпением (конечно, в последнее время ей выписывали наркотики). Умерла на руках дочери Наташи, т.к. я к тому времени уже в Киеве не жила.
К сожалению, она так и не пришла к вере и перед смертью не причастилась. В этом, конечно, есть и моя вина.
Когда мама узнала о том, что я приняла крещение (1975), она заплакала. «Теперь я понимаю, - сказала она, - что ты по-настоящему несчастлива». Она считала, в соответствии с полученным ею «комсомольским» воспитанием, что религия служит прибежищем для несчастных и неудачников. Но потом постепенно, читая книги, которые я ей давала (в частности о. Александра Меня и Бердяева), и видя благотворные изменения в моей жизни, она переменила свое отношение к вере и религии и только сокрушалась, что сама лишена, как она говорила, какого-то «шестого» чувства, которое позволило бы ей стать верующей. Похожая картина получилась и в отношении диссидентства. Когда я дала ей прочитать нелегальный «Архипелаг ГУЛАГ», она поначалу говорила, что не верит приводящимся там фактам и посвятит остаток своей жизни выяснению того, насколько описанное Солженицыным соответствует истинному положению вещей. Но опять же, постепенно, шаг за шагом, узнавая все новые и новые чудовищные факты прошлого и настоящего, она стала почти полностью моей единомышленницей в отношении к советской власти.q