День Клоуна, глава 5
5
После обеда брат решил накопать червей на заднем дворе. Лопаты в наших пожитках не было, всё сгорело в ту ночь, так что копать он решил крышкой от старой алюминиевой кастрюли. Мы с Серёжей в коляске решили составить ему компанию и, обогнув дом по гравийной дорожке, выехали под тополя. Здесь было тенисто, и везде лежал пух. Деревья покровительственно высились вдоль невысокой ограды, покрытой обвалившейся штукатуркой с остатками тёмно-красной краски, и скобкой окружали газон, заросший высокой травой и кое-где по краям - молодой тополиной порослью. Когда-то на нём было что-то вроде сада камней, но теперь среди сухой травы их почти не было видно. Двор был полон нестерпимого солнечного сияния и стрекота хора кузнечиков.
- Где ты его зарыл, Андрей? - спросила я брата. Он старательно ковырял землю возле камня в тени тополей, где земля была не такая сухая.
- Возле центрального камня, а что?
- Да нет, ничего. Тут камень сдвинут, и земля просела.
- Вообще то я... Дай-ка посмотреть… нет, не может быть, чёрт! - Андрей заслонился рукой от Солнца и в изумлении выпрямился.
Могила убитого щенка была явно потревожена, камень покосился, и в земле виднелась какая-то дыра. Должна сознаться, мной двигал уже не только праведный гнев на «расхитителей гробниц», а даже какое-то любопытство - кто, в целом свете, кроме Андрея, мог знать, что под камнем лежит несчастное мёртвое животное. Тем более, в глубокой норе мне почудился какой-то блеск. Я встала на колени и засунула руку, пытаясь нащупать - что там могло быть, золотой медальон времён Пушкина или бутылка с джинном?
Земля подалась у меня под левым локтем и с шорохом осыпалась на дно ямы. Я больно ударилась кистью руки (хорошо - не носом!) обо что-то твёрдое. Когда же я открыла глаза, рука опиралась на каменную голову змеи. А в её разинутой пасти лежал труп щенка!
На мой визг подскочил Андрей, чуть не столкнув коляску в яму, и помог мне выбраться. Руки у меня тряслись, и впервые в жизни я пожалела, что не курю. Мне надо было что-то сделать, но говорить я не могла. На лице отважного вождя краснокожих лежал ужас, сырой и древний, как земля, облепившая отвратительную голову рептилии.
После обеда брат решил накопать червей на заднем дворе. Лопаты в наших пожитках не было, всё сгорело в ту ночь, так что копать он решил крышкой от старой алюминиевой кастрюли. Мы с Серёжей в коляске решили составить ему компанию и, обогнув дом по гравийной дорожке, выехали под тополя. Здесь было тенисто, и везде лежал пух. Деревья покровительственно высились вдоль невысокой ограды, покрытой обвалившейся штукатуркой с остатками тёмно-красной краски, и скобкой окружали газон, заросший высокой травой и кое-где по краям - молодой тополиной порослью. Когда-то на нём было что-то вроде сада камней, но теперь среди сухой травы их почти не было видно. Двор был полон нестерпимого солнечного сияния и стрекота хора кузнечиков.
- Где ты его зарыл, Андрей? - спросила я брата. Он старательно ковырял землю возле камня в тени тополей, где земля была не такая сухая.
- Возле центрального камня, а что?
- Да нет, ничего. Тут камень сдвинут, и земля просела.
- Вообще то я... Дай-ка посмотреть… нет, не может быть, чёрт! - Андрей заслонился рукой от Солнца и в изумлении выпрямился.
Могила убитого щенка была явно потревожена, камень покосился, и в земле виднелась какая-то дыра. Должна сознаться, мной двигал уже не только праведный гнев на «расхитителей гробниц», а даже какое-то любопытство - кто, в целом свете, кроме Андрея, мог знать, что под камнем лежит несчастное мёртвое животное. Тем более, в глубокой норе мне почудился какой-то блеск. Я встала на колени и засунула руку, пытаясь нащупать - что там могло быть, золотой медальон времён Пушкина или бутылка с джинном?
Земля подалась у меня под левым локтем и с шорохом осыпалась на дно ямы. Я больно ударилась кистью руки (хорошо - не носом!) обо что-то твёрдое. Когда же я открыла глаза, рука опиралась на каменную голову змеи. А в её разинутой пасти лежал труп щенка!
На мой визг подскочил Андрей, чуть не столкнув коляску в яму, и помог мне выбраться. Руки у меня тряслись, и впервые в жизни я пожалела, что не курю. Мне надо было что-то сделать, но говорить я не могла. На лице отважного вождя краснокожих лежал ужас, сырой и древний, как земля, облепившая отвратительную голову рептилии.