Я тоже люблю Ирландию-4
Matholwch размахивается и кидает молнию, которая так и оставалась намотанной на его руку, в далекие пустые небеса, где она соединяется с Высокой дорогой - и мучительно и быстро сокращается с электрическим треском, но не раньше, чем Матолх крепко хватает запястье S.S. свободной рукой.
Спустя несколько секунд оба они исчезают из виду.
Matholwch oбращается к S.S.: Я раздумывал, не сообщить ли Мэдоку о том, что мы отправляемся на другую сторону Радужного моста. Возможно, пора уже выставить нового стража? Но сердце мое воспротивилось этому: чувство подсказывает мне, что история этого убийства еще не завершена, и покрывать этот лист новыми письменами не следует.
Они опускаются на лужайку неподалеку от переливающегося конца моста. Уже смеркается.
А потому и Мэдок, я думаю, вполне может потерпеть день, не хватившись меня: мы прогнали гнусь Пракцерия с бастиона Зари, а это уже немало. Зато с той стороны мы сможем призвать на помощь Мюиредха - если это потребуется.
S.S. кивает утвердительно. Что ж, пойдем, славный Матолх. Наверняка тебе известны способы переправиться по радужному мосту побыстрее, наверняка ты наипрекраснейший следопыт по обе стороны радуги и по примятым неделю назад следам от росы сможешь определить, кто злоумышлял против Страны и аккуратно воспользовался присутствием твоего недостойного слуги... наглядно тычет указательным пальцем себе куда-то в район между ключиц ...в приблизительных окрестностях горшка с золотом, чтобы запихнуть его на место преступления.
Недолго молчит. Мне доступны, пожалуй, лишь голые умозаключения, поэтому ответь-ка ты мне на пару вопросов. Как бы опомнившись: Пожалуйста.
Matholwch удивленно поднимает брови. Интересно: видимо, это близость твоего мира придала тебе дерзости? Но пусть так; ведь и мы виноваты перед тобой, и гнев твой объясним.
Взбирается на радугу и приглашает S.S. последовать за ним, после чего произносит слова отправления, и мост поднимается в небеса, к которым путешественники уже привычны. Облака плывут совсем низко, и то один, то другой иногда пропадают в них.
Какие же у тебя вопросы?
S.S. смиренно: Ты прав, Матолх. Хотя дерзость отнюдь не свойственна мне, особенно когда речь идет о столь тяжкой године, в которой оказалась ваша отчизна.
Переключившись: Так расскажи же мне, если возможно, о Мюиредхе и... насколько понимаю, существующих где-то других молодых людях нового поколения с прекрасными именами, которые моя эйдетическая память блаженно упрятала на самый дальний чердак... вот тут неожиданно достаточно сильно стучит себе по голове сомкнутыми пальцами. Мог бы ты, пока мы сплавляемся по радуге, в трех словах предоставить мне список важнейших людей в государстве? И тех, пожалуй, кто на них влияет. В пределах пяти-шести индивидуумов. Можно?
Пока Матолх собирается с мыслями, тихо и быстро: Извини, больше никогда не буду невоздержанным в речах.
Matholwch задумывается, пока радуга набирает скорость и высоту, затем ложится на зеленую полосу, укрывается плащом, вытягивает из желтой нитку-стебелек и задумчиво жует его. Усмехается:
Конечно, я не расскажу тебе всей истории Sídhe за один присест, да и стоит ли? Мы управляемся советом верных, а во главе него стоит Eóġan, древний и преславный, один из величайших полководцев тех времен еще, когда Туата Де Даннан отступали с зеленых берегов. Благодаря ему еще только, наверное, тьма и не поглотила нашу страну. В совете состоит судья Мэдок и еще несколько полководцев: отважный, порой безрассудный Алрой; хитроумный рыжеволосый Каван, вечно разведывающий на самых дальних рубежах; состоял там, конечно, и Бриан, ныне прервавшийся; Конр, прозванный (пусть и любовно) Поспешающим; Даи и Доли - они братья, и всегда появляются вместе: как на играх, так и на поле боя; Ярлат, еще в Отступление бывший оруженосцем при Эогане; Рори-богач, которому принадлежит большая часть Полуночных пашен; недолюбливающий его благочинный аскет Риордан, посвящающий себя неустанным бдениям и молитвам... Возможно, я забыл кого-то еще? Ах, ну конечно же: себя.
На какое-то время задумывается.
Мюиредх и Эльга (мы иногда называем ее Эркой: такая она уверенная и смелая) - любимые дети Эогана. Они не состоят в совете официально, но фактически -- состоят, помогая стране... советом. Мюиредх ради этого направился даже в ваш мир обучаться вашему искусству волшбы, хоть и не хотел этого.
S.S., почти восхищенно: Но это же совершенно прекрасно, о Матолх!
Подходит к Матолху, потом, видимо, позавидовав тому, с каким комфортом тот устроился, садится неподалеку от него на крайнюю -- фиолетовую -- полосу и свешивает ноги вниз, в пропасть. Недолго болтает ногами, как будто осваивает некое новое умение -- сидеть над обрывом и болтать над ним ногами, потом подтягивает одну ногу и обхватывает колено. Подумав, вытаскивает из синей полосы шелковую нитку и задумчиво наматывает ее на запястье.
Прекрасно суметь в нескольких фразах дать цельную структуру и общую картину происходящего. Значит, и у вас есть богачи и аскеты, храбрецы и кунктаторы, старики и молодежь. Удивительный человек, который соединяет всех со всеми, воюет войны, советует советчикам, расследует преступления и спокойно переправляется в мир, некогда покинутый вами... Почему же лучшие люди страны прислушиваются к Мюиредху и Эльге, и почему последнюю нигде не было видно (не сказать, впрочем, что мне удалось посмотреть на всех обитателей мира, где реки текут вверх).
Разматывает нитку, запускает ее в свою фляжку, встряхивает фляжку; слышно что внутри весело булькает вода.
Matholwch c сомнением: Прислушиваются? Не знаю, прислушиваются ли к ним все. Да, если сказать начистоту, не всем в совете одинаково ясно, почему Эоган приблизил к себе Эльгу так близко, как зачастую правитель не допускает до себя и военного советника; но, ясное дело, она дочь его, а Мюиредх вдали и вестей от него нет. Уж не правильнее ли, правда, было бы вернуть его? Пускай бы продемонстрировал искусства, которым обучился, в войне с Пракцерием и этой опустошающей гнилью.
Подумав, через силу: А только говорят порой - правда, не стану утверждать, что знаю кто; да и вообще слух дело бесчестное - но говорят, будто Эоган и вызывал Мюиредха, а тот столь поглощен увеселениями в вашей земле, что не откликается. Вот и нашел высокий предстоятель себе единственное утешение в дочери. Да она и стоит иного мужчины!
S.S., задумчиво: Хотел бы я посмотреть на вашу Ольгу... Но раз не пришлось -- пусть. Протягивает фляжку с водой Матолху.
Военачальник, промежуточные мои мысли таковы. Встает, переходит на синюю полосу. По прошествии нескольких дней никаких следов -- тем более следов сидхе -- мы на зеленых полянах, поросших шэмроком, не найдем. Значит... переходит на голубую полосу ...мы можем попытаться обследовать лишь печальные руины трагического училища для ирландских мальчиков, многие из которых не вернулись к родителям, потому что... переходит на зеленую полосу ...именно туда только что не силой загонял меня непонятный старикан крайне подозрительного вида, как раз перед тем как мне довелось впервые ступить на вот эту самую радугу.
Возвращается на голубую полосу. Справедливости ради заметим, что если бы все преступники были именно теми людьми, которые имеют подозрительный вид, меня самого давно приговорили бы к пяти пожизненным заключениям за одну... м-мм... внешность. Так вот. Снова переходит на зеленую полосу. Давай попытаемся обследовать руины -- вдруг злоумышленник, буде он все-таки явился с материка, оставил какие-нибудь улики.
Закатывает глаза. Все это так хорошо сходится, что просто невозможно поверить, что это правда.
Matholwch, обеспокоенно: Не странно ли, что по оба конца радужного моста установилась скорбь и восторжествовало зло? Ты говоришь, что-то "сошлось" у тебя в уме: что же? В одном я убеждаюсь все сильнее: убийство Бриана - не просто убийство, но часть целого плана по ослаблению Страны...
Радужный мост с сабельным свистом вонзается в землю так, что Матолх и S.S. чуть только не летят на землю кувырком. Матолх, однако же, вскочив, удерживается на радуге, как лихой серфингист, балансирующий на волне, а S.S. исполняет в воздухе красивую замедленную мертвую петлю и плавно опускается на землю.
S.S., выдохнув, себе под нос: Вот тут-то тебе бы и убраться восвояси, охотник за клевером... Оглядывая руины училища, громко: Не найдется ли здесь полусожженная шкурка пожилого пастуха-убийцы, отчаянно нуждавшегося в простаке, на которого можно было бы спихнуть убийство привратника, через которого не может прошмыгнуть ни одна мышь -- ни туда, ни обратно.
Походив среди развалин и возвращаясь к Матолху с суковатой палкой: Эту мысль еще нужно додумать.
Matholwch, оглядываясь, фиксирует наблюдения, но как будто продолжает думать какую-то уже давно начатую мысль. Медленно:
Расскажи мне немного о ваших магических искусствах, чужестранец, человек с Севера. И без прикрас скажи: силен ты в них? Вот ты лицом к лицу встретил Пракцерия, или кого-то из его посланцев... и мне показалось, что помогло тебе твое искусство. Мне интересно было бы понять: как, обучившись, сможет Мюиредх помочь нашему делу и нашей борьбе? Ведь он давно уж обучается здесь, на ваши сроки, пожалуй, два или три десятилетия. Хоть мы и не старимся так, как вы.
S.S., согласно: Хорошо. Мне радостен твой интерес, ведь магия -- пожалуй, лучшее, что есть в мире. В нашем мире. Подумав: Почему, спросишь ты, рожденный и живущий в мире, магичном по своей сути? Потому -- отвечу я -- что наш мир антимагичен, если не считать, конечно, всяческой романтической чуши вроде рассветов, закатов, туманов и прочих благорастворений. В нашем мире магия всех видов -- единственный эффективный способ что-то в нем изменить, без того чтобы поколения трудолюбивых человекопчел выпиливали из гранита и ковали огромными тяжелыми молотами свое светлое будущее. Магия... настоящая, лучшая магия, Матолх, это когда ты захотел что-то, и это что-то материализовалось -- будь то действие, вещь или умение.
Беда в том, что большинство наших магов не умеет правильно хотеть или сковано идиотскими запретами. Скажем, магия умеет работать с умершими людьми или... находиться рядом с немагическими людьми и не задевать их... или помогать управлять государствами и -- ну, скажем, погодой. Но все это у нас запрещено. Как и прочие мелочи типа надевания на себя личины другого человека, использования техник путешествия во времени и прочее, и прочее, и прочее...
Утомившись, садится на камень. Видит процарапанную на нем надпись "Greg O'Connel". Мрачнеет.
Matholwch осматривается, обращая особенное внимание на камень, на котором сидит S.S. Лицо его омрачается, как будто оно стало прозрачным, и сквозь него видно, как по засыпающему небу ползут тяжелые, беременные грозой облака Страны.
Здесь много камней с именами. И некоторые из них с датами. Вот тут, к примеру, написано: "Michael O'Leary. 1957 - 1970"; а здесь - "Gerald Beagley. 1957 - 1971". Все молодые люди твоей страны. Но это не похоже на могилы, ведь правда? Нет в них упорядоченности и стройности, подобающей вашим кладбищам, хоть я и знаю о них только понаслышке. Похоже как будто...
Майкл О'Лири by ccuc (c)
Old Man выходит из леса и деловитым шагом направляется к S.S. и Матолху. Громко: На стрельбище! А где еще практиковаться, как не тут, вдали от натоптанных троп?
Поднимает руку с волшебной палочкой, пробормотав про себя заклинание, и опрокидывает Matholwch'а наземь. Удерживая его "под прицелом", обращается к S.S.
Вы человек молодой, так что и понятно, что не научились пока не лезть не в свои дела. А надо бы. Послушайте-ка: на территории бывшей школы Леттерфрак вам делать нечего - у вас свои заботы, а у... у нас, местных жителей, свои. Проваливайте подобру-поздорову, а то следующим делом в грудь вашему товарищу прилетит Avada Kedavra!
S.S. поворачивается к нападающему, как отпущенная пружина, раскрывая в его сторону ладони. В старика летят камни и осколки кирпича -- как будто возле S.S. что-то взорвалось. Палочка вылетает из руки старика, а самого его относит к полуразрушенной стене, где он сильно бьется головой о кусок кладки и падает.
s.s. нехарактерно долгие секунды молчит, кажется, что он успокаивает дыхание, но когда он начинает говорит, голос его ровен. Вежливо: Это вы, мой господин, зарезали травою Бриана по ту сторону моста? Так бы сразу и сказали.
Old Man тихо истлевает на месте.
Matholwch, успевший прийти в себя, подбегает к нему и осматривает - даже не тело, но скелет. В изумлении оборачивается к S.S. Что это... и кто это?
Немного опомнившись: Ты, вероятно, спас мне жизнь. Спасибо тебе. Но мы должны скорее разгадать тайну этого злокозненного старца: по-моему, кончина его - только начало событий, которые теперь будут развиваться стремительно.
Дальше
Оглавление
Раньше
Click to view