Сылтранкель-Верхний Баксан
По рассказам Лиды, самый живописный вид на озеро открывался с перевала, но как раз в это время из долины набежали облака, и все заволокло.
Позади меня смотреть уже было не на что, поэтому я смотрел вперед. Делая по нескольку шагов между остановками на отдых, я вскарабкался на перевал. Я находился на 3400 с лишним метрах над уровнем моря, и это значительно превосходило все высоты, до которых я когда-либо добирался своим ходом.
Как ни странно, я опять чувствовал себя гораздо лучше, чем год назад на Олимпе, где было почти на пятьсот метров ниже. Я не страдал ни от головокружения, ни от чрезмерной одышки.
Вокруг меня не было ни души: как только озеро и стоявший рядом с ним финишный лагерь гонки скрылись из виду, я остался наедине с горами. Так продолжалось на протяжении двух-трех часов: о существовании других людей напоминали только метки краской на камнях, обозначавшие направление тропы, и пустые упаковки от энергетических гелей, брошенные самыми бескультурными из участников забега.
Создавалось ощущение, что я совершенно один в этой огромной долине, и все эти вершины, ледники, луга и полноводные реки существуют только для меня одного. Очень сильное ощущение.
Панорамы завораживали. Я уже ни капли не жалел о том, что отправился на такую длинную и тяжелую прогулку.
Этот мостик оказался не просто удобной переправой через реку, а своеобразным сигналом о том, что я возвращаюсь в цивилизацию. Именно около него я встретил первых за несколько часов людей, именно возле него располагалось какое-то человеческое жилье, пусть и жалкое на вид, и именно после него горная тропа как таковая закончилась и началась обычная грунтовка, лишенная крутых и опасных мест.
Однако расслабляться раньше времени не стоило: время неумолимо шло к вечеру, а до финиша было еще два десятка километров, то есть больше половины всей дистанции. Успокаивало лишь то, что набора высоты почти не предвиделось, а скорость движения по такой дороге можно было рассчитать довольно точно.
Горы постепенно отступали. Через пару километров после мостика я наткнулся на промежуточный пункт питания, стоявший как раз на развилке, разделявшей Трейл и более длинные дистанции. Персонал, дежуривший там, очень удивился, увидев меня, потому что был уверен, что на дистанции уже никого нет. Я успокоил их, объяснив, что к гонке имею только косвенное отношение, и они на радостях угостили меня апельсином и бананом. Я распрощался с ними и пошел дальше. Желтый тент на фото ниже - это и есть тот пункт питания.
Меня стали периодически обгонять бегуны - очевидно, участники Марафона и Ультры, прошедшие свои дополнительные петли и вернувшиеся обратно на общий маршрут с Трейлом. Люди были измождены, но продолжали упрямо бежать или хотя бы идти к финишу. Я мог только позавидовать их выносливости и упорству. Я постоянно оглядывался, ожидая увидеть среди бегунов и Лиду, но она была еще где-то на крутых горных перевалах, которые мой маршрут обошел стороной.
Для себя я сделал однозначный вывод: гонки на выносливость не по мне. Если я уже порядочно заколебался просто идти пешком, не торопясь никуда, наслаждаясь видами и фотографируя, то в каком состоянии я был бы, если бы попытался пройти хотя бы ту же дистанцию, не говоря уж о марафоне, на время? К физической усталости в таких случаях совершенно точно прибавлялись бы фрустрация и непонимание, ради чего, собственно, я обрекаю себя на эти страдания. Абсолютно то же самое можно сказать и о велосипеде: никакое кантри, никаких марафонов я, очевидно, ездить никогда не буду; моим уделом, видимо, так и останутся соревнования формата СуперД: относительно короткие заезды, позволяющие продемонстрировать не способность выдерживать длительные физические нагрузки, а ловкость и умение. Потому что здесь я еще отчетливо вижу, в чем заключается фан, а гонки на выносливость очень уж отдают мазохизмом.
Погода портилась.
Небо затянуло облаками, пошел небольшой дождь, перешедший затем в довольно сильный ливень и даже град. Я надел куртку и спрятал под нее фотоаппарат, но шорты и ботинки промокли, что не добавляло удовольствия от моей затянувшейся прогулки. Впрочем, дождь и град быстро прекратились, но не было никакой гарантии, что они не возобновятся.
Внезапно меня нагнал Паштет.
Пожаловался на тяготы гонки, сказал, что очень устал, но не стал задерживаться и потрусил дальше.
Солнце, очевидно, уже зашло за горы, небо темнело, начинались ранние сумерки.
До Верхнего Баксана тем не менее оставался еще чуть ли не десяток километров.
Последний кадр, который мне удалось сделать до наступления темноты:
По всем признакам, до финиша оставалось не так уж далеко. Несмотря на темноту, заблудиться было невозможно: дорога была все такой же однозначной, метки синей краской на камнях, нанесенные буквально через каждые два-три шага, отчетливо различались даже в темноте. Бегуны надели налобные фонарики, но мне спешить было некуда, я мог идти аккуратнее, так что спокойно обходился без источника света. Эпизодически я даже срывался на легкую трусцу. Опять пошел дождь, но в этот раз не такой сильный и без града.
В Верхнем Баксане, на финише, я был в районе половины девятого, что почти точно соответствовало плану. Лиды еще не было, но я, разумеется, не стал пробовать ей звонить, чтобы не отвлекать от гонки, а нашел наименее сырую скамейку и присел на нее, готовясь к длительному ожиданию. Как только в поле зрения появлялся очередной налобный фонарик, движущийся по характерной синусоиде, я подходил поближе к финишным воротам, надеясь, что это Лида.
К счастью, долго ждать мне не пришлось - буквально через полчаса прибежала Лида, очень уставшая, но радостная и довольная. В этот раз она финишировала не в призах, а во второй половине таблицы, но на мой обывательский взгляд, пройти за такое время такую дистанцию с таким набором высоты - это уже само по себе немалое достижение.
Мы немного перекусили и загрузились в адидасовский трансфер, где уже сидел один из участников. Водитель, правда, отказывался нас везти, ссылаясь на какие-то указания сверху: мол, ему нужно было сначала дождаться, пока автобус наполнится. Это удручало: хоть в автобусе было сухо и тепло, сидеть там неопределенное время и ждать, пока прибежит и поест еще полтора десятка человек, нам совсем не улыбалось; хотелось поскорее вернуться в номер, где ждали горячий душ и теплая постель.
Подошел водитель второго автобуса, еще более пустого, и разразился эмоциональной тирадой на тему того, о чем вообще думали организаторы, устраивая гонку с финишем затемно: якобы в окрестных горах легко можно встретить и рысь ("размером с ишака, алла!"), и даже медведя. Насколько мне известно, рысей и медведей никто в этом году не встретил, а вот с каким-то полоумным аборигеном на лошади у одной пары действительно была стычка.
Проторчав в автобусе битый час и не дождавшись не то что заполнения автобуса - вообще ни одного человека, - мы не выдержали и решили добираться самостоятельно, хотя за трансфер уже было заплачено. Третий парень пошел ловить машину и вскоре поймал внедорожник адидасовцев, который и довез нас до поворота на наш отель.
Позади меня смотреть уже было не на что, поэтому я смотрел вперед. Делая по нескольку шагов между остановками на отдых, я вскарабкался на перевал. Я находился на 3400 с лишним метрах над уровнем моря, и это значительно превосходило все высоты, до которых я когда-либо добирался своим ходом.
Как ни странно, я опять чувствовал себя гораздо лучше, чем год назад на Олимпе, где было почти на пятьсот метров ниже. Я не страдал ни от головокружения, ни от чрезмерной одышки.
Вокруг меня не было ни души: как только озеро и стоявший рядом с ним финишный лагерь гонки скрылись из виду, я остался наедине с горами. Так продолжалось на протяжении двух-трех часов: о существовании других людей напоминали только метки краской на камнях, обозначавшие направление тропы, и пустые упаковки от энергетических гелей, брошенные самыми бескультурными из участников забега.
Создавалось ощущение, что я совершенно один в этой огромной долине, и все эти вершины, ледники, луга и полноводные реки существуют только для меня одного. Очень сильное ощущение.
Панорамы завораживали. Я уже ни капли не жалел о том, что отправился на такую длинную и тяжелую прогулку.
Этот мостик оказался не просто удобной переправой через реку, а своеобразным сигналом о том, что я возвращаюсь в цивилизацию. Именно около него я встретил первых за несколько часов людей, именно возле него располагалось какое-то человеческое жилье, пусть и жалкое на вид, и именно после него горная тропа как таковая закончилась и началась обычная грунтовка, лишенная крутых и опасных мест.
Однако расслабляться раньше времени не стоило: время неумолимо шло к вечеру, а до финиша было еще два десятка километров, то есть больше половины всей дистанции. Успокаивало лишь то, что набора высоты почти не предвиделось, а скорость движения по такой дороге можно было рассчитать довольно точно.
Горы постепенно отступали. Через пару километров после мостика я наткнулся на промежуточный пункт питания, стоявший как раз на развилке, разделявшей Трейл и более длинные дистанции. Персонал, дежуривший там, очень удивился, увидев меня, потому что был уверен, что на дистанции уже никого нет. Я успокоил их, объяснив, что к гонке имею только косвенное отношение, и они на радостях угостили меня апельсином и бананом. Я распрощался с ними и пошел дальше. Желтый тент на фото ниже - это и есть тот пункт питания.
Меня стали периодически обгонять бегуны - очевидно, участники Марафона и Ультры, прошедшие свои дополнительные петли и вернувшиеся обратно на общий маршрут с Трейлом. Люди были измождены, но продолжали упрямо бежать или хотя бы идти к финишу. Я мог только позавидовать их выносливости и упорству. Я постоянно оглядывался, ожидая увидеть среди бегунов и Лиду, но она была еще где-то на крутых горных перевалах, которые мой маршрут обошел стороной.
Для себя я сделал однозначный вывод: гонки на выносливость не по мне. Если я уже порядочно заколебался просто идти пешком, не торопясь никуда, наслаждаясь видами и фотографируя, то в каком состоянии я был бы, если бы попытался пройти хотя бы ту же дистанцию, не говоря уж о марафоне, на время? К физической усталости в таких случаях совершенно точно прибавлялись бы фрустрация и непонимание, ради чего, собственно, я обрекаю себя на эти страдания. Абсолютно то же самое можно сказать и о велосипеде: никакое кантри, никаких марафонов я, очевидно, ездить никогда не буду; моим уделом, видимо, так и останутся соревнования формата СуперД: относительно короткие заезды, позволяющие продемонстрировать не способность выдерживать длительные физические нагрузки, а ловкость и умение. Потому что здесь я еще отчетливо вижу, в чем заключается фан, а гонки на выносливость очень уж отдают мазохизмом.
Погода портилась.
Небо затянуло облаками, пошел небольшой дождь, перешедший затем в довольно сильный ливень и даже град. Я надел куртку и спрятал под нее фотоаппарат, но шорты и ботинки промокли, что не добавляло удовольствия от моей затянувшейся прогулки. Впрочем, дождь и град быстро прекратились, но не было никакой гарантии, что они не возобновятся.
Внезапно меня нагнал Паштет.
Пожаловался на тяготы гонки, сказал, что очень устал, но не стал задерживаться и потрусил дальше.
Солнце, очевидно, уже зашло за горы, небо темнело, начинались ранние сумерки.
До Верхнего Баксана тем не менее оставался еще чуть ли не десяток километров.
Последний кадр, который мне удалось сделать до наступления темноты:
По всем признакам, до финиша оставалось не так уж далеко. Несмотря на темноту, заблудиться было невозможно: дорога была все такой же однозначной, метки синей краской на камнях, нанесенные буквально через каждые два-три шага, отчетливо различались даже в темноте. Бегуны надели налобные фонарики, но мне спешить было некуда, я мог идти аккуратнее, так что спокойно обходился без источника света. Эпизодически я даже срывался на легкую трусцу. Опять пошел дождь, но в этот раз не такой сильный и без града.
В Верхнем Баксане, на финише, я был в районе половины девятого, что почти точно соответствовало плану. Лиды еще не было, но я, разумеется, не стал пробовать ей звонить, чтобы не отвлекать от гонки, а нашел наименее сырую скамейку и присел на нее, готовясь к длительному ожиданию. Как только в поле зрения появлялся очередной налобный фонарик, движущийся по характерной синусоиде, я подходил поближе к финишным воротам, надеясь, что это Лида.
К счастью, долго ждать мне не пришлось - буквально через полчаса прибежала Лида, очень уставшая, но радостная и довольная. В этот раз она финишировала не в призах, а во второй половине таблицы, но на мой обывательский взгляд, пройти за такое время такую дистанцию с таким набором высоты - это уже само по себе немалое достижение.
Мы немного перекусили и загрузились в адидасовский трансфер, где уже сидел один из участников. Водитель, правда, отказывался нас везти, ссылаясь на какие-то указания сверху: мол, ему нужно было сначала дождаться, пока автобус наполнится. Это удручало: хоть в автобусе было сухо и тепло, сидеть там неопределенное время и ждать, пока прибежит и поест еще полтора десятка человек, нам совсем не улыбалось; хотелось поскорее вернуться в номер, где ждали горячий душ и теплая постель.
Подошел водитель второго автобуса, еще более пустого, и разразился эмоциональной тирадой на тему того, о чем вообще думали организаторы, устраивая гонку с финишем затемно: якобы в окрестных горах легко можно встретить и рысь ("размером с ишака, алла!"), и даже медведя. Насколько мне известно, рысей и медведей никто в этом году не встретил, а вот с каким-то полоумным аборигеном на лошади у одной пары действительно была стычка.
Проторчав в автобусе битый час и не дождавшись не то что заполнения автобуса - вообще ни одного человека, - мы не выдержали и решили добираться самостоятельно, хотя за трансфер уже было заплачено. Третий парень пошел ловить машину и вскоре поймал внедорожник адидасовцев, который и довез нас до поворота на наш отель.