Глава 3.2. Гражданская война 1918-1922 годов. (часть 3)

[1986vv]

И. Владимиров. Допрос в комитете бедноты.

Эволюция аграрной политики и отношения власти к крестьянству.

Несмотря на то, что крестьянские восстания жестоко подавлялись, нельзя сказать, что власть не прислушивалась к народным требованиям. Отчасти из-за масштабного сопротивления на селе, отчасти из-за нехватки сил и средств, большевики были вынуждены до времени отложить построение коммунизма. Если первые постановления и лозунги пытались заставить «штурмовать небо», собираясь сломать существующий многовековой уклад жизни, то к 1920-м годам, юридические акты уже пытались скорее приноровиться к существующей реальности. Отход от идей марксизма происходил на различных уровнях, как в правовом плане, так и в личных взглядах вождя революции. Проследим же за этой занимательной эволюцией взглядов и законов.



По Шатковской земельное законодательство первых лет Советского государства можно условно разделить на 4 этапа: 1) Полное воплощение обычно-правовых идеалов в официальных правовых актах, активизация крестьянского правотворчества и оживление социалистического инстинкта мелких землевладельцев (октябрь 1917 - январь 1918 г.); 2) Осуществление крестьянских обычно-правовых устремлений социалистическими методами (февраль 1918 - май 1918 г.); 3) Вмешательство Советской власти в сферу крестьянских правоотношений, игнорирование традиционных правовых принципов, реализация чрезвычайных мер государственного регулирования (лето 1918-1920 гг.); 4) Сужение сферы действия обычно-правовых норм путем законодательного ограничения властных полномочий крестьянской общины (1921-1922 гг.). [517]

Итак, на первом этапе советские декреты воспринимались самой властью как инструкции, призывающие к массовым социалистическим преобразованиям. В одной из речей В. Ленин сказал: «Пусть в этих декретах многое негодно, много такого, что в жизнь не пойдет. Но в них есть материал для практического дела, и задача состоит в том, чтобы научить практическим шагам те сотни, тысячи и миллионы людей, которые прислушиваются к голосу Советской власти. Это - проба практического действия в области социалистического строительства в деревне… Мы не будем смотреть на них, как на абсолютные постановления, которые надо во что бы то ни стало, тотчас же, сразу провести» [цитата по 518].

С начала полевых работ 1918 г. государство отказалось от политики стихийной «советизации» деревни и начало апробировать чрезвычайные методы управления крестьянскими массами. Предвестником этой политики стал «Основной закон о социализации земли», принятый ВЦИК в феврале 1918 года. К его разработке привлекались левые эсеры и представители деревни. Это обеспечило соответствие установленных в нем принципов землепользования с обычно-правовыми основами крестьянской жизни, ориентированными на общинное земледелие. Сюда можно отнести запрет на частную собственность, запрет на найм рабочей силы, поравнение земли по трудовым нормам и т.д.



Москва. Продотряды на Воскресенской площади. Фото из интернета. май 1919.

В то же время «Основной закон о социализации» последовательно отстаивал интересы государства в аграрной сфере. При этом нарушались права не только мелких собственников, но и общинников. «Так, ст. 22 устанавливала определенную очередность в предоставлении права землепользования: в первую очередь - безземельному и малоземельному местным жителям; во вторую - пришлому земледельческому населению и в третью - неземледельцам. Тем самым закон нарушал сложившуюся веками крестьянскую монополию на занятие сельскохозяйственным трудом и обработку земли. Данная тенденция получила развитие в последующих актах советской власти, например, в декрете Совнаркома «Об организации советских хозяйств учреждениями и объединениями промышленного пролетариата» от 15 февраля 1919 г.» [цитата по 517, 519]. Но в целом все же, благодаря участию эсеров и крестьян «Основной закон о социализации» соответствовал народному правосознанию. Центральной идеей закона оставалось уравнительное землепользование, заимствованное из практики русской поземельной общины.

Как мы помним, данный закон был уступкой эсерам, поэтому большевики не стали вмешиваться в осуществление этого закона на местах. Предполагалось, что близкое сердцу крестьян земельное поравнение осуществится властью на местах без вмешательства центра. Поэтому закон ограничивался лишь декларацией основных аграрных социалистических принципов. Практическое же проведение его в жизнь возлагалось на местную власть. [520]. Надежда на «естественный социализм», как и во время народнической агитации 19 века, не оправдала себя. Практическое осуществление обернулось не «земельным поравнением», а земельной катастрофой, выраженной в множестве локальных и региональных конфликтов. [517]

Результаты оказались весьма скромными: в 1918 году, согласно архивным данным, из 863 волостей губерний Центральной России, раздел по едокам произошел в 597 волостях (69,2%). В 163 (18,6%) волостях была произведена прирезка земли малоземельным и безземельным. В 69 волостях (8,2%) земля была разделена по трудовой норме. [517]

Несмотря на то, что большевики в этом вопросе сначала как бы устранились, с весны 1918 года государство стало стремительно усиливать давление на деревню. Во многом здесь сыграло предвзятое отношение большевиков, представлявших в основном городскую интеллигенцию, к самим крестьянам, считавшихся «темными рабами». Так, Ленин, хоть неоднократно и высказывался против насилия над крестьянами, на практике допускал применение жестких способов борьбы против «отсталости» крестьянства. Он утверждал, чтобы ввести социализм, следует «учиться государственному капитализму немцев», при этом не нужно жалеть диктаторских приемов для того, чтобы ускорить это перенимание… «не останавливаясь перед варварскими методами борьбы против варварства» [цитаты по 521]. «В этих условиях и сложилось представление о том, что принуждение - самая подходящая мера для «темного» крестьянства» [цитата по 522].

Уже в мае государство начинает активно вмешиваться в жизнь русской деревни, пытаясь превратить крестьян в «государственных работников на государственной земле». 13 мая 1918 года вышел декрет ВЦИК и СНК «О чрезвычайных полномочиях народного комиссара по продовольствию», который предусматривал насилие над крестьянами, владеющими хлебом в количестве свыше необходимого на обсеменение его полей и на продовольствие его семьи до нового урожая [523]. Вслед за центральной властью, подобные решения стали приниматься и на региональном уровне. 27 июля Тамбовский исполком вынес постановление «Об уборке урожая с бывших частновладельческих земель», согласно которому в деревне вводилась трудовая повинность окрестного населения и трудовая мобилизация. Текст постановления гласил: «Лица, препятствующие проведению в жизнь сего обязательного постановления, объявляются врагами революции и предаются строжайшему революционному суду, в случае активного сопротивления расстреливаются на месте» [цитата по 518]. Моршанский уездный отдел земледелия своим постановлением от 26 октября 1918 г. предупреждал граждан сел Каменки, Поминайки, деревень Бояровки и Милашки, что «если они не запашут землю в советских хозяйствах к сроку, указанному участковым агрономом, то из каждого села и деревни… будут расстреляны по несколько кулаков» [цитата по 524].



Трупы убитых участников продовольственных отрядов. Костромская губ., Варнавинский уезд. 1919 год. Фото из интернета.

Дополнительную напряженность вносил и «Основной закон о лесах», принятый ВЦИК 27 мая 1918 г. [523]. Традиционно крестьяне считали лес божьим даром, часто производили противозаконные порубки казенных и помещичьих лесов. Лес в деревенском хозяйстве был крайне необходим, он был и основным топливом, и строительным материалом, и способом дополнительного заработка. Принятый же закон объявлял все леса государственными и существенно ограничивал их использование местным населением, что не могло не вызвать протеста крестьян. Более того, ст. 36-42 устанавливали обязанности граждан для содействия лесовозвращению и охране лесов. В частности, ст. 38 предписывала, что лица, не принимавшие участия в работах по организации и улучшению лесного хозяйства, уплачивают лесные сборы, поступающие в распоряжение общенародной казны. В таких условиях обедневшие крестьяне были вынуждены воровать лес у государства, считая его своим. [523]

Сам Ленин свои представления о социалистическом крестьянском хозяйстве оформил еще в марте 1918 года в проекте программы партии. В частности, он предлагал «социалистическую организацию производства в общегосударственном масштабе», «принудительное объединение всего населения в потребительско-производственные коммуны», «замену индивидуального хозяйничанья отдельных семей общим кормлением больших групп семей» [цитата по 525]. При этом он считал, что государство со временем утратит свои традиционные характеристики, а предполагаемая модель будет базироваться на мощной обратной связи, «парализующей мертвящее воздействие государственных структур» [цитата по 522]. Собственно, в рамках этой концепции, 14 февраля 1919 года ВЦИК было принято «Положение о социалистическом землеустройстве и о мерах перехода к социалистическому земледелию». Согласно ему, была законодательно оформлена государственная собственность на землю (ст. 1), обеспечивалось создание единого производственного хозяйства, в связи с чем констатировалось привилегированное положение коллективных советских хозяйств и юридическое отделение обобществленных элементов хозяйства от операций, сохраняющих индивидуальный характер (ст. 4, 8, 15). Все виды единоличного землепользования Положение рассматривает как «проходящие и отживающие» (ст. 3). «Переход к общественной обработке» происходит по решению, принятому «простым большинством членов общества, присутствующих на собрании», а при несогласии большинства общество обязано выделить меньшинству по его требованию «соответствующий норме участок к одному месту» (ст. 97). [517, 519]

Но как раз обратной связи не случилось. Ленинские представления о социализме не совпадали с крестьянскими, заключавшимися в основном только в изъятии помещичьей и казенной земли и справедливом ее поравнение. Полная отмена частной собственности противоречила традиционному крестьянскому укладу жизни. Одно дело - быть хозяином на своей земле и свободно распоряжаться результатами своего труда, пусть и в рамках общины, другое дело работать на государство, от которого непонятно что ждать. Крестьяне чувствовали на подсознательном уровне, что нарушение этой естественной Богом данной связи между человеком и землей не приведет ни к чему хорошему. Все это напоминало положение дореформенных государственных крестьян середины 19 века. Политика непосредственного вмешательства в крестьянскую экономику и, главное, насильственное отчуждение продукта крестьянского труда с назначением низких цен на хлеб привело к широкомасштабным восстаниям, которые поставили Советскую власть в очень рискованное положение. В связи с этим позиция Ленина уже в конце 1919 года начала меняться в сторону смягчения аграрной политики.

Чтобы не раздражать крестьянство, в 1919 году отменили Комбеды. На резолюции 8 съезда партии провозгласили новую программу «Об отношении к среднему крестьянству». В этих документах съезд признал, «что в настоящий момент имеет значение более правильное проведение партийной линии по отношению к среднему крестьянству в смысле более внимательного отношения к его нуждам, устранения произвола со стороны местных властей и стремление к соглашению с ним. Тактика советских работников в деревне, равно как и деятелей партии, должна быть рассчитана на длительный период сотрудничества со средним крестьянством» [цитата по 526]. Однако основные социалистические положения, призванные отменить любые частнособственнические и капиталистические отношения, были сохранены.

По данным Центрального Управления Землеустройства, к концу 1920 года в 36 губерниях Европейской части России, из 22 847 916 десятин нетрудовых земель в распоряжение крестьянства поступило 21 407 152 десятин (колхозам - 391 614 дес., совхозам - 1 049 150 дес.), что увеличило площадь крестьянских земель с 94 720 628 десятин до 116 127 780 дес., то есть с 80% до 99,8% от общей площади всех удобных земель. Как видно, земли коллективных государственных хозяйств занимали только 6% от общего числа нетрудовых земель. [527]

Однако, несмотря на удачное ведение войны, крестьянские восстания в 1920-21 гг. не угасли, а возросли, перейдя в серьезные конфликты с привлечением регулярных войск. Хозяйство страны находилось в руинах, и любая серьезная народная вспышка могла уничтожить большевиков. Тогда Ленин пошел на еще большие уступки. На фоне мятежа в Кронштадте, на 10 съезде партии 21 марта 1921 года Ленин объявил о начале Новой экономической политики (НЭП). Продразверстка заменялась продналогом, который был значительно ниже нерегулируемого изъятия хлеба. Также в стране официально разрешались рыночные отношения.



Сдача продналога в Рогачевском уезде Гомельской губернии. Ноябрь 1921. Фото из интернета.

Как писала Шатковская «Законодательство 1921-1922 гг. решительно меняет действовавшее до этого земельное право. Оно смягчает и даже уничтожает некоторые формы государственного регулирования, поощряет частнохозяйственную инициативу, допускает (правда, весьма ограниченно) возмездную сдачу земли в аренду и наемный труд в сельскохозяйственном производстве и решительно ломает традиции общинного землепользования. В частности, в первом разделе «Основного закона о трудовом землепользовании», принятом ВЦИК 22 мая 1922 г. и являвшемся частью нового Земельного кодекса, земельным обществам, коллективным хозяйствам предоставлялось право свободного выбора способов землепользования. Последний мог быть общинным, участковым (индивидуальным), товарищеским (сельскохозяйственные коммуны, артели и т.д.) или смешанным (ст. 2). Под защитой закона оказывались участковые и «улучшенные трудовые хозяйства», земли которых не допускались к передвижкам, отрезкам или разделам при общих переделах земли» [цитата по 517].

Более того в стремлении усмирить крестьян и стимулировать повышение производительности труда, советские законодатели поступились даже социализацией земли, основанной на принципе уравнительности. Так, декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 27 мая 1920 г. «Об увеличении размера землепользования в трудовых хозяйствах» предписывал оставлять в пользовании трудового населения, ведущего интенсивное земледельческое хозяйство, «все то количество земли, которое находится в его фактическом пользовании и обрабатывается силами самого хозяйства без применения наемного труда, хотя бы это количество земли было выше установленных для данного района норм наделения землею» [цитата по 519]. Земельный кодекс РСФСР от 30 октября 1922 г. прекратил «дальнейшее поравнение земель между волостями и селениями» (ст. 142) [цитата по 519].

В своих последних статьях уже больной Ленин выступал скорее, как реформатор, а не диктатор. Все больше он склонялся к мысли, что построение социализма в аграрной России займет много лет и должно проводиться на добровольной основе. В частности, он писал, что крестьян «нельзя прогнать», с «которыми надо ужиться», «которых надо вовлечь в социалистическое строительство» [цитаты по 528]. В конце жизни Ленин пришел к парадоксальному выводу, что социализм - это система цивилизованных кооператоров - то есть собственно то, что активно развивалось и до революции [528]. Тогда в последний раз вождь революции проявил удивительную гибкость взглядов, характеризующего его как умного политика, однако соратники по партии не прислушались к своему умирающему лидеру. Через несколько лет сторонники диктатуры и ускоренной индустриализации смогли жестко отстоять свои позиции, уничтожив всякую надежду на компромисс и добрую волю.

По мнению многих историков, новая экономическая политика в общих чертах напоминала Столыпинские реформы, которые также стремились разрушить общину, тормозившую развитие сельского хозяйства [517, 520]. Однако права крестьян по-прежнему оставались значительно суженными по сравнению с дореволюционной практикой. Земля перестала быть капиталом, объектом торга, сама же Новая политика воспринималась как временная уступка. В идеологическом плане капиталистические отношения, как и традиционное обычное право крестьян-общинников противоречило построению коммунизма. На что собственно могло надеяться русское крестьянство, если ортодоксальный марксизм рассматривал его как временный класс?! По мнению теоретиков коммунизма, крестьянство должно было подвергнуться всеобщей пролетаризации, то есть превращению в рабочих, и неважно, будут ли они трудиться на фабрике в городе или в колхозе на селе. Тех же, кто не желал строить светлое будущее ожидала незавидная участь, что в полной мере выразилось в трагедии 30-х годов.