Планета, которую мы потеряли.
«Nightfall», известный мне на русском как «Приход ночи», две итерации. В 1941 году опубликовано Айзеком Азимовым, в 1990 году - Робертом Силвербергом в сотрудничестве с Айзеком Азимовым в пятикратно большем объёме.
Я уже упоминал эту вещь в блоге несколько лет тому назад. Без спойлеров, всего лишь рекомендовал. Рекомендую и сейчас, но рассуждения ниже ещё не читавшему предвосхитят, предупреждаю.
Основной рекомендацией станет: (пере)читайте сперва Силверберга, потом Азимова. Сперва 1990 год, потом 1941.
К тем переводам, которые когда-то читал я, претензий нет. Однако подите переведите «revival» на русский, не потеряв в темпе. Так что лучше в оригинале.
Если очень коротко, то я считаю эту вещь образцом и эталоном не столько жанра «постапокалипсис», сколько самой категории «апокалипсис».
В конце концов ядерная война наскучивает, вырождаясь в лубок, а вот те азимовские изыски при всей их невозможности продолжают радовать, не теряя в складности.
Повторю и подчеркну основную рекомендацию: сперва 1990, потом 1941. Чтобы стало понятно, какую планету мы потеряли.
1. Планета в системе шести солнц, однако на орбите, достаточно стабильной, чтобы там завелась жизнь, а заведшись, докатилась до разума и неплохо себя чувствовала при одном условии: должно быть светло. Условие выполняется, потому что окружающие солнца всегда в небе.
Волей автора персонажи похожи на людей «до степени смешения», так, чтобы их было жалко.
Уровень цивилизации соответственно 1990 (Силверберг) и 1941 (Азимов). Уже ради этого увлекательно изложенные повести стоит рекомендовать юному поколению, мол, «и до Интернета была жизнь».
Место действия: некая «Федеральная Республика», легко узнаваемая калька Штатов с их геометрическими границами и региональной автономией.
Важную роль в сюжете играет газетчик, он вообще тема для отдельного сочинения «Против ЛОМа нет приёма». Ничего: у Силверберга он поплакался, раскаялся и залез на любимую женщину.
Есть большие компьютеры у Силверберга, но и у него с персоналками туго - там, похоже, скорее терминалы.
Автострады есть. Найдутся лазерные пистолеты, но не совсем понятно, на кой они там суть, разве что для упрощённого описания злоключений парочки беженцев уже после того, как «стряслось».
2. Особо важно то, что и там, и там есть университет, без которого сюжет оказался бы невозможен в принципе. Учёные поняли и объяснили, - хотя бы самим себе - что, собственно, происходит.
Приближающийся… найтфолл… кирдык… ну, Вы поняли, что… был осознан участниками сюжета именно через усилия учёных из трёх совершенно разных областей.
Археология: «знаете, что-то у нас тут не то с удручающей периодичностью» на основе раскопок поселения, которое «до основанья, а затем» каждые две тысячи лет.
Психология: «можно считать доказанным, что, если нашего человека посадить в темноту, то он будет несчастлив и, может быть, даже сойдёт с ума».
И, наконец, астрономия, или, если хотите, солнцезнатство, когда уже на больших компьютерах проверяют маленькие нестыковки в свежесформулированной теории всемирного тяготения - почему после запятой не всё сходится?
3. За окнами, во вполне себе индустриальном окружении, радуется жизни секта, Культ, Апостолы Пламени, которые вещают, что каждые 2049 лет наступает Тьма, во Тьме появляются Звёзды, и «праздник к нам приходит». Очередной праздник настанет уже вот-вот.
Культ, он же Апостолы, нужен в основном для динамики сюжета. Университета, чтобы догадаться о грядущих неприятностях, вполне достаточно.
«Динамика сюжета», однако, отнюдь не пустые слова. Вопросы «сумели бы учёные без косноязычных записей сектантов на мёртвых языках за оставшееся время понять, что надвигается» и «сумели бы отдалённые потомки тех же учёных в следующие 2049 лет додуматься до компьютеров и теории всемирного тяготения» суть частные случаи вопроса… скажем так, актуального.
Не отнимаю у Вас счастья его задать, хотя бы самому себе.
4. Полагаю, даже не читавший… эээ… читатель уже догадался. В звёздной системе, мешая сходиться вычислениям с наблюдениями, присутствует ещё что-то, и это несветящееся небесное тело с известной периодичностью затмевает остающееся в небе солнце так, что тень перемещается по всей поверхности планеты.
Эта тень под именем «Тьмы» качественно и надолго выносит мозги большей части разумного населения так, что та первые несколько часов пробавляется массовыми поджогами всего и всех, что и кто под руку подвернутся, а там как получится.
Что такое «Звёзды», ни астрономы, ни психологи, ни археологи не знают. Астрономы, впрочем, догадываются, что во Вселенной может быть ещё… а, гулять так гулять… целая дюжина солнц, только далеко, вот они и проходят под именем Звёзд, выглядывая во время затмения. Культисты думают, что знают, что такое Звёзды, но ошибаются.
Повторю, для меня сие есть эталон жанра апокалипсиса, кирдыка и всего остального. Экспонат Парижской палаты мер и весов.
Причина тут проста, и это циклопические по нынешним понятиям авторские инвестиции в оформление сюжета: три с половиной («половина» от Культа) вполне системных рассмотрения с разных, вполне независимых в повседневной жизни углов.
И когда вот это «всё сходится», задавая стремительное наращивание связей в декорациях, - да ещё в начале и середине повествования! - оно пробирает несравнимо сильнее привычного подхода писателей к жанру.
Обычно герои постапа либо целиком и полностью полагаются на единственно верное описание давным-давно случившегося, чаще всего «культового» извода, которое им неинтересно на фоне текущих неприятностей, либо грызутся из-за расхождений в таких описаниях.
«Чтобы сходилось», такого нет. Разве что у Прэтчетта в «Nation», но в конце. Ну, или в детективе некоторых категорий с подробным объяснением опять же ближе к концу, почему убийца - дворецкий, и «вот так посмотришь на портреты - и уверуешь в переселение душ».
Что до самой механики происходящего, то «у нас это невозможно» (© Синклер Льюис): речь идёт о людях, хрупких по сравнению с нами и живущих в условиях, нам недоступных. Азимов не отказывает себе в удовольствии обратного мысленного эксперимента в исполнении своих персонажей: мол, представьте себе планету в системе с одним солнцем, когда тьма наступает каждые полсуток… да ладно, это немыслимо, там ни жизни, ни разумной жизни быть не может, такая психическая устойчивость в принципе невозможна.
5. Это то, что в обеих итерациях «Nightfall» общего. Далее о различиях между 1990 и 1941. Они очень показательны. Напомню: сперва читайте 1990, потом 1941, больше удовольствия получите. Поймёте, какую планету потеряли.
Начать с главного расхождения: расхождения по времени.
В 1941 году до учёных доходит, когда до наступления затмения остаётся всего два месяца. Что такое два месяца в 1941, полагаю, на русском языке вменяемым людям объяснять не надо. Не увернуться. Газетчик в коротком азимовском «Nightfall» приходит в обсерваторию именно с тем, чтобы поработать дурачком, которому собравшиеся у телескопов фаталисты всё объясняют.
Нет, схрон у людей есть, но тут дела важнее. Браво.
В 1990 учёные способны описать угрозу более, чем за год - если мне не изменяет память, почти за два.
Возможности по оперативному управлению, по аккумуляции ресурсов, по связям научной иерархии с административной иерархией в 1990 - несопоставимы с ними же полувековой давности.
Эти возможности используют только Апостолы, спрятав в подземных убежищах достаточно народу, чтобы после состоявшегося затмения начать захватывать окружающие территории, наводя там хоть какой-то порядок. А у учёных - только тот же самый схрон, что и в версии 1941 года.
Правительству в истории от 1990 года всё время между опубликованием учёными своих результатов и их подтверждением всё вообще по барабану так, что не сделано вообще ничего.
А знаете, пуркуа? «Don’t talk like a fool. All the government planning in the world wouldn’t have changed anything». Это говорит тётка, университетский профессор, жившая и работавшая на гранты, тому самому газетчику. Газетчик корит себя за то, что все эти два года на полную катушку троллил в своей всенародно читаемой колонке призывы учёных готовиться к наступающему катаклизму.
Нет, понятно, что в дивном новом мире, где стаями носятся полоумные поджигатели, ублюдку место на фонарном столбе, и он это понимает, а тётка его хочет сохранить для ложа, но автор мог бы и как-то поизящнее подойти к вопросу, а не совать свой символ веры под нос читателю. Мол, планирование никогда не работает, да. Особенно в чрезвычайных ситуациях и подготовке к ним. Всегда рынок выручал, б…. Тем и живём.
Это было главное расхождение, вполне по произволу автора и на уровне веры. Однако оно не самое заметное. Самое заметное по сюжету - это роль Культа, Апостолов.
6. В версии 1941 года чистый деструктив. Культист проникает в обсерваторию, чтобы поломать телескопы и помешать сделать записи. Зачем? А такое осквернит явление Звёзд и отбытие людских душ на небеса, в рай. Пожары будут учинять оставшиеся беспризорные тела... да, авторские инвестиции в декорации окупаются, и из вполне стенографической азимовской короткой повести можно сделать фильм не на один час. Человек работал.
Культиста ловят и не связывают. Почему? А под честное слово. Он его даёт, ибо распоясавшиеся богохульники угрожают посадить его в шкаф, так что он всё пропустит. А распоясавшиеся учёные знают, что культист, человек праведный, будет блюсти своё обещание. Впрочем, они ошибаются. Культист честно старается держать слово, но… время такое.
Тем таким временем, пока единственное оставшееся в небе солнышко закрываемо чёрным диском, в городе, рядом с которым располагается обсерватория, происходит тот самый «revival» - то есть Культ поднимает людей, чтобы обсерваторию разнести и тем жизнь вечную обрести.
У Культа получается, а рассказ версии 1941 года этим, в общем, и завершается. Никто к такому зрелищу не подготовлен, каждый сходит с ума по-своему: у ворот обсерватории безмолвствует поднятый Культом «этот, как его, народ», а собравшиеся внутри бормочут каждый своё, ибо АйКью выдержать видимое не помогает. Долгая ночь вернулась.
Да, и там, и там появляются Звёзды. Учёные вольны были предполагать о дюжине солнц, но сама система находится в центре звёздного скопления, так что по сравнению с нашим ночным небом - это что нынешний столичный салют в День Победы сравнительно с советским. Наверное, даже на нас, невозможных, произвело бы впечатление. А те - полное кукареку.
Большая часть итерации 1990 года посвящена объяснению того, почему Культ, то бишь Апостолы Пламени - штука хорошая. Никакого там аятоллы вообще нету, это электронный конструкт, а главный там маскировался под пресс-секретаря и всю эту мумбу-юмбу использовал для того, чтобы десятилетиями готовиться к наступлению Тьмы, подробно описанном в древних записях (безо всяких научных объяснений, только хроники и символы веры).
На обсерваторию он людишек послал, чтобы учёных и современные записи спасти, а сейчас предлагает им посты в новом правительстве. Понятно, что учёные по воле автора согласятся.
Он, культист, предлагает людям вести себя хорошо, согласно заповедям; те, кто вошёл в секту, по факту могут получить место в убежищах («свой») и не спятить, однако культист не пытается объяснить всем то, что произойдёт - он гонит на публику религиозные тексты, в которые сам не верит (афера с поддельным аятоллой - тому доказательство).
Когда его и у Силверберга-1990 заносит в обсерваторию, то он, как и у Азимова-1941, бормочет свои хвалебные сопелки, но если у Азимова это и в самом деле признак фанатичной веры, то у Силверберга эта «хара мамбуру» скорее всего какой-то тренинг, способ сосредоточиться и сохранить соображалку.
Вряд ли в древних записях было что-нибудь про теорию всемирного тяготения, но вот по тогдашнему изводу археологии и тем более по постаповским наблюдениям за множеством снесённых крыш - должно было быть. Ведь эти тексты, скорее всего, писали люди, которые знали по собственному опыту: спокойно проспавшие эту хрень в родном подвале, разум сохранили, верующие они или не очень.
7. Итого, Азимов пишет про то, как человечество не сумело справиться с природой, - с окружающей и со своей собственной - свалившись в дикость. Изобретённые для этого устроения, вроде телескопов, раскопок и университетов, оказались недостаточными. Ну, хотя бы попытались.
А Силверберг пишет про то, что справиться-то с внешней природой можно ценой уступки природе собственной. Справиться, беззастенчиво подталкивая и заманивая окружающих в паству, в стадо, скрывая от них знания, критически важные даже не для выживания (это-то ладно, «все там будем»), а буквально для сохранения своего «я» - так, что несогласным со священными текстами останется только надеяться выдюжить механическое, совершенно независимое от этих священных текстов астрономическое событие.
Рвачество, сказал бы я. Паразитизм астрономических масштабов.
В конце «Nightfall»-1991 тётке-археологине (дама системы «слона на скаку остановит и хобот ему оторвёт») счастье такое долго объясняют и сам культист, и разагитированный им её возлюбленный газетчик.
Там много чего ещё… вроде того, что эта парочка покинула Пожарный Патруль, - заведение, объявленное местным авторитетным предпринимателем для восстановления порядка через контроль за средствами разжигания огня - но не сняла его отличительные знаки, чтобы их не трогали по пути.
Как-то становится понятно, почему тётка согласится с тем, что уж лучше большой и знатный порядок от Апостолов, живущих на проценты со скрытого от людей знания, нежели куча локальных варлордов вроде местного авторитетного предпринимателя, который старается сам, как может, по итогам пережитого.
Подлость - штука такая, малозаметная и очень легко оправдываемая… «Don’t talk like a fool. All the government planning in the world wouldn’t have changed anything».
Чтобы было понятно, какую планету мы потеряли.
8. И напоследок. 1990 и 2020 - это уже, страшно вымолвить, тридцать лет. Не полвека, как между 1941 и 1990, но сравнимо. Я тут подумал, что могло бы появиться в нынешней версии «Nightfall»-а.
Во-первых, это идея о том, что сам разум, само человеческое «я» как часть помянутой выше человеческой природы появилось исключительно потому, что древние обезьяниусы попали под затмение, да ещё и не под одно. Мы с 1941 и даже с 1990 кое-какие вопросы научились задавать…
Выводы из этой идеи, дойди она до учёных из университета и обсерватории образца 2020 года, могли бы всерьёз сказаться на сюжете. Скажем, все спрятались, оставив снаружи камеры и нескольких храбрецов, которые хотят стать сверхлюдьми, а потом с этими «сверхлюдьми» пытаются общаться… да, и верховный культист-аферист тоже мог бы проникнуться, да ещё и не с одной точки зрения.
Во-вторых, это Его Величество Интернет. Рискну утверждать, что главным итогом стал бы чудовищный перекос в количестве сохранивших рассудок на разных континентах - не повезло бы тем, на кого «Тьма» упала бы в первую очередь, а, во-вторых и долгосрочных, «Тьма» и «Звёзды» выступили бы крайне эффективным фильтром, сохранив рассудок и социальный статус тех, кто не полез бы смотреть на них вживую, «патамушта эта фааааан».
Сохранившиеся безо всяких Апостолов общества после этого десятки лет были бы крайне осмотрительными и здравомыслящими. «Видишь дядю, дочка? Вот он на Звёзды посмотрел не через телекамеру. Да, наш дом его кормит. Зачем? Ну, он не может сам заработать. И чтобы ты на него смотрела. Других, которые не безобидные, теперь нет. А теперь отвернись, он какает».
Спасибо за внимание. ПостСкриптум просьба не читать тем, кто знаком с исходными текстами, в оригинале или переводе.
ПостСкриптум. Господин. Товарищ. Партай-тудыть-его-в-качель-геноссе. Я не знаю, чего Вас понесло под кат: смотреть мои излияния, не прочтя текстов, послуживших им поводом. Однако это Ваше право.
Будьте любезны, сделайте мне одолжение: не комментируйте мои изыски, не прочтя исходников.
Может быть, - и вполне вероятно - я неправ. Природная и наследственная глупость (моя), невнимательность при чтении (моя), неумелое обращение (моё) с описанием собственных (ну да, моих) впечатлений и законами логики (универсальными). Всякое бывает. Мне наплевать.
Однако, когда некто пытается самоутвердиться каким-нибудь остроумным, хлёстким, изящным, великолепным, превосходным, ну вот совершенно неизбежным замечанием, не обеспечив себя знанием обсуждаемого предмета, то бишь чтением исходников, а всего лишь повёдшись на пару-тройку слов, случайно узнанных в рецензивном тексте природно глупого, невнимательного и неаккуратного автора… с этим «некто» дела обстоят много хуже, чем с автором (если автор мудак, то такой комментатор мудак в кубе), и утвердиться тут не получится по определению.
Уйди, Даннинг, уйди, Крюгер...