Василий Гроссман. Сегодня в Сталинграде
В.Гроссман || « Красная звезда» №1, 1 января 1943 года
С Новым годом, товарищи! Под знаменем Ленина-Сталина вперед, на разгром немецко-фашистских захватчиков!
# Все статьи за 1 января 1943 года.
Шестнадцатого декабря днем подул сильный северо-восточный ветер. Темные, мокрые облака, теряя тяжелую влагу, поднялись вверх, посветлели. Туман стал меркнуть и оседать белым пухом на проводах военного телеграфа и на низко подстриженных минными осколками прибрежных деревьях. Лужи, стоявшие в снарядных воронках, заковало белыми пластинами льда. Темные тела пудовых мин и тяжелых снарядов, сложенных в ямах у восточного причала переправы, покрылись легким инеем. Земля стала звонкой, и на западе, над рваным каменным кружевом мертвого города, поднялся невиданно богатый красный закат.
Ветер и течение гнали по Волге огромную трехсаженную льдину. Она проползла мимо Спартаковки, мимо оскверненных врагом развалин Тракторного завода, стала медленно поворачиваться и у «Красного Октября» остановилась, уперлась своими широкими плечами между наледью восточного и западного берегов Волги.
В ясное небо, осторожно раздвигая звезды, поднялась луна, и всё, бывшее в мире белым, стало неясным, сине-голубым. Лишь одна луна оставалась яркой и белой, словно вобрала в себя всю белизну степного снега, а ветер всё продолжал дуть, холодный и злой, и милый для тысяч сердец.
Течение, сдержанное льдиной, стало искать себе ходов поближе к речному дну. Поверхность воды покрылась рыхлой, тончайшей корочкой. Через несколько часов она стала более плотной, закристаллизовалась, и в эту же ночь по трехсантиметровому, прогибающемуся и постреливающему льду первым перешел с левого на правый берег Волги сержант саперного батальона Титов.
Он вышел на берег, оглянулся на далекое Заволжье и стал свертывать папироску. И в эту минуту, когда Титов, усмехаясь, ответил окружившим его красноармейцам: «Как перешел? Взял да и перешел, чего проще» - именно в эту минуту время перелистнуло величайшую и трагическую страницу в книге сталинградской борьбы, страницу, написанную темными, большими руками с потрескавшейся от ледяной воды кожей, руками сержантов и красноармейцев понтонных и инженерно-саперных батальонов, руками мотористов и грузчиков патронов, всех тех, кто сто дней держал переправу через Волгу, переплывал темно-серую ледяную реку, глядел в глаза быстрой и жестокой смерти. Когда-нибудь споют песню о тех, кто спит на дне Волги. Эта песня будет проста, правдива, как труд и смерть среди черных ночных льдов, вдруг загоравшихся синим пламенем от разрывов термитных снарядов, от холодных голубых глаз немецких прожекторов.
Ночью мы идем по Волге. Двухдневный лед уже не прогибается под тяжестью шагов, луна освещает сеть тропинок, бесчисленные следы салазок. Связной красноармеец идет впереди уверенно и быстро, словно он полжизни своей шагал по этим пересекающимся тропинкам. Неожиданно лед начинает потрескивать, связной подходит к широкой полынье, останавливается и говорит:
- Эге, да мы, видать, не так пошли, надо бы вправо взять.
Эту утешительную фразу почти всегда произносят связные, куда бы они вас ни водили в ночное время. Мы берем вправо и снова выходим на тропинку.
Круглые облачка плавно накатываются на луну, и тогда белая Волга темнеет, словно покрывается серой мглой. Разбитые снарядами баржи вмерзли в лед, голубовато поблескивают обледеневшие канаты, круто поднявшиеся вверх кормы, носы разбитых катеров, моторных лодок.
На одном из заводов идет бой. Темные разрушенные стены цехов вдруг освещаются белым и розовым огнем орудийных выстрелов, гулко, с перекатом ударяют пушки, сухо и звонко разносятся минные разрывы, то и дело слышатся чеканящие очереди автоматов и пулеметов. Эта музыка разрушения странно похожа на мирную работу завода, словно бьет паровой молот, плюща болванки стали, словно, как в мирные времена, идет клепка и разбивают скрап в копровом цеху для загрузки мартенов, словно жидкая сталь и шлак, льющиеся в ковши, освещают розовым быстрым светом молодой волжский лед.
Звуки ночного боя на заводе тоже говорят о новой странице сталинградской борьбы. Это уже не тот стихийный грохот, поднимавшийся высоко к небу, рушившийся с неба потоками на землю, захлестывавший весь огромный волжский простор. Это битва жестоких ударов. Прямые и быстрые трассы пулеметных очередей и снарядов пролетают на близких дистанциях между цехами. Они не похожи на светящиеся медленные гиперболы воздушной войны. Подобно сверкающим копьям и стрелам, пущенным невидимым во тьме воином, стремительно возникают они из камня стен и вонзаются в холодный камень стен, исчезают в нем. Снаряды и мины долбят немецкие дзоты, ищут зарывшихся в замаскированных блиндажах немецких пулеметчиков, подобно бритвенному ножу разрезают перекрытия над глубокими ходами сообщения. Немец закопался в землю, ушел в каменные норы, залез в глубокие подвалы. Немцы расползлись по бетонированным бакам, по водопроводным и канализационным колодцам, они забрались в подземные тоннели. Лишь метким снарядом, точно брошенной гранатой, термитным шаром можно их выковырять, уязвить, выжечь из глубоких темных нор.
Наступает утро, и солнце всходит в ясном морозном небе над Сталинградом, умерщвленным немцами. Солнце всходит над желтым песчаником, обнаженным в обрыве Волги, оно освещает каменные, источенные снарядами развалины, заводские дворы, превратившиеся в поля битвы, где в смертельной схватке сходились полки и дивизии, оно освещает края огромных ям, вырытых тонновыми бомбами. Дно этих страшных ям всегда в угрюмом сумраке, солнце боится касаться их. Солнце, улыбаясь, глядит сквозь простреленные насквозь снарядами заводские трубы. Солнце светит над сотнями под’ездных путей, где цистерны с развороченным брюхом лежат, как убитые лошади, где сотни товарных вагонов громоздятся один на другой, поднятые силой взрывной волны, толпятся вокруг холодных паровозов, словно обезумевшее от ужаса стадо, жмущееся к своим вожакам. Солнце светит над грудами красного от ржавчины железа, над могучим военным и заводским металлом, погибшим в корчах взрывов и сохранившим навек мгновенную смертную судорогу. Зимнее солнце светит над братскими могилами, над самодельными памятниками, поставленными в тех местах, где лежат убитые в боях на направлении главного удара.
Мертвые спят на холмистых высотах у развалин заводских цехов, в оврагах и балках, они спят там, где воевали живыми. Как величественный памятник простой, кровавой верности, стоят эти могилы у траншей, блиндажей, каменных стен с амбразурами, которые не сдались противнику.
Святая земля! Как хочется навек сохранить в памяти этот новый город торжествующей народной свободы, выросший среди развалин, вобрать его весь в себя, - все эти подземные жилища с дымящими на солнце трубами, с переплетением тропинок и новых дорог, с тяжелыми минометами, поднявшими дула между землянок, с этими сотнями людей в ватниках, шинелях, шапках-ушанках, занятых бессонным делом войны, несущих мины, как хлебы, подмышкой, чистящих картошку подле нацеленного дула тяжелой пушки, переругивающихся, поющих вполголоса, рассказывающих о ночном гранатном бое, таких великолепных, будничных в своем героизме. Как хочется сохранить в памяти всю эту чудесную, движущуюся панораму сталинградской обороны, эту живую минуту великого сегодня, которое станет завтра вечной страницей истории.
Но всё меняется, и как не похожа переправа сегодняшнего дня на вчерашнюю, как не похож ночной бой на заводе на стихийные ноябрьские атаки, - так и сегодняшний сталинградский день не похож на отошедшие дни октября и ноября. Русский солдат вышел из земли, вышел из камня, он распрямился во весь рост, он ходит спокойно, неторопливо. При ярком солнечном свете, по сверкающей закованной Волге, идут бойцы, волоча салазки, ездовые сердито подгоняют лошадей, неуверенно ступающих по гладкому льду. На снежном холме левого берега чеканно выделяются грузовики, разгружающие припасы. Почтальон с кожаной сумкой медленно бредет под солнцем на командный пункт батальона, а по холму несут термосы с супом двое связных, шагающих во весь рост в сорока метрах от немецких окопов. Да, наши бойцы завоевали солнце, завоевали дневной свет, завоевали великое право ходить по сталинградской земле во весь рост под голубым небом. Только сталинградцы знают цену этой победы, и они сами смеются, глядя на движение войск и машин под солнцем. Ведь долгие месяцы малейшее шевелящееся пятнышко вызывало на себя тяжелый огонь немецких войск. Ведь долгие месяцы тысячи людей ожидали ночи, чтобы выйти из камня и земли, вдохнуть глоток свежего воздуха, расправить онемевшие руки.
Да, всё меняется, и те немцы, которые в сентябре, ворвавшись на одну улицу, разместились в городских домах и плясали под громкую музыку губных гармошек, те немцы, что ночью ездили с фарами, а днем подвозили припасы на грузовиках, сейчас затаились в земле, спрятались меж каменных развалин. Долго простоял я с биноклем на четвертом этаже одного из размозженных сталинградских домов, глядя на занятые немцами кварталы. Ни одного дымка, ни одной движущейся фигуры. Для них нет здесь солнца, нет света дня, им выдают сейчас 25-30 патронов на день, им приказано вести огонь лишь по атакующим войскам, их рацион ограничен ста граммами хлеба и конины, они сидят, как заросшие шерстью дикари в каменных пещерах, и гложут конину, сидят в дымном мраке, среди развалин уничтоженного ими прекрасного города, в мертвых цехах заводов, которыми гордилась советская страна. По ночам они выползают на поверхность и, чувствуя страх перед медленно сжимающей их русской силой, кричат: «Эй, рус, стреляй в ноги, зачем в голову стреляешь!»
Огнем шестиствольных минометов они разрушили водопровод, они выпустили 500 снарядов по Сталгрэсу, они сожгли всё, что могло гореть, они уничтожили школы, аптеки, больницы, и пришли для них страшные дни и ночи, когда законом истории и волей русского солдата им определено встретить возмездие здесь, среди холодных развалин, во тьме, без воды, глодая конину, прячась от солнца и дневного света, под жестокими звездами русской декабрьской ночи. Да, всё меняется, всё изменилось в Сталинграде. Справедлив и грозен закон истории, непоколебима воля наших сталинградских армий. // Василий Гроссман. г. СТАЛИНГРАД. (По телеграфу).
***************************************************************************************************************************************
«РУССКИЕ НЕ ДАДУТ ГИТЛЕРОВЦАМ НИКАКОЙ ПОЩАДЫ, ПОКА НЕ ОЧИСТЯТ ОТ НИХ СВОЮ ЗЕМЛЮ»
Американская печать о наступлении Красной Армии
НЬЮ-ЙОРК, 31 декабря. (ТАСС). Сообщения о боевых успехах Красной Армии попрежнему стоят в центре внимания американской печати. Они публикуются на самых видных местах, и им посвящаются обширные комментарии.
Газета «Вашингтон пост» пишет, что русские солдаты проявляют традиционное упорство и выносливость. Они проникнуты духом патриотизма и преданности родине, которая является для них обетованной землей. Союзники России лишь теперь начинают понимать ту роль, которую играет в борьбе Советского Союза с гитлеризмом чувство гордости советского народа своим новым обществом. Сталин напоминал в свое время, что Россия раньше терпела много поражений из-за своей отсталости.
Россия теперь уже не отсталая страна, и русский солдат знает это. Это способствует под'ему духа народа. Этот новый дух и традиционную стойкость русский солдат продемонстрировал в Сталинграде своим штыком. Русские - железные люди. Они не дадут гитлеровцам никакой пощады, пока не очистят от них свою землю.
Обозреватель газеты «Нью-Йорк пост» Грэфтон заявляет, что Красная Армия нанесла немцам в районе Сталинграда поражение потому, что она вдохновляется ясными целями. Битва за Сталинград является не только борьбой орудий, но и состязанием в твердости воли. Весь мир считал Сталинград осажденным городом. Но русские, обладая ясностью цели, увидели в Сталинграде место, где можно подготовить наступление против немцев.
Обозреватель газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» Элиот, касаясь наступления частей Красной Армии, пишет, что заслуживает самой высокой оценки разумность стратегического решения русского верховного командования удерживать Сталинград с минимумом необходимых сил до тех пор, пока не наступит момент для сильного контрудара. Этот удар сейчас развивается. Русские бьют Гитлера превосходством тактики.
Газета «Плейн дилер» пишет: «Замечательные русские люди сумели подготовить все материальные ресурсы, с помощью которых они начали наступление в значительно более широком масштабе, чем в прошлом году. Красная Армия уже заняла выгодные стратегические позиции. Германские войска в районе Сталинграда и на Кавказе находятся в большой опасности».
Газета «Нью-Йорк геральд трибюн», оценивая ход нынешнего зимнего наступления Красной Армии, считает весьма благоприятным признаком рост числа германских пленных. Красная Армия, пишет газета, сама выбирает место и время для боев, и это дорого обходится немцам.
Газета «Орегониан» высоко оценивает боевые успехи Красной Армии. Газета указывает, что руководство Красной Армией является превосходным. «Народы, - пишет газета, - находятся перед Советским Союзом в огромном долгу за уничтожение легенды о непобедимости германской армии».
____________________________________________
В.Гроссман: Сталинградская быль || «Красная звезда» №273, 20 ноября 1942 года
В.Гроссман: Сталинградская битва || «Красная звезда» №253, 27 октября 1942 года
В.Гроссман: Сталинградская армия || «Красная звезда» №10, 13 января 1943 года
В.Гроссман: Сталинградская переправа || «Красная звезда» №260, 4 ноября 1942 года
В.Гроссман: Сталинградское наступление || «Красная звезда» №282, 1 декабря 1942 года
В.Гроссман: Направление главного удара || «Красная звезда» №277, 25 ноября 1942 года
Газета «Красная Звезда» №1 (5372), 1 января 1943 года