Точка опоры

[0gnev]

В.Шевченко || « Красная звезда» №61, 14 марта 1942 года

За период с 22 февраля по 10 марта войсками Северо-Западного фронта захвачено у противника много трофеев. Немцы потеряли убитыми не менее 14.000 солдат и офицеров. Освобождено от немецких оккупантов 84 населенных пункта. Наносить врагу удар за ударом. Уничтожать его живую силу и технику!

# Все статьи за 14 марта 1942 года.

(Заметки военкома соединения)




Недавно в нашем присутствии к военкому подошел боец и подал вскрытый конверт. «Но ведь письмо вам», - сказал военком, разглядев адрес на конверте. «Да, - ответил боец. - Это письмо из дому. Прошу прочесть, я хочу поделиться с вами радостью».

Радость касалась его домашних дел, а военком хорошо знал о них.

«Такое доверие трогательно», - заметили мы, когда боец отошел. «Оно необходимо мне, - сказал военком. - Из сегодняшнего письма я узнал нечто новое об этом бойце. Я представляю его теперь гораздо лучше, чем раньше».

И наш разговор переключился на тему о том, что повседневное изучение людей, всестороннее знание их - условие правильного большевистского воспитания.

Проникая глубоко в психологию бойца, деля постоянно с ним его радости и тревоги и мысленно взвешивая все сильные и слабые стороны его характера, командир и комиссар сумеют выбрать правильный метод подхода к человеку. В самом человеке должны они находить точку опоры, чтобы помогать человеку расти, мужать, оправдывать в боях высокое звание защитника родины.

Эту мысль нам хочется пояснить несколькими близкими для нас примерами.

В случае с младшим командиром Авериным точкой опоры для военкома была совесть честного человека. А в том, что Аверин честен, военком был убежден твердо.

Это был дисциплинированный, много работавший над собой младший командир, недавно получивший очередное воинское звание. Однажды он возвратился из наряда с забинтованной рукой; пояснил, что был обстрелян из лесу.

Наши части наступали на этом участке с такой стремительностью, что отдельные немецкие автоматчики не успевали уйти и прятались в чаще, ранение Аверина поэтому не удивило никого. Оно было легким, и о нем вскоре перестали говорить.

Но поведение Аверина после этого происшествия изменилось. Он стал сторониться товарищей, а при встречах с военкомом, отдав приветствие, спешил отвернуться, точно боялся, что с ним заговорят.

- Аверина мучает совесть, - определил военком. - Он солгал, он выдумал, что в него стреляли. Зачем?.. Хотел этим ранением прибавить себе авторитет в глазах командования и товарищей? Но ведь он много раз бывал в бою и для подтверждения своей храбрости не нуждался в бутафории. Тогда что же? Почему Аверин солгал?..




Раздумывая над этим, военком перебрал в памяти все известные ему обстоятельства аверинской биографии. Одно из них показалось ему заслуживающим особого внимания.

Семью Авериных можно назвать семьей профессиональных военных. Братья Аверина - на фронте, отец - старый заслуженный командир, участник гражданской войны, награжденный тремя орденами, - сын его до сих пор гордится тем, что ребенком в 1920 году побывал вместе с ним на Перекопе.

Как-то в разговоре с военкомом Аверин сказал, смущенно улыбаясь:

- Мой старик ждет меня домой героем.

Ждет героем? А он?..

Но если догадки военкома по поводу странного ранения верны, то стоит ли говорить о них Аверину? Не лучше ли выждать, предоставив Аверина его совести, которую военком с полным основанием мог считать своим надежным союзником?

Военком решил выждать. Пусть Аверин сам, собственными силами, разберется в совершенном проступке. Пусть задумается над собой. Не надо мешать ему в этом. Он пойдет по правильному пути и дойдет туда, куда нужно.

И он дошел. Когда на пороге появилась фигура Аверина и он сказал, откашлявшись: «Разрешите по личному вопросу, товарищ комиссар», - военком не удивился и ответил: «Садись, товарищ Аверин, я давно ждал этого разговора».

Это был, действительно, очень редкий случай, тем более редкий с человеком, опытным в обращении с оружием, - непроизвольный выстрел. Аверин случайно ранил себя и на время вышел из строя. Вышел из строя по собственной вине тогда, когда его пребывание в строю было особенно необходимо, И, пока он возвращался в свое подразделение, перед ним предстала вся нелепость случившегося. В каком свете он, младший командир, будет выглядеть теперь перед своим взводом, перед командованием, перед отцом?

Аверин, не раз смело смотревший в глаза смерти, теперь не проявил мужества, не решился взглянуть в лицо неприглядной правде.

- Но после этого я перестал уважать себя, - сказал он. - Лучше бы товарищи посмеялись над моей неловкостью, лучше бы пробрало командование и отец написал бы сердитое письмо. Все легче было бы перенести, чем этот постоянный спор с самим собой... Ну, хорошо, думал я, допустим, я отличусь на войне, как мы мечтали с отцом. А дальше? Мне тем стыднее будет вспоминать о прошлом обмане. Советский воин должен быть безупречным. И, поразмыслив об этом, я решил повиниться во всем.

Военком не наложил за вранье взыскания на Аверина, он рассудил, что для этого человека достаточным наказанием послужил самый процесс осознания вины.

Ведь и наказание, как один из методов воспитания, надо применять с учетом всех индивидуальных особенностей человека.

Так, желая исправить одного зазнавшегося политработника, военком решил ударить по его самолюбию и ударить возможно больнее.

Младший политрук Басин был избалован похвалами. Как нередко случается с одаренными людьми, которым все дается легко, он потерял способность к трезвой самооценке, перестал относиться к себе требовательно, и от этого работа его пошла вкривь и вкось.

Этого избалованного, самодовольного человека могла пронять только резкость.

- Я скажу вам все, что я о вас думаю, - сказал военком, вызвав его. - Скажу прямо в глаза. Слушайте.

И он сделал ему выговор в таком резком тоне, в каком обычно не разговаривал с другими работниками.

Басин был задет до глубины души.

- Никто не разговаривал со мной так, - возмущенно передавал он товарищам. - Он обошелся со мной, как с мальчишкой. Руки опускаются после такого разговора.

Но военком не позволил ему опустить руки. Басина не отстранили от занимаемой должности, чего он ждал. Ему продолжали давать новые и все более ответственные поручения, не обращая внимания на то, что он обижен, что он нервничает, выходит из себя, злится.

Этот, когда-то самодовольный, считавший себя непогрешимым, человек работал теперь не так, как прежде. Он стал проявлять беспокойство за свою работу, работал, сердясь, работал с сердцем, а это от него и требовалось.

Военком нетерпеливо ожидал момента, когда сможет, наконец, поздравить своего «крестника» с первым успехом. И как только такой момент наступил, военком сразу же поощрил Басина.

Разные бывают люди и различный подход к ним нужен. По отношению к курсанту Груздеву, например, «фронтальное» воздействие могло оказаться не только безрезультатным, но даже вредным.

Накануне выпуска Груздев допустил самовольную отлучку. Как наказать его? Дать несколько суток ареста? Об'явить выговор в приказе? Или, быть может, полезнее в данном случае не взыскание, а метод убеждения?

Учтено было, что за время пребывания на курсах Груздев не имел ни одного замечания и учился старательнее всех. Учтено было и то, что в детстве он был беспризорным. Эта пора оставила след в его характере и, если что-нибудь не удавалось ему, он быстро остывал, терял интерес к работе.

Решили сделать провинившемуся строгое внушение, и не с глазу на глаз, а в присутствии его непосредственного начальника. Знали, что тот проявил очень много заботы о воспитании Груздева, как командира, и Груздев поэтому питает к нему чувство особой признательности и уважения.

Получилось так, что упреки, адресованные Груздеву, рикошетом ударили и по его воспитателю. Груздев не смел поднять на него глаз. Ему было стыдно вдвойне. Так, выходит, он отплатил за добро, которое ему сделали, - подвел своего воспитателя...

Спустя много времени, уже проявив себя на войне отличным и смелым командиром, Груздев вспомнил в разговоре о тогдашнем внушении.

- Да, суровое было, спору нет. А как-то собрало меня всего, заставило отнестись к себе серьезнее, строже. Но если бы дали тогда выговор и занесли в послужной список, конечно, махнул бы на себя рукой. Такое настроение было у меня. Запятнал, мол, свой послужной список, не удался из меня командир, слишком прочно засела беспризорщина... Знаете, как легко утратить веру в свои силы такому вот юноше, который ни жизни еще не знает, ни самого себя?..

Вера в себя, в свои силы есть одно из драгоценных качеств командира. Человек неуверенный, колеблющийся, не способен к решительным действиям. Он превращается в безвольную тряпку, в ничтожество.

В случае с лейтенантом Ващенко военком должен был помочь человеку укрепить поколебленную веру в себя.

Когда Ващенко пришлось побывать под усиленной авиабомбежкой противника, он не проявил хладнокровия и выдержки. Нет, ни трусости, ни паники не было - только излишняя нервозность. Но военком ощутил, что если не вмешаться в события, то Ващенко в решительный момент может сплоховать, может струсить. Такую опасность надо было предотвратить.

А над Ващенко уже начинали подтрунивать и подшучивать, причем, как обычно часто бывает, действительный факт в шутках получал оттенок преувеличения.

Военком начал с того, что пресек все иронические разговоры о лейтенанте. Ни при каких обстоятельствах нельзя жалеть труса. Совсем по-другому надо подходить к неопытным или малоопытным бойцам. Повторяющиеся изо дня в день насмешки по их адресу могут только деморализовать их, окончательно утвердить в ошибочном убеждении, что им никогда уже не стать храбрецами.

Ващенко, как человек умный и чуткий, понял, что военком занялся «закалкой» его характера. Сразу же после памятной бомбежки его стали систематически посылать на различные операции, где он мог рассчитывать только на свои силы.

Нервы на войне укрепляют не бромом и не валериановыми каплями. Нервы укрепляют в бою. Человек должен приучиться владеть своими нервами, идя навстречу опасности, подавляя инстинкт самосохранения высокоразвитым чувством долга.

А Ващенко был коммунистом. Как патриот, безоговорочно уверенный в победе советского оружия над фашизмом, он не мог быть трусом. Потому именно, что он верил в силу советского народа, он не мог не поверить и в собственные силы. Он должен был заставить себя стать храбрым. И он упорно учился храбрости.

Прошел месяц. Лейтенанта Ващенко направили в командирскую разведку. Противник, по всем данным, готовился к контратаке. Обстановка сложилась так, что чрезвычайно важную коммуникацию в тот момент могла защищать только незначительная группа бойцов.

Бойцы отрыли окопы по обеим сторонам шоссе и лежали, напряженно вглядываясь в темноту, прислушиваясь, не идут ли вражеские танки.

Немецкие самолеты кружили над лесом. Медленно поплыли на парашютах осветительные ракеты. Что это, подготовка к атаке?

И здесь Ващенко услышал за своей спиной голоса командира и военкома части, прибывших на передовую линию.

Он доложил обстановку.

- Обстановка серьезная, - сказал военком и, помолчав, добавил: - Мы решили с командиром назначить вас начальником этого участка обороны.

Доверие, оказанное без оговорок и ограничений, подоспело как раз во-время. Та ночь была кульминационным пунктом в развитии характера Ващенко. Он созрел для такого доверия, он был уже достаточно закален. Сознание того, что ему доверено такое серьезное и ответственное дело, окончательно восстановило его веру в себя, как командира.

Он мужественно оборонял коммуникацию до утра, пока не подошли наши подкрепления.

* * *

По-разному люди мужают в боях. По-разному закаляются сердца. В самых различных обстоятельствах вчерашние незаметные бойцы становятся героями. Но готовность к героизму, почва, на которой он вырастает, всегда заложены в наших людях. Надо только знать эту главную струну в сердце человека. Знать ту точку опоры, которая поможет ему найти в себе силы для подвига. // Полковой комиссар В.Шевченко. ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ.
____________________________
В.Апресян: Советский богатырь ("Красная звезда", СССР)
Благородные качества советского бойца* ("Известия", СССР)

***********************************************************************************************
Награждение участников воздушного боя против 25 немецких самолетов

ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ, 13 марта. (По телеграфу от наш. спец. корр.). Приказом Военного Совета награждены, орденами семь летчиков - участников воздушного боя против 25 немецких самолетов. Капитаны Еремин и Запрягаев, лейтенанты Скотной, Мартынов, Седов и Саломатин награждены орденами Красного Знамени и старший сержант Король - орденом Красной Звезды.

________________________________________________
Отчет о России и русских ("The New York Times", США)
Боевой дух Красной Армии ("The New York Times", США)
Солдат, который не сдается ("The New York Times", США)**
Сергей - боец Красной Армии ("The New York Times", США)
Роль морального духа на войне ("The New York Times", США)
Человек, который остановил Гитлера ("The New York Times", США)
Й.Геббельс: О так называемой русской душе ("Das Reich", Германия)

Газета «Красная Звезда» №61 (5125), 14 марта 1942 года