Сергей - боец Красной Армии
С.Л.Сульцбергер (C.L. Sulzberger) // « The New York Times», США.
# Все статьи за 4 января 1942 года.
Русский солдат - упорный и выносливый - продемонстрировал всему миру свои боевые качества
(Из Куйбышева по телеграфу). Сергей Сазонович Свиридов - самый что ни на есть типичный боец Красной Армии. Он родился 34 года назад в деревне Рога в Центральной России. Роста в нем 5 футов 6 дюймов, а вес до ранения составлял 160 фунтов. Детство у него было тяжелое. Оно пришлось на годы Первой мировой, революции, гражданской войны и голода, в результате Сергей вырос худощавым.
Его отец умер в трудном 1923 году. Сам Сергей лишь год посещал школу, но читать и писать умеет. В 19 лет он покинул родную деревню и отправился в Москву, где устроился в строительную бригаду - одну из миллионов, трудившихся в ту пору на ниве индустриализации страны. Там же на стройке он познакомился со своей нынешней женой. У них родилось двое детей; молодой семье дали комнату в общежитии. Сергей зарабатывал 500 рублей в месяц, а его жена Прасковья Александровна - 300 (как неквалифицированная работница, имеющая только четвертый разряд).
Он прошел обязательное трехмесячное военное обучение - это время Сергей вспоминает как приятный «отпуск». Летом он возвращался в деревню, чтобы помочь матери в поле. (Именно там находились его дети к началу войны, и в последнее время вестей от них Сергей не получал). Кругозор его довольно ограничен. Сергей любит курить длинные самокрутки, заправляя их в деревянный мундштук. Если есть что отметить, он не против выпить водки. Подобно шолоховскому персонажу Кондрату он «давно уже не верит в бога, а верит в Коммунистическую партию, ведущую трудящихся всего мира к освобождению, к голубому будущему».
Я хорошо помню свой разговор с немецким офицером, состоявшийся год назад в фешенебельном бухарестском кафе. Он сказал: «Когда время придет, мы пройдем через Россию как нож сквозь масло. Русская армия никуда не годится, а русский солдат лишился необходимого стимула для борьбы - патриотизма. Он не сможет устоять против нас - да и не захочет. Он восстанет во второй раз - только теперь это произойдет не через несколько лет, а через считанные недели».
Помню также, как два месяца назад я беседовал с русским полковником на Центральном фронте - тогда там было временное затишье. На этом участке Красная Армия уже несколько дней наступала, но в тот день активных боев не было - лишь изредка слышался вой немецкого снаряда, разрывающего холодный осенний воздух, и грохот ответного залпа русской батареи. Я спросил полковника, в чем, по его мнению, состоял главный просчет Гитлера, когда тот решился разворошить осиное гнездо на Востоке. Тот на минуту задумался, поднял воротник шинели, и взглянул на группу своих солдат, сидевших среди берез у замаскированного мхом окопа. Составив винтовки в козлы, они пели под аккордеон. Затем он ответил: «Вчера мы пели «Если завтра война». Но сегодня война уже идет, и все советские люди, как один, встанут на защиту своей свободной родины. Гитлер не понимает русского солдата, русского характера. Он не знал, как хорошо воюет русский солдат, если его вынуждают драться».
В конечном итоге нынешняя война, несмотря на всю устрашающую мощь современной техники, в очередной раз продемонстрировала, что главное для любой армии - это решимость народа и моральный дух солдат. Самым наглядным примером роли этого фактора служит сравнение кампаний во Франции и России. Во Франции воинская часть, попав в окружение, как правило капитулировала. В России немцы много раз заявляли, что та или иная советская часть оказалась в окружении, но после этого она прорывала кольцо и соединялась с основными силами. Упорнейшее сопротивление Красной Армии под Москвой и Ленинградом во многом объясняется стойкостью русского солдата, его мрачной решимостью продолжать борьбу даже в самых неблагоприятных обстоятельствах.
Русского солдата, в отличие от прусского, пожалуй не назовешь особенно воинственным - в агрессивном смысле. О нем не скажешь, как о дружинниках князя Игоря: «под шлемами взлелеян, с конца копья вскормлен». Со времен Наполеона он участвует в основном в оборонительных войнах на собственной территории, и за пределами русской земли никогда не добивался таких успехов, как при ее защите. Но храбрость русского солдата известна всем.
Когда уроженец Западной Европы или американец пытается предсказать реакцию русских либо делать общие выводы об их характере, он часто допускает грубые ошибки, поскольку не способен постичь глубины славянской души. Иностранца часто ставит в тупик присущая простому русскому солдату детская непосредственность - он без стеснения горланит песни, нежно любит свою « винтовочку», высказывается порой бестактно, но всегда искренне - так же, как любит и ненавидит.
В канун революции считалось, что русский крестьянин - глубоко верующий простак, преданный только своей деревенской общине, царю-батюшке и православной церкви, а потому революционные идеи в России не приживутся. Возможно, надежды Гитлера основывались на распространенном на Западе пропагандистском клише о том, что русские не испытывают такой же преданности к новой «вере». Гитлер никогда не видел комнаты русского рабочего, где в красном углу - на месте иконы - висит портрет Сталина или Ленина. Он никогда не видел крестьянку-беженку, держащую одной рукой мешок со скарбом, а другой - большую, ярко раскрашенную репродукцию с портретом Маркса. Он никогда не слышал, как бабушка - четыре ее сына воюют на фронте - сравнивает свои старые годы с тяжелой юностью.
Я не пытаюсь делать вид, будто знаю, насколько глубока эта преданность новому строю, или понимаю стремления простого русского человека. Но я убежден, что этому народу, столь любящему родную землю, патриотизм сегодня свойственен не меньше, чем всегда. Солдат, чей прапрадед, защищая родину, устоял перед Наполеоном при Бородине, сегодня стоит насмерть в борьбе с Гитлером в общем по той же самой причине. Не думаю, что куда более важное место, чем любые политические идеи, в его мышлении занимает простой патриотизм.
Русский народ много лет отказывал себе в потребительских товарах ради создания мощной армии. На средства, которые в этой невоюющей стране могли быть пущены на выпуск обуви, стиральных машин или радиоприемников, производились тысячи танков, самолетов и пушек. Большинство русских осознанно шли на эти жертвы - что, пожалуй, сегодня только укрепляет их решимость. Но еще глубже их одушевляет простая привязанность к родной земле, к родине, и именно такой патриотизм я увидел в Сергее Сазоновиче Свиридове.
В 1930 году Сергей - он тогда помогал матери в Роге с весенним севом - получил повестку: через две недели его призывают на трехмесячную военную подготовку. Вместе с другом Игорем Кузнецовым он сел в общий вагон поезда, и прибыл в Козельский райвоенкомат. Там его отправили в баню, побрили и выдали военную форму. Затем он отправился в полевой лагерь.
После суток отдыха для Сергея началась воинская служба. Его научили обращаться с винтовкой - разбирать, собирать, чистить, стрелять. Он прошел строевую подготовку и освоил азы тактики. Ночевал он в палатке вместе с четырьмя товарищами: три раза в день солдат хорошо кормили - по словам Сергея, в армии он питался лучше, чем на «гражданке». «Жили словно в деревне, - вспоминает Сергей. - Мне было жаль, когда это закончилось. По вечерам мы смотрели кино или пели в красном уголке под балалайку и баян. Я научился играть на баяне. Иногда нам давали уроки по арифметике, русской литературе, устраивали политинформации. Мне было интересно, но, чтобы усвоить предмет, приходилось все читать по два раза. Веселая была жизнь - мы все время пели».
Немцы напали на Россию воскресным утром - у Сергея был выходной. Он еще лежал в постели, когда в 11 утра жена ворвалась в комнату с известием о войне - она услышала об этом по радио: в Москве много уличных громкоговорителей. 23 июня он получил повестку: на следующий день явиться в Люблинский райвоенкомат - в 13 километрах от Москвы. «Мы пришли туда в гражданской одежде, нас помыли, побрили, дали форму. На сей раз это была именно наша форма - ее не надо было возвращать. Мы стали настоящими солдатами. Меня и других, кто прошел только начальную военную подготовку, на полтора месяца отправили в лагерь под Тулой для дальнейшего обучения. Там оно было поставлено гораздо серьезнее. Мы все хотели узнать как можно больше: это была уже не игра - нам ведь в бой идти. Мы учились обращаться с винтовкой, штыком, гранатой, пулеметом.
Новая форма у меня была первостатейная. Мне выдали сапоги, две пары фланелевых портянок, две пары носков, две пары кальсон, две нижние рубашки, два полотенца, брюки, гимнастерку, пилотку, новенькую шинель. Я получил винтовочку со штыком, патроны, каску и две гранаты.
Четвертого августа полковой комиссар сообщил нам, что мы идем на фронт. Выступили мы через два дня. Все радовались - к эшелону мы шли с песнями, и всю ночь тоже пели. Ехали мы два дня, и выгрузились под Смоленском. Маршем дошли до небольшой деревни, отдохнули, потом офицеры разъяснили нам обстановку.
Следующим вечером мы пошли в наступление. Нас, новобранцев, в атаку не бросили, только повели на передовую. Мы приобрели боевой опыт. Мы шли через рощу, где рвались снаряды. Я ничего особенно не ощущал, только думал: «Где же настоящая война? Это все - не война»».
Я спросил Сергея Сазоновича, что говорили солдаты, идя в бой. Он ответил: «Ну, они кричали «За Родину, за Сталина!». Но мне так и не удалось поучаствовать в настоящей атаке. Я был ранен. Если ноги позволят...».
Тут Сергей Сазонович уткнулся головой подушку и заплакал как ребенок. Он рыдал несколько минут - искренне, непритворно. Потом он с трудом сел - лицо распухло, по щекам бежали слезы - и произнес: «Так жалко, что я ничего не успел сделать. Я был ранен 23 августа. Надеюсь, я снова смогу ходить».
Уверен, вы поймете, насколько трогательной была эта сцена. Передо мной был самый простой человек, и, заверяю вас, для интервью он был выбран совершенно случайно. Американцы, не понаслышке знакомые с различными формами пропаганды, естественно, подозревают пропагандистский трюк во всем из ряда вон выходящем. Что ж, могу лишь сказать, что у медсестры и комиссара, стоявших у постели Сергея, тоже навернулись слезы на глаза.
После беседы комиссар показал мне его медицинскую карту: «Обе ступни оторваны близким разрывом; прооперирован в медсанбате; на самолете доставлен в Юхнов; через пять дней эвакуирован в Куйбышев».
Комиссар сказал мне: «Говорят, что немцев их руководство обманом вынудило пойти против нас. Они шли подневольно, и думали, что война скоро закончится. У нас все идут в бой по доброй воле. В тылу остаются только больные. Не видать фрицам Москвы, как свинье неба. Мы прогоним их с нашей земли - прогоним». // Перевод: Антон Беспалов.
________________________________________________
Боевой дух Красной Армии ("The New York Times", США)
Мы еще придем! ("Красная звезда", СССР)
Нас не согнешь! ("Красная звезда", СССР)
Ф.Гладков: О бесстрашии ("Правда", СССР)
И.Эренбург: Душа народа ("Красная звезда", СССР)
Отчет о России и русских ("The New York Times", США)
Угрожает ли нам коммунизм? ("The New York Times", США)
Роль морального духа на войне ("The New York Times", США)
Красная Армия - школа для народа ("The New York Times", США)
Человек, который остановил Гитлера ("The New York Times", США)
Венерические болезни в немецкой армии ("Красная звезда", СССР)
Самопожертвование русских - в чем причина? ("The Times", Великобритания)
Русские азиаты сталкиваются с цивилизацией ("Journal de Genève", Швейцария)
Красная Армия: как «чистки» сказываются на военной машине ("The Times", Великобритания)