Бутылка из-под лимонада
Е.Воробьев || « Комсомольская правда» №188, 12 августа 1942 года
Отчизна зовет: останови, отбрось врага!
Товарищи-красноармейцы! Стойте крепко, стойте дружно. Смело вперед против врага. За вами будет победа. В.И.Ленин.
# Все статьи за 12 августа 1942 года.
Все ушли, и человек остался в окопе наедине с ветреной июльской ночью.
Не с кем перекинуться словом, переглянуться, некому дружески протянуть кисет с махоркой, нет плеча, на которое можно в случае нужды опереться.
Истребитель Терехов стоит в глубоком окопе, который вырыт на опушке березовой рощи «Молоток». На бруствере сидит Ксюша - так прозвали в группе истребителей бойца Ксенофонтова.
Разведка предсказала атаку немецких танков на завтра. И хотя Ксюша утверждал, что танки скорее всего пойдут южнее рощи, но у Терехова на сердце тревожно. Разговор явно не клеится, он больше молчит. Да и сам Ксюша сегодня вечером серьезнее обычного, не балагурит.
- Звезды-то сегодня какие, - говорит после долгого молчания Ксюша, вглядываясь в небо.
И хотя звезды на небе такие, как всегда, Терехову они тоже кажутся краше, чем обычно.
Не прощаясь, Ксюша идет к своему окопу у поворота дороги. Он не прошел и десяти шагов, а ночь уже затушевала его силуэт.
Терехов выгреб со дна окопа несколько касок воды, сделал настил из жердей и хвойных веток и стал, прислонившись к земляной стенке.
В окопе пахнет сыростью. Справа, в земляной нише, на расстоянии вытянутой руки, на хвойных ветках - тереховский арсенал: связка ручных гранат и две бутылки с самовоспламеняющейся жидкостью. Одна из них - чистая, другая - с примесью для вязкости. Утром Терехов сразу отличил бы одну от другой: первая - желто-зеленого лимонадного цвета, другая - темнобурая.
Он наощупь проверил связку гранат, провел ладонью по стеклу и сразу почувствовал себя увереннее. Ему стало стыдно своего минутного малодушия.
Михаил Терехов сам накануне вечером приготовил связку гранат. Он накрепко перевязал их обрывком провода: четыре рукоятки в одну сторону, пятая - в обратную. Вот за рукоятку этой пятой гранаты, поставленной на боевой взвод, и надо браться при метании.
А может, из укрытия действовать не придется и нужно будет сперва взяться за бутылки? Они лежат рядом со связками гранат, безобидные и какие-то очень мирные. На стекле уцелели этикетки завода фруктовых вод. Сейчас пестрых наклеек не было видно, но Терехов помнил, что на них написано: «натуральный лимонный напиток».
Терехов стоит, закрыв глаза, и к нему приходят картины недавнего прошлого... Перекресток аллей где-то на сельскохозяйственной выставке. Жара. От нее не спасает даже тент над прилавком, у которого толпятся жаждущие.
- С сиропом или без? - устало и безразлично, может быть, в тысячный раз за день спрашивает молоденькая киоскерша.
- Мне бутылочку лимонада, - отвечает Терехов.
В конце аллеи гремит музыка. Чем ближе шагает Терехов, тем явственней ударные инструменты подавляют остальные, им нет удержу, они заглушают все, лязг металла больно бьет в уши...
Терехов открывает глаза и прислушивается. Характерный металлический скрежет не оставляет сомнений - идут танки. Истребитель смотрит поверх бруствера. Серые стебли травинок колышутся на уровне глаз.
Идут танки. Один из них подходит к рощице. Его очертания смутно угадываются в предрассветный час. Но сиреневые вспышки из выхлопной трубы точно указывают маршрут машины.
«Сюда? - думает Терехов, и сердце его стучит так, что он ничего не слышит, кроме сердцебиения. - А кто-то еще сравнивал танк со стальной черепахой, - невесело усмехается он. - Тоже, нашли черепаху. Посмотрели бы, как этот чорт шпарит. Черепаха!..»
Приземистый танк быстро приближается. Уже можно рассмотреть его профиль. Судя по шуму, идет еще несколько танков, но их не видно за деревьями.
С каждой секундой становится очевидней, что танк к окопу Терехова не подойдет. Он идет по южной опушке рощи «Молоток» и должен, судя по всему, оказаться на пути соседней группы истребителей, левее Терехова.
Танк вышел, подминая кусты и маленькие березки, метрах в пятидесяти от окопа Терехова и застрочил из пулемета.
Остановившись у поворота дороги, танк все еще стрелял по линии окопов. То ли немцы боялись наскочить на минное поле, то ли не хотели вести огонь с хода?
«Но ведь у поворота сидит Ксюша», - внезапно вспомнил Терехов, и от этой мысли ему сразу стало не по себе. Терехов был в недоумении. Недоумение тотчас же сменилось беспокойством, и переросло в острую тревогу. Он почувствовал холодную испарину на лбу под каской.
«А кто-то на него, Михаила Терехова, надеется... Конечно, танк далеко. До него и камня не добросить, нето что зажигательной бутылки. Что же Ксюша? Ранен? Убит? Значит, танк некому задержать. Где же его, Терехова, гордость? Неужели он позволит танку пройти мимо себя и будет надеяться на бойца с противотанковым ружьем?!»
Черный профиль танка медленно плыл на бледнозеленом фоне неба. Терехову даже почудилось, что он видит, как вздрагивает корпус танка и как он переступает звеньями гусениц.
Где-то за рощей, на юге, послышались взрывы. Разгоралось зарево. Оно перекрасило верхушки берез в оранжевый цвет.
«Танк подожгли! Честное слово, танк!» - в радостном волнении подумал Терехов.
Если бы зарево вставало не на юге, а на востоке, его можно было принять за рассвет. Зарево заставило потемнеть белесое небо. Будто время повернуло вспять и на смену рассвету вместо утра шла ночь.
Было очень красиво, но Терехов не видел сейчас ничего, кроме танка.
Даже о Ксюше Терехов забыл. Он не думал ни о чем, кроме танка. Неужели он сам, без помощи бронебойщиков, которые должны были лежать где-то сзади, не может остановить тот черный танк, который безнаказанно разгуливал в эту минуту по рощице?
«Ну, это мы еще посмотрим, гад!» - прошептал истребитель, озлобляясь, и быстро надел на плечо сумку. И как только Терехов решился на это, он сразу стал удивительно спокоен.
Терехов вложил в сумку зажигательные бутылки, расстегнул зачем-то ворот. Ему сразу показалось жарко и тесно в окопчике. Неумолимая сила ненависти подняла его наверх, вытолкнула из окопа и швырнула к танку, который вновь остановился на опушке и строчил из пулемета.
Терехов бежал, скользя по мокрой земле, спотыкаясь о кочки и пеньки. Левой рукой он бережно придерживал на боку сумку.
Пятьдесят-сорок метров - самая неприятная дистанция, когда имеешь дело с танком.
Уже рассвело, и человека заметили из танка, когда он пробежал две трети расстояния. Зеленые нити трассирующих пуль прошили воздух над его головой.
Терехов мгновенно упал на землю правым боком, все так же бережно придерживая драгоценную ношу. Затем отполз в сторону метров пять и потом снова вскочил на ноги.
Это было хорошим признаком: бросившись навстречу смертельной опасности, Терехов сохранил самообладание, не потерял осторожности; он не бежал очертя голову и вел точный счет секундам в бою.
Уловка истребителя удалась. Башенный стрелок на какую-то долю минуты потерял его из виду.
Метрах в десяти от танка Терехов плюхнулся на колени. Он пробежал совсем пустяк, но запыхался так, будто бежал чорт знает откуда.
Он расстегнул сумку и достал бутылку с вязкой жидкостью (он называл ее сиропом), чтобы залепить смотровые щели танка (он называл их гляделками).
Терехов взял бутылку в обхват, так, что ладонь легла на этикетку с лимоном, и швырнул бутылку в танк. Всю силу, всю меткость, всю злобу, всю свою ненависть к врагу, который олицетворен был сейчас для Терехова в танке с крестом на башне, вложил человек в этот бросок. Истребитель целился в корму танка - туда, где за броней спрятан мотор.
Он очень удивился, что не услышал звона разбитого стекла. Это было так неожиданно, что в первый момент Терехов даже испугался: «Промах!»
Но тотчас же на броне показался огонь. Розовые языки шевелились на ветру. Жидкое пламя растекалось по броне. Вскоре огонь охватил всю заднюю часть танка. Он окутался белым дымом. Огненные кляксы виднелись и на башне. Огонь медленно стекал вниз.
Через минуту над машиной поднялся столб черного дыма. До Терехова донесся запах черной гари.
Но башенный стрелок попрежнему строчил из пулемета.
Терехов подполз ближе к танку. Было так жарко, что от мокрых сапог шел пар, дыхание обжигало. Но Терехов знал: чем ближе к танку, тем безопаснее. Он знал, что позади танка, метрах в пяти-восьми от него, есть мертвая зона обстрела, где пулемет бессилен.
Терехов схватил вторую бутылку и швырнул ее прямо в башню. Огонь взялся с новой силой.
Верхний люк приоткрылся, и над ним показалась голова в шлеме. Терехов схватился за пистолет. Но его опередила очередь из пулемета, и немец провалился вниз, в огненную могилу.
Истребитель сразу узнал наш пулемет по звукам выстрелов: он был голосистее танкового пулемета, у которого при стрельбе звук отчасти поглощается машиной. И Терехову стало радостно от мысли, что даже во время своего единоборства с танком он не был одинок, что кто-то, затаив дыхание, следил за ним и был готов притти на помощь.
Нестерпимый зной заставил истребителя отползти куда-то в сторону, в темноту.
- Сюда, сюда, - зашептал кто-то совсем близко, прерывисто дыша. Человек махал левой рукой. Голова его лежала на бруствере окопа. Было уже светло, и Терехов сразу узнал человека в лицо.
- Ксюша!
- Горит! - воскликнул в ответ Ксюша таким тоном, будто он сообщал товарищу свежую и поразительную новость.
Только теперь Терехов заметил, что Ксюша ранен. Он был бледен и тяжело дышал.
- В плечо навылет, - сказал Ксюша, морщась от боли. - Такая жалость! Только замахнулся - и вот...
Рассвет застал Терехова в чужом окопе за перевязкой.
В танке уже взорвалось все, что могло взрываться. А он еще исторгал в небо черный дым, и непонятно было, откуда в одном танке взялось столько горючего материала.
Ветер сносил смрадный дым на белые стволы берез, которые сейчас, в час рассвета, казались оранжевыми. // Евг.Воробьев.
***********************************************************************************************
БУДЬ ТАКИМ ЖЕ!
Десять лучших снайперов Красной Армии уничтожили 2.250 немецких солдат и офицеров
Вот их счет истребленных немцев:
Павличенко Людмила . . . .309
Сартпайп Абсмет . . . . . . . .300
Пехов . . . . . . . . . . . . . . . . . . 260
Чегодаев. . . . . . . . . . . . . . . .245
Номоконов. . . . . . . . . . . . . .222
Марковиченко . . . . . . . . . . 203
Адамия . . . . . . . . . . . . . . . . 200
Симончук. . . . . . . . . . . . . . .174
Урванцов . . . . . . . . . . . . . . 170
Тюхряев. . . . . . . . . . . . . . . .167
***********************************************************************************************
«Я ненавижу»
Молодежная радиопередача
ЛЕНИНГРАД, 11 августа. (Наш корр.). Этот возглас разнесся по эфиру. Тысячи ленинградцев слушали гневные слова, призывающие к мести, расплате с кровожадным врагом.
«Я ненавижу», - говорила по телефону Люда Андреева, которую в студию привела санитарка. Люба - слепая. Во время артиллерийского обстрела города ее ранило в голову, и она навсегда лишилась зрения. Вместе с нею были ранены и братишка и сестра, младший братик - Вася - убит. Люба, рассказывая свою трагедию, призывает к мщению.
- Фашисты оставили меня без зрения. Но я хочу, бойцы, чтобы вы отомстили за меня, за смерть моего брата, за всех ленинградцев.
Я хочу, чтобы вы уничтожили всех немцев до одного.
Любу Андрееву сменяет комсомолка Раиса Бутрова. Она говорит из госпиталя, лежа в постели.
Раиса Бутрова была дружинницей. Она не боялась смерти; жертвуя собой, спасала других. 95 человек обязаны жизнью Раисе Бутровой. За героизм, за отвагу двадцатилетняя девушка награждена орденом Красного Знамени. Однажды во время боя ее тяжело ранило, она лишилась ноги. Бутрова поправляется, и, несмотря на тяжелую болезнь, стойкость девушки не сломлена.
- Врач говорит, что я скоро поправлюсь. Мне надо поскорей выздоравливать, чтобы мстить. У меня оторвало ногу, так руки остались. Они у меня крепкие, рабочие. Буду убивать немцев из винтовки. Им не может быть и не будет пощады на нашей советской земле.
Так закончила свое грозное обвинение фашизму Раиса Бутрова.
Стихами рассказал о своем несчастье Додя Лондон. В тяжелую зиму он потерял всех родных. Дом, где он жил, разрушен бомбой.
«Жестокий враг, по-дьявольски упорный,
Все наше детство в пепел превратил…
Любимый сад зарос травою сорной,
Любимый дом он надвое разбил.
Мы были мальчики. Но стали мы бойцами.
Мы так хотели целый мир любить.
Теперь мы выросли. Теперь мы сами
За дом разрушенный жестоко будем мстить.
За дом разрушенный, за свежие могилы,
За ломтик хлеба, горе, холод, мрак,
За слезы наших дорогих и милых,
За все сторицей нам заплатит враг».
Стихами поэта Константина Симонова « Убей его!» закончилась молодежная радиопередача, посвященная теме «Я ненавижу».
☆ ☆ ☆
ЗА ТРИДЦАТЬ МИНУТ СНАЙПЕР ИСТРЕБИЛ 7 НЕМЦЕВ
Снайпер-комсомолец Чучкин находился на переднем крае нашей обороны. Стоял густой туман. В стане противника слышался стук топоров. Чучкин терпеливо ждал улучшения погоды, чтобы подстеречь хозяйничающих в лесу гитлеровских бандитов. Туман рассеялся. Быстро определив расстояние, снайпер открыл огонь. Фашисты падали один за другим. За 30 минут комсомолец Чучкин уничтожил 7 немцев. // Сержант П.Шубин. Карельский фронт.
______________________________________________
В.Гроссман: Первая встреча* ("Красная звезда", СССР)
П.Павленко: Четвертое условие ("Красная звезда", СССР)
Я.Милецкий: Бойцы нового оружия* ("Красная звезда", СССР)
Геройский расчет противотанкового ружья ("Красная звезда", СССР)***
Газета «Комсомольская правда» №188 (5283), 12 августа 1942 года