чечня. город, люди, горы. часть 1.
«Я здесь на своей родной земле, и зовут меня Мак-Грегор».
Вальтер Скотт, «Роб Рой».
В самолете Москва - Грозный, кроме еще одного явно командировочного дядьки, мы были единственные не-чеченцы.
smart_informalпод восхищенные взоры джигитов читал книгу Айши Галины Бабич «Многоженство». Что мне было делать? Я пряталась за опусом Марии Семеновой& Co. о крупных служебных собаках.
Город. Когда мы прилетели-разместились, ГиП, он же Апломбов, он же
smart_informal, пошел работать свою работу, а я отправилась составлять картину мира.
Хороший принцип, работающий во всех городах - идти в сторону, противоположную посоветованной для осмотра досточтимых примечательностей. Но Проспект Победы с памятником А.Кадырову и Мемориальной мечетью сразу миновать не удалось. Удивили не только масштабы сооружения, сравнимые разве что с ХХС, но и очень качественная и дорогая тротуарная плитка, которой выложен проспект. Фигурную наледь с этой плитки со всей возможной нежностью пытались отскрести лопатами оранжевые дамы. Тут же рядом - разбитый еще с войны асфальт на дорогах. Разбитый настолько, что шкурой чувствовались муки, которые испытывала подвеска резво проезжавшего мимо гольфа (иномарок вообще немного, самая популярная машина - 99ая).
Не знаю, как обычно выглядят города после военных действий. Мне показалось, что Грозный, как масло, был размазан ровным слоем по местности на уровне второго этажа и до сих пор прибился, пригнулся к земле. Первый этаж еще как-то приведен в порядок. В кирпичных домах пробоины от снарядов заделывают, сверху заштопанный дом обшивают сайдингом. Из-за этого «дачного» материала целые кварталы выглядят как временный сборно-разборный поселок. Если металлические ворота не имеют пробоин - значит, они уже послевоенные. Грозненцы как-то по-особому жалеют о деревьях - город был очень зеленый, но все вырубили и на дрова, и из тактических военных соображений.
Всюду слепые окошки - без цветов и без кошки. Закрытые ставнями, завешенные одеялами, заложенные кирпичом, стремящиеся заслониться хоть ветками деревьев, хоть тенью веток. Я специально спрашивала о том, что это - последствия войны или принцип privacy, как высокие каменные заборы? «Не отошли еще», - ответил мне таксист и показал на пустырь: «А здесь были ряды девятиэтажек». Особое впечатление - садовые участки почти в черте города, до которых еще просто ни у кого не дошли руки. Идеальный пейзаж для трэшово-готичнутых съемок. Город, как говорят, тоже был таким.
На второй день выпал снег, я перешла реку и увидела чуть другой город. Над Сунжей кружил и характерно планировал какой-то круглоголовый хищнец вроде орла, метлились в ярком небе покоцаные пирамидальные тополя около старых домов, отлично сложенных из отличного красного кирпича. Вокруг не было никого - только грачи и весьма решительные надписи на заборах - предостережения мародерам. Собаки присутствовали виртуальным образом - в виде непонятно откуда бравшегося разномастного лая. А всего в десяти минутах небыстрого узкодлинноюбочного хода были и центральный рынок, и проспект. Там молодцевато ездили на красный свет перед носом ДПСников с автоматами, постоянное бибикали и весело ругались; разворачивались полицейским манером на льду рыночного перекрестка, свистя летней резиной. Ну и, конечно, pure джигит обычно не снисходит до таких мелочей, как включение поворотников. За четыре дня я не встретила ни одной женщины за рулем (хотя, говорят, они в Грозном водятся), что вполне понятно при такой общей манере езды. Когда перекрыли дорогу перед проездом Рамзана, кроме стоящей поперек машины ДПС все возможные лазейки заслонили сплошные кордоны из приневоленных таксистов, так что и велосипеду было не протиснуться - «мы же наглые, прём напролом».
Мент, весело штрафовавший таксиста, который нас возил, звонко хлопал по спине нарушителя - так, как будто они друзья детства. Потом вопросительно заглянул в машину, я потянулась за паспортом. «У женщин документы не проверяем», - засмеялся мент…
Вполне естественно, что pure джигиту трудно сдерживаться при виде знаков типа «обгон запрещен», скоростные ограничения - оплеуха темпераменту, а такая пакость как «лежачий полицейский» еще хуже, чем сидящий в теплушке-землянке постовой федерал.
Молодой, прямо-таки юный город, со всем присущим возрасту максимализмом. Дело молодых, видимо, действительно неплохо работает как лекарство против морщин. И как метод (естественного или неестественного?) отбора населения, и как преобразователь мироощущения.
Вот так я присматривалась первым взглядом и прислушивалась первым слухом к «своему» Грозному городу, ожидая, когда можно будет населить его реальными, необобщенными обитателями.
Продолжение следует.