Опять Остапа понесло...
Проект 66, с музыкой. Тут уж -- извиняйте, господа, музыка навеяла! Даже две музыки. Правда, то, что она навеяла, может не соответствовать оригиналу, спишем это на авторские тараканы.
Сказка третья. О музыке и королях.
Волны бились седыми лбами в скалы под стенами замка, и огни рвались с факелов на ледяном ветру. Когти башен пытались удержать лохматые быстрые тучи, и луна была холодной и круглой, как глаз огромной совы. Кони ржали внизу, во дворе, растревоженные предчувствием бега. Молодой король приехал сегодня перед закатом, в первый раз он приехал в замок - истинным хозяином.
Они вошли в огромный зал с низкими потолками и дубовыми столами, и сели там согласно своей доблести. Ближе к выходу - юные воины, новые люди, не бывшие в настоящем бою. Только что сменили они деревянные мечи, окованные бронзой, на настоящее оружие, и ярко блестят их кольчуги. Гордятся они своей юностью и силой, и радостно пойдут в битву, стремясь пролить вражью кровь. После них прошли к столам крепкие усатые солдаты, повидавшие не одну хорошую драку. Посверкивает на их шеях дорогое серебро, но и в волосах у них серебра немало. Богаты их доспехи, но заметны на металле шрамы от чужих ударов. Дальше на скамьи сели ветераны, немного их, доживших до сивых голов. Благородное золото украшает их, но больше золота красят воина боевые ранения, и кости тех, кто нанес эти страшные раны, давно разнесли волки и вороны.
Но дальше всех, выше и почетней - королевское место. Сидит король на высоком кресле за отдельным столом во главе войска. Он всегда первый, всегда выше всех, и в бою, и на охоте, и на вечернем пиру. Молод король и красив - нет жира под кожей его, сильны его руки, быстры ноги. Вепря на копье поднимает молодой король, и нет в его сердце ни страха, не жалости. Черны его кудри, и стальной обруч обнимает голову - кован из мечей врагов этот обруч, ибо не поклоняется новый молодой король золоту. Золото - мягкий металл, и те, кто имеет дело с золотом, смягчаются сердцем и волей, и возможен становится подкуп… Глупцам, которые думают, что можно купить королевскую милость, придется проститься с головой. Знают об этом с недавнего времени все в королевских землях.
Пирует королевская свита, подносят к столам мясо и вино. Неуютно замковым слугам, страшно деревенским жителям, что помогают на пиру. Замерли сердца у всех, стараются они, чтобы не заметили их ни воины, ни, упаси боги, король. Быстро, не поднимая глаз, снуют девушки с блюдами и кувшинами, стараясь не споткнуться между столами. Даже собаки не бродят вокруг пирующих, не просят обглоданных костей, жмутся к порогу. Убежали бы, да холодно на улице, ледяной промозглый ветер свистит, воет, как баньши…
Мрачен взор короля, твердо сжаты королевские губы. Немигающим взглядом желтых соколиных очей обводит он ряды столов. И замолкают разговоры там, куда смотрит король, стихают немудреные солдатские шутки, угасают затеплившиеся было песни… Нерадостны королевские мысли, и нечему рассеять их. Сгорает молодой король изнутри, но ни юному новобранцу, ни старому рыцарю не дано понять, что это за огонь.
Но вот утолен голод, и первая жажда залита старым вином. Должно продолжаться пиру, и вошли в залу трое певцов. С утра искали их по всей деревне, и привели в замок под стражей. Трое их, стоят и дрожат у двери. Король не оставит в живых глупца, не сумевшего его развлечь, но что может понравиться этому гордому мужчине?
Выступил вперед старик, что терять старику? Дрожащим слабым голосом начал он, подергивая струны обшарпанной арфы, такой же старой и дребезжащей. Тихонько начал он петь о героях, равных богам, о пирах, битвах и прекрасных девах, встречающих смелых мужчин после кровавой драки. Прислушивались к нему за столами, и осмелел старик, окреп его голос и тверже стала рука. Вдохновился он и громче стала песня. Начали подпевать ему люди из середины столов, и кое-кто из ветеранов смахнул украдкой набежавшую слезу, вспомнив былые дела.
Но нахмурил король черные брови, и махнул рукой в перчатке. Проявились из ниоткуда двое стражей, взяли старого певца под локти и унесли куда-то. Потухла героическая песнь за столами, так и не разгоревшись, и старые рыцари допили одним махом свои кубки, молча крепко пристукнув донышками по столу.
Вышла вперед молодая девушка. Не столь прекрасна была она, как в стариковой песне. Зато живая и теплая, и запела она о том, как ждет девчонка милого дружка, а он ушел в далекие края, одни боги знают, вернется ли? Жизнь продолжается, стоит ли проводить ее в бесконечных боях и ожидании невозможного? Пока мы живы - будем жить, говорилось в песне. И ближе к двери молодые воины стали подпевать и подстукивать кубками, а самые горячие полезли из-за столов, чтобы потанцевать с такой славной красавицей. Кое-где зазвучали громкие голоса, и совсем было началась за молодым концом стола драка…
Усмехнулся король, и воспрянула было духом девушка, стала пританцовывать под песенку свою, да махнул король рукой, и опять два стража схватили глупенькую. Потащили к дверям, и так жаль было девчонку, что пришлось удержать за столом некоторых молодых рыцарей… Но достаточно было королевского взора, чтобы стало тихо на том краю стола.
Остался последний певец. То была ничем не примечательная женщина средних лет. Долго молчала она, прежде чем запеть. И все это время тишина стояла в зале, такая тишина, что были бы мухи - и те не летали бы, боялись бы эту тишину разрушить. Молчали воины за столами, и слуги, и собаки. Но вот женщина запела. Что-то знакомое запела она, и что-то давно забытое. Простая мелодия, и слова простые, ничего не было в них, ни героического, ни жизнелюбивого. Но были ясные вечерние звезды в светлом небе, и утренние солнечные лучи свозь весеннюю яркую листву, и летние сонные пчелы в сердцевинках цветов шиповника. Бежала по камешкам неугомонная речка, и рыбки играли в прозрачной воде. Теплом и миром повеяло в каменном зале, и разгладились лица воинов. Не шумели они больше, и не ругались, не хватались за кубки с вином и не кромсали кинжалами мясо. Опершись на руки и склонив головы, слушали закаленные в боях и мечтающие о победах, и улыбки против воли появлялись на их губах.
Так и молодой гордый король - утих огонь в его птичьих глазах, смягчились чеканные черты лица. Будто вспоминал он что-то с каждой минутой, вслушиваясь в глубокий женский голос, и прошлое мучило и болело, но невозможно было отпустить его, невозможно жить без него. Печален стал король, но светла была печаль его. Слезы показались на королевых глазах, тихо-тихо, как маленький потерявшийся в темноте ребенок, позвал он: -- Мама?
И женщина прервала песню: -- Что, малыш?
Словно порыв ветра, вскочил молодой король, опрокинув тяжелый стол. Выхватил он меч из ножен, так, что никто не успел ничего понять. Страшен стал король, страшен, и ужаснулись самые закаленные воины. Рубанул король не глядя, и достал бы певунью, но прикрыли ее собой стражи. Они умерли мгновенно, оба, на месте, от ярости королевской, и только тогда очнулись все пировавшие в зале, и слуги, и собаки. И поняли все, что король не оставит живым тех, кто видел слезы на его глазах.
Ветер несся в ночь над каменным берегом, и огонь с замковых башен улетал с ветром, далеко было видно его. Дрожали люди в окрестных деревнях, прятались под своими жалкими крышами, и молились кто как умел: отведите гнев, боги, сохраните! А к утру осталась куча углей и пепла, за ночь исчез замок, стоявший сотню лет и видевший десять правителей. Не пережили каменные стены гнева и стыда молодого короля…
… Кхе-кхе, так я к чему? Заслушались, неучи? Так-то надо рассказывать, жаль, немногие из вас дорастут до высокого слога. Зачем я стараюсь, вкладываю в ваши тупые головы столько разных наук - и история, и поэтика, и, кхе-кхе, где-то даже философия… Ты, болван, понимаешь, что такое философия? Протри глазки ради приличия, учитель давно .закончил преамбулу и начал фабулу, а ты дрыхнешь, как пожарная лошадь! Стыдобища мои… Так вот - о чем я: во-первых, точное знание ближайшей истории. Когда поешь в присутствии знатных особ, постарайся сообразить, нет ли в твоем творении намеков на неприятные данной особе происшествия. Мамаша, скорей всего, у короля, прямо скажем, та еще стерва была, папаше изменяла с придворным алхимиком, с ним же мужа и отравила, после чего сынок ее жизни-то и лишил. Учитывать надо все эти мелочи жизни. Понятно излагаю? Записали даже? Хорошо, в будущем вспомните учителя добрым словом… Второе: соображать надо, кто тебя слушает, и работать на того, кто главнее. Толку-то перед младшим секретарем наплясывать, если рядом сидит верховный канцлер? Платит, конечно, секретарь, но деньги как раз дает начальство, уразумели? Достаточно для вашей дальнейшей карьеры, я думаю. Ну, ежели таланта на карьеру хватит… Все, обед. И чтобы мне не торчали в трактире, жду через час! На контрольную по стихосложению, будем стиль отрабатывать, пока во сне красиво не заговорите! Позор учителя, как я вас таких в большой мир выпущу!..
Что сидишь, парень? Не голодный, говоришь? А, так это историческое событие, становление государства… Ничего не придумал, увы, не умею, рассказывать красиво - да, а вот фантазировать - уволь. С теткой этой? Да живы они все остались, живы. Драка там была знатная, в библиотеку сходи, хроники почитай. Войско взбунтовалось, все передрались, короля же и приложили, еле живым ушел. Замок точно спалили, сейчас там руины, довольно живописно. Курорт, морской берег, городок, гостиница с неплохой кухней, и развалины. Я там был, на менестрельском турнире, второе место взял, по молодости…
Да? Молодец, хвалю за любопытство. Заметил, прохвост, что старый профессор не все рассказал? Есть, есть еще и в-третьих: запомни, мальчик, никогда не прерывай песню, даже если кругом пожар, землетрясение и все казни египетские разом! Что бы ни было, цветы в тебя летят или помидоры, -- песня должна продолжаться! Есть в душе песня - допой ее, до конца допой, пока она сама не решит закончиться. Даже если это простая колыбельная, она тоже песня, они тоже нужны бывают. Может, жизнь твою спасет, а может, наоборот, прервет, -- начатую песню допой, мой мальчик! Да. Там и в-четвертых, и в-пятых, все есть, если интересно -- приходи после занятий, побеседуем. Обед, обед, сейчас кушать пора. Ну, лети, скворец, будешь учиться, соловьем станешь! Не все вы у меня разгильдяи, не все для искусства потеряно…