Александр Милитарёв. К вопросу о русской идее.
Александр Милитарев alex_militarev
К вопросу о «русской идее»
Несколько вступительных слов, чтобы не быть неправильно понятым: что я подразумеваю под любой «этнокультурной идеей», весьма для меня самого гипотетической?
Попытку с рационалистических (а в идеале с научных) позиций построить некую модель - если она вообще существует - функционирования, «поведения» конкретного человеческого сообщества, осознающего себя как единый «народ», в определенный исторический период, выделив некоторые характерные для этого сообщества особенности, а, в конечном счете, те из них, которые видятся как вклад в сокровищницу человеческой цивилизации, в «цивилизационный процесс», или прогресс - опять-таки, если считать, что таковой имеет место.
Изложенным ниже соображениям, естественно, далеко до сформированной и сформулированной русской, вернее, «российской идеи», но без фокуса на роль интеллигенции, по моему убеждению, никакая такая идея невозможна - в человечном, а не националистическом или державном воплощении. И хотя варились в голове эти соображения годами, даже десятилетиями, не стал бы я ими делиться и с близкими друзьями, сам их воспринимая как прекраснодушные мечтания, не имеющие никакого практического смысла и применения.
Только последние события в России, когда, как кажется, интеллигенция и особенно молодое ее поколение поднимает голову и голос, меня опять всколыхнули и побудили написать этот текст.
Теперь сами соображения, многие из которых очевидны и вполне тривиальны.
Заслуженный крах ложных коммунистических идеалов и антигуманной советской политико-экономической системы создал в России мировоззренческий вакуум, особенно опасный у молодежи. Наложившись на естественные и искусственные тяготы переходного постсоветского периода, не удались и попытки новых кандидатов во «властители дум» привить населению через средства массовой коммуникации распространенные на Западе идеологии и политические взгляды в пределах гуманистического спектра - от умеренных консервативных правых до социал-демократических левых. В жестких условиях «дикого капитализма» смыслом и целью жизни у многих стал личный успех, в первую очередь материальный. При крайне ограниченных возможностях достичь его некриминальными и некоррупционными методами часть населения именно к ним и прибегает, а другая, пока еще большая часть, которая не хочет, боится или не умеет этими методами пользоваться, ставит перед собой только задачу личного или, в лучшем случае, семейного выживания.
То, что называется патриотизмом, то есть мотивация принадлежности к стране, где ты родился и живешь, мотивация содействия ее развитию, участия в ее сегодняшней истории, становится все слабее и этот вакуум заполнить не может. Это видно из социологических опросов, показывающих, что значимый процент населения страны, особенно среди молодежи, хотел бы работать или учиться за границей - или вовсе эмигрировать из России. Вот данные всероссийского опроса ВЦИОМ от 4-5 июня 2011 г. (см. в Интернете Пресс-выпуск №1775 10.06.2011 «СКОЛЬКО В РОССИИ ПОТЕНЦИАЛЬНЫХ ЭМИГРАНТОВ?»):
"Значительно больше стало тех, кто хотел бы выехать за рубеж на постоянное жительство (с 5 до 21%), на работу (с 13 до 20%), на учебу (с 5 до 13%). .. Уехать за рубеж на постоянное жительство или с целью трудоустройства чаще хотят 18-24-летние (30 и 28% соответственно). Вариант переезда в другую страну на постоянное жительство наиболее желателен для активных пользователей Интернета (25%) и малообеспеченных респондентов (27%). В этой же группе наиболее высока доля желающих поехать в другую страну на учебу (32%)... Доля желающих эмигрировать из страны по сравнению с 1991 годом выросла: при ответе на прямой вопрос о желании выехать за границу на постоянное жительство, сегодня сообщают 22% (ранее - 16%). Наибольший эмиграционный потенциал - у 18-24-летних (39%), высокообразованных респондентов (29%), а также активных пользователей сети Интернет (33%)".
Всю историю государства российского, особенно советской эпохи, населению успешно навязывалось отождествление Родины с государством, которое воплощает власть. С падением престижа советской власти пала она сама. Приход новой, ельцинской, «демократической» непростительно кончился большим разочарованием. Авторитет пришедшей ей на смену авторитарной путинской власти, с популистским фантомом наведения вожделенного «порядка» и все нарастающей коррупцией (казалось бы, куда ей в России расти дальше?) падает на глазах. Тождество «Родина = государство = власть» - ложное, по сути, основание патриотизма - рушится, а современная российская действительность другим, "нормальным" его мотивациям не способствует.
Гражданское, «открытое» общество, при котором люди реально участвуют в жизни страны как в своей собственной (потенция к нему нежданно-негаданно стала вырисовываться в начале 90-х, а потом завяла), в России все еще находится в эмбриональном состоянии, и только в последние дни, кажется, начинает из него вырастать. На Западе, в частности в США, это общество сложилось сравнительно недавно после долгих и мучительных поисков национального консенсуса, что является безусловной заслугой интеллектуальной элиты страны. Оно основано, в целом, на общегуманистических принципах, соблюдаемых отчасти на словах (что тоже не мало), отчасти на деле. Вкратце эти принципы сводятся к соблюдению закона, прав человека (и активности населения в их отстаивании), социальной помощи неимущим, мультикультурализму и взаимотерпимости разных религий, внерелигиозных мировоззрений и этнических групп. При таком положении вещей то, что условно называется «национальной» или «полинациональной идеей», может существовать в сформулированном или имплицитном виде, поддерживая у населения ощущение единства, но может и отсутствовать, как, похоже, отсутствует она в наиболее благополучных странах - в Скандинавии, в Швейцарии: там и без нее живется неплохо.
В России, привыкшей жить с «идеями» - причем в прошлом ничего хорошего ни ее населению, ни остальному миру это не принесло, зато принесло много плохого - без «идеи» жить тоже оказалось плоховато. Ожидаю вопрос: вы, что же - опять про «свой, особый путь», что ли? Да, я про «свой, особый». У ней ведь, как известно, особенная стать. Нормальный, «как у людей», путь уже пробовали двадцать лет назад - что получилось, видим. Хорошо было бы и легче, конечно, чтобы получилось без учета этой стати, но не получается. Только я не про ту стать - Третий Рим, народ-богоносец, родина слонов, мировая держава и тому подобную нарциссическо-параноидальную подростковую кашку. Своя специфика, и очень маркированная, у России есть - и та, что тянет назад, и та, что может потянуть вперед. Последнее и должно бы стать «российской идеей».
Возвращаясь к гуманизму: в России гуманистическая традиция сохраняется в основном только у интеллигенции (или хотя бы ее лучшей части), все больше, однако, теряющей свои социальные позиции. Доминирующая религия, православие, изначально замешанное на язычестве и унаследованной от Византии полной зависимости церкви от власти, была сведена большевиками к полумертвому состоянию и возрождается в постсоветский период либо в чисто конфессиональном, либо в вульгаризированном, «ура-патриотическом» обличье, лишенном гуманного содержания. В ситуации опасного мировоззренческого вакуума он может заполниться еще более опасной антигуманной и, в конечном счете, губительной для страны идеологией - скорее всего, национал-социалистического изоляционистского или имперско-державного толка.
Шансы на привлечение сколько-нибудь значимой части населения альтернативной гуманной «русской идеей» незначительны, но они есть. Нет самой идеи. Трудность еще и в том, что такая «идея» должна содержать не прекраснодушные или демагогические популистские лозунги типа всеобщего благоденствия, справедливости, борьбы с коррупцией и преступностью и т.п., а ясный объективный анализ исторического опыта России, ее своеобразия и места в прошлом и современном мире и реалистичных задач ее развития.
Нисколько не претендуя на роль идеолога, «открывателя Америки» или того, по Галичу, «кто знает, как надо», изложу то немногое, к чему я пришел.
Сперва зададимся вопросом: что может в новейшей истории (аналогии можно найти и для более ранних периодов) любая страна, любое государство, любое общественное устройство, любой "народ" предложить миру в качестве привлекательного образца, достойного подражания?
Набор возможностей невелик (перечисляю независимо от приоритетности каждого из критериев):
1. Более или менее справедливое устройство общества и государства, приемлемое для всего населения.
2. Относительное благополучие, пристойное экономическое положение хотя бы основной массы населения.
3. Его максимально возможная безопасность.
4. Достаточно высокий уровень здравоохранения, образования, социальной помощи, экологической безопасности.
5. Минимальный уровень коррупции и преступности.
6. Миролюбие, неагрессивность во внешней политике.
7. Общепринятые в этом обществе человеческие отношения к людям и между людьми («смягчение нравов»).
8. Выдающиеся достижения в науке, культуре, искусстве, философском осмыслении мира и человека и т.п.
Вот, пожалуй, и все. Понятно, что некоторые - но не все - из этих критериев взаимосвязаны и взаимообусловлены.
Второй вопрос: в чем вклад России (несколько антиисторично включая сюда досоветский, советский и постсоветский периоды), в мировую цивилизацию за последние, скажем, полторы-две сотни лет? Образцы чего она могла и может предложить миру? Иначе говоря: какие положительные ассоциации вызывает слово «Россия» у любого, условно говоря, цивилизованного жителя планеты? Вынесем сейчас за скобки великую победу над гитлеровской Германией, купленную, однако, колоссальной народной кровью, в сущности, по цене разгрома, и плодами которой - для себя! - воспользовался сталинский режим, не менее людоедский, чем нацистский, зато оказавшийся более живучим.
Очевидно, что критерии 1-7 ни к досоветской, ни к постсоветской России, ни к Советскому Союзу не подходят, за частичным исключением того, что в дореволюционной России и в первые советские годы из-за огромности и слабой освоенности территории экология была лучше, чем в промышленно более развитых странах (но это справедливо и для сегодняшнего Судана), и того, что какое-то время советские системы образования и здравоохранения были (или казались) относительно эффективными.
Ответ на вопрос, думаю, ясен: исключительный вклад в мировую культуру и науку. Больше, вроде бы, похвастаться нам нечем.
Правда, об исключениях говоря, не обойти уникальный феномен советской истории: искорки высокого учительства, рассыпанные на воле вдоль всего огромного лагерно-ссыльного архипелага. С двадцатых по пятидесятые зажигали их ссыльно-поселенные и высланные, среди которых немало было профессуры провинциальных университетов и научных светил обеих столиц. В последующие годы лампадки знания несли их прямые ученики, потом уже ученики учеников - в нескольких поколениях. Безуставный и незарегистрированный этот цех, как в древних ближневосточных империях, был в масштабах гигантской страны немногочислен. Однако его влияние и роль в выявлении и становлении талантов, а тем самым в парадоксальном выведении «империи зла» на уровень мировой научно-культурной державы - единственной светлой грани державности - ощущаются по сей день. Я слышал десятки личных историй о какой-нибудь провинциальной школе в Арзамасе, Елабуге, Рубцовске или Норильске, в которой мой собеседник, высоко или достаточно образованный человек, с любовью и благодарностью вспоминал своего, обычно одного только, школьного учителя, зажегшего в нем или в ней интерес к культуре, истории или науке и задавшего направление на всю последующую жизнь. Похоже, в провинции такое чудо встречалось даже чаще, чем в мегаполисах, где прополка от сорняков культуры и неизбежно прорастающих из них ядовитых цветков вольнодумства велась тщательнее, а нехватка грамотных учительских кадров была меньшей.
Кто в России и в Советском Союзе этот вклад внес? Наиболее одаренные и профессионально успешные представители того слоя европейски образованного российского общества, который называется интеллигенцией.
Вытекающий отсюда вопрос: какие такие особые качества этой интеллигенции - в почти всегда, мягко выражаясь, мало благоприятных условиях цивилизационно отсталой дореволюционной России и в условиях жесточайшего давления на нее в Советском Союзе - дали ей возможность вывести российскую культуру и науку на одно из первых мест в западной цивилизации? Вклад России сравним с вкладами за этот же период разве что Германии, Франции и Великобритании, а в 20 веке еще и Соединенных Штатов.
Это - комплексный вопрос, но вот один из предлагаемых мною ответов: она в большей степени, чем культурная европейская элита, выросла на широкой основе разных социокультурных слоев и этнически разнородного населения, включая и заметный влив «инородцев» - немцев, поляков, евреев, прибалтов, выходцев с Кавказа, из тюркоязычного мира и всех прочих. Не исключаю, что это положительно повлияло на генетику, предотвратив инбридинг - европейские элиты были и отчасти остаются более замкнутыми в брачном плане, американская - похоже, в меньшей степени. Но в генетике я не силен. Для обсуждаемой здесь «российской идеи» существенно другое. На разнородный и «разночинный» фон российской интеллигенции наложился уникальный фактор уже советской истории - размывание границ между образованным слоем населения и так называемым «простым народом».
Что я имею в виду? Для всей истории ойкумены, обширного пространства Старого Света, связанного более или менее единым историческим процессом, от древности почти до современности характерен резкий разрыв, жесткие границы между элитами и большинством населения. Конечно, исторически известно немало случаев проникновения во властные и образованные элиты выходцев из «простонародья», но они обычно просто перенимали отношение этих элит к среде, из которой сами вышли. В любом случае, «верхи», как правило, плохо понимали и презирали «низы», а «низы» - так же не понимали «верхи», испытывая к ним чувства в диапазоне от благоговейного страха до зависти и ненависти. Для России это характерно в высокой степени. Так или иначе, они были друг для друга чем-то вроде инопланетян. В марксовой теории классов упор сделан на экономику, но высшая степень взаимного отчуждения, не сводимому к одному экономическому неравенству, была, на мой взгляд, еще более мощным фактором социального напряжения.
На Западе это положение стало заметно меняться во второй половине прошлого века, в первую очередь в Америке, с ее изначальным отсутствием родовых элит, ослаблением межэтнических барьеров и расслоением населения главным образом по экономическому положению. Сложились, как я уже говорил, какое-никакое гражданское общество и что-то вроде общенационального консенсуса, при котором интеллектуальная элита, главным образом, через СМИ, телевидение и кинопродукцию довольно успешно задает нормы поведения основной массе населения, под которые сравнительно быстро подстраиваются даже иммигранты из стран с гораздо менее цивилизованными привычками. Однако слабостью Запада (особенно заметной опять же на Соединенных Штатах), чреватой тяжелыми потрясениями, представляются выходящие за рамки разумного индивидуализм, зашкаливающий до малосимпатичного эгоизма, безудержное сиюминутное потребительство и категорическое нежелание как финансовой элиты, так и среднего класса добровольно ограничивать свои сегодняшние потребности ради будущих поколений. В отличие от России, где население привыкло к ограничениям и минимализации потребностей при условии, что они распространяются «по справедливости» - на всех (чего никогда не было и, конечно, не будет).
К тому же в той же Америке различия в менталитете и взаимное отчуждение между разными не только этническими, но и социокультурными группами все еще достаточно велики (не на словах, конечно - на словах все политкорректно). У них есть опыт совместного проживания в относительно благополучной ситуации, но почти нет его в ситуациях экстремальных и катастрофических.
Зато он в огромной степени был у бывшего советского и в какой-то степени остается у сегодняшнего российского населения. Общая нищета «на воле», лагерное рабство миллионов людей, фронтовое окопное братство, бедствие вынужденных миграций, юридическое бесправие и экономическая уравниловка, общее отношение властей предержащих и партийно-чекистско-гебистской элиты к остальному населению как к скоту, дойному или убойному, вкупе с притоком рабоче-крестьянских масс в интеллигенцию, пренебрежительно названную Солженицыным «образованщиной», - все это сильно размыло границы между образованным слоем населения, интеллигенцией, и «простым народом», которые давно уже не кажутся друг другу непонятными и чуждыми существами из другого мира, живущими абсолютно разной жизнью. Сложился тот самый melting pot, плавильный котел, в котором, похоже, впервые в истории цивилизации растворились - в какой-то степени, конечно - непреодолимые барьеры, близкие к кастовым.
Этот главный социокультурный конфликт в человеческой истории заменился в сегодняшней России другими, тоже традиционными или видоизмененными: между богатыми и бедными (в которые попадает и бóльшая часть интеллигенции); власть имущими и основной массой населения (включая и наш аналог среднего класса), обделенной гражданскими и политическими правами; русскими и «инородцами»; «местными» (иногда вчерашними лимитчиками) и новыми мигрантами.
Значительную часть, возможно, не меньше трети или даже половины российского населения, я бы отнес к «полуинтеллигенции». Ничего уничижительного в этом термине нет. Эта условная категория (в которую входит и значительная часть так называемой «технической интеллигенции») с размытыми границами и эклектическим, подверженным любым веяниям мировоззрением - или вовсе без него - составляет широкую базу интеллигенции и ту самую инертную, исключительно важную среду, от которой во многом зависит будущее страны.
Качнется ли она от дикого российского квазикапитализма к тоталитаризму, способному ненадолго «навести порядок»? Пойдет ли за набирающим силу русским национализмом? Захочет вернуться в социалистический рай советского (как показывают результаты любых думских выборов даже при всей их фальсификации) или, в лучшем случае, современного китайского образца?
Или пойдет за ядром гуманистической интеллигенции, волею исторических судеб ставшей «социально близкой», но именно в это переломное время драматически ослабленной борьбой за физическое выживание, массовой «утечкой мозгов» и эмиграцией?
К этой нашей интеллигенции - к нам! - можно предъявить много претензий. Позволю себе хотя бы процитировать абзац из моей статьи памяти Гайдара «России верные пасынки» (опубликована в №5 «Знания-Силы» за 2010 г.):
"Я иногда думаю, оглядываясь: вот мы - мои друзья и коллеги, да и вообще интеллигенция российская, за малым исключением, не пошли во власть в начале 90-х или, только сунувшись туда, брезгливо отшатнулись. Или позащищали трое суток Белый Дом и аналогичные цитадели российской демократии по всей стране, а потом - соскучились. Не захотелось ручки пачкать (а было обо что!), жалко было свою науку или скрипочку бросать, боязно было менять жизненный стиль. С точки зрения личной судьбы трудно сейчас оценить, правильно ли это было - она у каждого своя. Только вот исторический шанс - сделать Россию местом, где безоговорочно хочется жить всему народонаселению, а не только начальству, крутым патриотам, да поэтическим натурам, и родиной, которую можно любить не "странною любовью", мы упустили, и вместо нас быстро нашлись другие, которые своего шанса не упустили".
Тем не менее, при всей нашей сегодняшней слабости (может быть, кажущейся?) я не вижу другой силы в сегодняшней России, от которой можно ждать чего-то, что не вызывает кошмарных снов.
Так "лузеры" мы, сегодняшняя российская интеллигенция, или нет? Ближайшее будущее дает шанс ответить на этот вопрос.
Вот уже и Сурков, Суслов нашей эпохи (прямо какие-то каббалистические игры языка, однако!), обозвал нас лучшей частью общества. Придется соответствовать...
К чему я все это написал? Как из этого извлечь что-то реально-практическое?
В идеале бы, так: российской интеллигенции совсем очнуться от летаргического сна и через ее интеллектуальную элиту - популярных писателей, публицистов, журналистов, деятелей культуры, не скомпрометировавших себя конформизмом, ученых с высоким профессиональным статусом - попытаться убедить сограждан в том, что высшим и единственным приоритетом России является не «державность», не потрясание ракетами и сырьевыми ресурсами, не вопли о национальном величии, не завистливое антизападничество, а реальная потенция к тому, чтобы, действительно, стать мировой державой, показывающей привлекательный, а не грозный пример всему миру. В науке, в культуре, в образовании (в котором смогла же маленькая и недавно еще вполне провинциальная Финляндия стать одним из мировых лидеров) - именно престижность, приоритет профессионального и общекультурного образования является здесь решающим фактором. А следом подтянуться по оставшимся семи критериям (см. выше). Не для демонстрации своих успехов остальному миру, конечно, а для страны и для себя.
И, главное, убедить себя, что мы можем. Как бы далеко это желаемое не было от действительного. Такого горького, но поучительного опыта, такого нереализованного потенциала талантов со всей огромной страны, может быть, и нет сегодня ни у кого, кроме России. А это стоит дороже, чем нефть и газ.
Для этого не так уж много нужно. Перестать грызться по мелочам, отложить все наши политические и мировоззренческие расхождения (разобраться можно потом) - те, конечно, которые в пределах цивилизованного диспута. И действовать в унисон, провести это как «кампанию» - как кампании против расизма, насилия в семье, женского неравноправия или курения в Америке (правильные, по сути, пусть и с неизбежными издержками и идиотскими перегибами). Даже при сегодняшнем коррупционно-авторитарном (но, заметим, почти не репрессивном - пока, по крайней мере, если только не сбудутся мрачные предсказания Илларионова) политическом режиме такую кампанию можно начать вполне легально - она же и будет способствовать его ослаблению.
А потеснить его или вовсе заставить уйти - сегодня шансы как будто бы есть. Но не хватает очень важного компонента. Весь негатив этого режима всем нам ясен. А вот что неясно: какая альтернатива? Какой позитив мы можем ему противопоставить? Этот вопрос сейчас многие задают. Вот, идиллическая картинка: раскрутились митинги, развернулось всенародное негодование, которое не удалось оседлать коммунистам, нацистам и их общему детищу, национал-большевикам, и - дай Бог мирно - срочно валят коррумпированные «плохие парни» к такой-то матери, прихватив чемоданчики с номерами швейцарских и кайманских банковских счетов. Что дальше? И кто дальше?
Нет у меня ответа на эти вопросы, как, увы, не вижу я его и у других.
Но что ценности, изложенные выше, должны лечь в основу единственной «русской идеи», в принципе, хотя бы в мечтаниях (иногда и помечтать полезно), способной задать доброкачественное направление будущему страны - в этом я убежден. Похоже, что не доросли мы, увы, еще до того, чтобы хорошо жить в своей стране без сплочения массового, да и элитарного сознания вокруг некой общей идеи и цели. Так уж пусть она будет человечной, а не анти.
Или вакуум в головах этим заполнить, или он заполнится какой-нибудь дрянью.
P.S. Буду рад отклику, критике и любым соображениям на предложенную тему здесь, в ЖЖ «Знания-Силы», и/или в моем ЖЖ (www.alex_militarev.livejournal.com), где дискуссия уже началась - правда, силами всего нескольких моих друзей. Как ни отнестись к данному тексту, сама тема, думаю, заслуживает обсуждения.
(В довесок - бодрящий стишок, сочиненный в минуту слабости:
От постмодернистской оттяжки
как бомж от кутюр далеки,
замшелы как наши замашки,
нечитаны наши стихи.
Нам срока отпущено мало -
его не хватает всегда,
и еле видна из подвала
мельчайшая наша звезда.
Порой нам смешна наша вера
в непознанный императив
и в то, что взойдет ноосфера,
вселенную смыслом снабдив.
Но бельма нацеля слепые
и цель без промашки разя,
куражится мать энтропия,
и брать отпускные нельзя.
Не считано, сколько осталось
в жидеющих наших рядах
и сколько придет - эту малость
восполнить в грядущих родах.
Завидуя релятивистам,
заведуя только собой,
мы с тихим отчетливым свистом
ведем свой расчетливый бой,
рассчитанный на неудачу,
заложенный на неуспех.
А славы подкупим на сдачу
с бессмертья. Там хватит на всех.
(2007, Москва-Бронкс)
К вопросу о «русской идее»
Несколько вступительных слов, чтобы не быть неправильно понятым: что я подразумеваю под любой «этнокультурной идеей», весьма для меня самого гипотетической?
Попытку с рационалистических (а в идеале с научных) позиций построить некую модель - если она вообще существует - функционирования, «поведения» конкретного человеческого сообщества, осознающего себя как единый «народ», в определенный исторический период, выделив некоторые характерные для этого сообщества особенности, а, в конечном счете, те из них, которые видятся как вклад в сокровищницу человеческой цивилизации, в «цивилизационный процесс», или прогресс - опять-таки, если считать, что таковой имеет место.
Изложенным ниже соображениям, естественно, далеко до сформированной и сформулированной русской, вернее, «российской идеи», но без фокуса на роль интеллигенции, по моему убеждению, никакая такая идея невозможна - в человечном, а не националистическом или державном воплощении. И хотя варились в голове эти соображения годами, даже десятилетиями, не стал бы я ими делиться и с близкими друзьями, сам их воспринимая как прекраснодушные мечтания, не имеющие никакого практического смысла и применения.
Только последние события в России, когда, как кажется, интеллигенция и особенно молодое ее поколение поднимает голову и голос, меня опять всколыхнули и побудили написать этот текст.
Теперь сами соображения, многие из которых очевидны и вполне тривиальны.
Заслуженный крах ложных коммунистических идеалов и антигуманной советской политико-экономической системы создал в России мировоззренческий вакуум, особенно опасный у молодежи. Наложившись на естественные и искусственные тяготы переходного постсоветского периода, не удались и попытки новых кандидатов во «властители дум» привить населению через средства массовой коммуникации распространенные на Западе идеологии и политические взгляды в пределах гуманистического спектра - от умеренных консервативных правых до социал-демократических левых. В жестких условиях «дикого капитализма» смыслом и целью жизни у многих стал личный успех, в первую очередь материальный. При крайне ограниченных возможностях достичь его некриминальными и некоррупционными методами часть населения именно к ним и прибегает, а другая, пока еще большая часть, которая не хочет, боится или не умеет этими методами пользоваться, ставит перед собой только задачу личного или, в лучшем случае, семейного выживания.
То, что называется патриотизмом, то есть мотивация принадлежности к стране, где ты родился и живешь, мотивация содействия ее развитию, участия в ее сегодняшней истории, становится все слабее и этот вакуум заполнить не может. Это видно из социологических опросов, показывающих, что значимый процент населения страны, особенно среди молодежи, хотел бы работать или учиться за границей - или вовсе эмигрировать из России. Вот данные всероссийского опроса ВЦИОМ от 4-5 июня 2011 г. (см. в Интернете Пресс-выпуск №1775 10.06.2011 «СКОЛЬКО В РОССИИ ПОТЕНЦИАЛЬНЫХ ЭМИГРАНТОВ?»):
"Значительно больше стало тех, кто хотел бы выехать за рубеж на постоянное жительство (с 5 до 21%), на работу (с 13 до 20%), на учебу (с 5 до 13%). .. Уехать за рубеж на постоянное жительство или с целью трудоустройства чаще хотят 18-24-летние (30 и 28% соответственно). Вариант переезда в другую страну на постоянное жительство наиболее желателен для активных пользователей Интернета (25%) и малообеспеченных респондентов (27%). В этой же группе наиболее высока доля желающих поехать в другую страну на учебу (32%)... Доля желающих эмигрировать из страны по сравнению с 1991 годом выросла: при ответе на прямой вопрос о желании выехать за границу на постоянное жительство, сегодня сообщают 22% (ранее - 16%). Наибольший эмиграционный потенциал - у 18-24-летних (39%), высокообразованных респондентов (29%), а также активных пользователей сети Интернет (33%)".
Всю историю государства российского, особенно советской эпохи, населению успешно навязывалось отождествление Родины с государством, которое воплощает власть. С падением престижа советской власти пала она сама. Приход новой, ельцинской, «демократической» непростительно кончился большим разочарованием. Авторитет пришедшей ей на смену авторитарной путинской власти, с популистским фантомом наведения вожделенного «порядка» и все нарастающей коррупцией (казалось бы, куда ей в России расти дальше?) падает на глазах. Тождество «Родина = государство = власть» - ложное, по сути, основание патриотизма - рушится, а современная российская действительность другим, "нормальным" его мотивациям не способствует.
Гражданское, «открытое» общество, при котором люди реально участвуют в жизни страны как в своей собственной (потенция к нему нежданно-негаданно стала вырисовываться в начале 90-х, а потом завяла), в России все еще находится в эмбриональном состоянии, и только в последние дни, кажется, начинает из него вырастать. На Западе, в частности в США, это общество сложилось сравнительно недавно после долгих и мучительных поисков национального консенсуса, что является безусловной заслугой интеллектуальной элиты страны. Оно основано, в целом, на общегуманистических принципах, соблюдаемых отчасти на словах (что тоже не мало), отчасти на деле. Вкратце эти принципы сводятся к соблюдению закона, прав человека (и активности населения в их отстаивании), социальной помощи неимущим, мультикультурализму и взаимотерпимости разных религий, внерелигиозных мировоззрений и этнических групп. При таком положении вещей то, что условно называется «национальной» или «полинациональной идеей», может существовать в сформулированном или имплицитном виде, поддерживая у населения ощущение единства, но может и отсутствовать, как, похоже, отсутствует она в наиболее благополучных странах - в Скандинавии, в Швейцарии: там и без нее живется неплохо.
В России, привыкшей жить с «идеями» - причем в прошлом ничего хорошего ни ее населению, ни остальному миру это не принесло, зато принесло много плохого - без «идеи» жить тоже оказалось плоховато. Ожидаю вопрос: вы, что же - опять про «свой, особый путь», что ли? Да, я про «свой, особый». У ней ведь, как известно, особенная стать. Нормальный, «как у людей», путь уже пробовали двадцать лет назад - что получилось, видим. Хорошо было бы и легче, конечно, чтобы получилось без учета этой стати, но не получается. Только я не про ту стать - Третий Рим, народ-богоносец, родина слонов, мировая держава и тому подобную нарциссическо-параноидальную подростковую кашку. Своя специфика, и очень маркированная, у России есть - и та, что тянет назад, и та, что может потянуть вперед. Последнее и должно бы стать «российской идеей».
Возвращаясь к гуманизму: в России гуманистическая традиция сохраняется в основном только у интеллигенции (или хотя бы ее лучшей части), все больше, однако, теряющей свои социальные позиции. Доминирующая религия, православие, изначально замешанное на язычестве и унаследованной от Византии полной зависимости церкви от власти, была сведена большевиками к полумертвому состоянию и возрождается в постсоветский период либо в чисто конфессиональном, либо в вульгаризированном, «ура-патриотическом» обличье, лишенном гуманного содержания. В ситуации опасного мировоззренческого вакуума он может заполниться еще более опасной антигуманной и, в конечном счете, губительной для страны идеологией - скорее всего, национал-социалистического изоляционистского или имперско-державного толка.
Шансы на привлечение сколько-нибудь значимой части населения альтернативной гуманной «русской идеей» незначительны, но они есть. Нет самой идеи. Трудность еще и в том, что такая «идея» должна содержать не прекраснодушные или демагогические популистские лозунги типа всеобщего благоденствия, справедливости, борьбы с коррупцией и преступностью и т.п., а ясный объективный анализ исторического опыта России, ее своеобразия и места в прошлом и современном мире и реалистичных задач ее развития.
Нисколько не претендуя на роль идеолога, «открывателя Америки» или того, по Галичу, «кто знает, как надо», изложу то немногое, к чему я пришел.
Сперва зададимся вопросом: что может в новейшей истории (аналогии можно найти и для более ранних периодов) любая страна, любое государство, любое общественное устройство, любой "народ" предложить миру в качестве привлекательного образца, достойного подражания?
Набор возможностей невелик (перечисляю независимо от приоритетности каждого из критериев):
1. Более или менее справедливое устройство общества и государства, приемлемое для всего населения.
2. Относительное благополучие, пристойное экономическое положение хотя бы основной массы населения.
3. Его максимально возможная безопасность.
4. Достаточно высокий уровень здравоохранения, образования, социальной помощи, экологической безопасности.
5. Минимальный уровень коррупции и преступности.
6. Миролюбие, неагрессивность во внешней политике.
7. Общепринятые в этом обществе человеческие отношения к людям и между людьми («смягчение нравов»).
8. Выдающиеся достижения в науке, культуре, искусстве, философском осмыслении мира и человека и т.п.
Вот, пожалуй, и все. Понятно, что некоторые - но не все - из этих критериев взаимосвязаны и взаимообусловлены.
Второй вопрос: в чем вклад России (несколько антиисторично включая сюда досоветский, советский и постсоветский периоды), в мировую цивилизацию за последние, скажем, полторы-две сотни лет? Образцы чего она могла и может предложить миру? Иначе говоря: какие положительные ассоциации вызывает слово «Россия» у любого, условно говоря, цивилизованного жителя планеты? Вынесем сейчас за скобки великую победу над гитлеровской Германией, купленную, однако, колоссальной народной кровью, в сущности, по цене разгрома, и плодами которой - для себя! - воспользовался сталинский режим, не менее людоедский, чем нацистский, зато оказавшийся более живучим.
Очевидно, что критерии 1-7 ни к досоветской, ни к постсоветской России, ни к Советскому Союзу не подходят, за частичным исключением того, что в дореволюционной России и в первые советские годы из-за огромности и слабой освоенности территории экология была лучше, чем в промышленно более развитых странах (но это справедливо и для сегодняшнего Судана), и того, что какое-то время советские системы образования и здравоохранения были (или казались) относительно эффективными.
Ответ на вопрос, думаю, ясен: исключительный вклад в мировую культуру и науку. Больше, вроде бы, похвастаться нам нечем.
Правда, об исключениях говоря, не обойти уникальный феномен советской истории: искорки высокого учительства, рассыпанные на воле вдоль всего огромного лагерно-ссыльного архипелага. С двадцатых по пятидесятые зажигали их ссыльно-поселенные и высланные, среди которых немало было профессуры провинциальных университетов и научных светил обеих столиц. В последующие годы лампадки знания несли их прямые ученики, потом уже ученики учеников - в нескольких поколениях. Безуставный и незарегистрированный этот цех, как в древних ближневосточных империях, был в масштабах гигантской страны немногочислен. Однако его влияние и роль в выявлении и становлении талантов, а тем самым в парадоксальном выведении «империи зла» на уровень мировой научно-культурной державы - единственной светлой грани державности - ощущаются по сей день. Я слышал десятки личных историй о какой-нибудь провинциальной школе в Арзамасе, Елабуге, Рубцовске или Норильске, в которой мой собеседник, высоко или достаточно образованный человек, с любовью и благодарностью вспоминал своего, обычно одного только, школьного учителя, зажегшего в нем или в ней интерес к культуре, истории или науке и задавшего направление на всю последующую жизнь. Похоже, в провинции такое чудо встречалось даже чаще, чем в мегаполисах, где прополка от сорняков культуры и неизбежно прорастающих из них ядовитых цветков вольнодумства велась тщательнее, а нехватка грамотных учительских кадров была меньшей.
Кто в России и в Советском Союзе этот вклад внес? Наиболее одаренные и профессионально успешные представители того слоя европейски образованного российского общества, который называется интеллигенцией.
Вытекающий отсюда вопрос: какие такие особые качества этой интеллигенции - в почти всегда, мягко выражаясь, мало благоприятных условиях цивилизационно отсталой дореволюционной России и в условиях жесточайшего давления на нее в Советском Союзе - дали ей возможность вывести российскую культуру и науку на одно из первых мест в западной цивилизации? Вклад России сравним с вкладами за этот же период разве что Германии, Франции и Великобритании, а в 20 веке еще и Соединенных Штатов.
Это - комплексный вопрос, но вот один из предлагаемых мною ответов: она в большей степени, чем культурная европейская элита, выросла на широкой основе разных социокультурных слоев и этнически разнородного населения, включая и заметный влив «инородцев» - немцев, поляков, евреев, прибалтов, выходцев с Кавказа, из тюркоязычного мира и всех прочих. Не исключаю, что это положительно повлияло на генетику, предотвратив инбридинг - европейские элиты были и отчасти остаются более замкнутыми в брачном плане, американская - похоже, в меньшей степени. Но в генетике я не силен. Для обсуждаемой здесь «российской идеи» существенно другое. На разнородный и «разночинный» фон российской интеллигенции наложился уникальный фактор уже советской истории - размывание границ между образованным слоем населения и так называемым «простым народом».
Что я имею в виду? Для всей истории ойкумены, обширного пространства Старого Света, связанного более или менее единым историческим процессом, от древности почти до современности характерен резкий разрыв, жесткие границы между элитами и большинством населения. Конечно, исторически известно немало случаев проникновения во властные и образованные элиты выходцев из «простонародья», но они обычно просто перенимали отношение этих элит к среде, из которой сами вышли. В любом случае, «верхи», как правило, плохо понимали и презирали «низы», а «низы» - так же не понимали «верхи», испытывая к ним чувства в диапазоне от благоговейного страха до зависти и ненависти. Для России это характерно в высокой степени. Так или иначе, они были друг для друга чем-то вроде инопланетян. В марксовой теории классов упор сделан на экономику, но высшая степень взаимного отчуждения, не сводимому к одному экономическому неравенству, была, на мой взгляд, еще более мощным фактором социального напряжения.
На Западе это положение стало заметно меняться во второй половине прошлого века, в первую очередь в Америке, с ее изначальным отсутствием родовых элит, ослаблением межэтнических барьеров и расслоением населения главным образом по экономическому положению. Сложились, как я уже говорил, какое-никакое гражданское общество и что-то вроде общенационального консенсуса, при котором интеллектуальная элита, главным образом, через СМИ, телевидение и кинопродукцию довольно успешно задает нормы поведения основной массе населения, под которые сравнительно быстро подстраиваются даже иммигранты из стран с гораздо менее цивилизованными привычками. Однако слабостью Запада (особенно заметной опять же на Соединенных Штатах), чреватой тяжелыми потрясениями, представляются выходящие за рамки разумного индивидуализм, зашкаливающий до малосимпатичного эгоизма, безудержное сиюминутное потребительство и категорическое нежелание как финансовой элиты, так и среднего класса добровольно ограничивать свои сегодняшние потребности ради будущих поколений. В отличие от России, где население привыкло к ограничениям и минимализации потребностей при условии, что они распространяются «по справедливости» - на всех (чего никогда не было и, конечно, не будет).
К тому же в той же Америке различия в менталитете и взаимное отчуждение между разными не только этническими, но и социокультурными группами все еще достаточно велики (не на словах, конечно - на словах все политкорректно). У них есть опыт совместного проживания в относительно благополучной ситуации, но почти нет его в ситуациях экстремальных и катастрофических.
Зато он в огромной степени был у бывшего советского и в какой-то степени остается у сегодняшнего российского населения. Общая нищета «на воле», лагерное рабство миллионов людей, фронтовое окопное братство, бедствие вынужденных миграций, юридическое бесправие и экономическая уравниловка, общее отношение властей предержащих и партийно-чекистско-гебистской элиты к остальному населению как к скоту, дойному или убойному, вкупе с притоком рабоче-крестьянских масс в интеллигенцию, пренебрежительно названную Солженицыным «образованщиной», - все это сильно размыло границы между образованным слоем населения, интеллигенцией, и «простым народом», которые давно уже не кажутся друг другу непонятными и чуждыми существами из другого мира, живущими абсолютно разной жизнью. Сложился тот самый melting pot, плавильный котел, в котором, похоже, впервые в истории цивилизации растворились - в какой-то степени, конечно - непреодолимые барьеры, близкие к кастовым.
Этот главный социокультурный конфликт в человеческой истории заменился в сегодняшней России другими, тоже традиционными или видоизмененными: между богатыми и бедными (в которые попадает и бóльшая часть интеллигенции); власть имущими и основной массой населения (включая и наш аналог среднего класса), обделенной гражданскими и политическими правами; русскими и «инородцами»; «местными» (иногда вчерашними лимитчиками) и новыми мигрантами.
Значительную часть, возможно, не меньше трети или даже половины российского населения, я бы отнес к «полуинтеллигенции». Ничего уничижительного в этом термине нет. Эта условная категория (в которую входит и значительная часть так называемой «технической интеллигенции») с размытыми границами и эклектическим, подверженным любым веяниям мировоззрением - или вовсе без него - составляет широкую базу интеллигенции и ту самую инертную, исключительно важную среду, от которой во многом зависит будущее страны.
Качнется ли она от дикого российского квазикапитализма к тоталитаризму, способному ненадолго «навести порядок»? Пойдет ли за набирающим силу русским национализмом? Захочет вернуться в социалистический рай советского (как показывают результаты любых думских выборов даже при всей их фальсификации) или, в лучшем случае, современного китайского образца?
Или пойдет за ядром гуманистической интеллигенции, волею исторических судеб ставшей «социально близкой», но именно в это переломное время драматически ослабленной борьбой за физическое выживание, массовой «утечкой мозгов» и эмиграцией?
К этой нашей интеллигенции - к нам! - можно предъявить много претензий. Позволю себе хотя бы процитировать абзац из моей статьи памяти Гайдара «России верные пасынки» (опубликована в №5 «Знания-Силы» за 2010 г.):
"Я иногда думаю, оглядываясь: вот мы - мои друзья и коллеги, да и вообще интеллигенция российская, за малым исключением, не пошли во власть в начале 90-х или, только сунувшись туда, брезгливо отшатнулись. Или позащищали трое суток Белый Дом и аналогичные цитадели российской демократии по всей стране, а потом - соскучились. Не захотелось ручки пачкать (а было обо что!), жалко было свою науку или скрипочку бросать, боязно было менять жизненный стиль. С точки зрения личной судьбы трудно сейчас оценить, правильно ли это было - она у каждого своя. Только вот исторический шанс - сделать Россию местом, где безоговорочно хочется жить всему народонаселению, а не только начальству, крутым патриотам, да поэтическим натурам, и родиной, которую можно любить не "странною любовью", мы упустили, и вместо нас быстро нашлись другие, которые своего шанса не упустили".
Тем не менее, при всей нашей сегодняшней слабости (может быть, кажущейся?) я не вижу другой силы в сегодняшней России, от которой можно ждать чего-то, что не вызывает кошмарных снов.
Так "лузеры" мы, сегодняшняя российская интеллигенция, или нет? Ближайшее будущее дает шанс ответить на этот вопрос.
Вот уже и Сурков, Суслов нашей эпохи (прямо какие-то каббалистические игры языка, однако!), обозвал нас лучшей частью общества. Придется соответствовать...
К чему я все это написал? Как из этого извлечь что-то реально-практическое?
В идеале бы, так: российской интеллигенции совсем очнуться от летаргического сна и через ее интеллектуальную элиту - популярных писателей, публицистов, журналистов, деятелей культуры, не скомпрометировавших себя конформизмом, ученых с высоким профессиональным статусом - попытаться убедить сограждан в том, что высшим и единственным приоритетом России является не «державность», не потрясание ракетами и сырьевыми ресурсами, не вопли о национальном величии, не завистливое антизападничество, а реальная потенция к тому, чтобы, действительно, стать мировой державой, показывающей привлекательный, а не грозный пример всему миру. В науке, в культуре, в образовании (в котором смогла же маленькая и недавно еще вполне провинциальная Финляндия стать одним из мировых лидеров) - именно престижность, приоритет профессионального и общекультурного образования является здесь решающим фактором. А следом подтянуться по оставшимся семи критериям (см. выше). Не для демонстрации своих успехов остальному миру, конечно, а для страны и для себя.
И, главное, убедить себя, что мы можем. Как бы далеко это желаемое не было от действительного. Такого горького, но поучительного опыта, такого нереализованного потенциала талантов со всей огромной страны, может быть, и нет сегодня ни у кого, кроме России. А это стоит дороже, чем нефть и газ.
Для этого не так уж много нужно. Перестать грызться по мелочам, отложить все наши политические и мировоззренческие расхождения (разобраться можно потом) - те, конечно, которые в пределах цивилизованного диспута. И действовать в унисон, провести это как «кампанию» - как кампании против расизма, насилия в семье, женского неравноправия или курения в Америке (правильные, по сути, пусть и с неизбежными издержками и идиотскими перегибами). Даже при сегодняшнем коррупционно-авторитарном (но, заметим, почти не репрессивном - пока, по крайней мере, если только не сбудутся мрачные предсказания Илларионова) политическом режиме такую кампанию можно начать вполне легально - она же и будет способствовать его ослаблению.
А потеснить его или вовсе заставить уйти - сегодня шансы как будто бы есть. Но не хватает очень важного компонента. Весь негатив этого режима всем нам ясен. А вот что неясно: какая альтернатива? Какой позитив мы можем ему противопоставить? Этот вопрос сейчас многие задают. Вот, идиллическая картинка: раскрутились митинги, развернулось всенародное негодование, которое не удалось оседлать коммунистам, нацистам и их общему детищу, национал-большевикам, и - дай Бог мирно - срочно валят коррумпированные «плохие парни» к такой-то матери, прихватив чемоданчики с номерами швейцарских и кайманских банковских счетов. Что дальше? И кто дальше?
Нет у меня ответа на эти вопросы, как, увы, не вижу я его и у других.
Но что ценности, изложенные выше, должны лечь в основу единственной «русской идеи», в принципе, хотя бы в мечтаниях (иногда и помечтать полезно), способной задать доброкачественное направление будущему страны - в этом я убежден. Похоже, что не доросли мы, увы, еще до того, чтобы хорошо жить в своей стране без сплочения массового, да и элитарного сознания вокруг некой общей идеи и цели. Так уж пусть она будет человечной, а не анти.
Или вакуум в головах этим заполнить, или он заполнится какой-нибудь дрянью.
P.S. Буду рад отклику, критике и любым соображениям на предложенную тему здесь, в ЖЖ «Знания-Силы», и/или в моем ЖЖ (www.alex_militarev.livejournal.com), где дискуссия уже началась - правда, силами всего нескольких моих друзей. Как ни отнестись к данному тексту, сама тема, думаю, заслуживает обсуждения.
(В довесок - бодрящий стишок, сочиненный в минуту слабости:
От постмодернистской оттяжки
как бомж от кутюр далеки,
замшелы как наши замашки,
нечитаны наши стихи.
Нам срока отпущено мало -
его не хватает всегда,
и еле видна из подвала
мельчайшая наша звезда.
Порой нам смешна наша вера
в непознанный императив
и в то, что взойдет ноосфера,
вселенную смыслом снабдив.
Но бельма нацеля слепые
и цель без промашки разя,
куражится мать энтропия,
и брать отпускные нельзя.
Не считано, сколько осталось
в жидеющих наших рядах
и сколько придет - эту малость
восполнить в грядущих родах.
Завидуя релятивистам,
заведуя только собой,
мы с тихим отчетливым свистом
ведем свой расчетливый бой,
рассчитанный на неудачу,
заложенный на неуспех.
А славы подкупим на сдачу
с бессмертья. Там хватит на всех.
(2007, Москва-Бронкс)