Приложение №3: Закрытый сектор: Мозговой штурм - ч.14
М.С.Горбачев, ученый С.С.Шаталин, министр экономики Е.Г.Ясин
IIASA и Перестройка
Работа IIASA над экономическим переходом в Восточной Европе началась в 1989 году, когда экономический советник тогда-президента Горбачева Станислав Шаталин , попросил IIASA организовать опытную консультативную группу. Несколько российских членов проектной группы, позже стали лидерами процесса перехода.
В 1992, по запросу из российского правительства, IIASA согласился организовать серию семинаров с участием российских и западных экспертов, чтобы обсудить проблемы реформы, включая;
• Приватизация и поведение предприятий,
• Объявления политики импорта по занятости и изменению системы социальных гарантий,
• Российская система налогообложения,
• Интернационализация российской экономики.
Замечания вице-президента Чубайса были сделаны 9 июля в семинаре по приватизации. Статья в Опционах, июнь '93, Кристофом Шнайдером IIASA и Сергеем Глазьевым, тогда Министром Внешнеэкономических отношений России, рассмотрела исследование управления научными исследованиями во время экономического перехода.
[Spoiler (click to open)]
Приватизация в России
Передача предприятий от общественности к частным рукам - спорная часть перехода от централизованного планирования до рыночной экономики. Следующее - отредактированная копия замечаний, сделанных в июле в IIASA Анатолием Чубайсом, Представителем Премиром Российской Федерации.
Я
n подготовку к этому отчету я начал, пытаясь сделать независимый анализ ситуации с приватизацией, но я быстро понял, что это невозможно. Я не могу симулировать быть независимым.
Так, что я хотел бы обсудить? Есть много бумаг и презентаций об экономике приватизации в России. И есть большая дискуссия о политической стороне приватизации. Мой пункт - то, что чрезвычайно важно подчеркнуть связь между политикой и экономикой. Я попытаюсь утверждать, что политическими факторами в российской экономической реформе был приоритет номер один, и экономическими причинами был номер два.
Мы начали в январе 1992. Тогда было 37 или 38 частных магазинов и рестораны в России. 1 июня 1993 у нас было 69 000 частных предприятий. Большинство было мелкими фирмами, но есть также приблизительно 4 500 крупных и прежде принадлежащих государству компаний среднего размера, которые имеют, стал акционерными обществами. Есть теперь больше чем 20 миллионов акционеров в России, большинстве из них акционеры на предприятиях, где они работают.
Больше чем 35 процентов сотрудников в российской отрасли теперь заняты в акционерных обществах. Мое предположение - то, что к концу 1993 больше чем 50 процентов сотрудников в России будут вести негосударственный бизнес.
Позвольте мне возвращаться к связям между политикой и экономикой приватизации, или, еще лучше говорить, политические причины позади и экономические решения. Чтобы найти эти связи, я рассмотрю главные стадии в процессе. Мы можем указать на пять главных стадий. Отправная точка была ноябрем 1991, когда ориентируемое на реформу правительство было назначено.
Тогда у нас был закон о приватизации, который был принят парламентом в середине 1991, но мы нуждались в государственной программе приватизации. Мы поняли, что, если бы мы попытались представить такой документ всему парламенту, потребовались бы месяцы, чтобы принять это. Мы не хотели пропадать впустую на сей раз, таким образом, мы назвали документ руководящими принципами государственной программы приватизации, не программы непосредственно, и представили это президиуму парламента вместо полного парламента. Если бы мы немедленно не начали, то потеряли бы всё. У дискуссии о постепенном подходе к приватизации против радикального подхода есть только один правильный ответ. В
Декабре 1991 у нас было официальное постановление. Это было отправной точкой.
В январе 1992 мы начали два процесса. Первым была общественная дискуссия о нашей концепции приватизации. Немедленно после того, как мы получили официальное постановление президиума, наш план был опубликован: это начало борьбу. Другая вещь состояла в том, чтобы начать осуществлять наш план. Это было вторым периодом, с января до июня 1992.
Главная практическая деятельность была созданием организационной структуры, министерства приватизации, ГКИ. Оно было ответственно не только на федеральном уровне, но также и на локальном уровне, который намного более важен в России. 4 апреля у нас были первые продажи. К середине 1992 мы организовали отделы министерства приватизации в каждом районе России.
В то же самое время было сильное обсуждение в парламенте и в прессе. Я должен сказать, что все главные социальные группы были против нашей концепции приватизации. Коллективы работников сказали, что все имущество будет дано менеджерам, и они не могли принять это. Менеджеры сказали, что все имущество будет распределено работникам, и именно поэтому они не могли принять это. Деловые люди сказали, что весь должным образом будет распределен менеджерам и работникам, и именно поэтому они не могли принять это. И остающиеся части общества также сказали, что они ничего не получат от приватизации, таким образом, они не могли принять это.
Наша цель состояла в том, чтобы сбалансировать эти противостоящие силы, держа их одинаково под контролем. Было горячее обсуждение в парламенте в течение по крайней мере четырех месяцев, но наконец мы получили документ, который был разумен. Государственная программа приватизации, которая была наконец принята в июне 1992, в конце второго периода, отразила равновесие сил среди главных политических сил и главных социальных групп. Было много аргументов от коммунистов, но тогда они не могли получить больше чем 35 или 40 процентов голосов в парламенте; я мог добраться 55 или 60 процентов.
Таким образом, в июне 1992 пересмотренный закон о приватизации был
одобрен. Тогда у нас уже были реальные результаты приватизаций мелких предприятий. Намного более важным, у нас было два месяца праздников для парламента. Мы решили, что должны полностью использовать это время.
Мы немедленно начали подготавливаться к массовой приватизации. 14 августа был подписан указ президента, вводящий ваучерную приватизацию. Это начало большой борьбы в парламенте, когда он возвратился в сентябре. Но важный момент - то, что во время третьего периода, между серединой 1992 и концом 1992, общественные отношения к приватизации начали изменяться.
Прежде, чем приватизация середины 1992 была только чем-то, о чем люди читали в газетах. Они не понимали то, что это означало. С середины 1992 все больше людей стало вовлеченным в процесс. Приватизация начала быть частью повседневной жизни. Люди перешли от общей дискуссии о понятии приватизации к микро уровню, к конкуренции за часть имущества, которым они могли бы быть в состоянии овладеть. Это было очень важным изменением.
В то же самое время, после президентского решения о ваучерах приватизации, парламент начал проводить намного больше отрицательной линии. Они начали думать, не об изменении концепции, а об остановке целого процесса. Так к концу 1992 мы имели у десятков миллионов России людей, вовлеченных в процесс и парламент, который был против этого. К тому времени я мог получить в парламенте, возможно, 10 процентов голосов, не больше.
Стадия продолжения, четвертая стадия, была между январем 1993 и апрелем 1993. Это было периодом, когда парламент начал понимать, что было невозможно заблокировать приватизацию, потому что это шло уже полным ходом. Лидеры парламента поняли, что такое решение могло только подорвать остающуюся власть парламента. Они хотели остановить это, но они поняли, что это было политически невозможно.
Последняя стадия началась после референдума. Была реорганизация внутренней политической структуры парламента и изменения в комитете по экономической реформе. За прошлые несколько недель они начали нападение еще раз. Они потребовали, чтобы правительство повторно представило программу приватизации 1992 года парламенту, или они объявили её недействительной. Парламентское общее отношение к приватизации стало еще хуже чем прежде. Таким образом, парламент повернулся против концепции приватизации правительства, но люди начали понимать и поддерживать это. Миллионы людей стали акционерами, и они никогда не могли соглашаться с идеей отдачи их акций.
Если я прав, это означает, что у нас было в России очень узкое окно политической возможности. С середины 1992 стало невозможно получить любой вид положительного или даже разумного решения о приватизации от парламента. Если мы не действовали, когда мы сделали, мы никогда не провели
бы приватизацию в России. В то же самое время, если бы мы не начали процесс быстро игнорируя парламент, если бы мы не вовлекли миллионы людей, то это потерпело бы неудачу. Таким образом, это - мое общее заключение: единственный шанс провести приватизацию в России появился в декабре 1991 и исчез в середине 1992. Важно понять это, когда Вы рассматриваете экономические решения, которые мы приняли. Я обрисую в общих чертах несколько из дилемм, с которыми мы столкнулись относительно приватизации, и попытайтесь объяснить часть выбора, который мы сделали.
Первая дилемма была между индивидуальным подходом к приватизации и упрощенной стандартной процедурой. Выбор был ясен: если бы мы рассмотрели дело "подхода случая то у", нас, вероятно, было бы 10 или 15 компаний приватизированных сегодня.
Вторая дилемма приватизации вовлекла метод имущественной оценки. Западные аудиторы дают замечательное уведомление о том, как оценить стоимость имущества в каждой компании в России, но потребовался бы, вероятно, один год и $10 миллионов или $15 миллионов для каждой оценки. С просто экономической точки зрения это - абсолютно правильное решение. Но с политической точки зрения это абсолютно бессмысленно. Единственный способ оценить имущество в России состоит в том, чтобы сделать это согласно чрезвычайно упрощенным правилам, чтобы иметь оценки, основанные на активах реестра, и затем продать имущество через конкурентоспособную процедуру.
Третья дилемма вовлекла средства платежа: мы должны положиться на деньги или на некоторых искусственных средствах платежа, как проверки приватизации или ваучеры? Снова, если бы мы взяли первоначальный вариант, это означало бы, что у нас было бы 25 или 50 приватизированных компаний. Ваучеры для приватизации позволили получить
результаты которые мы имеем теперь. Было чрезвычайно важно с политической точки зрения иметь это решение, которое, вероятно, спорно с просто экономической точки зрения. Проверки приватизации позволили вовлечь 146 миллионов человек в процесс приватизации и создать политическое давление и на федеральных и на локальных уровнях.
Скажем, то, что где-нибудь у Вас есть 100-процентный коммунистический местный орган власти и региональный совет. Но у них есть 1.5 миллиона частных собственников в их регионе. Если они пытаются остановить приватизацию, они немедленно должны пойти в средства массовой информации и объяснить, почему они останавливают его, почему они не позволяют людям использовать свои ваучеры и использовать их право, чтобы получить имущество.
Четвертая дилемма или вероятно это - поддилемма на оправдательном рассмотрении приватизации - был вопрос того, должны ли ваучеры быть документами предъявителя или должны ли мы настроить отдельные счета приватизации, который был тем, чего закон потребовал тогда. Я уверен, что только наше решение использовать свободно торгуемые ваучеры позволило получить приватизацию в масштабе, который последовал.
Отдельные счета приватизации рассредоточили бы имущество. Предложение должно было запретить продажу в течение трех лет от этих, частное лицо учитывает граждан. Что происходит, теперь вместо этого то, что отдельные владельцы покупают, скажем, 15 или 20 процентов акций через оправдательные опционы. Это позволяет сконцентрировать капитал.
Пятая дилемма приватизации была выбором между и нисходящими подходами снизу вверх. Снова был только один ответ: снизу вверх. Согласно закону о приватизации, все могут взять на себя инициативу и обратиться к местному отделу ГКИ для приватизации. Это мог быть директор компании, или это могли быть работники; это могли быть люди с улицы. Есть очень ограниченный список причин отказа в приватизации. То же самое относится к массовым приватизациям: это не решение правительства, это - решение внутреннего комитета по приватизации в каждой компании. Один из наших принципов должен ограничить лимиты: у нас нет никакого списка компаний, которым разрешили быть приватизированными; вместо этого у нас есть список компаний, которым не разрешают быть приватизированными. Остающиеся предприятия могут быть приватизированы без специального решения правительства или ГКИ.
Шестая дилемма коснулась статуса ГКИ: если это - нормальное министерство или его собственный владелец, держа все права собственности и способный сделать любой вид из решения, с его собственной сетью по всей стране. Единственный правильный ответ - второй ответ.
Я мог добавить к этому списку. Мой пункт - то, что, если Вы хотите обсудить экономическую часть приватизации, Вы должны иметь в виду политическую ситуацию. Иначе обсуждение будет только теоретическим.
То, почему у нас был такой узкий политический удобный момент, является другим вопросом. Вероятно, это - потому что коммунистическая партия была разрушена после удачного хода в августе 1991. Это было в магазине в течение одного года, но после середина 1992 это начало реорганизовывать и быть реальными политическими силами. Могли быть другие объяснения, почему у нас был этот короткий период времени, но я уверен, что у нас было это. И я уверен, что, если бы мы немедленно не начали, мы потеряли бы всё. У общей дискуссии о постепенном подходе к приватизации против радикального подхода есть только один правильный ответ.
Мы, вероятно, оплатим цену, экономическую цену и политическую цену, для выбора, который мы сделали. Я хочу прокомментировать несколько критических замечаний нашего подхода.
Каждый - вопрос коррупции и преступления. Есть большая критика, что приватизация увеличила уровень преступления и сделала лидеров мафии владельцами больших акций. Уровень преступления увеличился, это уверено, но каково основание для сравнения? Давайте попытаемся сравнить радикальную приватизацию и постепенную приватизацию: Я не уверен, что постепенная приватизация более чем десять лет в нашей стране создала бы меньше преступления.
Кроме того, я мог сказать, что радикальная приватизация создала политические силы, которые теперь интересуются защитой прав собственности в России. Я думаю, что невозможно создать социальную систему, которая защитила бы права собственности, не создавая те права сначала. Радикальная приватизация в долгосрочной перспективе - вероятно, лучший способ уменьшить уровень преступления.
Вторая цена, которую мы оплатили, - то, что мы потеряли время.
скачать документ:
http://yadi.sk/d/LqXD4rjI39A7Q
другие темы:
Закрытый сектор
Открытый сектор
Экстремальная политика
Операция - Преемник 2.0.
Психотехнологии на службе СЕКты
Заговор Коржакова
Операция - Преемник
материалы по ЭТЦ
Ельцинизм
The Tragedy of Russia's Reforms