Терапия инцеста и феминизм
Оригинал взят у femina_vita в Терапия инцеста и феминизм
Оригинал взят у femina_vita в Терапия инцеста и феминизм
"Феминистические исследовательницы особенно интенсивно занимались доминирующими образами женственности и демаскировали отношения полов как потенциально насильственные. Можно упомянуть ранние исследования по изнасилованиям, проведенные Сьюзен Браунмиллер, и последующий анализ социального подавления на примере женщин, подвергщихся насилию. Это привело к тому, что брак и семья были демистифицированы и разоблачены как рассадник насилия. Было очень четко показано, что насилие в отношении женщин внутри и вне брака прочно закреплено в структурных принципах нашего общества. Насилие в отношении женщин тотально интегрировано в женский образ себя и является одним из архаичных переживаний женственности.
В этом контексте должен быть рассмотрен и инцест. Сексуальная эксплуатация является злоупотреблением властью, насильственным преступлением в сексуальной обложке. Остается лишь добавить, что большинство преступников - мужчины, потому что в нашем обществе в ходе мужской социализации, особенно сексуальной, санкционировано все, что имеет отношение к насилию. Мы все усвоили образы мужественности, которые полны агрессивности, доминирования и всемогущества.Как женщины мы привыкли, что мужчины сексуализируют все сферы жизни, власть, любовь и любые формы близости. Заслугой женского движения стало то, что эти механизмы стали более осознанны обществом и были четко очерчены пределы ответственности за все более угрожающие масштабы инцеста. [...]
Недавние американские исследования Рассела и Финкельхора показывают, что женщины составляют не более 5% преступников, эксплуатирующих девочек, и не более 20% преступников, эксплуатирующих мальчиков.
Почему это так происходит? Саттлер и Флитнер из университета Фрибура изучали соответствующую литературу и в своей работе называют четыре причины этого, которые я хочу дополнить некоторыми замечаниями.
1. Положение мужчин в семье "на краю".
2. Образ мужской сексуальности.
3. Перелом мужского полового развития.
4. Мужская власть внутри семьи и вне семьи.
Я объясню каждый пункт более подробно. Разделение функций мужчин и женщин в нашем обществе привело к тому, что мужчины в основном заняты наемным трудом вне семьи и не включены на постоянной основе в естественный уход за детьми. Они имеют гораздо меньше телесного контакта со своими детьми уж тем более опыта выражения любви вследствие мужской социализации и поэтому фиксированы на том, чтобы ощущать близость через сексуальность.
Женщины могут гораздо лучше различать нежность и сексуальность, в то время как мужчины немедленно воспринимают нежность как провокацию или сексуальное возбуждение. Кроме того, наша культура устанавливает, что мужчина берет на себя сексуальную инициативу, а женщина напротив, должна себя вести ожидающе и пассивно. Мужчины часто интерпретируют сопротивление и "нет", сказанное женщиной, в качестве скрытого "да", так что чувствуют себя вправе навязывать свои сексуальные потребности даже сопротивляющейся женщине.
Женщины знают, что значит быть жертвой и поэтому воспринимают намного более остро и реалистично то, какой ущерб сексуальное насилие может нанести ребенку. Кроме того, я считаю, что для мужчины чувство собственного достоинства и уверенность в себе намного теснее связанны с сексуальностью, чем у женщин. Поэтому женщины в значительно меньшей степени компенсируют свою неустойчивую самооценку с помощью половых контактов со своими детьми.
Эмоциональная зависимость мужчины от женщины, которая могла бы открывать для него сферу нежности и тепла, вызывает у него большой страх. Желание близости вселяет ужас чрезмерной близости и слияния, что может привести к тому, что мужчина может попытаться через инцест воссоздать дистанцию.
В образе мужской сексуальности удовлетворение является центральным мотивом, и это низводит женщину до объекта. С этой точки зрения, дети еще лучше подходят для того, чтобы быть сексуальными объектами, так как они более зависимы, беспомощны, доступны и дают мужчине ощущение того, что он сильный и мощный. В контексте нашей социализации это означает, что мужчина выбирает младшую, более слабую и бессильную партнершу*, а женщина ищет большого, сильного, старшего защитника. Потребность в молодых и слабых партнерах интерпретируется авторами-феминистками как то, что мужчины должны компенсировать свою глубокую неуверенность и страх перед взрослой женщиной.
Эта экзистенциальная неуверенность объясняется с опорой на психоаналитическую концепцию. Для развития мужской идентичности необходим отказ от изначальной первичной идентификации с матерью, несмотря на мощное стремление вернутся в материнский рай, к изначальному единству с матерью. Так как эти регрессивные импульсы подвергают сомнению материнскую идентичность, от них должна быть выстроена мощная защита. Однако при каждой встрече с женщиной, в каждой любовной ситуации эта изначальная тоска по раннему слиянию вновь реактивируется, что неизбежно приводит к постоянной защитной позиции по отношению к женщине, к судорожным попыткам внутренне держаться на расстоянии.
Это бессознательное чувство бессилия компенсируется ощущением силы, предоставленным обществом. Мужчины обладают в семье правом силы, правом владения женой и ребенком. Напомню, что в Швейцарии грубое принуждение к сексу между супругами даже не является уголовным преступлением. Патриархальное общество санкционирует такую структуру власти.
В пределах феминистического движения существуют различные точки зрения на то, что представляет собой семья. Оно было совершенно отдельным от семейно-терапевтического движения, которое в 1970-х годах интенсивно занималось терапией инцеста. Изначально оба движения были едины в своем отделении от классического психоанализа Фрейда. В результате они сильно разошлись и особенно сильно в связи с темой инцеста. В этой книге я пишу о терапии взрослых жертв сексуальной эксплуатации, поэтому выношу за скобки позиции семейных терапевтов. Отмечу, что семейная терапия исходит из концепций системной теории. По сути, это теория коллюзий, которая утверждает, что в межличностном треугольнике "отец-мать-дочь" все вступают в сговор друг с другом. Однако мать обычно оказывается краеугольным камнем патологической семейной системы, которая понимается как соглашательство всех со всеми.
"Проблема состоит в том, что практически все - кем является или не является мать жертвы инцеста, что она делает или допускает - впоследствии интерпретируется как сознательный или бессознательный, активный или пассивный вклад в формирование инцеста отца и дочери. Ей нельзя ни умереть, ни иметь психологических проблем, ни болеть, ни беременеть,; ей нельзя покидать дом, не говоря уже о ее собственном удовольствии, а с другой стороны, семья не должна оказаться в социальной изоляции; ей нельзя быть покорной, доминировать, быть холодной, слишком страстной, ханжой, распущенной и т.д. и т.д. Ее положение можно сравнить с положением собаки в пословице: кто хочет бить собаку, быстро найдет палку" (с) Ringnaarts.
Для феминисток не мать является краеугольным камнем, а патриархальное общество, которое молчаливо дает право сексуально эксплуатировать женщин, причем не только в семье, но и в других иерархических отношениях зависимости.
С феминистической точки зрения, не может идти речи о том, чтобы любой ценой сохранять семью, напротив, конечная цель - оптимальная защита и безопасность ребенка. Такой приоритет отражается в требовании, чтобы именно преступник удалился из семьи, а не ребенок, как обычно было до этого, и помещение его в социальное учреждение или приемную семью было дополнительным травмированием." (с)
Из книги юнгианского аналитика Урсулы Виртц "Убийство души"
Тезисно мои мысли.
Отношения абьюза в семье - это отношения с применением насилия.
Насилие может проявляться в разных формах:
- физическое насилие
- сексуальное насилие
- психологическое насилие (невозможность предсказать поведение)
- пренебрежение
- эмоциональное насилие
- и т.д.
Если в семье происходит насилие, то эта ситуация задействует всю семейную систему. Считаю, что для ребенка любое насилие в семье - это инцестуозные отношения в связи с его физической, социальной и психологической незрелостью. Ребенок чувствует предательство всех членов семейной системы, но при этом не понимает, что он чувствует гнев. Ребенок воспринимает то, что говорят взрослые об отношениях в семье за чистую правду.
В терапии отношений абьза первоочередная задача - прекратить насилие и в отношении женщины и детй. Причины, побуждающие агрессора проявлять насилие, равно как и возможность изменить или исправить подобное поведение, для меня в терапии жертв абьюза, являются фактами не заслуживающими внимания. Чем дольше продолжается насилие, тем сложнее "вывести" из ада абьюза жертв.
Одной из сложностей, с которой я сталкиваюсь, является не учитываемая матерью разница восприятия ситуации у нее и у ребенка. К процитированному материалу хочу добавить различия в восприятии именно при сексуальном насилии:
1. Взрослый человек обладает социальным опытом и знаниями, которые позволяют маркировать действия в отношениях как допустимые или не допустимые. (Мы знаем, что можно делать, а что нельзя). Сексуальность взрослого человека развита, он может дифференцировать действия на сексуальные и не сексуальные.
Ребенок не имеет представлений о том, что такое сексуальные действия, а что сексуальными действиями не является, так как сексуальность детей развивается постепенно и на основе субъективного жизненного опыта. В связи с этим, многие действия, которые маркируются взрослым человеком, как однозначно сексуальные, детьми так маркированы быть не могут.Например, ребенок не способен различить ласковое прикосновение от сексуального.
2. Если ребенок вступает в "сексуальные" отношения с ребенком своего возраста - это является нормой. В случае контакта ребенка и кого-то старше (примерно +3 года), то второй привносит лишнее в сексуальный опыт первого, вмешиваясь в его сексуальное развитие. Сексуальность "будится" раньше времени, ребенок ее не понимает. Такой опыт сопровождается испытыванием к насильнику и влечения, и любви, а в отношении себя проживается Эго-бессилие. Состояние бессилия для Эго невыносимо, Эго "делает все", чтобы из него выйти. Поэтому ребенок всегда чувствует виноватым себя за совершенное насилие.
Травма насилия - очень страшная травма, которая приводит к высокому уровню внутренних регрессивных импульсов, сохраняющихся годами и трудно поддающимся терапии. Травма насилия "закрывает путь" к гиппокампу головного мозга. У людей, переживших травмы, объём гиппокампа уменьшается на 5%, а его малый объём связан с вероятностью развития ПТСР. В организме, подвергшемся травме, способность обращаться к нужным воспоминаниям нарушена: возникает обусловленный механизм обращения к следам неразрешённой травмы и «вспоминания» травмы в моменты возбуждения.
Пережитое насилие в детском возрасте уменьшая жизнестойкость человека, приводит к более глубокому проживанию психологических травм во взрослом возрасте. Можно говорить о суммировании травматичного опыта.
Дети и подростки для агрессора являются более легкой жертвой, чем взрослые люди.
Обывательская позиция "если это произошло, значит тебе это было для чего то нужно", рассказы "о пользе" травмы - это рационализация травмы и лигитимизация насилия. Такая социальная позиция в обществе приводит к росту агрессии, так как формирует склонность к садизму и желанию отработать свою агрессию на ком-то.
Немедленное прекращение фактов насилия в адрес женщины и детей всеми доступными способами - первоочередная задача в терапии отношений абьюза; и самая сложная задача из-за работающих психзащит и измененной биохимии организма.
Берегите себя!
Оригинал взят у femina_vita в Терапия инцеста и феминизм
"Феминистические исследовательницы особенно интенсивно занимались доминирующими образами женственности и демаскировали отношения полов как потенциально насильственные. Можно упомянуть ранние исследования по изнасилованиям, проведенные Сьюзен Браунмиллер, и последующий анализ социального подавления на примере женщин, подвергщихся насилию. Это привело к тому, что брак и семья были демистифицированы и разоблачены как рассадник насилия. Было очень четко показано, что насилие в отношении женщин внутри и вне брака прочно закреплено в структурных принципах нашего общества. Насилие в отношении женщин тотально интегрировано в женский образ себя и является одним из архаичных переживаний женственности.
В этом контексте должен быть рассмотрен и инцест. Сексуальная эксплуатация является злоупотреблением властью, насильственным преступлением в сексуальной обложке. Остается лишь добавить, что большинство преступников - мужчины, потому что в нашем обществе в ходе мужской социализации, особенно сексуальной, санкционировано все, что имеет отношение к насилию. Мы все усвоили образы мужественности, которые полны агрессивности, доминирования и всемогущества.Как женщины мы привыкли, что мужчины сексуализируют все сферы жизни, власть, любовь и любые формы близости. Заслугой женского движения стало то, что эти механизмы стали более осознанны обществом и были четко очерчены пределы ответственности за все более угрожающие масштабы инцеста. [...]
Недавние американские исследования Рассела и Финкельхора показывают, что женщины составляют не более 5% преступников, эксплуатирующих девочек, и не более 20% преступников, эксплуатирующих мальчиков.
Почему это так происходит? Саттлер и Флитнер из университета Фрибура изучали соответствующую литературу и в своей работе называют четыре причины этого, которые я хочу дополнить некоторыми замечаниями.
1. Положение мужчин в семье "на краю".
2. Образ мужской сексуальности.
3. Перелом мужского полового развития.
4. Мужская власть внутри семьи и вне семьи.
Я объясню каждый пункт более подробно. Разделение функций мужчин и женщин в нашем обществе привело к тому, что мужчины в основном заняты наемным трудом вне семьи и не включены на постоянной основе в естественный уход за детьми. Они имеют гораздо меньше телесного контакта со своими детьми уж тем более опыта выражения любви вследствие мужской социализации и поэтому фиксированы на том, чтобы ощущать близость через сексуальность.
Женщины могут гораздо лучше различать нежность и сексуальность, в то время как мужчины немедленно воспринимают нежность как провокацию или сексуальное возбуждение. Кроме того, наша культура устанавливает, что мужчина берет на себя сексуальную инициативу, а женщина напротив, должна себя вести ожидающе и пассивно. Мужчины часто интерпретируют сопротивление и "нет", сказанное женщиной, в качестве скрытого "да", так что чувствуют себя вправе навязывать свои сексуальные потребности даже сопротивляющейся женщине.
Женщины знают, что значит быть жертвой и поэтому воспринимают намного более остро и реалистично то, какой ущерб сексуальное насилие может нанести ребенку. Кроме того, я считаю, что для мужчины чувство собственного достоинства и уверенность в себе намного теснее связанны с сексуальностью, чем у женщин. Поэтому женщины в значительно меньшей степени компенсируют свою неустойчивую самооценку с помощью половых контактов со своими детьми.
Эмоциональная зависимость мужчины от женщины, которая могла бы открывать для него сферу нежности и тепла, вызывает у него большой страх. Желание близости вселяет ужас чрезмерной близости и слияния, что может привести к тому, что мужчина может попытаться через инцест воссоздать дистанцию.
В образе мужской сексуальности удовлетворение является центральным мотивом, и это низводит женщину до объекта. С этой точки зрения, дети еще лучше подходят для того, чтобы быть сексуальными объектами, так как они более зависимы, беспомощны, доступны и дают мужчине ощущение того, что он сильный и мощный. В контексте нашей социализации это означает, что мужчина выбирает младшую, более слабую и бессильную партнершу*, а женщина ищет большого, сильного, старшего защитника. Потребность в молодых и слабых партнерах интерпретируется авторами-феминистками как то, что мужчины должны компенсировать свою глубокую неуверенность и страх перед взрослой женщиной.
Эта экзистенциальная неуверенность объясняется с опорой на психоаналитическую концепцию. Для развития мужской идентичности необходим отказ от изначальной первичной идентификации с матерью, несмотря на мощное стремление вернутся в материнский рай, к изначальному единству с матерью. Так как эти регрессивные импульсы подвергают сомнению материнскую идентичность, от них должна быть выстроена мощная защита. Однако при каждой встрече с женщиной, в каждой любовной ситуации эта изначальная тоска по раннему слиянию вновь реактивируется, что неизбежно приводит к постоянной защитной позиции по отношению к женщине, к судорожным попыткам внутренне держаться на расстоянии.
Это бессознательное чувство бессилия компенсируется ощущением силы, предоставленным обществом. Мужчины обладают в семье правом силы, правом владения женой и ребенком. Напомню, что в Швейцарии грубое принуждение к сексу между супругами даже не является уголовным преступлением. Патриархальное общество санкционирует такую структуру власти.
В пределах феминистического движения существуют различные точки зрения на то, что представляет собой семья. Оно было совершенно отдельным от семейно-терапевтического движения, которое в 1970-х годах интенсивно занималось терапией инцеста. Изначально оба движения были едины в своем отделении от классического психоанализа Фрейда. В результате они сильно разошлись и особенно сильно в связи с темой инцеста. В этой книге я пишу о терапии взрослых жертв сексуальной эксплуатации, поэтому выношу за скобки позиции семейных терапевтов. Отмечу, что семейная терапия исходит из концепций системной теории. По сути, это теория коллюзий, которая утверждает, что в межличностном треугольнике "отец-мать-дочь" все вступают в сговор друг с другом. Однако мать обычно оказывается краеугольным камнем патологической семейной системы, которая понимается как соглашательство всех со всеми.
"Проблема состоит в том, что практически все - кем является или не является мать жертвы инцеста, что она делает или допускает - впоследствии интерпретируется как сознательный или бессознательный, активный или пассивный вклад в формирование инцеста отца и дочери. Ей нельзя ни умереть, ни иметь психологических проблем, ни болеть, ни беременеть,; ей нельзя покидать дом, не говоря уже о ее собственном удовольствии, а с другой стороны, семья не должна оказаться в социальной изоляции; ей нельзя быть покорной, доминировать, быть холодной, слишком страстной, ханжой, распущенной и т.д. и т.д. Ее положение можно сравнить с положением собаки в пословице: кто хочет бить собаку, быстро найдет палку" (с) Ringnaarts.
Для феминисток не мать является краеугольным камнем, а патриархальное общество, которое молчаливо дает право сексуально эксплуатировать женщин, причем не только в семье, но и в других иерархических отношениях зависимости.
С феминистической точки зрения, не может идти речи о том, чтобы любой ценой сохранять семью, напротив, конечная цель - оптимальная защита и безопасность ребенка. Такой приоритет отражается в требовании, чтобы именно преступник удалился из семьи, а не ребенок, как обычно было до этого, и помещение его в социальное учреждение или приемную семью было дополнительным травмированием." (с)
Из книги юнгианского аналитика Урсулы Виртц "Убийство души"
Тезисно мои мысли.
Отношения абьюза в семье - это отношения с применением насилия.
Насилие может проявляться в разных формах:
- физическое насилие
- сексуальное насилие
- психологическое насилие (невозможность предсказать поведение)
- пренебрежение
- эмоциональное насилие
- и т.д.
Если в семье происходит насилие, то эта ситуация задействует всю семейную систему. Считаю, что для ребенка любое насилие в семье - это инцестуозные отношения в связи с его физической, социальной и психологической незрелостью. Ребенок чувствует предательство всех членов семейной системы, но при этом не понимает, что он чувствует гнев. Ребенок воспринимает то, что говорят взрослые об отношениях в семье за чистую правду.
В терапии отношений абьза первоочередная задача - прекратить насилие и в отношении женщины и детй. Причины, побуждающие агрессора проявлять насилие, равно как и возможность изменить или исправить подобное поведение, для меня в терапии жертв абьюза, являются фактами не заслуживающими внимания. Чем дольше продолжается насилие, тем сложнее "вывести" из ада абьюза жертв.
Одной из сложностей, с которой я сталкиваюсь, является не учитываемая матерью разница восприятия ситуации у нее и у ребенка. К процитированному материалу хочу добавить различия в восприятии именно при сексуальном насилии:
1. Взрослый человек обладает социальным опытом и знаниями, которые позволяют маркировать действия в отношениях как допустимые или не допустимые. (Мы знаем, что можно делать, а что нельзя). Сексуальность взрослого человека развита, он может дифференцировать действия на сексуальные и не сексуальные.
Ребенок не имеет представлений о том, что такое сексуальные действия, а что сексуальными действиями не является, так как сексуальность детей развивается постепенно и на основе субъективного жизненного опыта. В связи с этим, многие действия, которые маркируются взрослым человеком, как однозначно сексуальные, детьми так маркированы быть не могут.Например, ребенок не способен различить ласковое прикосновение от сексуального.
2. Если ребенок вступает в "сексуальные" отношения с ребенком своего возраста - это является нормой. В случае контакта ребенка и кого-то старше (примерно +3 года), то второй привносит лишнее в сексуальный опыт первого, вмешиваясь в его сексуальное развитие. Сексуальность "будится" раньше времени, ребенок ее не понимает. Такой опыт сопровождается испытыванием к насильнику и влечения, и любви, а в отношении себя проживается Эго-бессилие. Состояние бессилия для Эго невыносимо, Эго "делает все", чтобы из него выйти. Поэтому ребенок всегда чувствует виноватым себя за совершенное насилие.
Травма насилия - очень страшная травма, которая приводит к высокому уровню внутренних регрессивных импульсов, сохраняющихся годами и трудно поддающимся терапии. Травма насилия "закрывает путь" к гиппокампу головного мозга. У людей, переживших травмы, объём гиппокампа уменьшается на 5%, а его малый объём связан с вероятностью развития ПТСР. В организме, подвергшемся травме, способность обращаться к нужным воспоминаниям нарушена: возникает обусловленный механизм обращения к следам неразрешённой травмы и «вспоминания» травмы в моменты возбуждения.
Пережитое насилие в детском возрасте уменьшая жизнестойкость человека, приводит к более глубокому проживанию психологических травм во взрослом возрасте. Можно говорить о суммировании травматичного опыта.
Дети и подростки для агрессора являются более легкой жертвой, чем взрослые люди.
Обывательская позиция "если это произошло, значит тебе это было для чего то нужно", рассказы "о пользе" травмы - это рационализация травмы и лигитимизация насилия. Такая социальная позиция в обществе приводит к росту агрессии, так как формирует склонность к садизму и желанию отработать свою агрессию на ком-то.
Немедленное прекращение фактов насилия в адрес женщины и детей всеми доступными способами - первоочередная задача в терапии отношений абьюза; и самая сложная задача из-за работающих психзащит и измененной биохимии организма.
Берегите себя!