Салем III. Все, что было в Салеме, всё равно останется в Салеме, поскольку будет непонятым
Это история моего персонажа с ри "Салем". Поскольку я совершенно не представляю, как рассказать, что происходило в мире игры, я просто оставлю здесь ее историю так, как записывала ее после каждой игры, по мере развития. В конце концов, Эмили тоже не понимала мир, в котором живет - да ей и не важно было его понять. Эти открытия ей еще предстоят, за пределами пространства игры.
От Бедовой Эмили, вышибалы у Салливана, до Эмилии Аквилы, капитана личной гвардии Лорда Протектора.
I. 20-й год
Эмили не хотела новой войны, но отлично понимала, что лучшие ее годы закончились вместе с последним боем. Теперь, спустя почти три года, она старалась даже не вспоминать, чтобы не сравнивать. Тогда она была совсем юной, уверенной в себе, легкой на подъем и всеми любимой. А благодаря обнаружившемуся у нее таланту к стрельбе - еще и уважаемой в том пехотном полку, куда по прихоти войны забросило пятнадцатилетнюю Эмилию.
Друзья научили ее драться, а недоброжелатели предоставили простор для тренировок.
К концу войны это была уверенная в себе девятнадцатилетняя девушка, чей снайперский счет дано перевалил за сотню. Она не всегда умела метко ответить - но без колебаний ломала обидчикам носы и челюсти.
Эмили не была жестокой - но слишком юной, чтобы ценить свою или чужую жизнь. Эй хотелось развлечений, и война предоставила их в избытке.
А потом все закончилось.
Война завершилась, мужчины получили награды, а немногим женщинам предложили вернуться на кухню. Жизнь потеряла смысл.
Боевые товарищи отправлялись кто куда, подсовывали ей карточки с адресами, набивались в попутчики. Эмили весело отшучивалась от всех, а когда последний уехал - села в первый попавшийся поезд, выглотала бутылку оставленного ей однополчанами пойла и очнулась в каком-то крошечном городке, на перрон которого ее выставил потерявший терпение проводник.
Эмили не помнит, как попала в Салем. Она постоянно пила, заглушая растерянность, а когда пить становилось не на что - бралась за любую работу. Иногда обнаруживала себя в дешевом поезде, едущим в неизвестном ей направлении. Несколько месяцев прошли как в тумане. Когда от пойла начались мигрени, она стала глушить их дешевым куревом.
Вещи обтрепались, все приличное она продала или обменяла, стала похожа на бродягу, каких много стало после войны. У нее была одна цель: не думать, глушить сознание любыми способами.
В Салеме Эмили наткнулась на закусочную Салливана. Владельцу был нужен вышибала. Он покривил рот, оглядев девушку, но предложил поработать денек (“Бочка за углом, вымойся, а то распугаешь даже местных алкашей. И вот тебе рубашка. Не смотри на меня так - кто-то из постояльцев забыл, не пропадать же добру!”) Салливан пару часов меланхолично наблюдал, как по его кивку Эмили вышвыривает за порог буянов двое себя крупнее, и как пытаются проявлять подобие вежливости работяги, на чьих глазах это происходит. Потом показал чулан с койкой и предложил постоянную работу при одном условии: в рабочее время Эмили пьет только с его разрешения. Зато в нерабочее - бесплатно. Изможденная скитаниями Эмили согласилась.
Она, конечно, срывалась и напивалась время от времени. Но даже пьяная в лужу она продолжала метко бить дебоширам в глаз, да и само ее присутствие со временем стало сдерживать любителей пошуметь - так что Салливан терпел и ее запои, и внезапные отлучки. Эмили, обретя подобие приюта, не перестала браться за любую работу, таскала ящики с контрабандой по складам, и даже со временем купила старенькое ружье. Но в ход пускала только кулаки.
***
- Хочешь подзаработать? Есть дело. Руки-то у тебя не дрожат?
Эмили только хмыкнула. Возможность заработать стрельбой, а не раздачей подзатыльников перепившим рабочим или тасканием тяжелых ящиков с контрабандой, воодушевляла.
Тони назвал время и место. Да, неловкий момент. Эмили, кажется, наняли перехватить тот груз, который, если верить только что полученной телеграмме, она и должна была забирать на склад. Кажется, засада не дождется нужного ей бегунка. Впрочем, лучше Эмили посидит в засаде, чем попадет в нее - тем более, Тони точно заплатит больше.
Кого-то они все же поймали. Забытый азарт бодрил гораздо лучше виски, а склока между евреями, один из которых упустил бегунка с товаром, подняла настроение на забытую высоту. Она не понимала, во что ввязалась, да это и мало ее интересовало - достаточно, что ее боевые товарищи знают, что делают, а ей вполне достаточно исполнять приказы и быть “в деле”.
***
- Нет, пусть все будет по правилам. Это - Эмили, она прекрасный стрелок и надежный товарищ, мы не раз спасали друг другу жизнь, и она отлично показала себя в деле. Теперь ты - одна из нас.
Эмили официально пожала всем руку, не вполне понимая, что за дела у ее новых друзей и что только что произошло. Но напротив сидел живой Фокс, которого она чудом выкопала после той бомбежки, за плечом стоял взрывной Тони, с которым они делили то окоп, то случайную постель, то койку лазарета, с равным энтузиазмом собачась, трахаясь и отрабатывая ближний бой - и если остальные присутствующие в комнате мужчины их друзья, то что ж, пусть так. Кажется, у Эмили снова появился полк, и, в целом, абсолютно наплевать, что за войну он ведет. Эмили хлебнула жизни в одиночестве, и будет крепко держаться за свалившихся на голову товарищей, тем более, что им оказалось нужно ее ружье. Ее жизнь снова стала похожа на войну - а это все, о чем она могла мечтать, то, что она заливала плохим виски два долгих года, чтобы только не думать.
***
От выпивки ухудшалась координация - а последнее время еще и жутко раскалывалась голова. Эмили подумала о тренировке, которую обещал ей устроить Салливан следующим утром, и отставила очередную рюмку виски. Пожалуй, она сейчас в слишком плохой форме, чтобы делать это еще и с похмелья.
***
Эмили бежала третий круг, проклиная каждую выкуренную сигару. На площади шло какое-то собрание, но ей было плевать. Салливан, скрестив руки на груди, насмешливо поглядывал на часы. Он с такой готовностью согласился “погонять” ее перед дракой с индейцами, что Эмили показалось - он давно ждал этой просьбы.
Приглашение поучаствовать в традиционных индейских боях на поле льстило, но собственная форма вызывала тревогу. Опозориться не хотелось, а выбрасывание за порог перебравших работяг считать за тренировки Эмили не могла даже с натяжкой. Так что пришлось отказаться от пары утренних рюмок, променяв их на привычную, но подзабытую за два с лишним года муштру.
***
- У нас есть к тебе вопрос. Самый важный, может быть. Ты доверяешь нам? Мне, Фоксу?
- Кончайте балаган. Что произошло? - пожалуй, на сей раз парни ее почти напугали.
- Нет, вот ты скажи, - гнул свое Тони, пока не добился от нее скупого “да”.
Это был какой-то абсурд. Что им предстоит дело, и они не могут ничего ей объяснить, но боятся, что она заартачится, и тогда все сорвется, и чтобы она просто поверила им и сделала все, что ей скажет Фокс - и Тони, конечно, он тоже будет там и подтвердит ей, что все в порядке. Что ей может не понравиться то, что будет происходить, но все будет правильно, а поймет она потом - может быть. С большим сомнением, уже всерьез напуганная странным их поведением, Эмили пообещала делать на встрече то, что скажет ей Фокс. Они бурно, как-то истерично обрадовались, стали говорить, какой она верный друг, а Тони взял ее двумя руками за плечи и поцеловал в лоб, так что она почувствовала себя подростком, неуверенным, сбитым с толку и готовым то ли разрыдаться, то ли взбунтоваться.
В голове крутились варианты один другого хуже, в них назойливо фигурировала Кэти. Но все они были далеки от правды.
- В пять у реки. Не опаздывай. Это очень важно! - и они стремительно ушли, оставив Эмили растерянной - и злой на свою растерянность.
- Все будет в порядке. А главное - все останутся живы, - негромко и веско произнес Фокс, сделав ударение, казалось, на каждую букву в последней фразе, включая согласные. - Ты хорошо меня поняла? Все. Помни об этом. - И, другим, легким тоном, - А вот и остальные.
Это настолько не укладывалось в голове, что мир замедлился, воздух загустел. Эмили посмотрела в глаза Тони, который кивнул, обернулась на Фокса, который одними губами произнес “так надо”, и больше уже не отрывала глаз от лица Тони, не вздрагивая от грохочущих справа выстрелов. Взяла тяжелый, скользкий от потных ладоней пистолет двумя руками, боясь именно сейчас позорно промахнуться, и выстрелила в Тони. В голове не было ни одной мысли, только тяжело перекатывалась темная душная волна. Фокс забрал у нее пистолет, прозвучали еще выстрелы, тело в тяжелом кожаном плаще с гулким плеском упало в воду.
Все засуетились, собираясь и отворачиваясь от воды, обсуждая, что нужно срочно выпить, увлекая за собой Эмили.
- Помни, что я тебе сказал, - еле слышно произнес Фокс, обернувшись на тропинке.
- Если это неправда, я закопаю тебя так, что не откопает уже никто, - криво усмехнулась Эмили, в голове которой по-прежнему тяжело стучала кровь.
Эмили медленно шла к реке, представляя, как она выходит на обрыв и видит внизу силуэт сутуло сидящего на берегу Тони. Это была приятная мысль, и Эмили брела нога за ногу, оттягивая тот момент, когда дорога закончится. Но вот с реки повеяло свежестью, и она шагнула к круто спускающейся тропинке, разом увидев берег.
На поваленном бревне, четко очерченный на фоне светлой воды, сутуло сидел Тони.
Эмили помедлила - и стала осторожно спускаться, не отводя от него глаз.
Постояла мгновение за спиной, собираясь с силами, отвела взгляд и села на бревно неподалеку от друга, глядя на воду. Некоторое время они молчали - мир вокруг Эмили обретал резкость, запахи и звуки.
Они возвращались рука в руке, во второй Эмили несла ружье, и как никогда верила в то, что они выживут, даже если им придется удвоить и без того немаленькое число трупов, при жизни в недобрый для себя час перешедших им дорогу.
II. Прошло 20 лет словно в тумане. 41-й год
Это был плевок в лицо: войска просто обошли Салем, не потрудившись его взять. У Эмили горело лицо, когда она услышала по радио эту новость, а затем прошедший по толпе вздох облегчения. Это было так унизительно.
Эмили глотала тяжелые черные капсулы одну за другой, по секундомеру отмеряя положенные интервалы, боясь не успеть - куда, зачем, ответа не было. Внутри тикал обратный отсчет, как на саперных учениях, адреналин зашкаливал, и Эмили гнала себя, вновь и вновь погружаясь в транс и оказываясь в аду новой битвы, чужой войны, выкручивая мышцы и выжимая максимум из своей ловкости, реакции, силы и боевого опыта. Она умирала, захлебываясь своей и чужой кровью, приходила в себя в чужих госпиталях, прорывала окружение, падала лицом в грязь - и снова открывала глаза в очередном, найденном вместо взорванного, гипнотическом кабинете, с трудом фокусируясь на лицах, и кидала в горло очередную горькую капсулу. Она сумеет, она станет Непобедимым.
В одну из таких пауз взвыла сирена, все выбежали в бомбоубежище, и спустя десять минут Эмили задумчиво стояла на руинах гипнокабинета, понимая, что случись налет на несколько минут раньше или позже - и она оказалась бы в эпицентре взрыва.
Но паззл никак не сходился, и Эмили сжимала в руке очередную склянку с одинокой таблеткой, почти не обращая внимания на свои обостренные реакции, сосредоточившись на одной задаче с упорством машины.
***
- Уберите его. Или я пристрелю его прямо здесь.
Обернувшийся отец Сантьяго увидел подходящего к церкви Тони. Он с упорством полицейского пса преследовал Эмили уже несколько часов, и она усилием воли снимала палец со спускового крючка, заметив краем глаза знакомое движение. Эмили бешено ненавидела этого нового Тони, который напоказ называл ее своей невестой, говорил скабрезности при посторонних, повсюду за ней таскался и заискивающе заглядывал в глаза. А еще - нарушал все те правила Семьи, которым так убедительно обучал ее последние 20 лет. Она не понимала, что этот человек и куда он дел ее Тони - верного друга и боевого товарища, умного и саркастичного, с которым так легко было делить окоп, койку, идеалы, сигареты, патроны и Семью.
Эмили точно знала, по какой дуге полетит кольцо ему в лицо - кольцо, по нелепости надетое ею на палец накануне. Но инициатором этого разговора должна была стать она сама, а Тони таскался за ней неотступно.
Когда ей сказали, что Тони собирается расстрелять военный трибунал, ситуация казалась безнадежной. Все понимали, что после этого военная часть будет уничтожена под корень, и ни один человек из расстрельной команды не доживет даже до утра, но настроения это никому не поднимало. Тони, к которому в часть Эмили пустили, представив его женой, казался сломленным и смирившимся. Поэтому, когда он встал на колени и протянул Эмили кольцо, она взяла его машинально, думая о том, как ободрить товарища и поделиться силами для борьбы. Конечно, ни одной минуты она не думала в этот момент о свадьбе. Скорее о том, что это очень трогательно и может произвести впечатление на трибунал.
И когда Тони не расстреляли, заменив трибунал на призыв в армию, а Тони внезапно начал всерьез говорить про свадьбу и первую брачную ночь, а заодно похваляться, что ждал этого 26 лет - Эмили почувствовала себя преданной. Значит, вся эта нелепая пьяная выходка с предложением руки и сердца тогда, после выхода из окружения, была правдой, а все последующее товарищество, встреча в Салеме, работа бок о бок, Семья - притворством? И все это время Тони ждал возможности перевести ее в разряд простых девок, сделать домохозяйкой и матерью своих детей? И как после стольких лет он смеет разговаривать с ней в таком тоне и диктовать, что ей можно и чего нельзя, словно с кольцом на пальце она перестала быть ему ровней.
Эмили убегала от Тони, чтобы не разрядить ружье ему в голову.
***
- Иди, - кивнул Фоссет. - Это очень интересно. И полезно. Не волнуйся, тут все будет в порядке.
Эмили колебалась. Никогда прежде Фоссет не обращал на нее внимания и не обращался вот так, напрямую. Он был выше нее по иерархии в Семье, занимался научными разработками и был главным умником - понятно, что им было не о чем разговаривать. В лаборатории происходило что-то странное, кругом шарились военные, а внутри был Марко с сыновьями. Но Фоссет был спокоен и даже ехиден, глядя на него, Эмили верила, что у него все под контролем. И он крайне настойчиво советовал ей принять приглашение и поучаствовать в исполнении традиции на поле Сибли, самой загадочной семьи Салема. Это было неожиданно - и лестно. И Эмили сдалась.
- Помни, - напоследок Фоссет поймал ее взгляд, - мы всегда выбираем разум. При любых обстоятельствах.
Смотрел он при этом так серьезно, что ехидный ответ застрял у Эмили поперек горла.
Эмили радостно встрепенулась, когда поняла, что впереди ее снова ждет битва на кораблях. Даже воспоминание о запахе пороха и азарте битвы пьянило. Эмили помнила, как их корабль распался на две половины и пошел ко дну, и она мечтала взять реванш. Она билась на стороне огненной страсти, и эмоции бушевали в ней. Эмили качнулась к красному капитану, чтобы поприветствовать его - и тут увидела синего. “Помни: мы всегда выбираем разум,” - отчетливо прозвучал в голове голос Фоссета. Эмили похолодела, когда поняла. Она не могла пойти против члена своей Семьи - но и бросить капитана, с которым они проиграли предыдущий бой, своего капитана, она не могла тоже.
Ее спас человек, протянувший руку к зеленой маске - и получивший позволение. Эмили метнулась к нему, взглядом попросив прощения у двух других капитанов. Все произошло в доли мгновения: Эмили обнаружила себя на капитанском мостике, и сбившуюся в кучу команду перед собой. Лицо горело от возбуждения, она она была полна решимости вести за собой людей и сделать все, чтобы победить.
***
- Эмили, иди сюда.
В комнате на кровати полулежал Фоссет (связан?), толпились ирландцы, не обошлось без Тони и Дэни, неразлучных в последние дни как братья-близнецы. Эмили была седьмой в комнате. Она стремительно обернулась к позвавшему ее Тони:
- Вообще-то я категорически против происходящего! - и стремительно вышла, проходя бросив младшим Джаннини, чтобы срочно нашли и привели отца.
- К счастью, Марко как раз подходил к дому.
- Внутри. Скорее.
Эмили потом часто думала, что в тот момент нужно было не выскакивать из комнаты, а стрелять. В Тони, в Дэни. В тех, кто поднял руку на члена Семьи и не посчитался с неодобрением главы. Ей было очень стыдно перед Фоссетом - хотя ему удалось спастись.
III. Прошло 4 года. 45-й год
Эмили стояла в тесном кабинете и так нервничала, что чуть не пропустила момент, когда появился Фоссет.
- Слушаю.
Эмили неловко опустилась на одно колено и четко проговорила формулу Присяги, запнувшись только на собственном имени - никак не могла привыкнуть к тому, что у нее есть еще и фамилия, которую дали ей в итальянской Семье, “Аквила”.
- Я принимаю Вашу присягу, - будничным жестом Протектор протянул ей два Ультимейта. - Воспользуйтесь, когда посчитаете нужным. И, кстати… - Фоссет прикоснулся ко лбу Эмили, и она почувствовала, как расширяются границы ее разума. Мир стал резче и обрел новые детали и связи, которые прежде ускользали от ее внимания. А еще она почувствовала, что теперь может ослепить и нейтрализовать противника одним только напряжением своего разума. Это было волнующее ощущение.
Пока Эмили потрясенно смотрела на Протектора, он выписал ей разрешение на ношение и применение огнестрельного оружия.
- Пойдемте, - насмешливо произнес он. - Я представлю Вас нашему гипнотерапевту, капитан.
***
Семья итальянской мафии за пять лет окончательно превратилась в глазах Эмили в клубок до поры вежливо шипящих змей. Даже Кент, дружба с которым началась с того, что Эмили 25 лет назад вышвырнула его за порог закусочной Салливана, и по-прежнему уважаемый ею за прямолинейность, освоил искусство политической интриги - что, несомненно, прошло на пользу бизнесу корпорации “Генезис”, но расстраивало. Фокс фактически отошел в сторону и вел собственный бизнес, не забывая, впрочем, следить за делами Семьи и самые выгодные заказы отдавать в семейный бизнес. Оставался спокойный Марко, ухитрявшийся балансировать во главе этой рассыпающейся на глазах конструкции, но когда и он внезапно улетел в Европу - для Семьи наступили черные времена. Эмили по-привычке старалась присматривать за всеми, заступаясь за оставшихся в Салеме членов Семьи и перед Протектором, и перед Красным Королем, но видела, что без капитана этот корабль идет ко дну. Когда в Салем вернулся Дэни, Эмили ожидала стрельбы, но, в лучших традициях их Семьи, все погрозили кулаками в спину друг другу, но разошлись без драки. Что, впрочем, более чем устраивало Эмили.
***
- Эмилия Аквила? На Вас подал в суд мистер Григс. Он утверждает, что Вы его убили.
- Сдается, мистер Григс желает меня оскорбить. Я - снайпер с тридцатилетним стажем, господин судья. Люди, которых я убиваю, не жалуются в суде.
- Хотите подать на него в суд за оскорбление?
***
- Милорд. В знак своей верности прошу Вас принять это на хранение. У Вас его точно не смогут украсть, - Эмили передала в руки Фоссету последнюю остававшуюся у нее черную таблетку.
Это далось ей гораздо сложнее, чем присяга. Полупрозрачная пилюля манила, дразня самолюбие капитана Личной Гвардии Протектора. Она очень хотела стать Непобедимым и услышать другие слова обращенного к ней лика Войны - слова одобрения и восхищения. Эмили рассчитывала попробовать еще раз, вырвать у судьбы эту победу. Это было очень важно для нее. Но Эмили осознала, что невозможно пройти этот путь, не навредив лорду Фоссету - и верность победила.
***
- Я не могу это прочитать, мне не хватает боевых навыков и воли...
- Давай, - Эмили поймала очередной конверт, легко вскрыла, пробежала глазами, бросила в кучу "бесполезная переписка итальянской мафии, дела давно минувших дней". Вспомнила, как 25 лет назад случайно зашла в библиотеку - и в ужасе сбежала, с ощущением своей полной безграмотности и никчемности. А теперь она помогает библиотекарю приводить в порядок архивы. Насмешки судьбы.
***
Ультимейт, дарующий временную неуязвимость, был подарком, ставящим на одну ступень с богами. Эмили шла по Салему рука об руку с Протекторами, неузнаваемая в ряду синих масок, и упивалась ощущением абсолютной свободы. Окончился бой, в котором вспышки Ультимейтов разбивались о сопротивление - или испепеляли хрупкие тела, и исход иной, более важной битвы, зависел теперь от тех, кто остался на Поле и ушел в транс. У них же была краткая передышка перед новым боем. И Эмили поняла, что у нее есть новая цель: она хочет стать такой навсегда. Быть свободной и неуязвимой, стать ровней Протекторам. Ощущение того, что это возможно, пьянило крепче любого виски.
Она никогда ничего не боялась. Но не думать об опасности каждую секунду - это оказалось совсем иное, новое и хмельное чувство.
***
Последний кадр. Пир, Синий Протектор и Красный Король говорят приветственные речи, потом выскакивает Генри Джонс, говорит какие-то слова и направляет на Протектора пистолет. Сидящая по левую руку от него Эмили, капитан личной гвардии, стремительно встает, закрывая Фоссета собой. Стоп.
От Бедовой Эмили, вышибалы у Салливана, до Эмилии Аквилы, капитана личной гвардии Лорда Протектора.
I. 20-й год
Эмили не хотела новой войны, но отлично понимала, что лучшие ее годы закончились вместе с последним боем. Теперь, спустя почти три года, она старалась даже не вспоминать, чтобы не сравнивать. Тогда она была совсем юной, уверенной в себе, легкой на подъем и всеми любимой. А благодаря обнаружившемуся у нее таланту к стрельбе - еще и уважаемой в том пехотном полку, куда по прихоти войны забросило пятнадцатилетнюю Эмилию.
Друзья научили ее драться, а недоброжелатели предоставили простор для тренировок.
К концу войны это была уверенная в себе девятнадцатилетняя девушка, чей снайперский счет дано перевалил за сотню. Она не всегда умела метко ответить - но без колебаний ломала обидчикам носы и челюсти.
Эмили не была жестокой - но слишком юной, чтобы ценить свою или чужую жизнь. Эй хотелось развлечений, и война предоставила их в избытке.
А потом все закончилось.
Война завершилась, мужчины получили награды, а немногим женщинам предложили вернуться на кухню. Жизнь потеряла смысл.
Боевые товарищи отправлялись кто куда, подсовывали ей карточки с адресами, набивались в попутчики. Эмили весело отшучивалась от всех, а когда последний уехал - села в первый попавшийся поезд, выглотала бутылку оставленного ей однополчанами пойла и очнулась в каком-то крошечном городке, на перрон которого ее выставил потерявший терпение проводник.
Эмили не помнит, как попала в Салем. Она постоянно пила, заглушая растерянность, а когда пить становилось не на что - бралась за любую работу. Иногда обнаруживала себя в дешевом поезде, едущим в неизвестном ей направлении. Несколько месяцев прошли как в тумане. Когда от пойла начались мигрени, она стала глушить их дешевым куревом.
Вещи обтрепались, все приличное она продала или обменяла, стала похожа на бродягу, каких много стало после войны. У нее была одна цель: не думать, глушить сознание любыми способами.
В Салеме Эмили наткнулась на закусочную Салливана. Владельцу был нужен вышибала. Он покривил рот, оглядев девушку, но предложил поработать денек (“Бочка за углом, вымойся, а то распугаешь даже местных алкашей. И вот тебе рубашка. Не смотри на меня так - кто-то из постояльцев забыл, не пропадать же добру!”) Салливан пару часов меланхолично наблюдал, как по его кивку Эмили вышвыривает за порог буянов двое себя крупнее, и как пытаются проявлять подобие вежливости работяги, на чьих глазах это происходит. Потом показал чулан с койкой и предложил постоянную работу при одном условии: в рабочее время Эмили пьет только с его разрешения. Зато в нерабочее - бесплатно. Изможденная скитаниями Эмили согласилась.
Она, конечно, срывалась и напивалась время от времени. Но даже пьяная в лужу она продолжала метко бить дебоширам в глаз, да и само ее присутствие со временем стало сдерживать любителей пошуметь - так что Салливан терпел и ее запои, и внезапные отлучки. Эмили, обретя подобие приюта, не перестала браться за любую работу, таскала ящики с контрабандой по складам, и даже со временем купила старенькое ружье. Но в ход пускала только кулаки.
***
- Хочешь подзаработать? Есть дело. Руки-то у тебя не дрожат?
Эмили только хмыкнула. Возможность заработать стрельбой, а не раздачей подзатыльников перепившим рабочим или тасканием тяжелых ящиков с контрабандой, воодушевляла.
Тони назвал время и место. Да, неловкий момент. Эмили, кажется, наняли перехватить тот груз, который, если верить только что полученной телеграмме, она и должна была забирать на склад. Кажется, засада не дождется нужного ей бегунка. Впрочем, лучше Эмили посидит в засаде, чем попадет в нее - тем более, Тони точно заплатит больше.
Кого-то они все же поймали. Забытый азарт бодрил гораздо лучше виски, а склока между евреями, один из которых упустил бегунка с товаром, подняла настроение на забытую высоту. Она не понимала, во что ввязалась, да это и мало ее интересовало - достаточно, что ее боевые товарищи знают, что делают, а ей вполне достаточно исполнять приказы и быть “в деле”.
***
- Нет, пусть все будет по правилам. Это - Эмили, она прекрасный стрелок и надежный товарищ, мы не раз спасали друг другу жизнь, и она отлично показала себя в деле. Теперь ты - одна из нас.
Эмили официально пожала всем руку, не вполне понимая, что за дела у ее новых друзей и что только что произошло. Но напротив сидел живой Фокс, которого она чудом выкопала после той бомбежки, за плечом стоял взрывной Тони, с которым они делили то окоп, то случайную постель, то койку лазарета, с равным энтузиазмом собачась, трахаясь и отрабатывая ближний бой - и если остальные присутствующие в комнате мужчины их друзья, то что ж, пусть так. Кажется, у Эмили снова появился полк, и, в целом, абсолютно наплевать, что за войну он ведет. Эмили хлебнула жизни в одиночестве, и будет крепко держаться за свалившихся на голову товарищей, тем более, что им оказалось нужно ее ружье. Ее жизнь снова стала похожа на войну - а это все, о чем она могла мечтать, то, что она заливала плохим виски два долгих года, чтобы только не думать.
***
От выпивки ухудшалась координация - а последнее время еще и жутко раскалывалась голова. Эмили подумала о тренировке, которую обещал ей устроить Салливан следующим утром, и отставила очередную рюмку виски. Пожалуй, она сейчас в слишком плохой форме, чтобы делать это еще и с похмелья.
***
Эмили бежала третий круг, проклиная каждую выкуренную сигару. На площади шло какое-то собрание, но ей было плевать. Салливан, скрестив руки на груди, насмешливо поглядывал на часы. Он с такой готовностью согласился “погонять” ее перед дракой с индейцами, что Эмили показалось - он давно ждал этой просьбы.
Приглашение поучаствовать в традиционных индейских боях на поле льстило, но собственная форма вызывала тревогу. Опозориться не хотелось, а выбрасывание за порог перебравших работяг считать за тренировки Эмили не могла даже с натяжкой. Так что пришлось отказаться от пары утренних рюмок, променяв их на привычную, но подзабытую за два с лишним года муштру.
***
- У нас есть к тебе вопрос. Самый важный, может быть. Ты доверяешь нам? Мне, Фоксу?
- Кончайте балаган. Что произошло? - пожалуй, на сей раз парни ее почти напугали.
- Нет, вот ты скажи, - гнул свое Тони, пока не добился от нее скупого “да”.
Это был какой-то абсурд. Что им предстоит дело, и они не могут ничего ей объяснить, но боятся, что она заартачится, и тогда все сорвется, и чтобы она просто поверила им и сделала все, что ей скажет Фокс - и Тони, конечно, он тоже будет там и подтвердит ей, что все в порядке. Что ей может не понравиться то, что будет происходить, но все будет правильно, а поймет она потом - может быть. С большим сомнением, уже всерьез напуганная странным их поведением, Эмили пообещала делать на встрече то, что скажет ей Фокс. Они бурно, как-то истерично обрадовались, стали говорить, какой она верный друг, а Тони взял ее двумя руками за плечи и поцеловал в лоб, так что она почувствовала себя подростком, неуверенным, сбитым с толку и готовым то ли разрыдаться, то ли взбунтоваться.
В голове крутились варианты один другого хуже, в них назойливо фигурировала Кэти. Но все они были далеки от правды.
- В пять у реки. Не опаздывай. Это очень важно! - и они стремительно ушли, оставив Эмили растерянной - и злой на свою растерянность.
- Все будет в порядке. А главное - все останутся живы, - негромко и веско произнес Фокс, сделав ударение, казалось, на каждую букву в последней фразе, включая согласные. - Ты хорошо меня поняла? Все. Помни об этом. - И, другим, легким тоном, - А вот и остальные.
Это настолько не укладывалось в голове, что мир замедлился, воздух загустел. Эмили посмотрела в глаза Тони, который кивнул, обернулась на Фокса, который одними губами произнес “так надо”, и больше уже не отрывала глаз от лица Тони, не вздрагивая от грохочущих справа выстрелов. Взяла тяжелый, скользкий от потных ладоней пистолет двумя руками, боясь именно сейчас позорно промахнуться, и выстрелила в Тони. В голове не было ни одной мысли, только тяжело перекатывалась темная душная волна. Фокс забрал у нее пистолет, прозвучали еще выстрелы, тело в тяжелом кожаном плаще с гулким плеском упало в воду.
Все засуетились, собираясь и отворачиваясь от воды, обсуждая, что нужно срочно выпить, увлекая за собой Эмили.
- Помни, что я тебе сказал, - еле слышно произнес Фокс, обернувшись на тропинке.
- Если это неправда, я закопаю тебя так, что не откопает уже никто, - криво усмехнулась Эмили, в голове которой по-прежнему тяжело стучала кровь.
Эмили медленно шла к реке, представляя, как она выходит на обрыв и видит внизу силуэт сутуло сидящего на берегу Тони. Это была приятная мысль, и Эмили брела нога за ногу, оттягивая тот момент, когда дорога закончится. Но вот с реки повеяло свежестью, и она шагнула к круто спускающейся тропинке, разом увидев берег.
На поваленном бревне, четко очерченный на фоне светлой воды, сутуло сидел Тони.
Эмили помедлила - и стала осторожно спускаться, не отводя от него глаз.
Постояла мгновение за спиной, собираясь с силами, отвела взгляд и села на бревно неподалеку от друга, глядя на воду. Некоторое время они молчали - мир вокруг Эмили обретал резкость, запахи и звуки.
Они возвращались рука в руке, во второй Эмили несла ружье, и как никогда верила в то, что они выживут, даже если им придется удвоить и без того немаленькое число трупов, при жизни в недобрый для себя час перешедших им дорогу.
II. Прошло 20 лет словно в тумане. 41-й год
Это был плевок в лицо: войска просто обошли Салем, не потрудившись его взять. У Эмили горело лицо, когда она услышала по радио эту новость, а затем прошедший по толпе вздох облегчения. Это было так унизительно.
Эмили глотала тяжелые черные капсулы одну за другой, по секундомеру отмеряя положенные интервалы, боясь не успеть - куда, зачем, ответа не было. Внутри тикал обратный отсчет, как на саперных учениях, адреналин зашкаливал, и Эмили гнала себя, вновь и вновь погружаясь в транс и оказываясь в аду новой битвы, чужой войны, выкручивая мышцы и выжимая максимум из своей ловкости, реакции, силы и боевого опыта. Она умирала, захлебываясь своей и чужой кровью, приходила в себя в чужих госпиталях, прорывала окружение, падала лицом в грязь - и снова открывала глаза в очередном, найденном вместо взорванного, гипнотическом кабинете, с трудом фокусируясь на лицах, и кидала в горло очередную горькую капсулу. Она сумеет, она станет Непобедимым.
В одну из таких пауз взвыла сирена, все выбежали в бомбоубежище, и спустя десять минут Эмили задумчиво стояла на руинах гипнокабинета, понимая, что случись налет на несколько минут раньше или позже - и она оказалась бы в эпицентре взрыва.
Но паззл никак не сходился, и Эмили сжимала в руке очередную склянку с одинокой таблеткой, почти не обращая внимания на свои обостренные реакции, сосредоточившись на одной задаче с упорством машины.
***
- Уберите его. Или я пристрелю его прямо здесь.
Обернувшийся отец Сантьяго увидел подходящего к церкви Тони. Он с упорством полицейского пса преследовал Эмили уже несколько часов, и она усилием воли снимала палец со спускового крючка, заметив краем глаза знакомое движение. Эмили бешено ненавидела этого нового Тони, который напоказ называл ее своей невестой, говорил скабрезности при посторонних, повсюду за ней таскался и заискивающе заглядывал в глаза. А еще - нарушал все те правила Семьи, которым так убедительно обучал ее последние 20 лет. Она не понимала, что этот человек и куда он дел ее Тони - верного друга и боевого товарища, умного и саркастичного, с которым так легко было делить окоп, койку, идеалы, сигареты, патроны и Семью.
Эмили точно знала, по какой дуге полетит кольцо ему в лицо - кольцо, по нелепости надетое ею на палец накануне. Но инициатором этого разговора должна была стать она сама, а Тони таскался за ней неотступно.
Когда ей сказали, что Тони собирается расстрелять военный трибунал, ситуация казалась безнадежной. Все понимали, что после этого военная часть будет уничтожена под корень, и ни один человек из расстрельной команды не доживет даже до утра, но настроения это никому не поднимало. Тони, к которому в часть Эмили пустили, представив его женой, казался сломленным и смирившимся. Поэтому, когда он встал на колени и протянул Эмили кольцо, она взяла его машинально, думая о том, как ободрить товарища и поделиться силами для борьбы. Конечно, ни одной минуты она не думала в этот момент о свадьбе. Скорее о том, что это очень трогательно и может произвести впечатление на трибунал.
И когда Тони не расстреляли, заменив трибунал на призыв в армию, а Тони внезапно начал всерьез говорить про свадьбу и первую брачную ночь, а заодно похваляться, что ждал этого 26 лет - Эмили почувствовала себя преданной. Значит, вся эта нелепая пьяная выходка с предложением руки и сердца тогда, после выхода из окружения, была правдой, а все последующее товарищество, встреча в Салеме, работа бок о бок, Семья - притворством? И все это время Тони ждал возможности перевести ее в разряд простых девок, сделать домохозяйкой и матерью своих детей? И как после стольких лет он смеет разговаривать с ней в таком тоне и диктовать, что ей можно и чего нельзя, словно с кольцом на пальце она перестала быть ему ровней.
Эмили убегала от Тони, чтобы не разрядить ружье ему в голову.
***
- Иди, - кивнул Фоссет. - Это очень интересно. И полезно. Не волнуйся, тут все будет в порядке.
Эмили колебалась. Никогда прежде Фоссет не обращал на нее внимания и не обращался вот так, напрямую. Он был выше нее по иерархии в Семье, занимался научными разработками и был главным умником - понятно, что им было не о чем разговаривать. В лаборатории происходило что-то странное, кругом шарились военные, а внутри был Марко с сыновьями. Но Фоссет был спокоен и даже ехиден, глядя на него, Эмили верила, что у него все под контролем. И он крайне настойчиво советовал ей принять приглашение и поучаствовать в исполнении традиции на поле Сибли, самой загадочной семьи Салема. Это было неожиданно - и лестно. И Эмили сдалась.
- Помни, - напоследок Фоссет поймал ее взгляд, - мы всегда выбираем разум. При любых обстоятельствах.
Смотрел он при этом так серьезно, что ехидный ответ застрял у Эмили поперек горла.
Эмили радостно встрепенулась, когда поняла, что впереди ее снова ждет битва на кораблях. Даже воспоминание о запахе пороха и азарте битвы пьянило. Эмили помнила, как их корабль распался на две половины и пошел ко дну, и она мечтала взять реванш. Она билась на стороне огненной страсти, и эмоции бушевали в ней. Эмили качнулась к красному капитану, чтобы поприветствовать его - и тут увидела синего. “Помни: мы всегда выбираем разум,” - отчетливо прозвучал в голове голос Фоссета. Эмили похолодела, когда поняла. Она не могла пойти против члена своей Семьи - но и бросить капитана, с которым они проиграли предыдущий бой, своего капитана, она не могла тоже.
Ее спас человек, протянувший руку к зеленой маске - и получивший позволение. Эмили метнулась к нему, взглядом попросив прощения у двух других капитанов. Все произошло в доли мгновения: Эмили обнаружила себя на капитанском мостике, и сбившуюся в кучу команду перед собой. Лицо горело от возбуждения, она она была полна решимости вести за собой людей и сделать все, чтобы победить.
***
- Эмили, иди сюда.
В комнате на кровати полулежал Фоссет (связан?), толпились ирландцы, не обошлось без Тони и Дэни, неразлучных в последние дни как братья-близнецы. Эмили была седьмой в комнате. Она стремительно обернулась к позвавшему ее Тони:
- Вообще-то я категорически против происходящего! - и стремительно вышла, проходя бросив младшим Джаннини, чтобы срочно нашли и привели отца.
- К счастью, Марко как раз подходил к дому.
- Внутри. Скорее.
Эмили потом часто думала, что в тот момент нужно было не выскакивать из комнаты, а стрелять. В Тони, в Дэни. В тех, кто поднял руку на члена Семьи и не посчитался с неодобрением главы. Ей было очень стыдно перед Фоссетом - хотя ему удалось спастись.
III. Прошло 4 года. 45-й год
Эмили стояла в тесном кабинете и так нервничала, что чуть не пропустила момент, когда появился Фоссет.
- Слушаю.
Эмили неловко опустилась на одно колено и четко проговорила формулу Присяги, запнувшись только на собственном имени - никак не могла привыкнуть к тому, что у нее есть еще и фамилия, которую дали ей в итальянской Семье, “Аквила”.
- Я принимаю Вашу присягу, - будничным жестом Протектор протянул ей два Ультимейта. - Воспользуйтесь, когда посчитаете нужным. И, кстати… - Фоссет прикоснулся ко лбу Эмили, и она почувствовала, как расширяются границы ее разума. Мир стал резче и обрел новые детали и связи, которые прежде ускользали от ее внимания. А еще она почувствовала, что теперь может ослепить и нейтрализовать противника одним только напряжением своего разума. Это было волнующее ощущение.
Пока Эмили потрясенно смотрела на Протектора, он выписал ей разрешение на ношение и применение огнестрельного оружия.
- Пойдемте, - насмешливо произнес он. - Я представлю Вас нашему гипнотерапевту, капитан.
***
Семья итальянской мафии за пять лет окончательно превратилась в глазах Эмили в клубок до поры вежливо шипящих змей. Даже Кент, дружба с которым началась с того, что Эмили 25 лет назад вышвырнула его за порог закусочной Салливана, и по-прежнему уважаемый ею за прямолинейность, освоил искусство политической интриги - что, несомненно, прошло на пользу бизнесу корпорации “Генезис”, но расстраивало. Фокс фактически отошел в сторону и вел собственный бизнес, не забывая, впрочем, следить за делами Семьи и самые выгодные заказы отдавать в семейный бизнес. Оставался спокойный Марко, ухитрявшийся балансировать во главе этой рассыпающейся на глазах конструкции, но когда и он внезапно улетел в Европу - для Семьи наступили черные времена. Эмили по-привычке старалась присматривать за всеми, заступаясь за оставшихся в Салеме членов Семьи и перед Протектором, и перед Красным Королем, но видела, что без капитана этот корабль идет ко дну. Когда в Салем вернулся Дэни, Эмили ожидала стрельбы, но, в лучших традициях их Семьи, все погрозили кулаками в спину друг другу, но разошлись без драки. Что, впрочем, более чем устраивало Эмили.
***
- Эмилия Аквила? На Вас подал в суд мистер Григс. Он утверждает, что Вы его убили.
- Сдается, мистер Григс желает меня оскорбить. Я - снайпер с тридцатилетним стажем, господин судья. Люди, которых я убиваю, не жалуются в суде.
- Хотите подать на него в суд за оскорбление?
***
- Милорд. В знак своей верности прошу Вас принять это на хранение. У Вас его точно не смогут украсть, - Эмили передала в руки Фоссету последнюю остававшуюся у нее черную таблетку.
Это далось ей гораздо сложнее, чем присяга. Полупрозрачная пилюля манила, дразня самолюбие капитана Личной Гвардии Протектора. Она очень хотела стать Непобедимым и услышать другие слова обращенного к ней лика Войны - слова одобрения и восхищения. Эмили рассчитывала попробовать еще раз, вырвать у судьбы эту победу. Это было очень важно для нее. Но Эмили осознала, что невозможно пройти этот путь, не навредив лорду Фоссету - и верность победила.
***
- Я не могу это прочитать, мне не хватает боевых навыков и воли...
- Давай, - Эмили поймала очередной конверт, легко вскрыла, пробежала глазами, бросила в кучу "бесполезная переписка итальянской мафии, дела давно минувших дней". Вспомнила, как 25 лет назад случайно зашла в библиотеку - и в ужасе сбежала, с ощущением своей полной безграмотности и никчемности. А теперь она помогает библиотекарю приводить в порядок архивы. Насмешки судьбы.
***
Ультимейт, дарующий временную неуязвимость, был подарком, ставящим на одну ступень с богами. Эмили шла по Салему рука об руку с Протекторами, неузнаваемая в ряду синих масок, и упивалась ощущением абсолютной свободы. Окончился бой, в котором вспышки Ультимейтов разбивались о сопротивление - или испепеляли хрупкие тела, и исход иной, более важной битвы, зависел теперь от тех, кто остался на Поле и ушел в транс. У них же была краткая передышка перед новым боем. И Эмили поняла, что у нее есть новая цель: она хочет стать такой навсегда. Быть свободной и неуязвимой, стать ровней Протекторам. Ощущение того, что это возможно, пьянило крепче любого виски.
Она никогда ничего не боялась. Но не думать об опасности каждую секунду - это оказалось совсем иное, новое и хмельное чувство.
***
Последний кадр. Пир, Синий Протектор и Красный Король говорят приветственные речи, потом выскакивает Генри Джонс, говорит какие-то слова и направляет на Протектора пистолет. Сидящая по левую руку от него Эмили, капитан личной гвардии, стремительно встает, закрывая Фоссета собой. Стоп.