Я не ангел, и если кого-то убивал, то только в бою....
На четвертый день после освобождения Каунаса я вышел из нашей комендатуры, находившейся на Лайсвис-аллее №6, и заметил стоящего неподалеку, переминающегося с ноги на ногу, человека в цивильной одежде. В Каунасе, в те дни, гражданского населения осталось очень мало, многие жители, ожидая ожесточенных боев за город, перебрались на время в сельскую местность, мало кто мог предположить, что немцы оставят Каунас без боя. Поэтому, странный человек, одетый в штатское, стоящий в напряжении возле управления НКВД, вызвал определенный интерес.
Каунас Лайсвес -аллея 1953 С сайта http://www.autc.lt
Я был в форме пограничника, в фуражке с зеленым околышем. Подошел к нему и спросил по-русски: "Кого вы ищете?". Он отозвался: "Вы советский офицер?" - "Да, я пограничник, а что вы собственно хотели?" - "Я хочу узнать судьбу своего брата, он коммунист, в 1941 году ушел на Восток с Советами", - я перешел на литовский язык и поинтересовался: "Как зовут вашего брата, кем он был до войны?" - "Его зовут Витаутас Баршкетис, я его брат Йонас"... Витаутас Баршкетис был моим близким товарищем, работником НКВД и личным охранником Снечкуса, и Йонас даже слышал, как в 1942 году Витаутас выступал по московскому радио, призывая литовцев подняться на партизанскую борьбу с немцами. Я сказал, что его брат жив, и находится сейчас, скорее всего в Вилнюсе.
И тут Йонас произнес фразу: "Я ваш друг, я хочу вам помочь". В 1940 году Йонас после прихода Красной Армии и новой власти в Литву, бежал в Германию, где примкнул к группе литовских националистов. Вернувший осенью 1941 года на Родину, в Каунас, он получил "теплое место", стал директором буфета в здании каунасского гестапо. После поражения немцев под Сталинградом Йонас Баршкетис понял, что поражение Германии в этой войне не за горами, и стал тайно вести дневник, в который записывал всех немецких агентов, пособников и карателей, включая имена, клички и приметы. Он у себя в буфете слышал все пьяные хвастливые разговоры карателей и предателей, как и где они убивали и расстреливали, и все это подробно заносил в свой дневник.
Литовские повстанцы сгоняют еврейских женщин к месту расстрела. Каунас.
Но особую ценность представляла учетная книга, где отмечалась выдача "продуктовых вознаграждений" агентам гестапо, с настоящими фамилиями получателей. Такому-то - 5 кг сахара, такому-то - 3 кг сала - плата за убийства, за предательство, за истребление невинных людей, Баршкетис выдавал им продукты лично со склада... Все эти записи Баршкетис передал мне, и по ним моя группа выловила многих. Увидев записи "о вознаграждении" и свои подписи в учетной книжке, пойманные нами бывшие каратели сразу признавались, без угроз и без каких-то следственных "трюков". Баршкетис стал моим агентом по кличке "Примас", он был внедрен в каунасское националистическое подполье, занял в подпольной иерархии важное положение, оставаясь вне подозрений, и, благодаря его агентурной информации многое, что планировалось и происходило в подпольной антисоветской организации Каунаса, мы знали досконально, многое было под нашим контролем, но, конечно, не все...
Немало карателей было опознано после войны свидетелями их преступлений, случайно выжившим во время расстрелов, и эти люди сразу сообщали в органы МГБ, что такой-то появился в городе или в определенном районе. В качестве примера расскажу один случай. Мой товарищ Калман Лурье, родом из Шауляя, вернувшись в родной город, узнал от своих бывших соседей-литовцев, кто из земляков лично убил всю его семью.
И с этим человеком, с убийцей, он случайно столкнулся ночью в Каунасе на улице, и Калман, не выдавая волнения, спросил: "Стасис, ты жив?" - "Да, все в порядке, работаю в горисполкоме. Тороплюсь, извини, увидимся и поговорим в другой раз", и скрылся в переулке. Калман Лурье той же ночью прибежал сразу ко мне, все рассказал, и утром, взяв с собой своего товарища - чекиста Йонаса Матулайтиса, мы, одетые в штатские костюмы, отправились на "виллисе" к зданию горисполкома. В здание все входили медленно, через дверь-"вертушку", и тут Лурье подает знак, вот он, идет.
Нахман Душанский
Мы за ним, этот человек заходит в свой кабинет, на двери табличка - "Начальник отдела строительства", в приемной его ожидают люди. Я вышел из здания и подошел к Калману: "Ты уверен, что это он? На табличке значится совершенно другая фамилия" - "Нет, я не ошибся, это именно Стасис". Тогда мы с Матулайтисом, зашли в кабинет к этому начальнику стройотдела, предъявили свои удостоверения и сказали, что он арестован. Этот убийца от потрясения и испуга даже не смог совладать с собой и описался на месте. Он не стал "прикидываться дурачком" на допросе, и сам привел следственную группу к тому месту, где он убил и закопал семью Лурье.
Тогда же, в 1944 году, Баршкетис мне рассказал, что за несколько дней до отступления немцев из Каунаса он видел старшего сына из семьи немецкого лютеранского пастора Йодаса, который при немцах поменял фамилию на Шварц и стал карателем. "Отличился" этот Шварц во время массового убийства каунасских евреев 23-25/6/1941 года, и во время акций по ликвидации минского гетто и в расстрелах белорусских партизан. Материал на него был собран серьезный. Но Шварц-Йодас как в воду канул, у нас не было информации что он находится в отрядах "лесных братьев", и на определенном этапе поиски Шварца зашли в тупик. И тут у меня возникла мысль, если он при немцах свою фамилию, которая переводится с литовского на русский язык как "Черный", поменял на Шварц, то возможно и сейчас носит новую "созвучную" фамилию. Мы знали, что до войны он работал инженером-электриком. Фактически наугад проверили всех по фамилии Чернавис и Чернаускас и тому подобные, и в городе Швенчонис в горэнергоуправлении нашелся инженер с такой фамилией. Проверили, а это и есть "наш" Йодас-Шварц, убийца-каратель и немецкий пособник. Взяли его...
Из воспоминаний Нахмана Душанского (сайт «Я помню»)
Каунас Лайсвес -аллея 1953 С сайта http://www.autc.lt
Я был в форме пограничника, в фуражке с зеленым околышем. Подошел к нему и спросил по-русски: "Кого вы ищете?". Он отозвался: "Вы советский офицер?" - "Да, я пограничник, а что вы собственно хотели?" - "Я хочу узнать судьбу своего брата, он коммунист, в 1941 году ушел на Восток с Советами", - я перешел на литовский язык и поинтересовался: "Как зовут вашего брата, кем он был до войны?" - "Его зовут Витаутас Баршкетис, я его брат Йонас"... Витаутас Баршкетис был моим близким товарищем, работником НКВД и личным охранником Снечкуса, и Йонас даже слышал, как в 1942 году Витаутас выступал по московскому радио, призывая литовцев подняться на партизанскую борьбу с немцами. Я сказал, что его брат жив, и находится сейчас, скорее всего в Вилнюсе.
И тут Йонас произнес фразу: "Я ваш друг, я хочу вам помочь". В 1940 году Йонас после прихода Красной Армии и новой власти в Литву, бежал в Германию, где примкнул к группе литовских националистов. Вернувший осенью 1941 года на Родину, в Каунас, он получил "теплое место", стал директором буфета в здании каунасского гестапо. После поражения немцев под Сталинградом Йонас Баршкетис понял, что поражение Германии в этой войне не за горами, и стал тайно вести дневник, в который записывал всех немецких агентов, пособников и карателей, включая имена, клички и приметы. Он у себя в буфете слышал все пьяные хвастливые разговоры карателей и предателей, как и где они убивали и расстреливали, и все это подробно заносил в свой дневник.
Литовские повстанцы сгоняют еврейских женщин к месту расстрела. Каунас.
Но особую ценность представляла учетная книга, где отмечалась выдача "продуктовых вознаграждений" агентам гестапо, с настоящими фамилиями получателей. Такому-то - 5 кг сахара, такому-то - 3 кг сала - плата за убийства, за предательство, за истребление невинных людей, Баршкетис выдавал им продукты лично со склада... Все эти записи Баршкетис передал мне, и по ним моя группа выловила многих. Увидев записи "о вознаграждении" и свои подписи в учетной книжке, пойманные нами бывшие каратели сразу признавались, без угроз и без каких-то следственных "трюков". Баршкетис стал моим агентом по кличке "Примас", он был внедрен в каунасское националистическое подполье, занял в подпольной иерархии важное положение, оставаясь вне подозрений, и, благодаря его агентурной информации многое, что планировалось и происходило в подпольной антисоветской организации Каунаса, мы знали досконально, многое было под нашим контролем, но, конечно, не все...
Немало карателей было опознано после войны свидетелями их преступлений, случайно выжившим во время расстрелов, и эти люди сразу сообщали в органы МГБ, что такой-то появился в городе или в определенном районе. В качестве примера расскажу один случай. Мой товарищ Калман Лурье, родом из Шауляя, вернувшись в родной город, узнал от своих бывших соседей-литовцев, кто из земляков лично убил всю его семью.
И с этим человеком, с убийцей, он случайно столкнулся ночью в Каунасе на улице, и Калман, не выдавая волнения, спросил: "Стасис, ты жив?" - "Да, все в порядке, работаю в горисполкоме. Тороплюсь, извини, увидимся и поговорим в другой раз", и скрылся в переулке. Калман Лурье той же ночью прибежал сразу ко мне, все рассказал, и утром, взяв с собой своего товарища - чекиста Йонаса Матулайтиса, мы, одетые в штатские костюмы, отправились на "виллисе" к зданию горисполкома. В здание все входили медленно, через дверь-"вертушку", и тут Лурье подает знак, вот он, идет.
Нахман Душанский
Мы за ним, этот человек заходит в свой кабинет, на двери табличка - "Начальник отдела строительства", в приемной его ожидают люди. Я вышел из здания и подошел к Калману: "Ты уверен, что это он? На табличке значится совершенно другая фамилия" - "Нет, я не ошибся, это именно Стасис". Тогда мы с Матулайтисом, зашли в кабинет к этому начальнику стройотдела, предъявили свои удостоверения и сказали, что он арестован. Этот убийца от потрясения и испуга даже не смог совладать с собой и описался на месте. Он не стал "прикидываться дурачком" на допросе, и сам привел следственную группу к тому месту, где он убил и закопал семью Лурье.
Тогда же, в 1944 году, Баршкетис мне рассказал, что за несколько дней до отступления немцев из Каунаса он видел старшего сына из семьи немецкого лютеранского пастора Йодаса, который при немцах поменял фамилию на Шварц и стал карателем. "Отличился" этот Шварц во время массового убийства каунасских евреев 23-25/6/1941 года, и во время акций по ликвидации минского гетто и в расстрелах белорусских партизан. Материал на него был собран серьезный. Но Шварц-Йодас как в воду канул, у нас не было информации что он находится в отрядах "лесных братьев", и на определенном этапе поиски Шварца зашли в тупик. И тут у меня возникла мысль, если он при немцах свою фамилию, которая переводится с литовского на русский язык как "Черный", поменял на Шварц, то возможно и сейчас носит новую "созвучную" фамилию. Мы знали, что до войны он работал инженером-электриком. Фактически наугад проверили всех по фамилии Чернавис и Чернаускас и тому подобные, и в городе Швенчонис в горэнергоуправлении нашелся инженер с такой фамилией. Проверили, а это и есть "наш" Йодас-Шварц, убийца-каратель и немецкий пособник. Взяли его...
Из воспоминаний Нахмана Душанского (сайт «Я помню»)