О сериале M*A*S*H, Ветеранах вьетнамской войны и морской пехоте США
То, что там написано, думаю, будет интересно узкому кругу людей, поэтому кладу под кат.
Хочу сказать, что там лежат только мои впечатления, не претендующие на объективность или политический анализ. Если хотите, это просто личные воспоминания.
Досмотрел MASH.
Последние серии растягивал, как мог. По одному - два эпизоду в день. Что сказать, замечательный сериал, великолепные актеры, прекрасная операторская работа.
При просмотре сериала постоянно сбивался на личные впечатления и сравнивал их с тем, что знаю об американских ветеранах.
Лет десять назад, я случайно попал на канал IRC американских ветеранов вьетнамской войны.
На канал меня привел товарищ, представил, а потом, получилось так, что в течение 3-х лет, я проводил на этом канале 3-4 часа каждый день, ибо, восстанавливался после операции, и свободного времени у меня была масса.
Люди на канале были самые разные. Объединяло их одно - все они прошли Вьетнам и, потом, окунулись в атмосферу травли, которая досталась им от общества.
Стиль общения на канале был очень похож на стиль, который вы видели в MASH.
-Привет, ребята, -говорил я,- как у вас погода?
-Ок, - отвечали мне, - а как погода на вашей стороне океана?
Люди были самые разные. От моряков и пехотинцев, до зеленых беретов и медиков.
От фермера и простого американского парня, до ученых и инженеров, работающих над аппаратами подводного наблюдения. Позже, просматривая M*A*S*H, я увидел до боли знакомые и узнаваемые типажи. И Радара, и Маргарет, и полковника Поттера.
Модератором и основателем канала был Чарли Эндрюс, удивительный человек, о котором я расскажу позже.
При моем первом появлении американцы испытали некоторый шок. Напоминаю, что шел 97 год. Конечно, часть их слышала слово “Perestroyka”, но что, черт возьми, здесь, на американском военном канале, делает русский парень? Это ясно, как день. Он - шпион КГБ, и выполняет разведывательную миссию.
В силу врожденного ехидства, я не мог пропустить такой случай и подтрунивал над ними:
-Эй, парни, - говорили они, - пришел русский, давайте отменим слэнг, а то он ничего не поймет в нашем разговоре..
- Не волнуйтесь, - отвечал я, - завтра мне принесут распечатку с вашими разговорами в переводе.
После этого, один - два человека обязательно спрашивали: “скажите, а вы, и вправду, должны доложить о нашем разговоре?”
Если в этот момент на канале находился Чарли, то открывалась окошко привата, в котором он хохотал, смотря на то, как “ведутся” его соотечественники.
Через полгода мы знали друг о друге все. Недоверие исчезло, и мы резвились, как могли.
-Ааа! Проклятый сын КГБ, - приветствовал меня кто-нибудь, при очередном заходе на канал….
-Смирно, солдат! - отвечал я. - Немедленно расскажите мне военную тайну, а то я не получу повышение по службе.
И канал заливался хохотом.
-О, это снова этот сумасшедший русский, который дерется с полицией! - так стали приветствовать меня после рассказа о том, как я удирал от полиции на машине без номеров.
Через год, меня пригласили в США
-Вы только доберитесь сюда, - говорили мне, - а тут мы будем передавать вас из рук в руки. Из дома в дом.
На мою жалобу, что я плохо знаю английский, мне обещали прислать переводчика от организации военных летчиков.
Удивительная по доброжелательности атмосфера, которая держалась на Чарли. Мы говорили обо всем: о второй мировой, о перестройке, России и Америке.
Конечно, американцы воспринимали все через свой менталитет. Например, они знали, что я служил в Советской Армии, был сержантом авиации, а теперь учусь на юриста.
Соответственно, в их головах складывался образ сержанта-зверя, который воевал в Афганистане (я им писал, что наш полк воевал в Афгане, но словарного запаса не хватило, чтобы объяснить, что воевал только летный и технический состав, а части обеспечения принимали МиГи на базовом аэродроме), и теперь, этот советский Рэмбо будет лоером, который будет зашибать громадную деньгу.
Чтобы развеять этот образ, я, как-то, послал Чарли свою фотографию, где сижу голый по пояс на боевом дежурстве. В руках у меня АКМ а в зубах штык нож.
Подпись под фотографией была скромная: “вот потому вы нас и боялись”
Впалая грудь и тонкие ручонки 18-летнего сержанта, сжимавшие АКМ, вкупе с надписью, повергли бывшего морского пехотинца в восторг, и он хохотал три дня.
Продолжение следует
Хочу сказать, что там лежат только мои впечатления, не претендующие на объективность или политический анализ. Если хотите, это просто личные воспоминания.
Досмотрел MASH.
Последние серии растягивал, как мог. По одному - два эпизоду в день. Что сказать, замечательный сериал, великолепные актеры, прекрасная операторская работа.
При просмотре сериала постоянно сбивался на личные впечатления и сравнивал их с тем, что знаю об американских ветеранах.
Лет десять назад, я случайно попал на канал IRC американских ветеранов вьетнамской войны.
На канал меня привел товарищ, представил, а потом, получилось так, что в течение 3-х лет, я проводил на этом канале 3-4 часа каждый день, ибо, восстанавливался после операции, и свободного времени у меня была масса.
Люди на канале были самые разные. Объединяло их одно - все они прошли Вьетнам и, потом, окунулись в атмосферу травли, которая досталась им от общества.
Стиль общения на канале был очень похож на стиль, который вы видели в MASH.
-Привет, ребята, -говорил я,- как у вас погода?
-Ок, - отвечали мне, - а как погода на вашей стороне океана?
Люди были самые разные. От моряков и пехотинцев, до зеленых беретов и медиков.
От фермера и простого американского парня, до ученых и инженеров, работающих над аппаратами подводного наблюдения. Позже, просматривая M*A*S*H, я увидел до боли знакомые и узнаваемые типажи. И Радара, и Маргарет, и полковника Поттера.
Модератором и основателем канала был Чарли Эндрюс, удивительный человек, о котором я расскажу позже.
При моем первом появлении американцы испытали некоторый шок. Напоминаю, что шел 97 год. Конечно, часть их слышала слово “Perestroyka”, но что, черт возьми, здесь, на американском военном канале, делает русский парень? Это ясно, как день. Он - шпион КГБ, и выполняет разведывательную миссию.
В силу врожденного ехидства, я не мог пропустить такой случай и подтрунивал над ними:
-Эй, парни, - говорили они, - пришел русский, давайте отменим слэнг, а то он ничего не поймет в нашем разговоре..
- Не волнуйтесь, - отвечал я, - завтра мне принесут распечатку с вашими разговорами в переводе.
После этого, один - два человека обязательно спрашивали: “скажите, а вы, и вправду, должны доложить о нашем разговоре?”
Если в этот момент на канале находился Чарли, то открывалась окошко привата, в котором он хохотал, смотря на то, как “ведутся” его соотечественники.
Через полгода мы знали друг о друге все. Недоверие исчезло, и мы резвились, как могли.
-Ааа! Проклятый сын КГБ, - приветствовал меня кто-нибудь, при очередном заходе на канал….
-Смирно, солдат! - отвечал я. - Немедленно расскажите мне военную тайну, а то я не получу повышение по службе.
И канал заливался хохотом.
-О, это снова этот сумасшедший русский, который дерется с полицией! - так стали приветствовать меня после рассказа о том, как я удирал от полиции на машине без номеров.
Через год, меня пригласили в США
-Вы только доберитесь сюда, - говорили мне, - а тут мы будем передавать вас из рук в руки. Из дома в дом.
На мою жалобу, что я плохо знаю английский, мне обещали прислать переводчика от организации военных летчиков.
Удивительная по доброжелательности атмосфера, которая держалась на Чарли. Мы говорили обо всем: о второй мировой, о перестройке, России и Америке.
Конечно, американцы воспринимали все через свой менталитет. Например, они знали, что я служил в Советской Армии, был сержантом авиации, а теперь учусь на юриста.
Соответственно, в их головах складывался образ сержанта-зверя, который воевал в Афганистане (я им писал, что наш полк воевал в Афгане, но словарного запаса не хватило, чтобы объяснить, что воевал только летный и технический состав, а части обеспечения принимали МиГи на базовом аэродроме), и теперь, этот советский Рэмбо будет лоером, который будет зашибать громадную деньгу.
Чтобы развеять этот образ, я, как-то, послал Чарли свою фотографию, где сижу голый по пояс на боевом дежурстве. В руках у меня АКМ а в зубах штык нож.
Подпись под фотографией была скромная: “вот потому вы нас и боялись”
Впалая грудь и тонкие ручонки 18-летнего сержанта, сжимавшие АКМ, вкупе с надписью, повергли бывшего морского пехотинца в восторг, и он хохотал три дня.
Продолжение следует