Смятение чувств
Время, прикованное к жилету - тикающая устрица на витой серебряной пуповине, крупная ракушка, чьи чеканенные створки, плотно стиснутые, открываются с громким хрустким щелчком лишь под воздействием внешних усилий. Однажды в музейной витрине я видел препарированную раковину моллюска-наутилуса - перламутровая спираль была распилена вдоль, точно пополам, и внутри ее сужавшуюся трубку перегораживали частые костяные мембраны, насквозь пронизанные тщедушным длинным тельцем-хвостиком. Это зрелище вызвало у меня озноб, стянувший кожу на затылке: такое же ощущение, помнится, возникало в детстве при виде руки соседки, матери моего крестного отца - на одном ее пальце отсутствовал нормальный ноготь, вместо него было углубление, заполненное роговыми волоконцами и расслоившимися пластинками; необычный палец тревожил, свидетельствуя о том, что всякая сердцевина, лишенная внешней оболочки, неуютна и царапает наше восприятие. Устричные родичи - кальмары, их тушки - полупрозрачная и вялая моллюсковая плоть, но и в этой мякоти скрыты неожиданные хитиновые перепонки, упруго-жесткие, похожие на пластинки слюды, минерала-хряща. Поэтому нет ничего удивительного в том, что часовые устрицы набиты крохотными плоскими косточками-рычажками и косточками-колесиками, даже сердца у них - упругие спирали, заставляющие внутренности устриц ломко постукивать и тикать в вязком месиве секунд, суспензии времени, прикованного к жилету витой серебряной пуповиной.