Тонкий мир
Доктор Ш. рассказывал мне когда-то.
- У моей мамы в квартире домовые как-то начали бедокурить. Позвонила она мне однажды и говорит: «Захожу я в комнату, а чулки мои - посередь пола валяются!» Я ей: «Ты, видать, старая, сама их зацепила ногами и вытащила на середину. Пальцы-то кривые», - посмеялся вроде бы… Мама возражать не стала, но через несколько дней снова пожаловалась: «Деньги-то, которые я на хозяйство откладываю… Смотрю - разложены они на виду, а конверты - рядышком!» (Мама видит плоховато уже и потому пенсию сразу по конвертам распределяет: в каждый - купюры одного номинала). Я снова смеюсь: «Приготовила - и позабыла сама. Склероз старческий - не помнишь, что не убрала», - но сам уже призадумался. А еще позже мама и говорит: «Балует у меня…»
Я к ней в гости поехал. Посидели с ней, все спокойно поначалу было… Потом на кухне - грох! Что-то уронили, чем-то гремят… Мы - туда. А дверь кухонная закрыта. Я за ручку - дерг-дерг, но открыть не могу. Мама рядом сердится, говорит громко в сторону двери: «Это что за безобразие - меня, хозяйку, не впускать!» А за дверью - тишина. Я плечом навалился, руку в щель просунул… Короче, входим в кухню, смотрим - табуретки паровозиком выстроены. Дверь изнутри щеткой оказалась подперта, а к щетке - табуретки эти самые придвинуты. Мама мне: «Вот так-то… Балует, безобразник…» На том и попрощались.
Она-то всего этого не боялась. Знала, что вреда особого не будет. Серчала только, если домовые слишком уж расходились. Лишь однажды стало ей страшновато - когда с нее по ночам повадились одеяло стаскивать. Лежит она в темноте, а одеяло ползти начинает к ногам и через край постели - вниз, вниз… Мама сядет, прикрикнет - все стихает. Только ляжет и накроется - снова поползло…
А потом все разом стихло. Как отрезало.
- И… что же это было, а? - я перевел дух.
- Детва домовая. Наплодилась - и куролесила, пока не повзрослела. Так всегда бывает.
- А ты ее сам видел?
- Однажды. Краем глаза - сбоку по полу мелькнуло, словно клубочек пыльный…
Доктор Ш. близоруко помаргивал выпуклыми глазами. За балконной дверью в ночи что-то металлически звякнуло и прошуршало.
- Крыса, - успокоил меня доктор Ш. - Повадилась по перилам гулять.
И он заварил еще чаю.
- У моей мамы в квартире домовые как-то начали бедокурить. Позвонила она мне однажды и говорит: «Захожу я в комнату, а чулки мои - посередь пола валяются!» Я ей: «Ты, видать, старая, сама их зацепила ногами и вытащила на середину. Пальцы-то кривые», - посмеялся вроде бы… Мама возражать не стала, но через несколько дней снова пожаловалась: «Деньги-то, которые я на хозяйство откладываю… Смотрю - разложены они на виду, а конверты - рядышком!» (Мама видит плоховато уже и потому пенсию сразу по конвертам распределяет: в каждый - купюры одного номинала). Я снова смеюсь: «Приготовила - и позабыла сама. Склероз старческий - не помнишь, что не убрала», - но сам уже призадумался. А еще позже мама и говорит: «Балует у меня…»
Я к ней в гости поехал. Посидели с ней, все спокойно поначалу было… Потом на кухне - грох! Что-то уронили, чем-то гремят… Мы - туда. А дверь кухонная закрыта. Я за ручку - дерг-дерг, но открыть не могу. Мама рядом сердится, говорит громко в сторону двери: «Это что за безобразие - меня, хозяйку, не впускать!» А за дверью - тишина. Я плечом навалился, руку в щель просунул… Короче, входим в кухню, смотрим - табуретки паровозиком выстроены. Дверь изнутри щеткой оказалась подперта, а к щетке - табуретки эти самые придвинуты. Мама мне: «Вот так-то… Балует, безобразник…» На том и попрощались.
Она-то всего этого не боялась. Знала, что вреда особого не будет. Серчала только, если домовые слишком уж расходились. Лишь однажды стало ей страшновато - когда с нее по ночам повадились одеяло стаскивать. Лежит она в темноте, а одеяло ползти начинает к ногам и через край постели - вниз, вниз… Мама сядет, прикрикнет - все стихает. Только ляжет и накроется - снова поползло…
А потом все разом стихло. Как отрезало.
- И… что же это было, а? - я перевел дух.
- Детва домовая. Наплодилась - и куролесила, пока не повзрослела. Так всегда бывает.
- А ты ее сам видел?
- Однажды. Краем глаза - сбоку по полу мелькнуло, словно клубочек пыльный…
Доктор Ш. близоруко помаргивал выпуклыми глазами. За балконной дверью в ночи что-то металлически звякнуло и прошуршало.
- Крыса, - успокоил меня доктор Ш. - Повадилась по перилам гулять.
И он заварил еще чаю.