Удивительное
Московские предприниматели Полоумин и Рукомойников приехали в Петербург - удивляться. Полоумин носил пиджак цвета семги, а Рукомойников - наоборот, малины-ягоды, зато цепи у обоих были похожими, золотыми, толщиной с палец: у первого - с указательный, у второго - с безымянный.
- Пока ничего необычного, - сообщил Полоумин, озираясь по выходу из вагона на перрон.
- Разберемся, - бурчал Рукомойников. - Все говорят: конкретный город, удивительный, колыбель этой… как ее… культуры.
Человек с бляхой на груди вытолкнул им навстречу широкую тачку:
- Повезем багаж?
- Сами донесем, - отвечал Полоумин. Его и компаньона багаж умещался в мужских ридикюлях-барсетках, носимых на запястье. Человек с бляхой обиженно отступил.
- Таксомотор? - подоспел другой человек.
Полоумин и Рукомойников переглянулись:
- Едем!..
- Куда направляемся? - интересовался шофер пятью минутами позже, выруливая с привокзальной площади.
- Известное дело: для начала - в гостиницу. Что здесь у вас есть такого… конкретного?
Шофер задумался:
- Как насчет «Англетера»? Хороший отель, знаменитый. Поэт Есенин в нем самоубился.
- Не понравилось ему там, что ли? - с подозрением спрашивал Рукомойников. - Нет, «Англетер» не годится.
- Тогда - гранд-отель «Европа». Солиднейшее заведение.
- Вот, самое оно, - кивнул Рукомойников. - Проверим заодно, правда ли, будто здесь в Европы через окна лазают.
Поехали по проспекту.
- Конкретная улица, чисто Тверская, - кивал, глядя в стекло, Рукомойников.
- Невский, - объяснял шофер.
- Слыхали, - бурчал Полоумин. - Пушкин-Онегин, дуэль, все дела.
- А вон и Гостиный двор, приехали, - таксомотор сбавил скорость.
- Ты, брат, во дворе будешь других высаживать, - строго отчитал шофера Рукомойников. - А нас - к самой гостинице, конкретно к дверям.
Перед отелем Полоумин взглянул на счетчик и спросил:
- Долларами?
Шофер вздохнул:
- Нам только в рублях принимать разрешают. Сам бы я с дорогой душой…
- Ладно, не вопрос. Отдадим по курсу.
Полоумин вынул толстенный бумажник, быстро перемножил числа в уме и набросал перед шофером купюр. Шофер распахнул рот.
- Сдачу себе оставь, быстро довез, - сжалился Полоумин и вылез из авто. Рукомойников выбрался следом, и таксомотор сгинул.
В люксе «Европы» Полоумин и Рукомойников побродили по комнатам, выглянули в окна и задумались.
- Первым делом - в ресторацию, а потом нужно и город посмотреть, - очертил план Рукомойников. Полоумин не возражал.
У портье полюбопытствовали:
- Как бы нам здесь конкретно увидеть все удивительное?
- Индивидуальный экскурс? - оживился тот. - Дорого, но дело того стоит!
- Деньги есть, - заверил Полоумин и закручинился: - Потребность в удивительном.
- Все сделаем, - заверил портье. - Мы работаем с лучшими фирмами!
После завтрака вернулись в люкс. Короткое время спустя в дверь постучали. Рукомойников отпер - вошел улыбающийся разбитной господин, представился:
- Мое почтение! Я - ваш чичероне, Двоеженцев. Добро пожаловать в северную столицу!
- Чичи… чего? - не понял Рукомойников.
- Гид, - пояснил Двоеженцев.
- Так бы сразу русским языком и сказал, - кивнул Рукомойников. - А то щебечешь чего-то по-французски!
- Куда направим стопы? - потер руки Двоеженцев. - Есть особые пожелания? Готов служить вам путеводителем!
- Стопы направлять никуда не будем, - отрезал Рукомойников. - Возьмем таксомотор. Желаем видеть все самое удивительное. А про путеводитель ты брось, читать путеводители мы сами умеем. Своими словами рассказывай! Удивимся - отблагодарим конкретно.
- Понятно! - встрепенулся Двоеженцев. - Спускайтесь в холл через десять минут, я организую авто.
И он выскочил за дверь.
Вырулили вновь на Невский.
- Обратите внимание: Казанский собор! - верещал Двоеженцев. - Дивная колоннада! А знаете, что удивительно? Это не фасад! Здание стоит к проспекту боком, один только этот бок и величественен. Прочие стороны собора не столь взрачны.
Авто прижалось к обочине, чтобы дать время на любование.
- Обычное дело, - пожал плечами Полоумин. - Захотел у нас однажды Прибамбасов кабинет себе отделать - дуб, шкафы, книжки, все дела. А с книжками маеты много - перелистывать их нужно, пыль сгонять. Ну, изготовили ему по особому заказу полки с корешками: на вид, будто томами шкафы набиты. Тут как-то приезжают к Прибамбасову партнеры зарубежные. Один из них записным букинистом оказался, увидал шкаф - и аж затрясся: ах, библия Якова, первопечать!.. можно ли взглянуть? И - цап за корешок! Конфуз вышел. Контракт так и не подписали. Прибамбасов после этого случая вместо книжных шкафов вдоль стенки бар поставил: бутылки-то подделывать не надо… и переговоры деловые возле бара лучше идут.
- Но это еще не все! - не сдавался Двоеженцев. - До недавнего времени в храме был музей атеизма, теперь музей потеснили: полхрама - под экспозицию, в половине храма - службы идут.
- Знакомо, - соглашался Полоумин. - Знал и я одного батюшку. Прежде он в номерном учреждении физиком состоял, а как началось у нас смутное время, признался, что верует искренне. Сан принял. Со старого места не уволился, так и пошло: до обеда он на полставки службы в церкви творил, грехи замаливал, после обеда - физикой занимался: бомбы, шельмец, рассчитывал!
Двоеженцев смолчал. Поехали дальше.
Дважды скользнув по мостам, прибыли к Петропавловской крепости.
- Дальше на авто нельзя, - извинялся Двоеженцев, - придется пешочком.
Вошли внутрь.
- Вот соборный шпиль. Каков, а? - кипятился Двоеженцев. - Высок!
Рукомойников с Полоуминым взирали критически:
- Ну, в Останкине-то игла повыше торчит.
Двоеженцев, съежившись, вскинул часы к глазам и заспешил куда-то:
- Скорей! Уже почти полдень!
Притопали к бастионам. Толпа переминалась тут же с ноги на ногу, чего-то ждала.
- Сейчас, сейчас, - значительно предварял невесть что Двоеженцев.
На бастионной крыше грохнуло так, что все подпрыгнули. Предприниматели изменились в лицах; рука Полоумина метнулась за пазуху, Рукомойникова - к заднему карману.
Двоеженцев успокоительно замахал лапками:
- Это просто пушка! Каждые сутки полдень отбивает. Впечатлило?
- Конкретно, - признался Рукомойников. - Днем-то еще ничего. А вот есть в наших краях один такой Чугунский. Любит он, на даче ночуя, беленькую кушать и, накушавшись, через окно в третьем этаже по луне из дробовика палить да орать: «Полночь - и все спокойно!». Затейник!
Двоеженцев скис.
Вернулись к авто.
- В Эрмитаж! - скомандовал Двоеженцев.
Зашуршали шинами.
Перед Эрмитажем змеилась очередь, но Двоеженцев принял у предпринимателей купюры, ненадолго исчез и, возникнув вновь, потащил своих подопечных в обход людской вереницы. Вошли через боковую дверь.
Внутри было шумно, людно и суетливо. Полоумин и Рукомойников вертели головами.
- Общая длина залов в Эрмитаже - двадцать два километра! - гордо объявлял Двоеженцев.
- Мы что, марафон тут побежим? - насупился Рукомойников.
- Нет, конечно, - сбавил Двоеженцев голос. - Нужно выбрать, чего вам больше хочется увидеть. Голландцы, французы?
- Нам голландцев и французов на работе хватает! - Полоумин и Рукомойников грозно обступили Двоеженцева с обеих сторон. - В последний раз тебе повторяем: у-ди-ви-тель-но-е!
Двоеженцев сглотнул и прыснул по коридору:
- За мной!..
Предприниматели поморщились и двинулись следом.
В полутемном зале Двоеженцев поднял палец и значительно прошептал:
- Вот! Египетские мумии! Страшно интересная штука!
Рукомойников посмотрел в витрину и вздрогнул.
- Совсем как Кривокосов-мануфактурщик, когда его на заброшенном заводе нашли, - выдохнул он в ухо Полоумину, изменившемуся в лице.
Обратившись к Двоеженцеву, Рукомойников произнес просительно:
- Нам бы что-нибудь повеселее, а?..
- Сделаем! - откликнулся тот с пониманием.
Этажом выше Двоеженцев ввел Полоумина и Рукомойникова в зал, где на лошадиных чучелах восседали фигуры в латах. Детвора восхищенно налегала на канат, ограждавший конных рыцарей.
- Не защита, а ерунда, - вынес вердикт Рукомойников о рыцарских панцирях. - Вот у меня бронежилет есть - конкретная вещь! Под летней сорочкой не виден.
На чело Двоеженцева легло отчаяние.
Огромные золотые часы-павлин в стеклянной камере посреди светлой просторной комнаты поначалу произвели на предпринимателей впечатление.
- Когда часам настает время бить, играет музыка, а павлин распускает хвост! - приободрился Двоеженцев.
- И долго нам их дожидаться? - полюбопытствовал Полоумин.
Двоеженцев сконфузился:
- Павлина запускают раз в неделю, по средам. Механизм очень уж изношен.
Рукомойников взял Двоеженцева за пуговицу на животе:
- Помню, подарили мы как-то для смеху Семипядьеву на именины часы с кукушкой. А в разгар застолья кто-то возьми да скажи: «Кукушка, кукушка, сколько виновнику до налогового аудита жить осталось?» Поверишь ли?.. Сорок раз подряд после этого часы для кукования заводили. Кукушка набок, механизм вразнос пошел. Зато хорошему человеку настроение не испортили. Мы для часов или часы для нас?
Двоеженцев не нашелся с ответом и ляпнул невпопад:
- Не желаете ли на мраморного гермафродита полюбоваться?
Рукомойников сплюнул.
Двоеженцев выхватил из кармана пару билетов:
- Тогда в золотую кладовую Эрмитажа! Через четверть часа начало сеанса!
- А что там?
- Сокровища империи. Ограниченный доступ!
- Ну, это куда ни шло!
Перед кладовой Двоеженцев зашептал:
- Я с вами не пойду - там гид у вас будет особый. Подожду здесь.
У дверей стояла охрана. Посетителей с билетами собралось - два десятка. Особый гид проверил билеты, пересчитал всех по головам и расписался в журнале с печатью. Полоумин и Рукомойников прошли вместе со всеми, впечатленные ритуалом.
Сначала были витрины с золотом. Рукомойников машинально тронул цепь на шее и хмыкнул. Потом потянулись шкафы с алмазами, рубинами и изумрудами. Гид со значением рассказывал о любимых каменьях российских царей и, в особенности, цариц. Сиявшие россыпи внушали уважение.
Полоумин растопырил пальцы и сравнил камни в парадной броши с бриллиантом на собственной печатке, обычно мешавшей ему доставать папиросы из кармана или чесать в ухе.
- Конечно, не все они у царицы такие же крупные, но количество впечатляет! - признался он.
Рукомойников согласился.
На выходе их встречал Двоеженцев:
- Ну, как?
Полоумин развел руками. Караульный, привлеченный блеском на его пальце, тревожно бросился наперерез, но рассмотрел перстень вблизи и отдал Полоумину честь.
Двоеженцев едва не расплакался.
- Все, - подвел итог Рукомойников. - Конкретно, пора обедать.
В ресторации, утомленные и проголодавшиеся, сперва ели молча.
Рукомойников плескал по стопкам ледяную водку.
После горячего Рукомойников окликнул Двоеженцева:
- Придумал что-нибудь?
Раскрасневшийся Двоеженцев пискнул:
- Так точно. Не к столу будет сказано - Кунсткамера.
Полоумин приподнял брови.
В Кунсткамере, нежно дыша водкой, троица бродила среди стеллажей с денатуратом в пыльных банках. В денатурате плавали уродцы.
- Я такое в школе видал, в учебнике, все дела, - морщился Полоумин. - Скукота.
- Позвольте! - повышал голос осмелевший после обеда Двоеженцев. - А это? Это вам как?!
За стеклом стояли скелетики двуглавых младенцев.
- У меня сейчас тоже навроде как две головы, - зловеще комментировал Рукомойников. - Одна кругом идет, а вторая конкретно думает: оторви голову Двоеженцеву, чтобы у него ее вовсе не было!
- Эх! - махал Двоеженцев рукой. В глазах его блестели алмазные, как из золотой кладовой Эрмитажа, слезинки.
- Хватит на сегодня, - решил Рукомойников. - Завтра продолжим.
Выбрались из Кунсткамеры, набились в авто.
У отеля простились.
- Подумай ночью, конкретно подумай, - просил Рукомойников.
Двоеженцев обещал.
Утром Рукомойников проснулся со стоном:
- Загонял меня давеча этот Сусанин. Ноги гудят. Что, Полоумин, поплелись в ресторацию для подкрепления? Там шведский стол, наверное.
- Отсель грозить мы будем шведу, - зевнул Полоумин, поднял с аппарата трубку и попросил: - Барышня? Нам завтрак в номер. На двоих, у обоих хороший аппетит.
Двоеженцев явился рано, сияя:
- Едем же! В Царское село и в Петергоф!
- А что там?
- Чудеса расчудесные!
Авто уже ждало.
Царское Село понравилось. Екатерининский дворец, лазурный с золотом, приглянулся Полоумину. Двоеженцев ходил гоголем.
У Камеруновой галереи Рукомойников хлопнул себя по лбу:
- В самом деле, как же я не догадался!
- О чем вы? - не понял Двоеженцев.
- Дом у меня за городом, - пояснил Рукомойников. - И все мне казалось, что на террасе чего-то не хватает. Точно! Понатыкаю конкретных голов между колоннами!
Он достал бумажник, вытянул из него чуть помятую карточку и, предъявив ее Двоеженцеву, указал пальцем:
- Сюда, сюда и сюда. Как, одобряешь?
Двоеженцев выпучил глаза.
Во дворец за доплату снова прошли мимо очереди. Внутри Двоеженцев провел предпринимателей по анфиладе и торжественно ввел их в пустую комнату со стенами, обшитыми фанерой:
- А здесь была Янтарная комната.
- Куда ж она подевалась? - недоумевал Рукомойников.
- Похищена. Найти не удалось - вот, пытаемся воссоздать заново.
Он повел рукой. Единственная панель в комнате свидетельствовала о былой славе - вся из янтарной мозаики.
- И все? - изумился Полоумин. - А что так мало?
- Янтаря не хватает, - горько вздыхал Двоеженцев. - Тут требуется отборный, абы какой не годится. Где ж его взять?
Полоумин вытащил из кармана янтарный мундштук для папирос и поднес его к панели. Мундштук был густо-медовый, замечательный. Двоеженцев, затаив дыхание, следил за рукой. Полоумин, заметив его жадный взгляд, поколебался, но спрятал мундштук назад, в карман.
Отобедали в ресторации на пути в Петергоф. Парк в Петергофе тоже оказался хорош. Полоумин и Рукомойников гуляли меж водоемов и струй.
- Неплохо! - сдержанно признавал Полоумин. - Количество впечатляет.
Ободренный Двоеженцев закреплял успех:
- И что удивительно: без насосов, без моторов все работает! Забирается вода выше по течению и речным напором давится через трубы. А? А, говорю вам?
- Купил у нас однажды Трепонеманн участок, - встрял Рукомойников. - Дом построил - как водится, без проекта. Скважину пробурил под колодец - тут у него вода и поперла фонтаном, насосов не надо! И в краны, и в удобства, и даже в бассейн во дворе. Все только диву давались.
- Артезианская?
- Нет, - покачал Рукомойников головой. - Он, как потом выяснилось, конкретно водопровод продырявил: магистраль как раз поперек его участка проходила. Ремонтники, чтобы до трубы добраться, весь сад, что Трепонеманн успел посадить, извели.
- Так долго течь не могли сыскать? - не поверил Двоеженцев.
- А что им? Чай, не пожарные, не с огнем работают.
Двоеженцев удивлялся.
Вечером Полоумин и Рукомойников расплатились с отелем, с экскурсионным бюро, по валютному курсу с авто - и затеяли прощальный ужин. Двоеженцева, к чьему постоянному присутствию успели за два дня привыкнуть, позвали тоже.
- Ничем я вас поразить не смог, - унывал Двоеженцев. - Зря только старался.
- Вот, говорят: Пальмира, северная столица, - наставлял его Рукомойников между стопками. - А я так заявляю: нет у вас настоящей деловой хватки. Быть того не может, чтобы у вас вовсе ничего удивительного не нашлось. А подать не умеете. Добро, что тебе мы попались. А если бы люди конкретно строгие? Где б ты был сейчас?
Двоеженцев тосковал.
- Ну, не будем больше о печальном. Ты, брат, к нам в командировку приезжай. По обмену опытом, - предлагал Рукомойников. - Мы тебя живо всему обучим. Ну, на посошок?
Поздней ночью, простившись с бывшим гидом, предприниматели сидели в мягком купе спального вагона и ждали отправления в родные пенаты.
- В принципе, отдохнули конкретно, - итожил, потягиваясь, Рукомойников.
Полоумин слушал его и, открыв бумажник, пальцем проводил по краям купюр, словно по книжному обрезу.
Звякнув буферами, тронулся состав.
- А знаешь, что? - изумленно проговорил вдруг Полоумин. - Ведь почти и не потратились! Даже не верится. Нет, все же удивительный городок!
Рукомойников позевывал и кивал, соглашаясь.
- Пока ничего необычного, - сообщил Полоумин, озираясь по выходу из вагона на перрон.
- Разберемся, - бурчал Рукомойников. - Все говорят: конкретный город, удивительный, колыбель этой… как ее… культуры.
Человек с бляхой на груди вытолкнул им навстречу широкую тачку:
- Повезем багаж?
- Сами донесем, - отвечал Полоумин. Его и компаньона багаж умещался в мужских ридикюлях-барсетках, носимых на запястье. Человек с бляхой обиженно отступил.
- Таксомотор? - подоспел другой человек.
Полоумин и Рукомойников переглянулись:
- Едем!..
- Куда направляемся? - интересовался шофер пятью минутами позже, выруливая с привокзальной площади.
- Известное дело: для начала - в гостиницу. Что здесь у вас есть такого… конкретного?
Шофер задумался:
- Как насчет «Англетера»? Хороший отель, знаменитый. Поэт Есенин в нем самоубился.
- Не понравилось ему там, что ли? - с подозрением спрашивал Рукомойников. - Нет, «Англетер» не годится.
- Тогда - гранд-отель «Европа». Солиднейшее заведение.
- Вот, самое оно, - кивнул Рукомойников. - Проверим заодно, правда ли, будто здесь в Европы через окна лазают.
Поехали по проспекту.
- Конкретная улица, чисто Тверская, - кивал, глядя в стекло, Рукомойников.
- Невский, - объяснял шофер.
- Слыхали, - бурчал Полоумин. - Пушкин-Онегин, дуэль, все дела.
- А вон и Гостиный двор, приехали, - таксомотор сбавил скорость.
- Ты, брат, во дворе будешь других высаживать, - строго отчитал шофера Рукомойников. - А нас - к самой гостинице, конкретно к дверям.
Перед отелем Полоумин взглянул на счетчик и спросил:
- Долларами?
Шофер вздохнул:
- Нам только в рублях принимать разрешают. Сам бы я с дорогой душой…
- Ладно, не вопрос. Отдадим по курсу.
Полоумин вынул толстенный бумажник, быстро перемножил числа в уме и набросал перед шофером купюр. Шофер распахнул рот.
- Сдачу себе оставь, быстро довез, - сжалился Полоумин и вылез из авто. Рукомойников выбрался следом, и таксомотор сгинул.
В люксе «Европы» Полоумин и Рукомойников побродили по комнатам, выглянули в окна и задумались.
- Первым делом - в ресторацию, а потом нужно и город посмотреть, - очертил план Рукомойников. Полоумин не возражал.
У портье полюбопытствовали:
- Как бы нам здесь конкретно увидеть все удивительное?
- Индивидуальный экскурс? - оживился тот. - Дорого, но дело того стоит!
- Деньги есть, - заверил Полоумин и закручинился: - Потребность в удивительном.
- Все сделаем, - заверил портье. - Мы работаем с лучшими фирмами!
После завтрака вернулись в люкс. Короткое время спустя в дверь постучали. Рукомойников отпер - вошел улыбающийся разбитной господин, представился:
- Мое почтение! Я - ваш чичероне, Двоеженцев. Добро пожаловать в северную столицу!
- Чичи… чего? - не понял Рукомойников.
- Гид, - пояснил Двоеженцев.
- Так бы сразу русским языком и сказал, - кивнул Рукомойников. - А то щебечешь чего-то по-французски!
- Куда направим стопы? - потер руки Двоеженцев. - Есть особые пожелания? Готов служить вам путеводителем!
- Стопы направлять никуда не будем, - отрезал Рукомойников. - Возьмем таксомотор. Желаем видеть все самое удивительное. А про путеводитель ты брось, читать путеводители мы сами умеем. Своими словами рассказывай! Удивимся - отблагодарим конкретно.
- Понятно! - встрепенулся Двоеженцев. - Спускайтесь в холл через десять минут, я организую авто.
И он выскочил за дверь.
Вырулили вновь на Невский.
- Обратите внимание: Казанский собор! - верещал Двоеженцев. - Дивная колоннада! А знаете, что удивительно? Это не фасад! Здание стоит к проспекту боком, один только этот бок и величественен. Прочие стороны собора не столь взрачны.
Авто прижалось к обочине, чтобы дать время на любование.
- Обычное дело, - пожал плечами Полоумин. - Захотел у нас однажды Прибамбасов кабинет себе отделать - дуб, шкафы, книжки, все дела. А с книжками маеты много - перелистывать их нужно, пыль сгонять. Ну, изготовили ему по особому заказу полки с корешками: на вид, будто томами шкафы набиты. Тут как-то приезжают к Прибамбасову партнеры зарубежные. Один из них записным букинистом оказался, увидал шкаф - и аж затрясся: ах, библия Якова, первопечать!.. можно ли взглянуть? И - цап за корешок! Конфуз вышел. Контракт так и не подписали. Прибамбасов после этого случая вместо книжных шкафов вдоль стенки бар поставил: бутылки-то подделывать не надо… и переговоры деловые возле бара лучше идут.
- Но это еще не все! - не сдавался Двоеженцев. - До недавнего времени в храме был музей атеизма, теперь музей потеснили: полхрама - под экспозицию, в половине храма - службы идут.
- Знакомо, - соглашался Полоумин. - Знал и я одного батюшку. Прежде он в номерном учреждении физиком состоял, а как началось у нас смутное время, признался, что верует искренне. Сан принял. Со старого места не уволился, так и пошло: до обеда он на полставки службы в церкви творил, грехи замаливал, после обеда - физикой занимался: бомбы, шельмец, рассчитывал!
Двоеженцев смолчал. Поехали дальше.
Дважды скользнув по мостам, прибыли к Петропавловской крепости.
- Дальше на авто нельзя, - извинялся Двоеженцев, - придется пешочком.
Вошли внутрь.
- Вот соборный шпиль. Каков, а? - кипятился Двоеженцев. - Высок!
Рукомойников с Полоуминым взирали критически:
- Ну, в Останкине-то игла повыше торчит.
Двоеженцев, съежившись, вскинул часы к глазам и заспешил куда-то:
- Скорей! Уже почти полдень!
Притопали к бастионам. Толпа переминалась тут же с ноги на ногу, чего-то ждала.
- Сейчас, сейчас, - значительно предварял невесть что Двоеженцев.
На бастионной крыше грохнуло так, что все подпрыгнули. Предприниматели изменились в лицах; рука Полоумина метнулась за пазуху, Рукомойникова - к заднему карману.
Двоеженцев успокоительно замахал лапками:
- Это просто пушка! Каждые сутки полдень отбивает. Впечатлило?
- Конкретно, - признался Рукомойников. - Днем-то еще ничего. А вот есть в наших краях один такой Чугунский. Любит он, на даче ночуя, беленькую кушать и, накушавшись, через окно в третьем этаже по луне из дробовика палить да орать: «Полночь - и все спокойно!». Затейник!
Двоеженцев скис.
Вернулись к авто.
- В Эрмитаж! - скомандовал Двоеженцев.
Зашуршали шинами.
Перед Эрмитажем змеилась очередь, но Двоеженцев принял у предпринимателей купюры, ненадолго исчез и, возникнув вновь, потащил своих подопечных в обход людской вереницы. Вошли через боковую дверь.
Внутри было шумно, людно и суетливо. Полоумин и Рукомойников вертели головами.
- Общая длина залов в Эрмитаже - двадцать два километра! - гордо объявлял Двоеженцев.
- Мы что, марафон тут побежим? - насупился Рукомойников.
- Нет, конечно, - сбавил Двоеженцев голос. - Нужно выбрать, чего вам больше хочется увидеть. Голландцы, французы?
- Нам голландцев и французов на работе хватает! - Полоумин и Рукомойников грозно обступили Двоеженцева с обеих сторон. - В последний раз тебе повторяем: у-ди-ви-тель-но-е!
Двоеженцев сглотнул и прыснул по коридору:
- За мной!..
Предприниматели поморщились и двинулись следом.
В полутемном зале Двоеженцев поднял палец и значительно прошептал:
- Вот! Египетские мумии! Страшно интересная штука!
Рукомойников посмотрел в витрину и вздрогнул.
- Совсем как Кривокосов-мануфактурщик, когда его на заброшенном заводе нашли, - выдохнул он в ухо Полоумину, изменившемуся в лице.
Обратившись к Двоеженцеву, Рукомойников произнес просительно:
- Нам бы что-нибудь повеселее, а?..
- Сделаем! - откликнулся тот с пониманием.
Этажом выше Двоеженцев ввел Полоумина и Рукомойникова в зал, где на лошадиных чучелах восседали фигуры в латах. Детвора восхищенно налегала на канат, ограждавший конных рыцарей.
- Не защита, а ерунда, - вынес вердикт Рукомойников о рыцарских панцирях. - Вот у меня бронежилет есть - конкретная вещь! Под летней сорочкой не виден.
На чело Двоеженцева легло отчаяние.
Огромные золотые часы-павлин в стеклянной камере посреди светлой просторной комнаты поначалу произвели на предпринимателей впечатление.
- Когда часам настает время бить, играет музыка, а павлин распускает хвост! - приободрился Двоеженцев.
- И долго нам их дожидаться? - полюбопытствовал Полоумин.
Двоеженцев сконфузился:
- Павлина запускают раз в неделю, по средам. Механизм очень уж изношен.
Рукомойников взял Двоеженцева за пуговицу на животе:
- Помню, подарили мы как-то для смеху Семипядьеву на именины часы с кукушкой. А в разгар застолья кто-то возьми да скажи: «Кукушка, кукушка, сколько виновнику до налогового аудита жить осталось?» Поверишь ли?.. Сорок раз подряд после этого часы для кукования заводили. Кукушка набок, механизм вразнос пошел. Зато хорошему человеку настроение не испортили. Мы для часов или часы для нас?
Двоеженцев не нашелся с ответом и ляпнул невпопад:
- Не желаете ли на мраморного гермафродита полюбоваться?
Рукомойников сплюнул.
Двоеженцев выхватил из кармана пару билетов:
- Тогда в золотую кладовую Эрмитажа! Через четверть часа начало сеанса!
- А что там?
- Сокровища империи. Ограниченный доступ!
- Ну, это куда ни шло!
Перед кладовой Двоеженцев зашептал:
- Я с вами не пойду - там гид у вас будет особый. Подожду здесь.
У дверей стояла охрана. Посетителей с билетами собралось - два десятка. Особый гид проверил билеты, пересчитал всех по головам и расписался в журнале с печатью. Полоумин и Рукомойников прошли вместе со всеми, впечатленные ритуалом.
Сначала были витрины с золотом. Рукомойников машинально тронул цепь на шее и хмыкнул. Потом потянулись шкафы с алмазами, рубинами и изумрудами. Гид со значением рассказывал о любимых каменьях российских царей и, в особенности, цариц. Сиявшие россыпи внушали уважение.
Полоумин растопырил пальцы и сравнил камни в парадной броши с бриллиантом на собственной печатке, обычно мешавшей ему доставать папиросы из кармана или чесать в ухе.
- Конечно, не все они у царицы такие же крупные, но количество впечатляет! - признался он.
Рукомойников согласился.
На выходе их встречал Двоеженцев:
- Ну, как?
Полоумин развел руками. Караульный, привлеченный блеском на его пальце, тревожно бросился наперерез, но рассмотрел перстень вблизи и отдал Полоумину честь.
Двоеженцев едва не расплакался.
- Все, - подвел итог Рукомойников. - Конкретно, пора обедать.
В ресторации, утомленные и проголодавшиеся, сперва ели молча.
Рукомойников плескал по стопкам ледяную водку.
После горячего Рукомойников окликнул Двоеженцева:
- Придумал что-нибудь?
Раскрасневшийся Двоеженцев пискнул:
- Так точно. Не к столу будет сказано - Кунсткамера.
Полоумин приподнял брови.
В Кунсткамере, нежно дыша водкой, троица бродила среди стеллажей с денатуратом в пыльных банках. В денатурате плавали уродцы.
- Я такое в школе видал, в учебнике, все дела, - морщился Полоумин. - Скукота.
- Позвольте! - повышал голос осмелевший после обеда Двоеженцев. - А это? Это вам как?!
За стеклом стояли скелетики двуглавых младенцев.
- У меня сейчас тоже навроде как две головы, - зловеще комментировал Рукомойников. - Одна кругом идет, а вторая конкретно думает: оторви голову Двоеженцеву, чтобы у него ее вовсе не было!
- Эх! - махал Двоеженцев рукой. В глазах его блестели алмазные, как из золотой кладовой Эрмитажа, слезинки.
- Хватит на сегодня, - решил Рукомойников. - Завтра продолжим.
Выбрались из Кунсткамеры, набились в авто.
У отеля простились.
- Подумай ночью, конкретно подумай, - просил Рукомойников.
Двоеженцев обещал.
Утром Рукомойников проснулся со стоном:
- Загонял меня давеча этот Сусанин. Ноги гудят. Что, Полоумин, поплелись в ресторацию для подкрепления? Там шведский стол, наверное.
- Отсель грозить мы будем шведу, - зевнул Полоумин, поднял с аппарата трубку и попросил: - Барышня? Нам завтрак в номер. На двоих, у обоих хороший аппетит.
Двоеженцев явился рано, сияя:
- Едем же! В Царское село и в Петергоф!
- А что там?
- Чудеса расчудесные!
Авто уже ждало.
Царское Село понравилось. Екатерининский дворец, лазурный с золотом, приглянулся Полоумину. Двоеженцев ходил гоголем.
У Камеруновой галереи Рукомойников хлопнул себя по лбу:
- В самом деле, как же я не догадался!
- О чем вы? - не понял Двоеженцев.
- Дом у меня за городом, - пояснил Рукомойников. - И все мне казалось, что на террасе чего-то не хватает. Точно! Понатыкаю конкретных голов между колоннами!
Он достал бумажник, вытянул из него чуть помятую карточку и, предъявив ее Двоеженцеву, указал пальцем:
- Сюда, сюда и сюда. Как, одобряешь?
Двоеженцев выпучил глаза.
Во дворец за доплату снова прошли мимо очереди. Внутри Двоеженцев провел предпринимателей по анфиладе и торжественно ввел их в пустую комнату со стенами, обшитыми фанерой:
- А здесь была Янтарная комната.
- Куда ж она подевалась? - недоумевал Рукомойников.
- Похищена. Найти не удалось - вот, пытаемся воссоздать заново.
Он повел рукой. Единственная панель в комнате свидетельствовала о былой славе - вся из янтарной мозаики.
- И все? - изумился Полоумин. - А что так мало?
- Янтаря не хватает, - горько вздыхал Двоеженцев. - Тут требуется отборный, абы какой не годится. Где ж его взять?
Полоумин вытащил из кармана янтарный мундштук для папирос и поднес его к панели. Мундштук был густо-медовый, замечательный. Двоеженцев, затаив дыхание, следил за рукой. Полоумин, заметив его жадный взгляд, поколебался, но спрятал мундштук назад, в карман.
Отобедали в ресторации на пути в Петергоф. Парк в Петергофе тоже оказался хорош. Полоумин и Рукомойников гуляли меж водоемов и струй.
- Неплохо! - сдержанно признавал Полоумин. - Количество впечатляет.
Ободренный Двоеженцев закреплял успех:
- И что удивительно: без насосов, без моторов все работает! Забирается вода выше по течению и речным напором давится через трубы. А? А, говорю вам?
- Купил у нас однажды Трепонеманн участок, - встрял Рукомойников. - Дом построил - как водится, без проекта. Скважину пробурил под колодец - тут у него вода и поперла фонтаном, насосов не надо! И в краны, и в удобства, и даже в бассейн во дворе. Все только диву давались.
- Артезианская?
- Нет, - покачал Рукомойников головой. - Он, как потом выяснилось, конкретно водопровод продырявил: магистраль как раз поперек его участка проходила. Ремонтники, чтобы до трубы добраться, весь сад, что Трепонеманн успел посадить, извели.
- Так долго течь не могли сыскать? - не поверил Двоеженцев.
- А что им? Чай, не пожарные, не с огнем работают.
Двоеженцев удивлялся.
Вечером Полоумин и Рукомойников расплатились с отелем, с экскурсионным бюро, по валютному курсу с авто - и затеяли прощальный ужин. Двоеженцева, к чьему постоянному присутствию успели за два дня привыкнуть, позвали тоже.
- Ничем я вас поразить не смог, - унывал Двоеженцев. - Зря только старался.
- Вот, говорят: Пальмира, северная столица, - наставлял его Рукомойников между стопками. - А я так заявляю: нет у вас настоящей деловой хватки. Быть того не может, чтобы у вас вовсе ничего удивительного не нашлось. А подать не умеете. Добро, что тебе мы попались. А если бы люди конкретно строгие? Где б ты был сейчас?
Двоеженцев тосковал.
- Ну, не будем больше о печальном. Ты, брат, к нам в командировку приезжай. По обмену опытом, - предлагал Рукомойников. - Мы тебя живо всему обучим. Ну, на посошок?
Поздней ночью, простившись с бывшим гидом, предприниматели сидели в мягком купе спального вагона и ждали отправления в родные пенаты.
- В принципе, отдохнули конкретно, - итожил, потягиваясь, Рукомойников.
Полоумин слушал его и, открыв бумажник, пальцем проводил по краям купюр, словно по книжному обрезу.
Звякнув буферами, тронулся состав.
- А знаешь, что? - изумленно проговорил вдруг Полоумин. - Ведь почти и не потратились! Даже не верится. Нет, все же удивительный городок!
Рукомойников позевывал и кивал, соглашаясь.