"Ад зеркал"
Эдогава Рампо, мистик и мистификатор, не единожды обращался в своих произведениях к двойникам, отражениям и зеркалам. Вышедшее из подчинения отражение, утверждает он, есть один из величайших ужасов - более того, оно способно подчинить себе человека. Если бы вы увидели, что ваше отражение вдруг закрыло глаза, приводит Рампо пример, то непременно зажмурились бы - чтобы избежать несоответствия, не имеющего в нашем понятии права на существование.
Мне вспоминаются три случая.
Как-то, давным-давно, едучи в троллейбусе, я сидел в самом конце, на месте в левом ряду. Кабина водителя имела сзади привычное выпуклое стекло, занавешенное изнутри чем-то непрозрачным, в стекле этом искаженно отражался салон. Я машинально отыскал себя - смутный кусочек фигурки, голову и плечи. Пригладил волосы, как если бы мог разглядеть в далеком стекле результаты своего действия - в действительности же было видно лишь, что отражение поднесло руку к темени. Тем не менее, я повторил жест - и мне показалось, будто отражение последовало за мною с едва заметной задержкой. Удивившись, я в третий раз коснулся волос. Отражение меня игнорировало. За окном был белый день, в троллейбусе сидели безмятежные пассажиры, но мне стало неуютно. Я понимал, что у феномена имеется какое-то объяснение, скорее всего - простейшее, и обнаружить его можно повторением эксперимента. И одновременно присутствовала противненькая опаска: а если то, которое в стекле, будет упорствовать - что тогда?
Причина бунта оказалась банальнейшей: я наблюдал не свое отражение. Кривое стекло закрутило изображение так, что за себя я принял человека впереди, по случаю решившего поправить прическу одновременно со мною… почти одновременно. Мой же образ оказался с самого края - там, где все сливалось в пестрый жгут; чтобы увидеть себя, мне пришлось склониться вправо.
Словом, все разрешилось, мир остался прежним, однако всю оставшуюся дорогу я без нужды кивал головой, пожимал плечами, почесывал подбородок, мстительно следя, как послушно вторит мне покоренное отражение.
В другой раз, сидя в вагоне метро, я, как и многие при этом, бессмысленно пялился в темное окно напротив. Мое отражение так же стеклянно смотрело на меня. Внезапно оно подмигнуло мне и усмехнулось. Блямс! Я вспомнил сразу о давешнем случае, но тут уж ошибиться было нельзя, лицо было явно моим, не соседским. К счастью, объяснение обнаружилось быстро: стекло чуть прогибалось под напором воздушных толчков, что и привело к кажущемуся изменению мимики. Остаток пути я пристально следил за отражением, оно - вынужденно - за мною, и подозрение на наших лицах было похвально одинаковым.
В салоне, где мне правят стрижку, посреди зала стоит ряд куаферных тумб. У каждой их них - столешница из темного стекла, поделенная пополам вертикальным обоюдным зеркалом: с обеих сторон трудится по мастеру, каждый у своего кресла. Высокое зеркало приподнято над столешницей, под ним достаточно пустого пространства, чтобы видеть, сидя в кресле, часть супротивной территории.
Случилось, что, отдавшись на милость волшебных рук, я расслабленно опустил очи долу и уставился вместо зеркала в стеклянную столешницу - там тоже виднелось мое отражение, правда, темное и перевернутое. Часть его была скрыта россыпью необходимых мастеру инструментов, я видел лишь полусферу своей шевелюры и крылья носа с губами и подбородком. Разглядывая себя, я грустно подумал, что перевернутость делает более заметными морщины и прочие знаки времени - отражение было почти отталкивающим, складки вызывающе тянулись мимо рта по дряблой коже; я вспомнил даже, что некий художник писал картины, разглядывая мир согнувшись пополам, в прицел расставленных ног - чтобы ярче было восприятие. Стрижка совершенствовалась с каждой минутой, и тем разительнее становился контраст между ней и лицом - должно быть, я непроизвольно кривил губы, неприязненно оттягивая их уголки, и мина получалась - совершенно унылая.
От упавшего волоска у меня зачесался нос, я долго терпел, не желая выпрастывать руку из-под накидки, и вдруг - отражение в столешнице потерло себе кончик носа сложенными в щепотку пальцами! Я замер. Отражение отняло от лица кисть и пожевало губами.
Ффу! Я снова был обманут: зеркальные грани, отражаясь друг в друге, совместили образы - мой и невидимого мне визави, пожилого мужчины с другой стороны. Это его нос, его бородку и губы я принимал за свои, пока иллюзия не была разрушена. Забавно, но - с этой секунды осколки наших лиц сместились, необратимо утеряв синхронизм, соблюдавшийся в течение получаса без всяких стараний.
Китайская легенда повествует: в давние времена отражения жили среди нас, пока император Юй не заключил их в зеркала. Пророчество гласит, что однажды они вырвутся на волю, вернутся в наш мир - тут-то и настанет конец света.
Мне вспоминаются три случая.
Как-то, давным-давно, едучи в троллейбусе, я сидел в самом конце, на месте в левом ряду. Кабина водителя имела сзади привычное выпуклое стекло, занавешенное изнутри чем-то непрозрачным, в стекле этом искаженно отражался салон. Я машинально отыскал себя - смутный кусочек фигурки, голову и плечи. Пригладил волосы, как если бы мог разглядеть в далеком стекле результаты своего действия - в действительности же было видно лишь, что отражение поднесло руку к темени. Тем не менее, я повторил жест - и мне показалось, будто отражение последовало за мною с едва заметной задержкой. Удивившись, я в третий раз коснулся волос. Отражение меня игнорировало. За окном был белый день, в троллейбусе сидели безмятежные пассажиры, но мне стало неуютно. Я понимал, что у феномена имеется какое-то объяснение, скорее всего - простейшее, и обнаружить его можно повторением эксперимента. И одновременно присутствовала противненькая опаска: а если то, которое в стекле, будет упорствовать - что тогда?
Причина бунта оказалась банальнейшей: я наблюдал не свое отражение. Кривое стекло закрутило изображение так, что за себя я принял человека впереди, по случаю решившего поправить прическу одновременно со мною… почти одновременно. Мой же образ оказался с самого края - там, где все сливалось в пестрый жгут; чтобы увидеть себя, мне пришлось склониться вправо.
Словом, все разрешилось, мир остался прежним, однако всю оставшуюся дорогу я без нужды кивал головой, пожимал плечами, почесывал подбородок, мстительно следя, как послушно вторит мне покоренное отражение.
В другой раз, сидя в вагоне метро, я, как и многие при этом, бессмысленно пялился в темное окно напротив. Мое отражение так же стеклянно смотрело на меня. Внезапно оно подмигнуло мне и усмехнулось. Блямс! Я вспомнил сразу о давешнем случае, но тут уж ошибиться было нельзя, лицо было явно моим, не соседским. К счастью, объяснение обнаружилось быстро: стекло чуть прогибалось под напором воздушных толчков, что и привело к кажущемуся изменению мимики. Остаток пути я пристально следил за отражением, оно - вынужденно - за мною, и подозрение на наших лицах было похвально одинаковым.
В салоне, где мне правят стрижку, посреди зала стоит ряд куаферных тумб. У каждой их них - столешница из темного стекла, поделенная пополам вертикальным обоюдным зеркалом: с обеих сторон трудится по мастеру, каждый у своего кресла. Высокое зеркало приподнято над столешницей, под ним достаточно пустого пространства, чтобы видеть, сидя в кресле, часть супротивной территории.
Случилось, что, отдавшись на милость волшебных рук, я расслабленно опустил очи долу и уставился вместо зеркала в стеклянную столешницу - там тоже виднелось мое отражение, правда, темное и перевернутое. Часть его была скрыта россыпью необходимых мастеру инструментов, я видел лишь полусферу своей шевелюры и крылья носа с губами и подбородком. Разглядывая себя, я грустно подумал, что перевернутость делает более заметными морщины и прочие знаки времени - отражение было почти отталкивающим, складки вызывающе тянулись мимо рта по дряблой коже; я вспомнил даже, что некий художник писал картины, разглядывая мир согнувшись пополам, в прицел расставленных ног - чтобы ярче было восприятие. Стрижка совершенствовалась с каждой минутой, и тем разительнее становился контраст между ней и лицом - должно быть, я непроизвольно кривил губы, неприязненно оттягивая их уголки, и мина получалась - совершенно унылая.
От упавшего волоска у меня зачесался нос, я долго терпел, не желая выпрастывать руку из-под накидки, и вдруг - отражение в столешнице потерло себе кончик носа сложенными в щепотку пальцами! Я замер. Отражение отняло от лица кисть и пожевало губами.
Ффу! Я снова был обманут: зеркальные грани, отражаясь друг в друге, совместили образы - мой и невидимого мне визави, пожилого мужчины с другой стороны. Это его нос, его бородку и губы я принимал за свои, пока иллюзия не была разрушена. Забавно, но - с этой секунды осколки наших лиц сместились, необратимо утеряв синхронизм, соблюдавшийся в течение получаса без всяких стараний.
Китайская легенда повествует: в давние времена отражения жили среди нас, пока император Юй не заключил их в зеркала. Пророчество гласит, что однажды они вырвутся на волю, вернутся в наш мир - тут-то и настанет конец света.